Готовый перевод Your Eternal Lies / Твоя бесконечная ложь: Глава 1

Перевод: Astarmina

— Вы хороши во лжи?

— Нет. Вовсе нет.

— Так написано в документах: хороша во лжи, лести и убеждении; умна, хорошо поставлена речь. Будьте бдительны при допросе, высока вероятность попасть под влияние.

— Я никогда не лгала.

Протяжный сигнал парохода нарушил повисшую в каюте тишину. Судно Вехес, на котором они пребывали, держало курс на остров Монте.

Мужчина — офицер, ответственный за транспортировку заключенных, она — одна из заключенных, чьи руки были закованы в кандалы.

Крыса из трущоб Риортона сидела за столом напротив красивого мужчины.

Забавно, что кто-то вроде нее, не имевший ничего, прославился раньше. Вот только, он по уважительной причине, она же по плохой.

И раз ей суждено было существовать так до самого конца, то она предпочла стать знаменитой крысой.

Не понимала, хорошо ли это, но было весело.

— Вы повторяли это в зале суда...

— О, на этих бумажках что-то написано? А, да, судья же не слушал ничего, что я говорила.

— ...Несмотря на то, что вас признали виновной?

— Меня это ранит.

Он что-то записал с равнодушным выражением лица, словно уже знал все.

«Черт побери, что он пишет?»

В такие моменты она сетовала на то, что не умела читать. Хоть и знала, что это бесполезно. Девушка встретила его холодный взгляд.

— Номер заключенного?

— 24601.

— Имя?

— Зачем вы это спрашиваете? Кто-то еще не знает моего имени?

Это не было проявлением высокомерия. Куда бы она ни пошла, повсюду гремела ее история. Ее лицо ежедневно появлялось в газетах.

Она была столь же знаменита, как и Ян Кернер, сидевший напротив нее. Чтобы прославиться, не было необходимости в изобретательной победе над вражеской эскадрильей.

— Это допрос. Имя.

— Розен Уокер.

— В документе указана другая фамилия.

— Эта правильная.

— Меня не интересует ваша настоящая фамилия. Проговорите вслух имя, указанное в документе.

— Розен Хэйворт.

Люди, имевшие высокое звание, всегда были сообразительны, но мыслили стандартно. Чтобы ни было написано на том клочке бумаги, она была Розен Уокер, а не Розен Хэйворт. И это неоспоримый факт.

Девушка закинула ногу на стол и почесала ее. На том месте, где долгое время была прикована цепь, образовались струпья. Из открывшейся раны на отполированное дерево капал гной. Ороговевшая кожа хлопьями разлетелась в воздухе.

Ей было жаль обитателя этой каюты, но ничего не могла с собой поделать.

С тех пор, как она могла вот так вытянуться, прошло несколько месяцев.

Изначально «Вехес» был военным судном запаса, но с завершением войны его переоборудовали в пассажирское, поэтому кают было мало. Но заключенным предоставлялись только клетки в трюме.

К ее удивлению, он не обратил особого внимания на ее поведение, хотя должен был сделать замечание. Переволновавшись, она почесалась сильнее.

Какое же облегчение — вот так вдоволь почесать зудящее место.

Плохо, что у нее были связаны руки. С ногами дело обстояло так же.

— В семнадцать лет вас приговорили к пятидесяти годам тюремного заключения и сослали в женскую тюрьму Перрин. Год спустя вы организовали побег. Спустились по утесу и обнаженная пересекли горы Дове. До следующего ареста три месяца провели в бегах на территории Сент-Беннес. Приговорены к дополнительным двадцати пяти годам заключения и переведены в тюрьму строгого режима Аль-Капес. Спустя пять лет снова совершили побег и три года скрывались от преследования имперской армии... — пока он с серьезным выражением зачитывал документ, между его бровями залегла глубокая складка. — Здесь написано, что при побеге из Аль-Капес вы ложкой прокопали туннель. Это правда?

— Конечно. Чтобы заполучить эту ложку, мне пришлось спать с толстым охранником, от которого несло гнилым сыром. Он был настолько огромным, что я задыхалась лежа под ним. Какой отврат. Было бы более менее терпимо не видеть его рожу. На подкоп ушло пять лет. Когда я ушла оттуда, длинная ложка укоротилась до размера моего ногтя. Как печально. Но если бы я еще задержалась там, то отомстила бы этому надзирателю.

Пошлости так и лились из нее. Она не знала, как отреагирует Ян Кернер. Но была уверена, что знает мужчин как облупленных. Из того, что ей довелось увидеть, она сделала вывод, что все мужики — козлы. 

Но ей не доводилось раньше иметь дела с такими богатыми и красивыми молодыми мужчинами, в аккуратной форме, подстриженными и причесанными, пахнущими свежестью с головы до ног.

— Говорите по делу, отвечайте только на заданные вопросы, — проговорил Ян Кернер, подняв взгляд от документов.

Ей было приятно рассматривать его красивое лицо. После побега из тесной тюремной камеры и общения с уродливыми, похожими на картофель надзирателями, Розен была рада увидеть красавчика.

Она молча кивнула.

Тем более, он был не просто красив. Он был героем войны и лицом империи. Знаменитый Ян Кернер.

Во время войны его лицо можно было увидеть везде. На каждом стене были расклеены листовки с ним, летящим на дирижабле.

Когда пролетали дирижабли, на землю дождем падали листовки.

Высокий, молодой пилот в форме цвета хаки, с красным шарфом и в защитных очках.

В те моменты, когда с неба раздавалась трансляция с его голосом, все как одержимые обращали лица вверх.

[Мы победим. Не сдавайтесь. Война подходит к концу. Люди империи, вам не о чем беспокоиться.]

Дешевые бумага и чернила сделали его образ немного неразборчивым. Но даже некачественный акустический усилитель не заглушил его сладкий голос.

«Дешевые правительственные ублюдки».

Естественно, у власти находились совсем другие люди. Они знали, как вводить простых обывателей в заблуждение. Что бы сделал враг, если бы по радиопередаче их народу сказали сдаться небу, обещая рай, комфорт и славу?

Ян Кернер был источником вдохновения.

Подчинение удобно. Сопротивление бесполезно. Будущее непредсказуемо. Люди были охвачены тревогой и отчаянием, поэтому им нужен был Ян Кернер.

Уверенная улыбка красивого и способного командира успокоила их встревоженные сердца.

Розен была уверена, что его сияющая красота хоть и немного, но способствовала победе империи. Когда-то она была одержима листовкой, упавшей с неба, и повесила ее на кухне...

— Какое преступление вы совершили?

— Я ничего не делала.

— Скажите причину, по которой вас отправляют на остров Монте, худшую тюрьму на земле.

Его голос, достигший ее сознания, прервал поток мыслей. Широко открыв глаза, она с невинным выражение лица пожала плечами.

— Я дважды сбегала из тюрьмы. Из-за меня пострадала гордость имперской армии...

— Не это. Почему вы оказались в тюрьме?

— Я невиновна.

— Я уже говорил это обязательная процедура допроса. Меня не интересуют ваши аргументы.

— Я невиновна.

«Процедура, процедура, процедура», — раздраженно подумала она и недовольно пнула ногой стул.

То, что знала она, знал и он, и все знали. Офицерам прям не терпелось задать этот вопрос по несколько раз в попытке заставить ее признать вину. Никто не слушал то, что она пыталась донести до них.

— Заключенные редко признают свою вину.

— Я правда ничего не делала.

— Ваше утверждение о невиновности, не отменяет факта заключения.

— То, что судья вынес обвинительный вердикт, не отменяет факта моей невиновности. Главное — правда. Бог все знает, — проговорила она и, глубоко вздохнув, посмотрела ему в глаза.

Он спокойно принял ее взгляд.

— Ответьте мне прямо, — сказал он нетерпеливым тоном, словно хотел побыстрее свернуть этот скучный допрос.

Ей было жаль его, ведь он хотел вернуть ее в камеру и отдохнуть, но с момента ареста она не сдавалась.

— Я... — упрямо начала Розен.

Ее прервала с грохотом распахнувшаяся дверь.

— Командир Кернер! Чем вы занимаетесь?

В проеме застыл потрясенный мужчина, одетый в форму лейтенанта. Он выглядел моложе Яна Кернера. Возможно был ровесником Розен. Его же командиру было чуть больше тридцати лет, хоть он и выглядел слишком молодо, чтобы брать на себя такие серьезные обязанности.

— Допрашиваю заключенную.

— Нет, зачем вы это делаете? Судебный процесс над этими людьми уже завершен, нет необходимости выслушивать их бред.

— Это обязательная процедура. Командир, отвечающий за транспортировку, должен знать все о заключенных. Этой мы должны уделить особое внимание.

— Я понимаю, что вы хорошо осведомлены, командир, но не обязаны следовать всем правилам. Тем более, те, кого отправляют на остров Монте, являются худшими из худших. Это большая проблема, с которой вы ведете допрос... — голос оборвался и послышался стук металлических подошв. Вопреки равнодушному и сдержанному виду командира, его растрепанные вьющиеся волосы и наполненные живостью глаза создавали впечатление свободолюбивого человека. Он откинул льняные волосы с ее грязного и потного лица, и воскликнул: — Ведьма из Аль-Капеса?! Какого черта вы допрашиваете столь опасного заключенного?

— Опасного?

Ян Кернер окинул Розен удивленным взглядом.

Она понимала, о чем он думал. Тощее от недостатка пищи тело, бледное лишенное солнечного света лицо.

Как он мог опасаться ее? К тому же она была прикована. И даже если бы у нее был нож, он бы одолел ее одной рукой.

— Она сбежала из тюрьмы. Разве вы не слышали? Она выглядит маленькой и безобидной, но вы не должны терять бдительность. Она даже сбежала из Аль-Капеса. Вы видели отчет, который я вам дал. Когда ей было семнадцать...

— Хиндли Хэйворт. Якобы я убила мужа, — проговорила сквозь стиснутые зубы Розен, прервав лейтенанта. — Ему нанесли тридцать шесть ножевых ранений. Труп был изуродован до неузнаваемости. Коронер подтвердил, что преступление совершено из чувства обиды. Даже после смерти его продолжали атаковать. Убийца бил, бил, бил и бил его, пока Хиндли не превратился в кровавую кашу. На меня указали, как на единственную подозреваемую, потому что накануне вечером мы поссорились!

Воцарилась тишина. Она перевела дух.

— Вы были женаты?..

Не дождавшись ответа, она продолжила:

— Я не убивала его. Если бы я сделала это, вы бы знали. Ведь семейные ссоры довольно распространены. Разве есть пары, которые никогда не ссорятся?

На нее смотрели две пары глаз. Комнату наполняли звуки пыхтящего парового двигателя и скрежещущих друг о друга шестеренок.

— Я не виновата. Я была хорошей женой, любившей своего мужа. Меня подставили. Я любила Хиндли, но, честно говоря, не думала, что смогу провести с ним всю жизнь. У него было много врагов. Однажды, когда его ударили кирпичом по затылку, он сказал, что ничего страшного не случилось. Почему же меня садят в тюрьму, толком не расследуя это дело и игнорируя мои слова?

Она повторяла эти слова много раз. Ей удалось выдавить приличное количество слез. Соленые капли стекали по ее щекам. Розен понимала, что не является красавицей, но когда плакала, она выглядела жалко. Худощавое тело, льняные волосы и водянисто-голубые глаза гармонировали друг с другом и часто вызывали симпатию окружающих.

— Не плачь.

Наградой ей было далеко не утешение. Казалось, он хотел сказать, чтобы она перестала выдавливать слезы, потому что это отвратительно. К голосе Кернера звенел лед.

Осознав, что провалилась, Розен торопливо вытерла пролитые слезы.

«Черт побери, неужели это не действуют, потому что я такая грязная? Изменится ли результат, если мне удастся вымыться?»

В независимости от того, какими были мужчины, они всегда одинаково реагировали на ее слезы. Этот же выпад казался ей странным.

— Когда нет доказательств, человек может выдумать все, что угодно. В мире нет никого, кто не мог бы этого сделать.

Когда подняла голову, чтобы взглянуть на гордого героя империи, она знала, что этот мелкий трюк с ним не сработал.

Выражение лица Яна Кернера осталось неизменным.

http://tl.rulate.ru/book/73618/2650503