Готовый перевод Don’t Tell Me This Is the True History of the Three Kingdoms! / Только не говорите мне, что это настоящая история Троецарствия!?: Линия Сунь Цяня (5)

(От лица Сюаньдэ)

Гуньёу зажгла лампу, стараясь не раздувать пламя, чтобы не потревожить сон обитателей соседних комнат.

Я сидел на краю кровати, не смея пошевелиться, и следил за каждым её движением. Мысли лихорадочно метались в голове, пытаясь найти объяснение моему нелепому поведению.

«Ну как можно быть таким болваном?!» — корил я себя, жалея, что под рукой нет зеркала.

В глубине души я надеялся, что Гуньёу выскажет своё недовольство, а ещё лучше — как следует отругает меня. Но её лицо, освещённое мягким светом лампы, оставалось бесстрастным. Я не мог понять, что она чувствует: гнев, смущение или, быть может, обиду?

— Гуньёу… Прости меня за то, что произошло, — пробормотал я, неловко поднимаясь с кровати и отвешивая ей глубокий поклон.

— …Не стоит извиняться, господин мой. Я тоже виновата. Мне следовало дождаться вас у дверей, но на улице было так холодно, что я решила войти. Я думала, вы меня видите, но в темноте… Произошло досадное недоразумение.

— Да, но всё равно… Это я виноват. Нужно было зажечь лампу.

— …Отсутствие света говорит о вашей бережливости, господин мой. Это похвально.

Её слова лишили меня дара речи. «Вот это понимание!» — подумал я.

Впрочем, несмотря на её миролюбивый тон, я не мог отделаться от мысли, что она просто не хочет раздувать из мухи слона.

Наверняка она решила, что я сделал это нарочно. Что ж, с её стороны было бы вполне естественно принять меня за похотливого старикашку, каких немало водилось при дворе.

— …Господин мой.

— А! — вздрогнул я.

— …Что-то случилось?

— Н-нет, всё в порядке, — я откашлялся, пытаясь придать голосу уверенности. — Что ты хотела сказать?

— …Дело в том, что я пришла не только для того, чтобы… В общем, я хотела спросить вас о Хань Фу.

Хм?

О Хань Фу?

— А что с ней?

Я не понимал, к чему она клонит.

— …Хань Фу — независимая правительница. Она пришла к нам, потерпев поражение, и вряд ли питает тёплые чувства к вам или к династии Хань. Так почему же вы решили предоставить ей убежище?

В глазах Гуньёу светило искреннее непонимание.

— Всё очень просто: она попала в беду, а я могу ей помочь. Вот и всё.

— …И это всё? — Гуньёу склонила голову набок.

— Да, это всё, — кивнул я.

Неужели ей нужны ещё какие-то причины?

— …Неужели вы надеетесь использовать её в своих целях? Дождаться, пока она восстановит свои силы, и бросить её против врагов?

— Нет, конечно. Да и вряд ли ей удастся вернуть себе былое могущество.

В этом я не сомневался. Во-первых, Хань Фу не была выдающимся полководцем, подобным Юань Шао, Цао Цао или Сунь Цюань. А во-вторых, судя по её наивному и простодушному нраву, она вряд ли была способна на интриги и завоевания. Скорее всего, она просто хотела жить мирно и спокойно.

Так с чего бы мне рассчитывать на её помощь?

Я посмотрел на Гуньёу. Казалось, она слегка нахмурилась, словно пытаясь разгадать мои мысли.

— А как бы ты поступила на моём месте?

— …Во-первых, вам следует от своего имени предложить Хань Фу и Чжан Хэ перейти на сторону династии Хань. Во-вторых, нужно заставить её отправить гонца к императору с докладом о ситуации на севере и объединиться с Цао Цао, чтобы разбить Юань Шао, пока он не успел укрепить свои позиции.

— Хм… Пожалуй, ты права.

Гуньёу, как всегда, говорила чётко и по делу. И, нужно признать, её слова имели смысл.

Вот только…

— Но они только что прибыли, измученные и уставшие. Не слишком ли это жестоко — заставлять их тут же браться за оружие? Нужно дать им время прийти в себя. К тому же, судьба Пань Фэна до сих пор неизвестна. Неужели ты хочешь, чтобы Хань Фу, оплакивая свою советницу, думала ещё и о войне?

— …Вы слишком добры, господин мой. Но есть вещи, которые не терпят отлагательств.

Гуньёу говорила мягко, но я чувствовал, что она не согласна со мной. И её поклон был скорее данью вежливости, чем искренним выражением почтения.

В другой ситуации я бы махнул на это рукой, но сейчас, когда Хань Фу находилась под моей защитой, я не мог позволить себе бестактность. К тому же, мне хотелось, чтобы Гуньёу поняла мои мотивы.

— Я знаю, о чём ты думаешь, — сказал я. — Ты считаешь Хань Фу хитрой и коварной интриганкой, которая только и ждёт момента, чтобы нанести удар в спину. Ты боишься, что я стану её марионеткой.

— …Да, — помедлив, кивнула Гуньёу.

Похоже, она всё-таки решила прислушаться к моим доводам.

— Не знаю, как другие, но Хань Фу точно не способна на подобное, — я улыбнулся, вспомнив свою недавнюю гостью. — Ещё во время похода против Дун Чжо я понял, что она стала правительницей лишь по воле случая. У неё нет амбиций. Она просто хочет жить в мире.

— …Простите за дерзость, господин мой, но ваши слова звучат слишком наивно.

— Пусть так, — я пожал плечами. — Но ответь мне вот на какой вопрос: как бы ты поступила с беженцами, которые пришли к нам с севера?

— Я бы приютила их и накормила, — без колебаний ответила Гуньёу.

— А заставила бы их написать коллективное прошение о начале войны с Юань Шао?

— Нет.

— Тогда почему ты предлагаешь поступить так с Хань Фу? Только потому, что она — независимая правительница?

— …Да.

— Вернее, была ею, — поправил я.

Гуньёу промолчала.

— Сейчас у Хань Фу нет ни земель, ни армии, ни верных советников. У неё осталась только её жизнь. Она ничем не отличается от тех беженцев, которых мы приютили.

— …

Гуньёу молчала. Я не знал, что творится у неё в душе: гнев, сомнение или, быть может, робкое согласие с моими доводами?

Наконец она заговорила:

— …Признаться, я не разделяю вашу точку зрения, господин мой.

— Я так и думал, — вздохнул я.

— Но ваши слова заставили меня задуматься, — продолжила она. — Хань Фу действительно ничем не отличается от обычных беженцев. И я должна относиться к ней соответственно: с добротой и сочувствием.

— Вот и отлично! — обрадовался я.

Честно говоря, я не надеялся, что мне удастся её переубедить.

— …В таком случае, позвольте мне откланяться.

— Да, конечно.

Гуньёу поклонилась и вышла из комнаты.

Я проводил её взглядом и, облегчённо вздохнув, лёг на кровать.

От подушки исходил тонкий аромат — это был запах Гуньёу.

И почему-то от этого аромата на душе становилось и радостно, и тревожно одновременно.

http://tl.rulate.ru/book/727/4624007