Готовый перевод First Immortal of the Sword / Первый Бессмертный Меча: Глава 1: Погребальный зал

Том 1: Меч и Перерождение

Глава 1: Погребальный зал

Глава 1 – Зал Траура

Похоронный зал.

В центре комнаты возвышался бронзовый гроб, его поверхность была покрыта древними узорами солнца, луны и звёзд, а также резьбой с изображениями птиц, зверей, насекомых и рыб.

Перед гробом на коленях сидела девушка, облачённая в безупречно белые одежды. Её красота была неземной, словно созданной богами.

За пределами зала траура раскинулся мир, похожий на скрытое царство — чистые земли, подобные тем, что описывали в легендах.

Но среди этой божественной безмятежности бушевала ужасающая битва.

Могучие фигуры, подобные богам и буддам, сражались в неистовом кровопролитии.

В воздухе разносились яростные рёв и крики,

божественная кровь лилась, словно ливень.

А в самом зале траура царила абсолютная тишина.

Девушка, сидевшая перед гробом, не рыдала и не скорбела. Её лицо оставалось безмятежным, словно застывшее в вечности — ни капли эмоций, ни единой тени печали или радости.

— Хах… Значит, вот оно как — быть мёртвым… — Су И усмехнулся, но его глаза были холодны, как ледяное безмолвие Вселенной.

Но когда его взгляд задержался на девушке, в нём промелькнула почти незаметная мягкость.

При жизни он владычествовал над звёздными безднами, посещая царства божеств и титанов.

Его меч подчинял саму небесную твердь,

его воля вершила судьбу миров.

Он покорил земли Девяти Провинций,

и стал абсолютным властителем своей эпохи.

Он был единственным и непревзойдённым «Владыкой Десяти Тысяч Дао».

Для всех мечников Девяти Провинций он был непревзойдённым мастером пути клинка,

легендарным «Мечником Абстрактной Силы».

Но стоило вестям о его смерти разнестись по миру…

…всё изменилось!

«Ха-ха-ха! «Переплавка судьбы и закалка великого Дао»? С этого момента „Небесная Плавильня“ Су Сюаньцзюня принадлежит мне!»**

Громоподобный смех разнёсся над небесами, наполненный ликованием и восторгом.

Су И прищурился и взглянул в ту сторону.

Там парил Златокрылый Великий Пэн.

Его крылья заслоняли небо, подобно грозовым тучам,

а перья сияли, будто покрытые золотым нектаром.

Его свет затмевал солнце и луну,

а его аура потрясала мир, заставляя горы рушиться, а реки менять своё течение.

В своих громадных, раздирающих небо когтях он сжимал огненно-красный котёл, ярко пылающий в его лапах.

— Даже этот жалкий воробей предал меня… — с лёгкой грустью вздохнул Су И.

Он помнил, как восемьдесят тысяч лет назад этот самый Златокрылый Великий Пэн

десять дней и десять ночей колотился лбом о каменные ступени у его горных врат,

умоляя о праве следовать за ним и слушать его наставления о Дао.

Из уважения к его искренности Су И разрешил ему остаться и постигать путь под его покровительством.

Но теперь…

Эта тварь нагло называла его по имени и присвоила его «Небесную Плавильню».

Предатель!

— Су Сюаньцзюнь задолжал нашему «Парящему Мечу» восемьсот девяносто три жизни!

Более того, он украл наше величайшее наследие — „Мечевую Сутру Десяти Направлений“!

Сегодня мы пришли вернуть то, что принадлежит нам, и убьём любого, кто встанет у нас на пути!

Грохот прокатившегося по небу грома совпал с полной убийственного намерения яростной речью даоса в алых одеждах.

Су И был ошеломлён.

Когда-то „Парящий Меч“ был всего лишь никому не известной сектой,

а её основатель — лишь один из тридцати шести его учеников.

Но именно благодаря его покровительству и его имени,

эта секта постепенно возвысилась и вошла в число Шести Великих Даосских Орденов Девяти Провинций Дикого Мира, потрясая весь мир.

И вот теперь…

Эта же самая секта явилась, чтобы уничтожить его!

«Восемьсот девяносто три жизни»?

Какой ещё долг? Чистейший бред.

Что до „Мечевой Сутры Десяти Направлений“…

Он сам лично передал её патриарху Парящего Меча!

Очевидно, что, узнав о его „смерти“,

эта шайка просто придумала предлог, чтобы разграбить его наследие.

Все эти речи о „возмездии“ и „справедливости“ были лишь прикрытием.

— Мир катится в тартарары. Вот и всё.

Су И покачал головой,

но в глубине души он почувствовал горечь.

За всю свою долгую жизнь он никогда не предавал своих близких.

Под багровым дождём

великая процессия божеств громогласно провозгласила:

— Слушайте все!

Мы чтили Су Сюаньцзюня как „Наставника Десяти Тысяч Дао“!

Сегодня, пока в наших телах есть дыхание, мы не позволим вам воспользоваться его гибелью и присвоить его наследие!

— Ха! Какая чушь!

Кто-то злобно расхохотался.

— Вы говорите так „праведно“, но разве сами не пришли бороться за его сокровища?

— Лицемеры!

Кто-то холодно усмехнулся,

а кто-то презрительно фыркнул.

— А что это у вас в руках?

„Бессмертный Плющ“, „Жезл Величия“, „Девять Драконьих Фонарей“, „Фляга Небесного Стекла“…

Какой из этих артефактов не был частью „великого наследия“ Су Сюаньцзюня?!

— Если уж вы такие „преданные“, почему не положите их в его гроб, чтобы они последовали за ним в могилу?

Громкий смех

и насмешки прокатились по небесам.

А тем временем небо и земля содрогались.

И великая битва не утихала!

Все эти „великие бойцы“ были высшими владыками Девяти Провинций Дикого Мира.

Зрелище их жестокой битвы было поистине ужасающим.

Но Су И…

Он смотрел на это с насмешкой.

— Вот уж поистине забавно!

При жизни все они преклонялись перед ним,

выказывали слепую преданность и уважение.

Но стоило им лишь услышать о его „гибели“…

Как они тут же превратились в шакалов, грызущихся за добычу!

— И всё же… после смерти действительно всё меняется.

Су И отвёл взгляд.

Затем его взор упал на юную девушку, всё ещё коленопреклонённую перед гробом.

В его глазах мелькнула нежность.

— По крайней мере, Цин Тан осталась верна…

Она была с ним с самого детства.

Впервые он встретил её, когда ей было тринадцать лет.

С тех пор прошло восемнадцать тысяч девятьсот лет.

Теперь все Девять Провинций Дикого Мира знали её как „Императрицу Цин Тан“.

В глазах внешнего мира она была недосягаемой фигурой,

властительницей, перед которой склонялись все державы.

Даже те, кто стоял с ней на одном уровне в культивации, испытывали перед ней трепет.

Но для Су И…

Она всегда оставалась той же маленькой девочкой,

что когда-то боязливо следовала за ним по пятам.

Когда она не практиковалась в дао, то с кротостью и преданностью служила ему, не проявляя ни капли гордыни.

Вдруг…

В зале траура появился высокий мужчина.

Его белоснежные одежды были изорваны в клочья,

а ткань насквозь пропиталась багровой кровью.

Каждый его шаг источал чудовищное давление.

Он только что вышел из боя!

— Младшая! — Его голос гремел, как боевой барабан.

— Ты уже семь дней охраняешь гроб Учителя! Если мы не уйдём сейчас, то долго не продержимся!

Пи Мо!

Старший из девяти личных учеников Су И.

Величаемый как „Боевой Император Пи Мо“,

он провёл тридцать девять тысяч лет в учении у Су И!

Девушка, что всё это время стояла на коленях перед гробом,

медленно поднялась.

Её голос был холоден, словно вечные льды.

— Старший брат.

— Перед смертью Учитель приказал нам — его девяти наследникам — разойтись по своим путям.

Она сжала кулачки, а её глаза вспыхнули мрачным огнём.

— Так почему же… ты вернулся?

Брови Пи Мо слегка нахмурились, но в его голосе звучала несгибаемая праведность:

— Как я мог просто стоять в стороне и наблюдать, как враги и предатели уничтожают всё, что оставил после себя Учитель?!

Он сделал шаг вперёд и добавил:

— К тому же, младшая, ты ведь до сих пор здесь, продолжаешь хранить траур. Как же я мог бросить тебя?!

Цин Тан обернулась.

Её прекрасные глаза, острые, словно клинки, впились в лицо Пи Мо.

Она больше не скрывала ледяного презрения.

— Дошло уже до этого, а ты всё ещё не готов сказать правду?

Зрачки Пи Мо сузились.

— Младшая, о чём ты говоришь?! — его голос звучал жёстко, но в нём проскользнула нотка напряжения.

Цин Тан усмехнулась, уголки её алых губ изогнулись в насмешливой улыбке.

— Другие могут и не понимать, но для меня всё очевидно.

Она сделала шаг вперёд.

— Ты всегда был одержим „Мечом Девяти Преисподних“, который оставил нам Учитель. Разве не так, старший брат?

Лицо Пи Мо слегка дёрнулось.

Он замолчал на несколько мгновений.

А затем…

Его рот скривился в усмешке, а в глазах вспыхнул мрачный блеск.

— Младшая, а разве ты не осталась здесь именно из-за меча?

Цин Тан не стала отрицать.

Но на её чистом, безупречно красивом лице не дрогнуло ни единой мышцы.

Она по-прежнему была безмятежна, словно отражение луны на тихой глади воды.

— Ты ошибаешься, старший брат.

Она прищурилась.

— Я осталась здесь не только ради меча.

Пи Мо невольно нахмурился.

— Тогда чего же ты хочешь?!

Цин Тан перевела взгляд на поле битвы за пределами зала траура.

Там, среди кровавого дождя, боги и демоны рвали друг друга в клочья.

Но на её лице не отразилось ни капли волнения.

Спустя мгновение, она спокойно произнесла:

— Всё, что оставил после себя Учитель…

Она подняла голову.

— Я хочу это всё.

Её голос был лёгким и небрежным.

Но в этот момент её стройная, грациозная фигура наполнилась величием, словно несокрушимая богиня, взирающая на смертных свысока.

„Ты хочешь… всё…?“

Пи Мо замер, а затем громко расхохотался.

В его смехе звучало презрение и насмешка.

— Ха-ха-ха! Если бы мне кто-то сказал, что из всех девяти наследников Учителя, самая алчная окажется ты, младшая, я бы не поверил!

Он покачал головой, и в его взгляде сверкнуло злорадство.

— Учитель всегда больше всего доверял и любил именно тебя…

Он склонил голову набок и ухмыльнулся.

— Но если бы он знал, какой жадной ты окажешься, боюсь, он был бы потрясён!

Всё это время Су И хранил молчание.

Он не гневался на Златокрылого Пэнгу, что предал его.

Ему было плевать на Левитирующий Мечевой Холл, который, не моргнув глазом, выдумал „долг“ и использовал его как предлог, чтобы ограбить его владения.

Даже тот факт, что его злейшие враги пришли добивать его наследие, не вызвал у него ни малейших эмоций.

Но сейчас…

Глядя на Пи Мо, которого он всегда считал самым верным учеником…

Глядя на Цин Тан, которую он любил и лелеял больше всех…

…его сердце, некогда равнодушное ко всему, внезапно охватил холод.

Он молчал.

Всего лишь какое-то сокровище…

И всё же, его ученики готовы были перерезать друг другу глотки ради него.

Как же жалко.

Звяк!

Внезапно Цин Тан взмахнула мечом.

Лезвие сверкнуло, и тело Пи Мо раскрылось окровавленной раной.

Его изувеченное тело чуть не рухнуло безжизненно на землю.

Но он собрал последние силы и, задыхаясь, бросился прочь из Зала Траура.

На бегу его крик разнёсся эхом над полем боя, полным ярости, ужаса и боли:

— Кто бы мог подумать?! Ведьма! Ты так глубоко скрывала свою истинную натуру!

Он и представить не мог, что его младшая сестра по обучению уже давно прорвала былые границы в культивации.

Она была куда страшнее, чем он думал!

Су И тоже был удивлён.

— Значит, она давно сделала прорыв…

Но Пи Мо не остановился ни на мгновение.

Его обезображенное раной тело рванулось прочь, в спасительное бегство.

Цин Тан даже не пыталась его догнать.

Она лишь стояла перед бронзовым гробом, на её губах играла презрительная улыбка.

И холодно, почти безразлично, прошептала:

— Как бы разрывалось сердце Учителя, если бы он узнал, что его старший ученик первым примкнул к Шести Великим Даосским Сектам?

Она прикрыла глаза и слегка покачала головой.

— А третий старший брат, Хо Яо? Он, конечно, не вмешивался, но, уходя, украл „Зеркало Абсолютной Божественной Тайны“…

Она вздохнула.

— Одного этого артефакта хватит, чтобы поднять его до „Императорского Реалма“…

Она тихо усмехнулась.

— Но Учителя больше нет в этом мире. Он никогда уже ничего не узнает.

Выражение Су И мрачнело с каждым мгновением.

Только сейчас он понял, что именно его старший ученик первым предал его.

Что именно Пи Мо привёл врагов к его дому!

Только сейчас он осознал, что третий ученик, Хо Яо, умыкнул „Зеркало Абсолютной Божественной Тайны“, артефакт, контролировавший весь этот скрытый мир!

Неудивительно, что предатели и враги так легко прорвались сюда…

Когда эта мысль окончательно оформилась в его голове, в груди Су И поднялась мрачная буря ярости и горечи.

В этот момент Цин Тан вдруг развернулась и зашагала прочь из Зала Траура.

Её стройная, грациозная фигура парила в воздухе.

Её холодные, пронзительные глаза оглядели сражающиеся небеса и землю.

А затем, её ледяной голос разнёсся над кровавым полем битвы:

— С сегодняшнего дня…

— Я, Цин Тан, стану единовластной правительницей Диких Земель!

Вжух!

Небо и земля содрогнулись.

Ураган мечевого дао прокатился по горизонту, словно божественная кара.

Зелёный туманный свет меча рассекал врагов, словно безжалостный клинок палача.

И всего за одно мгновение…

— Всё небо и земля окрасились в божественную кровь!

Оставшиеся в живых мастера и божества застыли в шоке.

Они почувствовали, как леденящий ужас окутал их сердца, будто их затянуло в ледяную бездну.

Цин Тан посмотрела на них сверху вниз.

Её губы чуть шевельнулись.

— Покоритесь.

Или умрите.

Её голос был спокоен и ровен, но на этом залитом кровью поле битвы каждое слово звучало, словно небесный указ.

— Мы готовы служить!

— Императрица, мы признаём вас своим владыкой!

Под гнётом подавляющей ауры Цин Тан выжившие мастера и божества один за другим склонили головы!

— Эта девчонка… — Су И прищурился.

Впервые за всё это время он утратил хладнокровие.

Он никогда бы не подумал, что уровень культивации Цин Тан уже достиг таких высот.

Как её наставник, он, возможно, должен был бы испытывать гордость…

Но всё, что он ощущал в этот миг, — это неописуемое одиночество и опустошённость.

Ведь теперь ему стало окончательно ясно: его самая любимая и самая младшая ученица…

Все эти годы она что-то от него скрывала!

Вскоре Цин Тан вновь вошла в Зал Траура.

Она подошла к бронзовому гробу, изящно склонилась в почтительном поклоне и произнесла:

— Почтенный Учитель, ваш ученик, Цин Тан, стоял у вашего гроба семь дней. Я помогла вам подавить врагов и предателей. И этим я завершаю наш долг как мастер и ученик.

Она подняла голову.

— С сегодняшнего дня я стану единственной наследницей всего, что вы оставили после себя.

С этими словами Цин Тан сделала шаг вперёд и положила ладони на бронзовую крышку гроба.

В её глазах сверкнула жадная искра.

— „Меч Девяти Преисподних“ не может просто так уйти в землю вместе с вами. Когда я постигну его истинные тайны… я, конечно же, верну его вам.

Она прошептала:

— Учитель, не вините меня за то, что я нарушаю ваш покой…

Бах!

Крышка гроба с грохотом сдвинулась в сторону.

Но как только это произошло, Цин Тан, всегда остававшаяся спокойной и хладнокровной, впервые потеряла самообладание.

Её лицо исказилось от потрясения.

— Как… такое возможно…?

Бронзовый гроб был абсолютно пуст.

Не было ни „Меча Девяти Преисподних“…

Ни… тела её Учителя!

Су И наблюдал за происходящим со стороны.

Гнев полыхал в его глазах, словно бушующий пожар.

Он предвидел эту возможность с самого момента, когда решил переродиться и начать путь культивации с самого начала.

Но осознание этого никак не помогало усмирить ту ярость, что кипела в его душе.

Пламя в его взгляде медленно угасло.

Постепенно в нём не осталось ничего, кроме бездонного холода и равнодушия.

Он развернулся, уходя в бескрайнюю тьму.

И тихо прошептал:

— Надеюсь, вы, ничтожества, будете живы и здоровы к моему возвращению…

Затем неуловимая, эфирная фигура Су И растворилась в пустоте, бесследно исчезнув.

108 000-й год истории Диких земель.

Великий владыка Девяти Провинций Диких земель, Мастер Меча Глубинной Силы, Су Сюаньцзюнь, скончался.

Эта весть потрясла весь мир.

Семь дней спустя.

Ученица Мастера Меча Глубинной Силы, Императрица Цин Тан,

подавила всех божеств Божественного Континента,

смела своих врагов, подчинила небеса и землю

и провозгласила себя единственной правительницей мира.

Пятьсот лет спустя.

Империя Великий Чжоу, округ Юньхэ, город Гуанлин.

Вечерний закат пылал, словно огонь.

У ворот Академии Сосновых Облаков.

Су И стоял в одиночестве, вдали от людской суеты,

дожидаясь окончания занятий у своей младшей золовки, Вэнь Линсюэ.

Примечания переводчика

Вот несколько пояснений к первой главе (спойлеров нет, кроме мелких деталей в рамках самой главы).

Во-первых, Су И и Су Сюаньцзюнь — это один и тот же человек.

Если вы уже читали много китайских романов, то, скорее всего, сами догадались. Если же нет, то поясню: в китайской культуре есть традиция цзы (表字) — это почтительное имя, которое человек получает при вступлении во взрослую жизнь. Его используют для обращения из уважения, в то время как использование личного имени может быть либо проявлением близости, либо, напротив, грубостью.

В данном случае, “Сюаньцзюнь” (玄钧) — это и есть его цзы, а также эпитет, связанный с его титулом. Я решил оставить имя в пиньине, но переводить сам титул как “Глубинная Сила”.

Далее, при описании самого Су И или его силы я буду использовать термин “глубинный”, но в других контекстах этот иероглиф может переводиться как “таинственный” или “загадочный”, в зависимости от смысла.

http://tl.rulate.ru/book/76715/5555782