Готовый перевод Needs of one / Потребности одного: Глава 2 Великаны Каланаиса

Это было после наступления темноты, когда Гермиона, наконец, выплакалась и отправилась обратно в свою одноместную комнату недалеко от Косого переулка. С благодарностью заметив, что Рон не заходил, она отперла дверь и проверила обереги.

Зачем она взялась за охрану грязного помещения, она не знала, не то чтобы в крошечной комнате было что-то действительно ценное, как она поняла, оглядев комнату. Это была просто привычка, выработанная ею в те мрачные дни в конце войны, от которой она и по сей день не пыталась избавиться.

Грязное пространство состояло из односпальной кровати, маленькой кухоньки и отдельного туалета. Не было даже окна — во всяком случае, не настоящего. Хозяин установил маленькое волшебное окно, способное отобразить любую сцену, которую пожелает зритель, за несколько лет до этого, но к тому времени, когда Гермиона приехала снимать комнату, оно уже много месяцев было сломано, и она ни разу не просила его починить. У нее не было никакого желания смотреть на остальной мир, когда они счастливо жили своей жизнью со своими друзьями и семьей, когда ее жизнь была приостановлена ​​​​в течение десяти долгих лет.

Быстрое заклинание призыва собрало те немногие вещи, которые ей были нужны — она не могла ничего взять с собой туда, куда направлялась, — и они плавно полетели в открытый рюкзак у ее ног.

Подняв теперь уже увесистую сумку на плечо, мягкое позвякивание кристаллов подтвердило ей, что у нее есть все необходимое, и она в последний раз бесстрастно оглядела комнату. Никогда, за три с лишним года проживания здесь, она ни разу не подумала и не назвала это место своим домом. Она поняла, что ее дом находится там же, где и Гарри.

Вытащив из-под своей потрепанной и изодранной мантии два пергаментных конверта, она положила первый на маленький круглый столик, стоявший в кухоньке; оно было адресовано ее домовладельцу. Если ее план пойдет наперекосяк, меньше всего ей хотелось бы, чтобы добрый старик остался без денег, поэтому она вложила арендную плату за три месяца в свое письмо о расторжении договора аренды. Практичный до конца? ее внутренний голос насмехался еще раз.

Не обращая внимания на надоедливый голос, она молча рассматривала другой конверт. Это было решено просто; Рону . После минутного размышления она положила его письмо поверх первого, но ее мгновенное колебание выявило ее постоянные внутренние сомнения относительно ее плана.

Она написала десятки итераций письма своему другому лучшему другу, готовясь к сегодняшнему отъезду. Одни долгие и искренние, другие прямые и честные, но никто не смог передать свои чувства к нему — друг, брат — свои надежды на то, что он один из этой троицы сможет вернуть свою жизнь в нужное русло.

Вместо этого она сумела только два слова; Мне жаль.

Однако она страстно надеялась, что Рону никогда не придется читать эту совершенно неадекватную записку. Если ей сегодня удастся это сделать, она намерена спасти Рона так же верно, как надеялась спасти Гарри.

Ее последняя мысль заставила надежду вспыхнуть внутри нее еще раз, заставив ее решимость укрепиться. До этого момента она не верила до конца, что сможет осуществить свой план, но, даже не оглянувшись, Гермиона вышла из маленькой комнаты, исчезнув с тихим хлопком, как только она оказалась за пределами анти- аппарационные отделения.

ооо

Она появилась на пустынном склоне холма глубокой ночью. Луна еще не взошла, окутывая все вокруг черным покрывалом, ее глаза напрягались и не могли определить древнее сооружение, которое, как она знала, стояло поблизости в темноте.

Только запах торфяной земли и близлежащие звуки и запахи моря подтверждали, что она аппарировала в нужное место.

Когда ее глаза привыкли к ограниченному освещению, предлагаемому звездным светом, массивные очертания десятков древних стоячих камней выросли перед ней из торфа, словно замерзшие гиганты. Улыбка Моны Лизы скользнула по ее губам, когда она вспомнила, что, по крайней мере, в местном фольклоре именно так считалось мегалитическое образование; гиганты, обращенные в камень святым Кираном, когда они отказались принять христианство. Однако реальность происхождения памятников была совсем иной, хотя, возможно, даже более примечательной.

Над головой падающая звезда проследовала к горизонту, отвлекая ее от размышлений — метеоритный осколок из потока Персеид, который она знала объективно. Но, несмотря на свое интеллектуальное понимание явлений, она позволила себе несколько минут спокойного созерцания, наблюдая за ночным небом, усеянным полосами света. Она поразилась тому, как такая красота могла быть создана из такой разрушительной силы, а именно полного уничтожения крошечных фрагментов горных пород, когда они сгорали в верхних слоях атмосферы земли.

Ирония этой красоты не ускользнула от нее; сегодня вечером она собиралась сделать то же самое, только наоборот. Если ей это удастся, она заберет прекрасный и мирный мир, который ее действия помогли создать, и разрушит его; уничтожить его, все ради одного человека.

«Вы ничего не знаете и не считаете нужным нам, чтобы один человек умер за людей, а весь народ не погиб».

Непрошенные слова Каиафы двухтысячелетней давности всплыли в ее голове, их примерный перевод на более современный язык; Потребности многих перевешивают потребности одного.

Но не мне, пылко подумала она, оторвав взгляд от ночного неба. С годами она пришла к пониманию, несмотря на внутренние моральные споры, которые у нее были с самой собой, что радость многих ничего не значила для нее, если только один, ее единственный — Гарри — не мог разделить это счастье.

Мягко говоря, было несправедливо, что человек, пожертвовавший всем ради волшебного мира, в том числе и собственной жизнью, был вознагражден длительным пребыванием в психиатрической больнице с разбитым разумом в результате своего героизма .

Сломленный разум, который, по мнению Гермионы, восходит к одному переломному моменту во время ее дружбы с Гарри — смерти Седрика Диггори.

Перебирая свои воспоминания гребешком с частыми зубьями, она полагала, что именно этот момент направил Гарри на путь к его нынешней судьбе. Его поведение сильно изменилось после инцидента по завершении кубка трех волшебников, и в последующие месяцы его настроение стало более мрачным и агрессивным. Он также стал гораздо более склонен к вспышкам гнева, часто направленным на окружающих; лето перед пятым курсом заставило ее бояться, а иногда и бояться Гарри .

Это изменение ускорилось после смерти Сириуса; человек, которого Гарри стал рассматривать как своего рода суррогатного отца. Через несколько дней после битвы в Отделе тайн Гарри признался ей, что в порыве ярости попытался наслать на Белатрикс Лестрейндж непростительное проклятие.

Она была шокирована его откровением, но поддержала его, терпеливо указав, что он не смог собрать достаточно злобы, необходимой для того, чтобы проклятие причинило его жертве настоящую боль. Гарри оставался неубежденным, как, по правде говоря, и она — она никогда не верила, что Гарри способен использовать такое заклинание против другого человека.

Однако в последующие месяцы и годы она, возможно, наивно полагала, что Гарри научился справляться со своим горем; в конце концов, даже столкнувшись с конфронтацией с самим Волан-де-Мортом, Гарри использовал простое обезоруживающее заклинание, чтобы победить темного лорда. Но она ошибалась.

Все это было игрой. Или, может быть, точнее, у Гарри всегда было что-то, что отвлекало его от борьбы со своими внутренними демонами; Армия Дамблдора на пятом курсе; его целеустремленное и настойчивое расследование Драко Малфоя в последний год их обучения в школе; и, конечно же, охота на Хоркрукс, занимавшая их почти год. Все они предложили Гарри долгожданное отвлечение от чувства вины, с которым он отказывался иметь дело, поскольку многие из тех, кто любил, заботился и защищал его, пали в борьбе с тьмой.

Но именно в конце войны, когда ничего не оставалось делать, кроме как горевать, Гарри как-то отключился. Только много лет спустя Гермиона осознала, какое значение Гарри придавал смерти как домового эльфа Добби, который был самым близким другом, так и другого его суррогатного отца, Римуса Люпина. , и его жена, Нимфадора Тонкс, оставив своего младенца сиротой - таким же, как он.

Вскоре после этого начался его уход из общественной жизни.

Это осознание привело ее на тропу, которая привела ее к этому бесплодному склону холма возле озера Лох-Рог, на острове Льюис, в самой западной точке Шотландии; путь, который родился из одного вопроса - что, если бы мы поступили иначе?

Сегодня вечером было 7 августа 2010 года, и хотя мотивы ее прихода сюда действительно исходили с небес, они не имели ничего общего со случайным началом метеоритного дождя над головой. Она пришла на место Турсачан Каланаис — древнего каменного мегалитического комплекса — чтобы использовать древнюю силу, заключенную в тысячелетних камнях.

В местном масштабе они были известны как Северный Стоунхендж, но Стоячие Камни Калланиша, если дать им их современное название, были гораздо более важными, чем их южные коллеги. Хотя они не отличались своим внешним видом от десятков подобных монументов только во Внешних Геббридских островах, они обладали одним существенным отличием от тысяч стоячих камней, которые они вдохновили древних людей возводить в подражание им по всему миру: они были построены с явной целью облегчить путешествие во времени.

Она исследовала возможные способы путешествия во времени, решив за несколько лет до этого, что только там она сможет спасти Гарри от его ужасной участи, когда буквально наткнулась на письменные записи древнегреческого волшебника, оставившего подробные инструкции. о том, как он достиг этого самого подвига.

Магглы знали этого человека как Диодора Сицилийского, историка, который создал всеобъемлющую универсальную историю своего мира — Bibliothēkē . Но, в то время как магглы того времени знали о его профессии, они не имели ни малейшего представления об истине, которая позволила ему создать такой подробный каталог событий, относящихся к поколениям до его рождения. Сицилий был путешественником во времени.

Он никоим образом не был первым, его собственные записи показали, что он наткнулся на аналогичный набор инструкций от еще более древнего волшебника; Xpóvos. Гермиона перевела это древнее слово как «Хронос», но это свидетельствовало о том, насколько глубоко она сама впала в депрессию, что ее интеллектуальное любопытство ни в малейшей степени не достигло пика из-за того, что она, похоже, обнаружила письменные свидетельства, подтверждающие, что изображение маггловской мифологии Хроноса как Отца Времени имело, по крайней мере, какое-то основание на самом деле.

Хронос, казалось, с безошибочной точностью вычислил семь мест в древнем мире, где будущие планетарные выравнивания будут наиболее заметны с Земли. Затем в эти места были отправлены посланники, чтобы заручиться поддержкой местного немагического населения для строительства этих храмов с целью направления силы планет, таким образом открывая портал в прошлое.

Вдохновленные этими первыми монументами, древние народы мира построили еще сотни собственных, но только первые семь служили временными порталами.

Гермиона была уверена, что Турсахан Каланаис был одним из таких мест. Расчистив тысячелетний торф со дна камней во время предыдущего визита, она обнаружила потертые временем гравюры, которые напоминали несколько диалектов древних рун, с которыми она была знакома. Но даже если бы она усомнилась в своем несколько расплывчатом переводе этих отметок — места, где остановилось время , — в подлинности места уже не могло быть никаких сомнений; она могла буквально чувствовать магию, отражающуюся от древних камней, когда шесть планет — Венера, Земля, Марс, Юпитер, Сатурн и Уран — приблизились к своему максимальному выравниванию.

Сверху Турсачан напоминал компас, с центральным камнем, окруженным круглым образованием, за которым находились четыре ряда камней, отходящих друг от друга под углом девяносто градусов и указывающих соответственно на север, юг, восток и запад. В какой-то момент за пятитысячелетнюю историю этого места несколько меньших камней были ограблены или вывезены для вспашки, и еще одним признаком ее отчаяния было использование последнего крупного планетарного выравнивания за несколько лет, чтобы спровоцировать ее прыжок в прошлое. , что она даже не пыталась рассчитать, насколько пагубными могут оказаться эти потери для способности структур отправить ее назад во времени.

Но что, если без них не получится? Внутренний голос насмехался над ней.

Это должно сработать, был единственный ответ, который она могла дать.

Гермиона зажгла свой факел с помощью бесшумного Люмоса и направилась к самой западной точке сооружения, потянувшись в свой рюкзак, чтобы достать первый из четырех кристаллов, которые она получила от Билла Уизли. Он использовал свои связи в качестве разрушителя проклятий Гринготтса, чтобы найти и собрать для нее редкие кристаллы; кристаллы почти такие же древние, как и сам каменный круг.

Она подавила волну вины, когда провела рукой по гладкой, истертой временем поверхности кристалла. Даже после того, как она разорвала свои мертворожденные отношения с Роном, клан Уизли продолжал обращаться с ней как со второй дочерью, и она была частью многих счастливых семейных моментов; сороковая годовщина свадьбы Артура и Молли; брак Джорджа с Анджелиной Джонсон; и рождение многих внуков Уизли - только у Джинни, Рона и Чарли не было собственных детей. Ее вина проистекает из того факта, что, если она преуспеет в своем плане, это счастье будет уничтожено, и они вернутся в мир, все еще преследуемый тенью Волан-де-Морта. Единственное, что делало эту вину терпимой, была ее вера в то, что она сможет спасти Фреда Уизли от его судьбы.

Встав на цыпочки, она поместила его в небольшой уголок, вырубленный в камне, примерно в двух метрах от земли. Затем она по очереди двинулась, направляемая светом своей палочки, к оставшимся точкам компаса, где повторила процесс, ее рюкзак опустел к тому времени, когда она поместила четвертый кристалл на самый северный камень.

Бросив быстрый взгляд на свои наручные часы, она заметила, что время быстро приближается к полуночи, по совпадению момент самого близкого выравнивания планет, осознание, которое заставило ее глаза еще раз пробежаться по горизонту, ее взгляд быстро уловил крошечные точки света, все ближе. сгруппированные в небе, которые были планетами - или, по крайней мере, видимыми с Земли.

«Пора» , — поняла она, немного удивившись, что тревога, которую она ожидала, исчезла.

Направив палочку на свою руку, она произнесла первое из двух заклинаний, которые ей нужно было произнести этой ночью, «Дуро».

Теперь кончик ее палочки стал твердым, как сталь, она положила его на левую ладонь и одним движением провела им по руке. Горячая влага, сопровождаемая жгучей болью, сказала ей, что ей удалось разрезать ладонь. Следуя инструкциям, которые она перевела с Сицилийского, она приложила открытую рану к камню позади себя, оставив серый камень испачканным алым, когда она убрала руку.

Она не удосужилась залечить свою рану, на самом деле она бросила свою палочку на мягкую землю, зная, что с ее кровью, теперь связанной с камнями, они теперь будут действовать как фокус магической энергии ее ядра. - на самом деле во много раз сильнее, чем могла позволить ей палочка.

Направив взгляд на западный камень, едва видимый во мраке, она произнесла последнее древнегреческое заклинание, которое должно было создать портал; «Анатрепо».

Необычное ощущение, похожее на тревожных бабочек, образовалось в ее сердце, расширилось и охватило всю ее грудь, и это чувство продолжало расти, как океанская волна.

С каждой секундой ощущение становилось все более неудобным, почти болезненным, поскольку магическая энергия внутри нее, казалось, ограничивалась и упиралась в ее грудную клетку.

Она раскрыла губы, чтобы закричать, но не издала ни звука, настолько напряглось ее тело, что ей казалось, что она не может дышать. Не чувствовала, смутно поняла она, когда ее ноги подогнулись и она рухнула на четвереньки, не могу.

Как она ни старалась, она не могла дышать, в результате ее зрение расплывалось, поскольку ее мозг кричал о кислороде.

Это пошло не так. Я потерпела неудачу, с грустью осознала она, единственная слеза скатилась по ее щеке. До свидания, Гарри.

Но когда ее руки не выдержали, и она рухнула на мягкую землю, она скорее почувствовала, чем увидела, огромный выброс магической энергии из ее тела. Луч белого света исходил от нее и прокладывал себе путь через пространство между ней и самым западным камнем. Энергии ударяют в кристалл, который держится на нем, когда зрение Гермионы прояснилось, и она оттолкнулась от вереска.

Двигаясь быстрее, чем ее глаза могли точно уследить, луч продолжил свой путь против часовой стрелки вокруг кристаллов, которые она тщательно расположила, прежде чем был возвращен в исходную точку самым восточным кристаллом, создав идеальный алмаз, когда луч ударил кристалл выше. ее голова.

На краткий миг мир вокруг нее вспыхнул чистой ослепительной белизной, изображение стоящих камней навсегда выжгло ее сетчатку в вечном дне, перед ее миром, и мир вокруг нее стал черным, когда ее тело смялось в прах. пол, ее глаза открыты, но ничего не видят.

http://tl.rulate.ru/book/74435/2065330