Готовый перевод I was Idle and Cool / Я, в сущности, свободна от уныния: Глава 2. Лу Цзиньси

Глава 2. Лу Цзиньси

Монастырь Джоканг был старым буддийским монастырем прошлой династии, на сероватых камнях его главного входа за все прошедшие годы и месяцы время наложило свой отпечаток в виде потертостей и сколов, а близко к земле были видны темные следы лишайника.

Лу Цзиньси смотрела на все это будто сквозь сон.

Монастырский распорядитель ранее получил известие о ее приезде и сейчас вместе со всеми уже ожидал перед воротами. Увидев ее, выходящей из паланкина, они чрезвычайно церемонно склонили головы и, поклонившись, пригласили войти:

–Подношения уже приготовлены. Госпожа, пожалуйста, входите.

–Благодарю за услугу.

Тотчас она опомнилась, немного удивившись, и отвела взгляд, повернувшись, она некоторое время смотрела на них и, слегка улыбнувшись, подошла, чтобы выразить благодарность. Говоря по существу, она все еще не привыкла к своему ныне существующему статусу.

Пробудившись как после крепкого сна, она очень быстро отошла от бедолаги, потерпевшей крах после создания предприятия, превратившись во вдову из генеральского особняка, чуть не умершую от болезни на своей кровати.

Судьба не была к ней благосклонна, пройдя ранее всю пучину страданий, она и сейчас оказалась на сковороде для фритюра. К счастью, владыка Неба действительно не намеревался довести ее до смерти, и спустя полмесяца, в течение которого она была прикована к постели, болезнь стала ее отпускать.

В течение этого промежутка времени Лу Цзиньси держала ухо востро и полностью воспользовалась случаем узнать все от начала и до конца о резиденции генерала.

Она усердно проанализировала всю ситуацию, связанную с первоначальным телом, и распланировала все, что она будет делать после выздоровления, все свои возможные реакции, соответствующие общепринятым нормам.

Помимо близкой служанки Байлу, ухаживающей за ней все время и что-то начавшей подозревать, создавалось ощущение, что она смогла довести до сведения всех, что госпожа немного изменилась, и было похоже, что никто не посмел сомневаться.

Серьезно, она так влиятельна?

Однако пусть так, но как жаль просчитаться! Хотя с этим ничего не поделаешь.

Лу Цзиньси создала когда-то торговое предприятие и поднаторела в тщательных расчетах и точном учете, ничего так не боясь, как завязнуть в безнадежных долгах из-за дефицита бюджета. Из-за событий, связанными со всеми этими ублюдками и словесными перепалками, она взрастила в себе дурной и коварный нрав.

Говорить каждому то, что он хочет услышать, – это первая ступень в мастерстве по выживанию и отличные навыки. После нескольких ошибок и достаточного количества нагоняев она больше никогда не терпела поражения.

После подобного натуру уже не изменить.

Ей не трудно притворяться доброй и великодушной как первоначальная Лу-ши, это не самая тяжелая задача, однако нынешняя обстановка около Лу-ши...

На самом деле она уже не могла мириться с ролью эдакого белого зайчика.

Вспомнив о ситуации в особняке генерала, Лу Цзиньси вздохнула в душе, и где-то там в глубине она все еще очень волновалась. Однако никто не мог увидеть ничего странного в ее лице, немного склонив голову, она вошла в ворота буддийского монастыря. 　　

Кто бы мог подумать, что только занеся одну ногу и еще не успев ее поставить, она услышит, как из-за спин стали доноситься панические крики:

–Гос... госпожа!

Веки Лу Цзиньси дернулись.

Этот голос принадлежал Пань Цюаньэру, обычно он был на побегушках в резиденции из-за своей способности быстро ходить. Повернувшись, присмотрелась, оказалось, это действительно был он.

На Пань Цюаньэре была синяя одежда из шелка-сырца, было очень холодно, а он быстро бежал, и у него на лице выступила испарина, щеки стали ярко-красными, из рта вырывались белые облачка пара.

Он остановился около Лу Цзиньси где-то в паре чжанов, не осмелившись подойти ближе, опустившись на колени, стал говорить, ударяясь головой о землю:

–Гос… госпожа, молодой, молодой господин, он опять, опять...

На этот раз даже уголки его рта подрагивали.

Лу Цзиньси понимала, что это несомненно нехорошая весть, остановившись, женщина размеренно сказала:

–Поднимись, успокой свое дыхание и повтори все еще раз.

Только что прошел снегопад, и хоть буддийские монахи начисто подмели участок перед воротами в монастырь, однако все же было невыносимо холодно.

Пань Цюаньэр понимал, что она пожалела слугу, потому просто встал, в сердце не переставая ее благодарить за оказанную милость, но прежде чем подняться с земли, недвусмысленно поблагодарил. Он некоторое время тяжело дышал и наконец обрел голос.

–Докладываю госпоже, сегодня, когда молодой господин отправился в школу на учебу, он ударил второго молодого господина Ло из соседской семьи, повредив ему руку, она сильно покраснела и стала кровоточить.

–...

Везде установилась мертвая тишина.

Все слуги, сопровождавшие ее, замерли от ужаса!

Живший по соседству второй молодой господин Ло был вторым сыном главной жены гогуна Ина из резиденции княжеского дома!

Это...

Как же это можно было избить такого важного и хорошего человека?! Еще и рука покраснела и стала кровоточить?!

Стоявшая рядом с Лу Цзиньси Байлу была так напугана, что ее потряхивало, ее личико вдруг побелело. Она и сопровождающие инстинктивно обернулись и посмотрели на Лу Цзиньси.

Никто не ожидал этого, но Лу Цзиньси была неподвижна, сохраняя спокойствие и даже не вынув рук из муфты.

Сюэ Чи был ребенком первоначальной Лу-ши, которого она родила уже после смерти мужа Сюэ Куана. Поскольку он был единственным сыном главной жены главнокомандующего и при рождении потерял отца, все от слуг до господ в резиденции чрезмерно баловали его. Его растили так, что он ничего на свете не боялся со своим характером маленького тирана, если же послушать праздные разговоры, окажется, что он по своей натуре был таким безобразником.

Она болела в то время, как появилась здесь.

С одной стороны, она боялась, что может как-то раскрыть себя перед детьми, с другой стороны, она опасалась, что ее болезнь может перекинуться на детей. Поэтому детей Лу-ши она никогда еще не видела.

Услышав, как Пань Цюаньэр упомянул Сюэ Чи, она сразу же подумала, что что-то случилось с этим маленьким негодником, но никак не ожидала, что он побил кого-то другого. Не говорилось и о том, что сам Сюэ Чи пострадал, следовательно, с ним не произошло ничего серьезного.

А потому Лу Цзиньси вздохнула с облегчением и не стала спрашивать о причине того, почему ее сын накинулся на другого человека, лишь спросила:

–Второй молодой господин Ло не повредил голову?

Пань Цюаньэр покачал отрицательно головой:

–Должно быть нет, на голове не было раны, только на теле… такое дело… только его еще лекарю не показывали...

А потому было трудно сказать была ли рана.

–Не пригласили лекаря?

Прежде спокойная, она сейчас чуть-чуть нахмурилась, спросила повторно Лу Цзиньси.

–Э?

Пань Цюаньэр растерялся, как будто не ожидал, что Лу Цзиньси что-то будет спрашивать.

Он снова покачал отрицательно головой:

–Как только все случилось, то люди из резиденции гогуна Ина увели его, и кто-то отправился пригласить лекаря.

–То есть мы его не приглашали?

Длинные ресницы Лу Цзиньси опустились, отбрасывая густую тень на ее нижние веки. Голос ее был таким же как и прежде, однако вызывал у всех совсем другой отклик. Казавшийся таким равнодушным, он был отнюдь не нежным.

Налетел сильный порыв холодного ветра, Пань Цюаньэра непроизвольно пробила дрожь, и он сказал в ответ:

–К тому времени, когда малыша увели, мы еще не успели пригласить лекаря в резиденцию.

Резиденцией управляла именно Лу Цзинси.

Если бы была ее тетя – старшая принцесса из второй ветви, это дело можно было бы уладить должным образом. Но этим утром старшая принцесса вошла в императорский дворец справиться о здоровье вдовствующей императрицы и осталась там пообедать, за такое короткое время она была бы не в состоянии вернуться.

Что касается других людей в резиденции...

Лу Цзиньси хмыкнула в душе, хорошо бы не усугублять ситуацию.

Мягкий кроличий мех в муфте был очень теплым. Она бросила взгляд вокруг и в конце концов решила не вытаскивать руки из муфты.

Немного все обдумав, Лу Цзинси подняла взор и с мягким выражением лица непререкаемым тоном сказала:

–Немедленно возвращайся обратно, когда будешь около городских ворот, возьми несколько человек у господина Лю, управляющего девятью воротами столицы. В восточной части города в зале Хуэйшэн попросите Гуйшу Чжана прийти в резиденцию гогуна Ина и тщательнейшим образом осмотреть ребенка этой семьи. Кроме этого, объясни, что уже были направлены люди в монастырь Джоканг с известием ко мне и я очень быстро вернусь назад.

Как только все это услышал Пань Цюаньэр, он так испугался, что его колени подогнулись и он упал на землю.

Господин Лю, управляющий девятью воротами столицы, был прежним подчиненным главнокомандующего, непоколебимо преданным ему человеком, и по своему характеру был человеком крайне прямолинейным. Позволит ли он дать несколько людей для резиденции Сюэ? Да он может не моргнув глазом перебросить целый дивизион!

А вот поторопить этого несчастного старикана Гуйшу Чжана...

Пань Цюаньэр зажег в душе несколько восковых свечек за успех дела и второпях сказал:

–Младший понял, сейчас же отправляюсь!

Лу Цзиньси кивнула.

Пань Цюаньэр с невероятной скоростью помчался вниз, быстро добежав до подножья горы, к оставленной у края дороги лошади, забравшись на нее и непрерывно размахивая плетью, ускакал.

Стоявшие перед воротами буддийского монастыря монахи поняли, что произошел какой-то инцидент в генеральской резиденции с маленьким ребенком и в свою очередь не проронили ни звука.

Лу Цзиньси, стоявшая некоторое время на месте, повернулась и снова подошла к монастырским воротам.

Байлу удивленно сказала:

–Разве вы не говорили, что немедленно возвращаетесь?

Такие мозги не помогут в делах. Она только проговорила банальную и пустую вежливую фразу, что же касается возвращения, кто ж его знает?

Лу Цзиньси покачала головой и сказала:

–Мы уже здесь. Не займет много времени сжечь благовония, прежде чем мы уйдем.

Она чувствовала, что этот погибший на поле битвы главнокомандующий, пусть и был не очень хорошим мужем, однако был в сердце Лу-ши, следовательно, был очень для нее дорог.

На книжной полке в шкатулке хранились письма с победными реляциями с пограничной заставы, неизвестно сколько раз она их просматривала, какое количество раз гладила написанные строки.

Несчастен прах, в земле, на берегу реки Удин,

Верна любовь на женской половине.

Проснувшись ото сна – подушка вся сыра,

Как много лет нет мужа ...у меня.*

* строки из стихотворения “Поездка в Лунси”, поэта времен династии Тан Чэнь Тао.

Лу Цзиньси была посторонней, и этот «муж» покинул мир в самом расцвете сил, с ним она, конечно, никогда не встречалась, но она жалела ослепленную любовью Лу Цзиньси и решила хоть немного отплатить ей.

Просто сжечь несколько палочек благовоний и прочитать две сутры от своего имени.　　

Все также держа руки в муфте, Лу Цзиньси невозмутимо вошла внутрь. Только сделав несколько шагов, она остановилась и, наклонив голову, осторожно покосилась в левую сторону. Те двое все еще стояли на месте.

Она заметила их тогда, когда выходила из паланкина. Один – старый монах в буддийской рясе, он выглядел как очень уважаемый в этом монастыре монах; другой – мужчина в темно-синем чанпао и наброшенном на плечи черном плаще, тоже видная фигура.

Преодолев некоторое расстояние и остановившись в почтении вдалеке, они так и не подошли.

У людей из генеральской резиденции не было запретов, это потому, что другие избегают подозрений?

Лу Цзиньси их не узнала, лишь приблизительно догадалась, почему они там стояли, и, по логике вещей, у нее должно было сложиться о них хорошее впечатление.

Но...

Две тонкие брови немного приподнялись.

Лу Цзиньси заметила, что у того человека с плащом на плечах слишком выразительный взгляд, будто просвечивающий насквозь, как будто с одного взгляда он мог ее разгадать, а это было крайне неудобно.

Встретил хорошо знакомого человека?

Она неторопливо обдумывала, но у нее не было воспоминаний Лу-ши, а она никогда не слышала, чтобы служанки говорили о нем, и на данный момент совершенно непонятно кто он.

Поэтому она спокойно отвела взгляд, сделав вид, что ничего не произошло, и вошла в храм.

Байлу с прочими также быстро последовали за ней.　

Вход перед монастырем вскоре опустел, несколько носильщиков, довольно опрятных на вид, сели на ступеньки снаружи, ожидая. Маленький паланкин с синими занавесками спокойно опустили на землю пустыря около ворот монастыря.

Нахмуренные брови Гу Цзюэфэя разгладились.

В тот момент, когда жена главы генеральского особняка обернулась и увидела его, он уже заметил что-то странное в ее глазах.

Лу Цзиньси, которую он видел у Вэй И, была робкой и добродушной, и в обычные дни она никогда не ссорилась с другими. У нее вообще не было подлых мыслишек, и она не умела манипулировать людьми. Политика кнута и пряника?

Вэй И говорила, что она никогда не сможет обладать нечто подобным, у нее всегда были только благие намерения. Самое правильное, что она сделала в своей жизни, – это послушалась отца и вышла замуж за Сюэ Куана.

Но Гу Цзюэфэй только что видел, как Лу Цзиньси справляется с щекотливым делом, свалившимся на нее как снег на голову, в целом все вылилось в пять фраз: проявить заботу к слугам, тщательно обдумать и не сказать ни одного лишнего слова, и каждая ее фраза попадала в цель.　

И вдобавок...

Она обладала большим мужеством.

От начала и до конца ее руки ни разу не вынимались из теплой муфты. Это доказывает, что она совсем не паникует и даже поразительно спокойна.

Прошло шесть лет...

В прежние времена Вэй И насмехалась над ней: «Лу Цзиньши, кролик, который даже не может укусить человека, всегда только беспокоится!», и у нее полностью изменился внешний вид, как будто она поменяла свою суть.

Сколько же всего произошло в столице, о чем он не знал?

Стоя в конце горной тропы, Гу Цзюэфэй увидел ветку невысокого дерева рядом с ним,  с сухими листьями на ней. Это дерево было посажено несколько лет назад перед монастырем и его называли хурма обыкновенная. Его плоды были сладкими, вяжущими и охлаждающими по своей природе. Их можно было использовать в качестве лекарства для утоления жажды и устранения мокроты, снятия жара и детоксикации.

Он протянул руку и сорвал лист. Его пальцы медленно и аккуратно пробежались по прозрачным жилкам на обратной стороне листа. Те были словно морщинки, одна за другой, старые, но глубокие, царапающие кончики его теплых пальцев.

Наставник монастыря Цзюэ Юань посмотрел на него.

Эта рука, когда-то писала блестящие сочинения о стратегических принципах управления страной.

Он даже не поинтересовался, почему тот только смотрит на Лу Цзиньси довольно долгое время, словно что-то обдумывает, лишь бросив взгляд на пожелтевший листик хурмы, спросил:

–Когда ты рассчитываешь спуститься с горы?

Гу Цзюэфэй сорвал еще увядшей листвы, улыбнулся непростой улыбкой и сказал тихим хриплым голосом:

–Давай подождем, пока снег на горе не растает…

http://tl.rulate.ru/book/78715/4272777