Готовый перевод RE: Monarch / RE: Монарх: 74. Enclave XLIV

Я шел по коридорам замка к намеченной цели. Руки сжались в кулаки. Образы резни в деревне Инхарион все еще витали в моей памяти, а когда шок прошел, остался только гнев, только ярость, такая же глубокая и непостижимая, как вопрос, волновавший меня. Вопрос, на который, как я знал

Я распахнул двери в кабинет моего отца и высказал вопрос, громко и без лишних слов.

— Зачем?!

Звук моего собственного голоса испугал меня. Я никогда раньше не осмеливалась кричать на него. Этого просто не делали, не осмеливались. Но его не было за столом. Свеча горела, бросая тусклый свет на стопку неподписанных документов, но его место было пустым.

Я нашел его на мягкой скамье перед широко распахнутым окном. Он расположился боком, подперев одно колено на скамье, а нога упиралась в пол. Белый свет луны окрасил его лицо в бледный цвет, когда он уставился на нее. На мгновение он выглядел почти…

…призраком.

Казалось, он заметил мое присутствие, и это выражение исчезло, осталось только холодное, непоколебимое безразличие, с каким я его знал.

— Ты что-то сказал? — спросил он. Его слова прозвучали невнятно, как будто он только что пробудился.

— Зачем понадобилось убивать их всех? — спросил я.

— Кого, эльфов?

— Да.

Король Гил насмешливо усмехнулся. — Должен ли я дать определение понятию измены?

— Нет, — сказал я. — Я понимаю, почему взрослые были преданы мечу. Они убивали землемеров и готовили заговор против короны. Их наказание, хоть и суровое… но я могу это понять. — Я облизал губы. — Но детей?

— Какой же ты дурак, — сказал отец.

Я чувствовал, как пламенная решимость и твердость, которые привели меня сюда, медленно улетучиваются.

— Тогда объясните. Пожалуйста. Если я такой дурак, то объясните, почему это было необходимо.

Отец пробормотал что-то себе под нос, затем отвернулся, чтобы посмотреть в окно. — Расскажи мне, что происходит, мальчик. Расскажи, что происходит в сказках, когда деревня разрушена, а ребенок спасся.

Я сразу понял ответ. — Рождается герой.

— А для тех, кто на другой стороне, есть другое слово для обозначения такого человека, — сказал отец. — Если бы я поступил так, как ты предлагаешь. Пощадил бы детей, оставил бы след изломанных и травмированных несчастных, которые станут мучиться, плести заговоры, и вынашивать планы. Что тогда как ты полагаешь, произойдет, когда они все вырастут? Когда они станут лидерами своих общин?

— Разве они не могут быть интегрированы в наше общество? Разве это не наша обязанность после такого насилия? — спросил я.

Мой отец поднял бровь. — Ты хочешь, чтобы я ассимилировал их? Уничтожил их культуру? Я удивлен, что твоя мать еще не разглагольствовала об этой моральной проблеме.

У меня не было сомнений в том, что отец на самом деле заботится о чьей-либо культуре, кроме нашей. Но что-то в его словах настораживало.

Кто дал им сталь?

Отец вздохнул. Это был вздох человека, который не отдыхал уже довольно долгое время и не собирался отдыхать еще дольше. — Все это можно свести к одному постулату, мальчик. Этот постулат знают все короли, и все короли соблюдают его, независимо от того, насколько они добры или жестоки. Индивидуальное никогда не превалирует над всеобщим. — Он наклонил голову ко мне, и темнота в его глазах пробрала меня до костей. — Неважно, кто они. Будут те, чьё существование противоречит видению мира, который ты надеешься построить — нынешний или будущий, ребенок или взрослый. Есть только один способ справиться с такой угрозой. Все остальное — глупость.

Город Розборо получил свое название дословно, судя по красивой, ухоженной зелени, которая выстилала главные ворота и красовалась в многочисленных садах внутри городских стен. Розы почти всех цветов украшали клумбы, а на деревьях распускались прекрасные цветы.

Нечеловеческое население с некоторым любопытством наблюдало за тем, как я в одиночку передвигался по улицам на своей кобыле, скрыв лицо маской, в поисках одного конкретного заведения. Людей здесь было немного, но в основном демографическая ситуация повторяла демографию самого анклава, хотя и была чуть более разнообразной — в основном инферналы, затем гномы и эльфы в равной степени.

Из магазина на углу под обветшалой деревянной вывеской «Лавка Зорсона», слегка покачивающейся на ветру, вышла женщина со стопкой книг под подбородком.

Нашел.

Входная дверь открылась с медленным скрипом. Инфернал за прилавком, морщинистый и седой, казалось, слегка дремал, подперев подбородок мозолистыми пальцами. Я прочистил горло. Ничего. Я попробовал ещё раз.

Мужчина, которого я принял за Зорсона, встряхнулся, хлопнул обеими руками по прилавку и напугал нас обоих. Он уставился на меня так, словно я вторгся в его дом, а не в общественное место.

— Что? — огрызнулся он.

— Извините, что побеспокоил вас. Я ищу несколько книг на тему магии, — сказал я.

— По дороге в ту сторону, к воротам, есть магический магазин.

— Простите. Исторические книги, — поправил я. — Не книги заклинаний.

— Да, у нас есть несколько таких. — Он махнул мне рукой в сторону дальнего левого угла.

— Есть ли кто-нибудь, кто мог бы помочь мне найти то, что я ищу? Конкретно? Мое владение вашим языком… оставляет желать лучшего — Я изобразил эльфийский акцент.

— Бахус! — внезапно закричал Зорсон. — За что я тебе плачу?

— Минутку! — Раздался голос со второго этажа, громкий и четкий.

— Идите. Он скоро подойдет к вам. Зорсон снова махнул мне рукой в сторону угла. Я пересек магазин. Запах пергамента манил меня. У Лилиан была целая философия, связанная с характером книготорговцев. Хотя в самом Уайтфолле были гораздо более красивые, хотя и более дорогие магазины, она предпочитала старые, более устоявшиеся лавки перекупщиков. По ее словам, там можно было найти самые разные сокровища: старые издания, которые едва отличались от новых и более дорогих версий, запрещенные тексты и случайные неизвестные шедевры.

Я прошел по рядам полок, слегка касаясь корешков различных томов. Инфернальная каталогизация магической литературы была поистине впечатляющей. У них были подробные многотомные истории каждого элемента, о которых я знал, и достаточно тех, о коих я не знал. Мое внимание привлекла «Краткая и гнусная история магов Маррона». Отчасти мне было любопытно, но я также не был уверен, хочу ли я знать, как это происходило.

Мой палец остановился на книге, которая казалась неуместной Истребитель Упырей. Что человеческая сказка делала в таком месте? Если подумать, здесь был небольшой раздел для эльфийских и гномьих текстов. Я взял книгу в руки и с нежностью пролистал ее.

— Мне она нравится.

Переведя взгляд на книгу, я увидел, что передо мной стоит фиолетовый инфернал. Он был старше меня, только-только преодолел пропасть между подростком и взрослым, хотя круглые очки и ученый горб на плечах, вероятно, несколько состарили его.

— Инфернал, который читает человеческую выдумку. Правда? — спросил я. По какой-то причине акцент покинул меня.

— Я читаю понемногу все, по правде говоря. Эльфийские эпосы, гномью поэзию. Но человеческие романы всегда вызывали у меня особый интерес. — Ответил он.

— Владеете четырьмя языками? — спросил я, впечатлённый.

Бахус неловко пошевелился. — Как и некоторые другие. Это не так впечатляет, как кажется. На самом деле я могу только читать, а два из них — мертвые языки. У меня ужасный акцент.

— Что вы забыли, работая здесь? — спросил я. Количество золота, которое он мог заработать в качестве переводчика — пусть и просто переводчика текстов — должно было затмить любую мизерную зарплату, получаемую им в таком месте, как это.

— Это был… э-э… хороший вариант. — Он посмотрел на Зорсона, затем снова на меня. — О, простите, я склонен к излишней разговорчивости. Вы что-то искали?

— Ах да, я искал книгу по истории магии. Хочу лучше понять магию огня, — сказал я.

— Ну, у нас, конечно, есть несколько томов на эту тему. Магия огня привлекает многих. В ней есть какая-то первобытная тяга, как я полагаю… — Прежде чем я успел прервать его, Бахус отвернулся от меня, чтобы взять деревянный табурет. Табурет скрипнул, когда он встал на него, табурет слегка сдвинулся, одна нога была явно короче другой.

— Для уточнения, я ищу информацию о демоническом пламени, — сказал я.

Атмосфера изменилась мгновенно. Далекое, мечтательное выражение лица Бахуса мгновенно исчезло. Он не смотрел на меня. — К сожалению, существует не так много точных текстов об истории данталионского пламени. Они были тщательно уничтожены более десяти лет назад. — На его лбу выступили бисеринки пота.

— История не так уж сильно меня интересует, — сказал я, пристально глядя на него. — Скорее, списки прошлых практиков, генеалогия и тому подобное. Я уже давно пытаюсь найти информацию по этой теме, — сказал я.

— Боюсь, в этих стенах вы не найдете того, что ищете. — Он быстро спустился с табурета и начал отступать.

— Думаю, я уже нашел.

Это остановило его. Он медленно повернулся и посмотрел на меня, на его лице было выражение противоречия, он явно боролся с чем-то невысказанным. Наконец, он наклонился и прошептал мне на ухо. — Не здесь. Пожалуйста.

— Тогда где? — спросил я.

— В полумиле к северу от города, рядом с заброшенной заставой, есть участок с лилиями. Встретимся там после работы.

— Как хотите. — Я пожал плечами.

Старик пробормотал что-то неопределенно-уничижительное о любителях поглазеть на витрины, когда я уходил. Я чувствовал на себе взгляд Бахуса и видел, как он неудержимо дрожит в отражении окна.

Каким бы честным ни казался Бахус, я не собирался верить ему на слово. Я следил за ним на расстоянии. Ожидал, что он убежит. Это было бы логично. Он, похоже, готовился к чему-то, посещая различные магазины и собирая необходимые вещи.

В сумерках он вошел в дом, верхняя комната, которую Вогрин обозначил как жилище Бахуса, осветилась. Я наблюдал через окно, как Бахус появился, наклонившись, чтобы что-то поднять. Он поднялся, и я увидел, что в его руках извивается маленькая, изящная на вид кошка.

Он вышел из дома и постучал в дверь соседа. Карлик средних лет открыл дверь и поприветствовал Бахуса, его улыбка померкла, когда Бахус протянул ему животное.

Мне стало ясно, что он сейчас делает. То, что я делал совсем недавно.

Бахус улаживал дела.

Солнце палило на нас. Он стоял напротив меня на поляне, в его руке был железный нож. Он был из тех, что используются как столовый прибор, а не сражений.

Бахус яростно трясся. — Что тебе нужно? — спросил он. Но его голос срывался.

Я снял маску и отбросил ее в сторону.

— Человек? — Бахус выглядел озадаченным. — Почему ты искал меня?

— У меня есть несколько вопросов.

— Я устал убегать. — Его голос повысился. — Я устал от постоянных переездов, беготни и пряток. Скажи мне, кто ты и почему ты искал меня. — Это был приказ, а не вопрос.

— Мы с тобой близки, — сказал я. Я протянул руку и вызвал пламя. Теперь оно было размером почти с факел, пурпурное и яркое, даже на солнце.

У Бахуса отвисла челюсть. — Ты… как это возможно?

— Это я и хочу выяснить, Бахус. Мне нужно знать, что вызвало твое пробуждение и почему.

Был момент, когда я подумал, что его страх и подозрительность помешают разговору, но в конце концов его любопытство взяло верх.

Мы долго говорили о демоническом пламени. Он с восторгом наблюдал, как я демонстрировал аспект контроля над пламенем — способность, о которой он слышал, но пока не мог достичь. Он рассказал мне в подробностях, как Эфира использовала его на протяжении многих лет, чтобы держать Персефону под своим контролем. Он с облегчением узнал, что Эфира умерла и что его мать в безопасности.

Бахус рассказал о своем пробуждении. Это было почти пять лет назад. Несмотря на то, что он был фиолетовым, он не проявлял никаких заметных талантов. Он практически полностью отказался от магии, полностью сосредоточившись на учебе, когда наступила та ночь. Свеча почти полностью догорела, и он уже собирался ложиться спать, когда окно в его комнате начало открываться.

Он сидел, как парализованный, наблюдая за девушкой в черной одежде, проскользнувшей в окно. Ее облик навсегда запечатлелся в его памяти, но две черты выделялись больше других: ее извращенная улыбка и ярко-желтый глаз. Глаз змеи.

Бахус закричал, но не услышал ни звука. Женщина улыбнулась своей ужасной улыбкой и коснулась его лба. Его зрение померкло. Перед тем как все стало черным, она наклонилась и прошептала ему на ухо:

— Ты избран.

На следующий день он вызвал пламя.

Эта история обеспокоила меня сразу из-за нескольких причин. Мысль о возможности того, что Тота может даровать магию, была ужасающей сама по себе — она изменила ситуацию настолько, что я с трудом могу перечислить все вытекающие последствия, но мысль о том, что Тота уже действовала в течение многих лет до моей первой перезагрузки, также вызывала беспокойство.

Вопрос заключался в том, почему Тота играла со мной? Если она действительно планировала всё за много лет вперед, почему бы просто не убить меня? Я не был уверен, что верю во всю эту игру садистки и психопатки. Должно быть, что-то упускаю.

Челюсть Бахуса сжалась, когда он закончил рассказ. Он уставился на искру в своей руке. — Она не принесла мне ничего, кроме горя.

— Сколько тебе лет? — спросил я. Он выглядел потрясенным внезапной сменой темы.

— Восемнадцать, — сказал он.

— Значит, ты никогда не был в Святилище?

— Нет. — Бахус опустил глаза.

Я принял решение. Медленно я поднялся на ноги и встал перед ним.

— Я знаю, что такое родители, которые пытаются все решать за тебя. Информация была лишь частью того, почему я пришел к тебе. Другая часть — я хотел пригласить тебя вернуться. Ралакос предложил взять тебя под свою защиту. У тебя еще есть время войти в Святилище. Ты еще можешь обучаться.

Он выглядел так, словно я только что предложил ему весь мир.

— Я хочу этого больше всего на свете, — сказал Бахус.

Я бросил ему небольшой кошелек с серебром. Он попытался поймать его, но неудачно, и он отскочил от его колена и упал в траву.

— Прости. Это для твоего перемещения, когда будешь готов, — сказал я.

— Я… спасибо, — сказал он, наконец. Он пожал мне руку. — О, боги, мне нужно забрать мою кошку, но…

— Нет, мы закончили. Иди за своей кошкой. Надеюсь, скоро увидимся в анклаве. — Я улыбнулся.

— Спасибо, — повторил Бахус.

Он удалялся вниз по склону, шагая большими шагами. Как только он скрылся из виду, моя улыбка исчезла. Изумруд на моей шее жарко засверкал. Я не хотел сейчас разговаривать с Вогрином, но он явно хотел поговорить со мной.

— Ах, ладно. — Я призвал его.

Вогрин появился в круге вызова, поднялся во весь рост и выглядел особенно несчастным. Он посмотрел в ту сторону, где исчез Бахус. — В чем смысл всего этого, господин?

— Собирал информацию, Вогрин. В этом ты кое-что смыслишь.

Он хитро посмотрел на меня. — А когда вы отравили тот кинжал у себя за спиной по дороге сюда, это тоже было ради сбора информации?

Я пристально посмотрел на него. Прошло меньше недели, а демон уже постоянно сомневался во мне.

— Я не могу понять ваших оснований, — проворчал Вогрин. Он посмотрел в сторону Розборо. — Само его существование снижает вашу ценность для инферналов. Он представляет для вас очевидную угрозу. Должен предположить, что вы знаете об угрозе, поскольку неустанно помогали мне выследить его — что было нелегко. И все же, когда настал момент, вы ничего не сделали.

— Да.

— Судя по тому, что я видел в сумеречных пещерах, я думал, что вы выше такой проблемной морали. — В голосе Вогрина прозвучало разочарование.

Я заскрипел зубами. — Эфира должна была умереть.

— Возможно. Верховный советник доставила бы много проблем в будущем. Но ее стражники — вряд ли, — сказал Вогрин, — И Эрдос тоже.

— Они были соучастниками.

— Если ваша неспособность действовать здесь сегодня приведет к потере инферналов как союзников, и к проигрышу в войне, в наступлении которой вы так уверены, разве вы не соучастник? — надавил Вогрин.

Я вздохнул. — Я видел это в Сумеречных Пещерах.

— Это?

— Путь к превращению в моего отца. — Я потер лоб. — Я провел так много своей жизни, думая, что он сумасшедший, иррационален. Он иррационален в других отношениях, но его стратегии, тактика, в них есть логика. В них есть смысл.

— И все же, вы поступаете так… почему? — спросил Вогрин.

В воздухе повеяло холодом.

— Потому что мой отец потерпел неудачу. В моих видениях. Он потерпел неудачу не из-за того, что он сделал. Он потерпел неудачу, потому что не зашел достаточно далеко. В конце концов, он устал от постоянного насилия. Его удушающий контроль ослаб. И они убили его из-за этого.

— И?

— Чтобы стать его преемником, чтобы пойти по этому пути, мне пришлось бы делать то, что даже он не хотел. И я никогда не смогу остановиться. — Я медленно покачал головой.

— Такова природа власти. Страшные лидеры правят долго и умирают насильственной смертью. Но добрые лидеры недолговечны, поскольку их любят, — сказал Вогрин.

— Возможно.

Доброта моей матери. Жестокость моего отца. Они оба были правы. Как и оба были неправы. Что это означало для меня и человека, которым я стану, не могу предположить.

— Я вас не понимаю, — проворчал Вогрин.

Он исчез в амулете, оставив меня одного на поляне с моими мыслями.

Конец первой книги.

http://tl.rulate.ru/book/77890/2550776