Готовый перевод Harry Potter: Brute force will never go out of style / Гарри Поттер: Грубая сила никогда не выйдет из моды: Глава 1: Вставай, мы проспали войну

— ...айся... ....пайся... ....просыпайся! — звуки, доносившиеся из соседней комнаты, настойчиво пробивали подкорку ее сознания, пока она выходила из фазы глубокого сна. — Гермиона, вставай! Мы проспали войну.

Нет, это не было каким-то неожиданно всплывшим флешбеком или кошмаром, так часто снившимся ей по ночам десять лет назад, — это было реальностью.

Голос Драко звучал в голове Гермионы, как заевшая старая пластинка, с чуть слышным скрежетом, не отбирая крохотные клочки надежды на то, что будет продолжение. Звучал ровно до первых сов.

Утренние выпуски субботних новостей с кричащими заголовками: «АНГЛИЯ СПАСАЕТ ШОТЛАНДСКИЕ СЕМЬИ ОТ ПОЖИРАТЕЛЕЙ», «МИНИСТР БРУСТВЕР ИЗБАВЛЯЕТ ШОТЛАНДИЮ ОТ ТЬМЫ», «АРМИЯ НАЧАЛА НАСТУПЛЕНИЕ», один за одним приземлялись аккурат на широкий подоконник.

Воздух выбило из легких. Началась асфиксия. Гермиона почувствовала головокружение, как от недостаточного прилива крови в мозг.

Резким движением руки она распахнула настежь окна, впуская в дом прохладный майский ветер, моментально заполнивший помещение. Его было так много, однако гортань словно прошивали сотни нитей, не давая ей раскрыться. Глаза щипало, а легкие жгло от пустынной сухости.

Заголовки сквозили неоправданным оптимизмом и превозносимым между строк благородством. Такими, от которых тошнит даже того, кто это пишет. В горле двигался ком неверия, в глазах держались беспомощные слезы. И она... Она взорвалась, просто разрыдалась, судорожно делая вдох за выдохом. Нещадно пропитывая страницы «Стоунхендж Дэйли» солеными каплями резко нахлынувшего отчаяния.

Оказалось, что сама мысль о том, что подобный сюр может оказаться правдой, в один момент пробила стены ее хладнокровия, которое Грейнджер с такой тщательностью пыталась выработать годами.

В это не верилось. Нет, в это не хотелось верить. И на секунду она подумала, что просто сошла с ума. Окончательно и бесповоротно. Что ее мозг транслирует ужасающе реалистичные галлюцинации, и это было бы логичнее, чем то, что происходило на самом деле.

Гермиона на миг зажмурила глаза, впиваясь ногтями в тонкую кожу, обволакивающую колени, и почувствовала острую боль. Боль как факт того, что все всерьез.

Война. Война. Опять война.

Мысль пульсировала в сознании, пробивая железным молотом виски, но у Грейнджер не хватало смелости произнести одно единственное слово в оглушающей тишине дома, чтобы сбавить давление.

Потому что если она это скажет. Если буквы сложатся в слово и зазвучат из ее приоткрытых губ. Даже шепотом. Это станет реальностью.

Перед глазами была пелена. Губы дрожали. Дышать все еще было тяжело, словно над ней сжалились и дали время выплеснуть первые эмоции, а потом, потом в горло вернулся невидимый барьер размером с хрустальный шар.

Гермиона нервно покачивалась с пятки на носок, читая строчку за строчкой. Одна хуже другой, будто на последней странице, в качестве кульминации, будет открыт портал в лодку, плывущую по реке Стикс.

Лицо горело, хаотичность пульса напоминала стаю пикси, загнанную в стальную клетку, болезненные судороги сковали сознание.

Маглы назвали бы это панической атакой, волшебники — проклятием, она — нервной аритмией жизни.

Беспорядочными движениями она добралась до ванной и, стремительно повернув ручку на смесителе, лихорадочно плеснула в лицо ледяной воды. Еще раз. Снова. Вновь и вновь. Пока пальцы не начали неметь, а жар не растворился в трескучем холоде H2O. Гермиона оперлась руками о раковину, пытаясь сдержать болезненные слезы, все также настойчиво рвущиеся изнутри, и подняла голову, чтобы взглянуть в отражение.

Мокрые волосы, безобразными прядями свисающие у лица, опухшие глаза с красными витиеватыми проволоками, прорезающими склеру и выцветшие губы, дрожащие столь сильно, что выглядело как беззвучное чтение молитвы наизусть.

Она уже это проходила. Она уже стояла так. В таком же виде. С таким же ужасом, разрывающим предсердия на мелкие кровавые лоскуты. Не в силах прекратить монотонный плач, застрявший в апатии тишины.

Почему это повторялось? Почему это ощущалось так остро?

Потому что ничего в тебе не поменялось, Гермиона. Потому что причина твоих страданий пляшет, хохочет и утопает в безумии, вонзая свои хищные когти глубоко в душу. Потому что ты пригрела зверя, питающегося болью и ненавистью, дьявольски раздувающего затухающее пламя в катастрофический пожар. И ты не можешь его отпустить.

Жизнь с ним, как душераздирающая игра на скрипке. Полное грусти начало, драматический переход эмоций, нарастающее зловещее крещендо и где-то там, на финальной ноте, струна лопается и линия горизонта рвется, оставляя тебя в пустоте.

Ей срочно нужно было выпить.

Она подошла к холодильнику и, мельком взглянув на бутылку красного вина, открытого вчера вечером, перевела глаза на верхнюю полку. Виски Сэма. Единственное, помимо клетчатой рубашки, что он не забрал, покидая ее дом после отказа.

И сейчас этот шотландский скотч, иронично поблескивая этикеткой, идеально входил в комплект разрушения на малейшие кусочки тех остатков ее и без того не похожей на сказку жизни.

Гермиона открыла бутылку и выплеснула янтарную жидкость ровно до половины слегка мутного стакана. А после, подумав, долила почти до края.

Мысли бешено метались по краям разорванного стрессовой информацией сознания. Словно ее мозг оказался в той белоснежной комнате с мягкими стенами, где обычно содержат больных с психическими отклонениями, способных навредить себе собственными размышлениями.

Горло обжег терпкий вкус торфа, на глазах снова выступили слезы, но уже из-за крепости напитка. Когда она вообще пила его чистым в последний раз? Грейнджер поморщилась от послевкусия, но, заставив себя сделать еще один глоток, прикрыла веки, пытаясь собраться. Иррациональная паника начала отступать, и она поймала себя на том, что ее глаза смотрят на противоположную стену.

Минута, две, десять. Может быть даже час. Она не знала сколько прошло времени, прежде чем включилось мышление. Насколько было бы проще, если бы человеческий организм состоял из переключателей с незаметными проводками в виде артерий, протянутыми от кнопки «желание». Есть необходимость — отключил эмоции, надо повысить производительность — повернул рычаг мышления на полную мощность.

Единственная пустая стена в доме: без картин, эстетически приятных глазу, ностальгических фотографий и книжных полок. Рабочая стена в ее доме — что может быть больше в ее духе, чем это?

Последующие шаги четко выстроились в сознании, палочка взметнулась в воздух, замелькали газетные передовицы, и страницы плавно закрепились на кирпичной кладке.

Ей нужно было понять, что происходит, чтобы двигаться в каком-то из направлений.

Глаза заскользили по страницам, жадно впитывая информацию. По крупицам, буква за буквой. И вся она была до боли похожа на ложь.

Взмахом руки включив волшебное радио, она прислушалась. Пресс-конференция Кингсли. Ничего нового, те же цитаты из заголовков. Понятней не стало.

Но вдруг ухо выхватило случайную фразу «...дружба строится на одном курсе и взаимопонимании. Насколько видно по действиям министра Уолша, Шотландия выбрала другой курс, идущий вразрез с нашими монументальными принципами».

http://tl.rulate.ru/book/81275/2501865