Готовый перевод The Musical Genius At The Arts High School Is The Reincarnation Of Paganini / Гений музыки из старшей школы искусств – реинкарнация Паганини: Глава 2

Отойдя ненадолго, Ли Нари вернулась в музыкальный класс и увидела тетрадь на своём столе.

– Мун Джувон? Он оставил нотную тетрадь? Я не давала домашнего задания…

Заинтересовавшись, она открыла тетрадь.

– Что это? Какая партитура?

Читая строчку за строчкой сложную нотную запись, она застыла от удивления.

«Это же… Каприз № 24 Паганини, который мы слушали? Когда он успел это написать? Скопировал? Что же это?»

***

– Джувон, как прошёл день в школе?

– Ну, как обычно.

Джувон зашёл в свою комнату и резко обернулся к отцу.

– Пап, ты выбросил мою скрипку? Ту, на которой я играл в детстве.

– …Скрипку? А почему спрашиваешь?

– Ну, хотел кое-что проверить.

Мун Хёк беспокоился за Джувона. Сколько лет минуло с тех пор, как его сын произносил слово «скрипка»?

«Может, это последствия аварии?»

После развода Джувон замкнулся в себе. Боль от ухода матери была очень сильной: он больше не играл на скрипке, которую любил.

«Та скрипка вроде была на полразмера меньше обычного?»

Её не выбросили, но инструмент уже непригоден для использования.

Маленький мальчик вырос и теперь выше самого Мун Хёка.

«Джувон и Джихван, оба сильно выросли. Время так быстро летит.»

После развода Мун Хёк изо всех сил старался залечить раны своих детей. Но рана на сердце его сына оказалась глубже, чем он думал.

Прежде всего, Джувон утратил страсть.

Скрипка, которой его долго учила мать, была заброшена.

Прошло уже много времени с тех пор, как Джувон отказался от своих интересов. Только в старших классах они с друзьями организовали группу для развлечения.

Мун Хёк почувствовал облегчение. Музыка, в любом её проявлении, – хороший спутник. Не обязательно, чтобы это была именно скрипка.

Для Джувона жизнь без музыки потеряла бы краски.

«И для меня тоже.»

Мысль о том, что Джувон пел с друзьями, грела душу и пробудила воспоминания о том вечере, когда они выпивали с отцом.

«Это хороший знак.»

Мун Хёк взял телефон и позвонил отцу:

– Отец, это я. Ты ещё в мастерской? Уже поел?

– Да, я поел. Но пока в мастерской, с работой не закончил.

– Заканчивай поскорее и возвращайся домой. – Мун Хёк замолчал. – Отец… Джувон…

– Джувон? С ним что-то случилось?

– Он заговорил о скрипке.

– …Правда? Ты, наверное, удивлён. Сколько лет уже прошло, семь-восемь?

– Примерно. Я хотел спросить. Есть ли у тебя инструмент, который Джувон мог бы использовать?

– …Хм. Есть один, сделал, когда думал о Джувоне. Я хотел однажды отдать ему… Нужно обсудить это.

– Спасибо, отец. Не задерживайся допоздна. Встретимся в выходные, поужинаем.

Закончив разговор с сыном, Мун Сонджу отправил внуку сообщение:

Джувон, приходи на выходных в мастерскую. Хочу кое-что рассказать.

Он достал скрипку, которую бережно хранил в мастерской.

«Пришло время ей встретить своего хозяина. Долгое вышло ожидание.»

***

– Мун Джувон. Давай в этот раз поучаствуем в школьном фестивале.

– Фестивале?

– Не знал? Девчонки обожают ребят из группы.

– Только если группа преуспеет. А мы всего лишь разношёрстная компания. Просто развлекаемся.

– Эй! Не надо тут странных выражений. Куда делся мой друг.

Ким Уджин посерьёзнел:

– Что по музыкальным навыкам в нашей группе?

– Мун Джувон справится с вокалом. Я неплохо так подкачался на игре на барабанах. Проблема только в Ким Уджине, он не умеет играть на гитаре, – присоединился к разговору Ча Сухёк.

– Я играю достаточно хорошо, спасибо! К тому же у нас отличный визуал, – запротестовал Ким Уджин.

– Если мы собираемся участвовать в фестивале, стоит попрактиковаться. Вместо того, чтобы играть на гитаре, лучше играй на клавишных.

– Не бывает группа без гитары! Знаешь, как девчонки любят гитаристов?

Понятно, почему ребята так хотели участвовать в фестивале.

В последнее время в моей голове полный бардак из-за снов о Паганини.

Может, стоит пойти на фестиваль с ребятами? Пойти и опозориться?

Если я облажаюсь настолько, что не смогу поднять голову, мысли о Паганини тут же испарятся.

Как будто во мне две личности.

Мне хотелось стряхнуть с себя остатки Паганини, занимающие значительное место в моём сознании.

– Ладно, чего уж там. Давайте просто пойдём и опозоримся. Всё равно буду не один! Примем участие в фестивале!

– Мы обречены.

– В прошлом году на нашем школьном фестивале присутствовал рекрутер. Поэтому в YK взяли выпускника на втором году обучения, – начал рассказывать о фестивале Ким Уджин.

– YK? Круто!

– У нас отличный визуал, значит, и мы сможем.

– Думаешь, всё так просто? А, неважно! Давайте спустя долгое время наконец-то попрактикуемся.

***

Мои родители были студенческой парой. Отец специализировался на альте, а мама – на скрипке. Они поженились, и у них родился я.

Вскоре после моего рождения мама улетела на учебу в США.

Вернувшись, она родила моего брата Джихвана, а затем снова отправилась в США.

Говорили, что моя мама была артисткой самого известного оркестра в Америке. Большую часть времени она проводила за границей, но каждый год или два, когда она прилетала, я брал у неё уроки игры на скрипке.

Во время её отсутствия я каждый день, не покладая рук, практиковался на скрипке.

Я был полон решимости произвести на неё впечатление, когда мы снова встретимся.

Когда я играл на скрипке, казалось, будто я нахожусь рядом с мамой.

Играя на самой нижней струне G (соль), я ощущал теплоту её присутствия, словно она сидела возле меня.

Играя на самой верхней струне E (ми), я вспоминал прекрасный мамин голос.

Чем больше я занимался, тем интереснее становилось играть на скрипке и создавать завораживающие звуки.

По мере того, как мои навыки улучшались, звучание скрипки делалось богаче и глубже.

Я стал участвовать во всех конкурсах, в которых можно принимать участие в моём возрасте, и сметать награды. Обычно главный приз в начальной категории присуждался шестиклассникам, готовящимся к вступительным экзаменам в среднюю школу, но он достался мне, третьекласснику.

Моё имя часто появлялось в новостях, как имя скрипача-вундеркинда.

Мама очень гордилась мной.

– Джувон, один критик назвал тебя реинкарнацией Паганини. Мой мальчик потрясающий!

Мама радовалась каждый раз, когда мой талант признавали на конкурсах.

Во время своего отпуска, вернувшись из Америки, она сказала:

– Джувон, я собираюсь остаться в Америке. Мы с твоим отцом расстаёмся.

– Что значит, вы с папой расстаётесь? Разве мы не можем жить все вместе в Корее?

– Это невозможно. Джувон… не хочешь поехать со мной в Америку? Я стала концертмейстером Нью-Йоркского филармонического оркестра. Ты сможешь превзойти меня и стать лучшим скрипачом.

– Мама, я ничего не знаю об этом. Я просто хочу, чтобы мы жили вместе.

– Тебе будет трудно понять, ты ещё мал. Мне жаль вас с Джихваном.

Её голос дрожал.

– Мама, я хорошо забочусь о Джихване. Хорошо играю на скрипке. Получаю отличные оценки на тестах в школе. Пожалуйста, не уходи, мама. Живи здесь с нами.

– Джувон, ты не можешь пойти со мной?

– Нет! Как же папа? А Джихван?

– … – Мама не сказала ни слова. – Если ты не пойдёшь, это тоже хорошо.

Не важно, сколько я плакал или умолял, она не слушала.

Мама, которую всегда было трудно увидеть, теперь ушла навсегда.

Той зимой я слёг с лихорадкой.

Папа и дедушка заботились обо мне всю ночь.

Я долго болел.

И больше никогда не играл на скрипке.

После того, как мама исчезла.

Музыка тоже исчезла из моей жизни.

***

[Мастерская Кремона. Изготовление струнных инструментов. Мун Сонджу]

В выходные я пришёл в дедушкину мастерскую.

Столько воды утекло.

Я не заходил специально, так как в мастерской повсюду были скрипки.

Быть может, дело в недавних снах, связанных с Паганини?

Мне внезапно стало интересно узнать о скрипке, которую я похоронил глубоко в своём сердце.

Или, может, моя обида на мать угасла?

Тогда я был слишком мал.

Слишком мал, чтобы понять сложные чувства взрослых.

Я и сейчас не до конца понимаю.

По крайней мере, я осознал, что не всё в мире происходит так, как хочется.

*Скрип*

Стоило мне переступить порог, как нос защекотал запах дерева.

– Дедушка, это я.

– Джувон! Хорошо себя чувствуешь? Нигде не болит?

Я не решался рассказать дедушке о снах про Паганини. Опасаясь, что это вызовет ненужное беспокойство, я молчал.

– Всё нормально. Зачем ты попросил меня прийти в мастерскую?

– Ты спрашивал у отца про свою детскую скрипку?

– Похоже, папа тебе звонил. Да, я хотел кое-что проверить.

– Скрипка, которой ты пользовался в детстве, тебе уже не по размеру. Она на полразмера меньше обычной.

– Я плохо её помню.

– Погоди немного. У меня для тебя кое-что есть. Я долго над ней трудился.

Через некоторое время дедушка вернулся, держа в руках инструмент.

Он тщательно протёр его тонкой тканью, одновременно задавая вопрос:

– Джувон, как ты думаешь, сколько времени уходит на изготовление одной скрипки?

– Ну, точно не знаю.

– Выбор древесины, обработки, сборка компонентов, покраска и сушка могут занять от нескольких месяцев до нескольких лет.

– Ты отдаёшь мне нечто настолько ценное?

– Конечно. Не будет пустой тратой отдать всё, что здесь есть, моему внуку.

Какой он добрый человек. На сердце потеплело.

Инструмент источал элегантность и отражал любовь дедушки.

Тёмно-коричневая древесина.

Скрипка с красивым изгибом.

Дрожащими руками я провёл смычком, чтобы издать звук.

*Дзинь-дзинь*

Да, тот самый звук.

Однако моё тело ощущалось как-то странно иным образом.

Как будто по всему телу пробежало электричество.

Покалывание.

Ощущения в пальцах были не такими, как раньше.

Они казались чужими.

Это из-за того, что прошло много времени? Я думал, что смогу выдать хоть какой-то отрывок.

Я провёл смычком по струнам от G до Е. Поворачивал колки, издавая звуки через интервалы в две струны, чтобы настроить.

Звук инструмента был глубоким, насыщенным, мощным.

G, A, B, C, D, E, F#, G (соль, ля, си, до, ре, ми, фа, соль)

Я сыграл простую гамму.

Могут ли мои пальцы по-прежнему хорошо двигаться?

Чувствовалась скованность.

После нескольких попыток звук стал вполне приемлемым.

Глубокие, тяжёлые низкие ноты.

Резкие, пронзительные высокие ноты.

В этом и заключалось очарование скрипки.

Но я так давно не держал в руках скрипку, что мои пальцы не чувствовали её, как прежде.

Я перестал выводить звук из инструмента.

– Дедушка, мне очень нравится звучание этого инструмента.

Я внимательно его осмотрел и увидел надпись на эфах [1].

– Здесь написано Cannone.

Знакомое название.

– Джувон, ты знаешь Паганини?

– Паганини?

С чего это дедушка заговорил о Паганини?

– …Знаю.

– Инструмент, которым он пользовался вплоть до самой смерти, назывался Cannone («пушка»). Его изготовил известный мастер Джузеппе Гварнери.

– Правда?

– Его назвали так, потому что звук был подобен выстрелу из пушки.

– …Да.

С нежным взглядом дедушка начал делиться историями из далекого прошлого.

– Когда я учился в Кремонской школе скрипичных мастеров, то каждый день приходил в мэрию Генуи, чтобы посмотреть на скрипку Паганини. А на концерте победителей конкурса Паганини мне довелось услышать звучание Cannone Гварнери. – Глаза дедушки сияли, как у ребёнка. – Никогда не забуду, каким глубоким и мощным был этот звук. Элегантность и изящество звука поражали. До сих пор помню, будто это было вчера.

– Правда? Настолько запоминающийся?

Он кивнул.

– Я не могу купить тебе Cannone Гварнери, то зато запомнил его звучание и внешний вид, и потратил годы на изготовление.

[1] Эфы – два резонаторных отверстия в верхней деке скрипки (приблизительно в её центре) в форме латинской буквы f.

http://tl.rulate.ru/book/77937/5122800