Готовый перевод The Delicate Lady Coroner / Деликатная леди Коронер: Глава 9.

侯爷 - Хоу е - hóuye - маркиз.

本侯 - бенхоу - běnhóu – самоназвание, используемое маркизом.

姑娘 - гунянг - gūniang - девушка (незамужняя)

公公- гонг гонг - gōnggong - старый и / или высокопоставленный евнух.

老奴 - лаону - lǎonú – старый слуга

下官 - сягуань - xiàguān – самоназвание, которое чиновник использует перед своим начальником.

本官 - бенгуань - běn guān – самоназвание, используемое официальным лицом.

亲王 - циньван - qīnwáng – высший титул, который может получить член императорского клана мужского пола, обычно завещаемый принцам, которые не являются наследниками престола.

嬷嬷 - Момо - mómo – пожилая служанка, которая, как правило, более опытна, обучена и обычно занимает руководящую роль.

民女 - минью - mínnǚ - девушка-простолюдинка.

“Бумага, покрытая золотой пылью, является обычной тонкой писчей бумагой, просто при изготовлении тонкой писчей бумаги, золото и серебро – в виде мелкого порошка, либо в виде фольги – приклеиваются к поверхности с помощью порошка смолы, что придает блеск золота и серебра на цветной вощеной бумаге. Поэтому она называется многоцветной вощеной бумагой, покрытой золотой и серебряной пылью”.

Бо Руо Ю использовала два бамбуковых пинцета, чтобы осторожно манипулировать бумагой на фарфоровом блюдце. “Следовательно, бумага, покрытая золотой пылью, намного толще обычной тонкой писчей бумаги, и чернила не так легко кровоточат, поэтому многие люди любят читать стихи и рисовать на ней, так как она кажется более устаревшей и возвышенной. В резиденции маркиза это должен быть часто встречающийся предмет. Однако этот предмет был проглочен покойным и долгое время оставался в его желудке, так что чернильные пятна в основном переварены, но, к счастью, бумажный материал плотный, и, по крайней мере, есть способ его спасти.”

Сказав это, Бо Руо Ю подняла голову, “Минью нужна разновидность голубой травы".

Бо Руо Ю наклонилась, закатывая рукава халата, открывая часть ее нефритовых рук и светящихся запястий, ее стройное тело и талия становились полнее, когда она занимала это особое положение. Было очевидно, что она полностью поглощена своей работой, но в ней чувствовалась неописуемая нежная элегантность.

Хо Вэй Лу пристально посмотрел на нее: “Что за голубая трава?”

"Персикария тинктория, настойка изатиса тоже работает”.

Голубую траву можно было использовать для нанесения цвета, и она часто использовалась при окрашивании обычных тканей. Хо Вэй Лу кивнул и вышел за дверь, чтобы отдать команду.

Бо Руо Ю снова опустила глаза, чтобы поиграть с маленьким шариком бумаги, покрытым золотой пылью.

Бумага, покрытая золотой пылью, была размером всего с ладонь, которую сжали в шарик, прежде чем проглотить в желудок, а затем медленно переваривали в желудке в течение нескольких дней, начиная с самого внешнего слоя. В настоящее время остался только тонкий полупрозрачный слой, и Бо Руо Ю не посмела проявить небрежность, искренне опасаясь, что следы слов будут удалены, если оно будет разорвано.

Дважды сменив воду, этот смятый бумажный шарик постепенно обрел свою первоначальную форму. Фу гонг гонг тоже стоял в стороне и удивленно сказал: “Это действительно бумага, покрытая золотой пылью”.

После того, как он был очищен водой, слабый золотой и серебряный мелкий порошок проявил свой блеск; вся бумага стала тонкой и вялой, и на ее поверхности можно было заметить случайный нисходящий или изогнутый мазок чернилами.

Фу гонг гонг вздохнул: “Как мы должны это различать?”

Бо Руо Ю ответила: “ Отличить каждого слово невозможно, но Минью постарается сделать все возможное”.

Фу гонг гонг перевел зрачки, чтобы посмотреть на Хо Вэй Лу: “Хоу е получил что-нибудь от расспросов во дворе перед домом?”

Выражение лица Хо Вэй Лу было серьезным: “Это не сильно отличалось от рассказа Чжен Вен Яня”.

Фу Гонг гонг тяжело вздохнул: “Поэтому нет никакого способа подтвердить, солгал ли Чжен Санье (3-й). Хотя его намерения несколько бесчестны, нет никаких доказательств, и невозможно определить, причинил ли он кому-то вред”.

Яркие глаза Фу гонг гонга остановились на лице Бо Руо Ю: “Это будет зависеть от того, сможет ли Бо гунянг вывести следы слов”.

Хо Вэй Лу тоже уставился на Бо Руо Ю.

Среди многочисленных случаев, когда он приезжал в правительственное учреждение префектуры для рассмотрения дела, это была его первая встреча с кем-то вроде Бо Руо Ю, небольшого коронера, который был более трудолюбивым, чем главный чиновник, и самой важной частью было то, что у нее были соответствующие навыки. Будь она мужчиной, ее можно было бы подчинить.

След сожаления бесконтрольно проступил из глубины глаз Хо Вэй Лу, и Бо Руо Ю случайно вытерла пот с тыльной стороны ладоней, когда она слегка подняла глаза и столкнулась со странным взглядом Хо Вэй Лу, который заставил ее слегка напрячься, несколько смущенно.

Эмоции в глазах Хо Вэй Лу были там только на мимолетное мгновение. Нахмурившись, он спросил: “Сколько времени потребуется, чтобы появились следы слов?”

Его тон голоса снова стал строгим, как будто в тот момент видение Бо Руо Ю просто сыграло с ней злую шутку. Она задумалась над этим: “Возможно, к завтрашнему дню”. Сказав это, она выглянула в окно только для того, чтобы увидеть, что восходящее солнце скоро достигнет середины неба, и добавила: “И сегодня должно быть солнечно”.

Хо Вэй Лу нахмурил брови, как будто был не очень доволен необходимым временем. Бо Руо Ю не знала почему, но она внезапно вспомнила об этом во время их вчерашней первой встречи. Хо Вэй Лу был недоволен, когда узнал, что на самом деле она была коронером, которого пригласил Хе Чен, что вызвало у нее мысль о том, что “Хо Вэй Лу порочил женщин”, и впоследствии она изменила свои слова: “Когда небо потемнеет, в лучшем случае, это проявится сегодня вечером”.

Брови Хо Вэй Лу слегка расслабились, и его глаза прояснились, как рассеивающиеся облака. Какому начальнику в мире не нравилось иметь такого подчиненного?

След сожаления снова появился в глубине сердца Хо Вэй Лу, за исключением того, что на его лице не было ни малейшего признака.

"Хоу е ... ”Голос резко повысился. Это был спешащий Хе Чен. Хо Вэй Лу обернулся, и Хе Чен сразу же заговорил, переступив порог: “Сягуань уже отправил кого-то в зал предков и встретился с Момо Ю. Она живет в зале предков одна, и, согласно ее словам, за последние несколько лет она вообще не выходила из дверей зала предков. Что касается событий в резиденции, она знает только, что Лао Фурен скончалась, и она даже не знала, что Чжен Эр упал со здания”.

Сказав это, выражение лица Хе Ченя стало немного странным: “Этот человек довольно странный”.

Хо Вэй Лу уставился на Хе Ченя, отчего его темное лицо сморщилось в комок: “Сягуань тоже не знает, как это описать, он просто чувствует, что человек, остававшийся в зале предков в течение стольких лет, ни разу не ступив за его пределы, кажется совершенно невозможным. Более того… Хоу е не видел ее, она выглядела так, словно могла вселить страх в сердца других. Мрачная, она невероятно мрачная...”

Поразмыслив немного, Хе Чен употребил слово "мрачный".

Хо Вэй Лу нахмурил брови: “Где сейчас этот человек?”

Хе Чен ответил: “Она все еще в зале предков”.

Хо Вэй Лу бросил взгляд в сторону Бо Руо Ю, прежде чем сказать: “Проведи бенхоу, чтобы посмотреть”.

Хе Чен кивнул, не теряя ни секунды, в то время как Хо Вэй Лу снова посмотрел на Фу гонг гонга, на что Фу гонг гонг быстро заявил: “Хоу е может быть спокоен, лаону останется”.

Закончив разговор, Хо Вэй Лу вышел из траурного зала.

Как только он вышел, он почувствовал, что, хотя сегодня светило солнце, ветер, дувший ему в лицо, был особенно холодным. В этот момент вдалеке двое слуг несли тяжелую мебель, и Хо Вэй Лу заметил, что руки, которыми они поднимали эти предметы, были заморожены до такой степени, что они покраснели. Его глаза феникса стали немного глубокими, внезапно вспомнив, как выглядели пальцы Бо Руо Ю, когда она держала бамбуковый пинцет. Ее тонкие, похожие на нефрит пальцы были тонкими, как очищенный зеленый лук, как будто их когда - то покрывал снег.

Хо Вэй Лу отвел взгляд.

Он не высказал ни одной из своих мыслей, только внимательно изучал Сад Резиденции маркиза. Поскольку зал предков находился далеко от основной части резиденции маркиза, Хо Вэй Лу пришлось отправиться дальше на север, что заставило его осознать, насколько велика Резиденция маркиза. "Этот сад был построен кланом Чжен?”

Пока Хе Чен обдумывал последствия вопроса Хо Вэй Лу, он мог ответить только фактами: “Это было не так. Этот сад был передвижной резиденцией циньваня из предыдущей династии, и когда он строился, он перекрывал текущие воды ручья Хуаньхуа, расположенного к югу от города, и внутри сада были построены три озера. Позже прежняя династия сменилась, сад был заброшен, и даже озера высохли. Это было примерно шестьдесят-семьдесят лет назад, когда бывший Патриарх Чжен приобрел его, превратив, таким образом, в резиденцию предков после ремонта”.

• 亲王 (пиньинь: qin wang) – высший титул, который может получить член императорского клана мужского пола, как правило, завещанный принцам, не являющимся наследниками престола, который позже также передается их сыновьям.

Хо Вэй Лу впитал в свои глаза весь пейзаж. Чем дальше на север они продвигались, тем больше столетних сосен и кипарисов он мог видеть. Если бы этот сад был построен кланом Чжен, то они потратили бы довольно значительную сумму денег. Поскольку на него была возложена обязанность проверять сотню чиновников, естественно, что он обратил внимание на эти незначительные детали.

Как только они прошли через лунные врата, они действительно покинули главную часть резиденции маркиза. Перед ними был густой бамбуковый лес, где падающий солнечный свет превращался в пятнистую область света и тени. Хо Вэй Лу прошел со своей свитой по уединенной тропинке и увидел уединенный зал предков резиденции маркиза, окруженный соснами и кипарисами.

Накопившийся снег был похож на нефрит, пышные сосны и кипарисы, которые поднимались высоко в небо, образовывали зонтичный навес, который казался небесным куполом, таким образом окутывая весь зал предков. Несмотря на то, что он стоял на периферии зала предков, он все еще чувствовал, что это место редко видит дневной свет, и мрак был чрезвычайно тяжелым.

Хотя сосны и кипарисы часто сажали рядом с залами предков, чтобы создать торжественную и безмятежную атмосферу с намерением уважать своих предков, сцена перед ними действительно соответствовала коротко сформулированному описанию Хе Ченя "мрачно".

Группа вошла в ворота внутреннего двора. Накопившийся снег покрывал землю внутри двора, и было только несколько пар равномерно расположенных следов, которые были оставлены некоторое время назад. Хе Чен быстрыми шагами подошел и позвал к двери: “Момо Ю? Маркиз прибыл, открой дверь ... "

В комнате было так тихо, что можно было услышать, как упала булавка. Как раз в тот момент, когда Хе Чен наморщил брови, дверь открылась без всякого предупреждения. До этого Хе Чен не слышал ни единого звука приближающихся шагов.

За дверью появилось лицо, которое казалось мертвенно-бледным, потому что круглый год оно почти не видело солнечного света. Момо Ю было пятьдесят лет, и ее лицо изначально было сморщенным, как куриная кожа, а теперь, когда к нему присоединились коричневые пятна и пара безжизненных, черных и проницательных глаз, это было немного пугающе.

После того, как ее лицо появилось за дверным швом и она увидела людей снаружи, ее взгляд сосредоточился на пространстве за спиной Хо Вэй Лу.

Было неизвестно, о чем она думала, но выражение ее лица внезапно немного исказилось. Уголки ее губ сжались, прежде чем она открыла дверь.

Она была одета в черную мантию вместо белого шелкового траурного платья. В комнате было темно, и все ее тело выглядело так, как будто оно тоже было скрыто в темноте. Хе Чен колебался, стоит ли ему входить в дверь, в то время как Хо Вэй Лу большими шагами вошел в зал предков.

Когда он вошел в дверь, за ней оказался большой центральный холл. Мемориальные таблички предков клана Чжен были помещены на севере истины, и пламя алтарных светильников внизу было тусклым. С обеих сторон были комнаты в крыле; в одной стороне хранились благовония и подношения, в другой находилась комната Момо Ю. Хо Вэй Лу оглядел комнату расширенными глазами, прежде чем снова уставиться на Момо Ю, которая стояла, скрестив руки за спиной, и не смотрела на Хо Вэй Лу лицом к лицу, так как ее голова была опущена.

Хо Вэй Лу сказал: “Сколько лет ты здесь пробыла?”

“Нуби здесь уже пятнадцать лет”.

Когда Момо Ю заговорила, ее пронизывало чувство скованности, как будто она давно не разговаривала с другим человеком, и в дополнение к хрипоте ее голоса это звучало немного странно.

Хо Вэй Лу продолжал спрашивать: “Почему вас послали сюда?”

Момо Ю поджала губы: “Нуби ошиблась, она пришла сюда, чтобы искупить свое преступление”.

Момо Ю опустила голову. Если бы двери были закрыты, она была бы похожа на человеческую марионетку, прячущуюся в темноте, потому что все ее тело было лишено какой-либо жизненной силы. Хо Вэй Лу некоторое время молчал, прежде чем спросить: “Какое преступление?”

Момо Ю опустила голову, до сих пор не желая отвечать на этот вопрос.

Хо Вэй Лу нахмурился. Хе Чен заявил: “Персонаж, задающий эти вопросы, - маркиз Учжао. Момо Ю, в настоящее время есть сомнения в смерти Лао Фурен в резиденции. Бенгуан советует вам говорить обо всем, что вы знаете, без оговорок, и добиваться справедливости, по крайней мере, для Лао Фурен, чтобы выполнить ваши давние отношения как хозяина и слуги”.

• 本官 ((пиньинь: ben guan) – самостоятельное обращение к должностному лицу.

Голова Момо Ю все еще была опущена: “Смертный возраст Лао Фурен превышает полсотни лет, и она умерла от старости. В ближайшие несколько дней нуби тоже последует за ней до самых глубин земли, и нуби, несомненно, сохранит отношения хозяина и слуги с Лао Фурен”.

После того, как она произнесла эти слова, Хе Чен не смог сдержать дрожь.

Она не только сказала, что тоже умрет в ближайшие несколько дней, но даже заявила, что это было до самых глубин земли…

Посреди темноты Хо Вэй Лу холодно рассмеялся: “Момо не боится смерти, но думала ли она когда-нибудь о других сыновьях и внуках в резиденции Маркиза? Момо-старый слуга рядом с Лао Фурен, и поскольку вы отказываетесь отвечать, в чем заключалось преступление, почему бы вам не поговорить о том, что Чжен Вен Ян родился зловещим?”

Плечи Момо Ю явно поникли. Внезапно она подняла глаза и посмотрела за спину Хо Вэй Лу, как будто кто-то прятался за спиной Хо Вэй Лу. Этот взгляд заставил Хе Ченя внутренне содрогнуться, и он также быстро оглядел тело Хо Вэй Лу. Однако на небольшом расстоянии от личности Хо Вэй Лу был всего лишь портрет предка клана Чжен, хотя было неизвестно, кем он был.

“Пятнадцать лет назад одна из наложниц маркиза рожала ребенка, но уход нуби был неэффективным, что привело к смерти матери и ребенка. Предполагалось, что это будет смерть от порки тростью, но Лао Фурен вспомнила наши отношения хозяина и слуги и приказал нуби прийти сюда, чтобы искупить свое преступление, и именно по этой причине нуби здесь”.

После того, как Момо Ю закончила говорить, она повернулась, подошла к колоннам предков клана Чжен и опустилась на колени, читая вслух Священные Писания.

Ее фигура сзади была похожа на резьбу по камню. Хе Чен хотел выйти вперед и продолжить допрос, но Хо Вэй Лу поднял руку, чтобы остановить его. Хо Вэй Лу знал, что эта Момо Ю сегодня больше не откроет рта.

Сардоническая ухмылка, какой бы маленькой она ни была, повисла на губах Хо Вэй Лу, когда он повернулся всем телом и вышел наружу. Хе Чен последовал за ним, и он не смог удержаться, чтобы не потереть руки после выхода, потому что они были покрыты мурашками. “О, да, такая, как она, действительно слишком странная. Когда сягуань только что подошел, она просто открыла половину двери и ответила из-за двери, это было действительно страшно. Хоу е, что же теперь делать?”

“Проверьте слуг в резиденции маркиза и посмотрите, есть ли кто-нибудь, кто оставался в резиденции более пятнадцати лет, и проверьте, говорит ли она правду или нет. Кроме того, спросите всех старожилов в резиденции маркиза о слухах относительно неблагонадежности Чжен Вен Яня, одного за другим”.

Как только Хо Вэй Лу достиг выхода во внутренний двор, он резко остановился. Когда он обернулся, чтобы снова взглянуть на двери зала, в глубине его глаз снова появился резкий оттенок: “Чем больше они наряжаются в Бога и разыгрывают Дьявола, тем больше кажется, что зловещие слухи имеют какой-то более глубокий смысл”.

Затем Хо Вэй Лу покинул зал предков, не удостоив его больше ни единым взглядом.

В траурном зале западного двора вышитый эмиссар принес найденную им тинкторию персикария. Бо Руо Ю в данный момент погружала тонкую бумагу, покрытую золотой пылью, в бесцветную воду с соком. Фу гонг гонг был явно заинтригован, поэтому Бо Руо Ю объяснила: “Эта вода из сока выглядит бесцветной, но после того, как она пропитает ткань или бумагу и подвергнется воздействию солнца, будет нанесен цвет. Эта бумага, покрытая золотой пылью, уже невероятно тонкая, и нанесенный цвет будет самого плохого качества, но цвет, тем не менее, появится на участках с чернилами”.

Удивленный, Фу гонг гонг спросил: “Как ты узнала об этом?”

Бо Руо Ю улыбнулся: “Ифу когда-то учил этому. Два года назад в офисе окружного правительства был случай, когда убийца утопил письмо на дне озера. Почерк был слабым и трудно узнаваемым, поэтому Ифу использовал этот метод, чтобы слова появлялись”.

Фу гонг гонг ответил: “Тогда ваш приемный отец тоже очень квалифицированный человек”.

Бо Руо Ю только безмолвно улыбнулась. Дав этой бумаге с золотой пылью впитаться в течение часа, она вытащила ее и разложила на носовом платке, а затем перенесла в более солнечное место, чтобы высушить. Фу гонг гонг уставился на эту бумагу, покрытую золотой пылью, не мигая, только для того, чтобы понять, что, поскольку она находилась под солнцем в течение более длительного времени, первоначально коричневато-желтая бумага начала менять цвет, как и ожидалось, и эти следы чернил начали проявлять какую-то форму.

По мере того как солнце постепенно клонилось к западу, буквы увеличивались, но было одно или два слова, которые едва можно было разобрать. Лицо Бо Руо Ю потемнело, и она принесла носовой платок и бумагу в утренний зал, прежде чем попросить государственного служащего разжечь жаровню, чтобы испечь ее.

Вечером Хо Вэй Лу снова привел Хе Ченя в траурный зал. Когда они рассказывали о своем опыте в зале предков, Хе Чен был полон причитаний, в то время как Фу гонг гонг удивленно прищелкнул языком, слушая: “Настоящая аристократическая и влиятельная семья, почему она полна странностей на каждом углу?”

Близилась ночь, и хотя Фу гонг гонг, возможно, забыл, как Бо Руо Ю сказала, что слова появятся к вечеру, Бо Руо Ю этого не сделала. Она держала бумагу – не слишком близко, иначе она сгорела бы до хрустящей корочки; не слишком далеко, иначе это было бы неэффективно – на расстоянии, которое не было ни близко, ни далеко, отчего ее маленькое личико стало ярко-красным. И все же, когда ее яркие глаза отражали свет огня, разливающиеся и цветущие цвета, вызванные каждым скачущим пламенем, струящимся между ее бровями и глазами, неожиданно придавали особый, льстивый и кокетливый привкус.

Хо Вэй Лу стоял у входа, поначалу ошеломленный единственным проблеском красоты, хотя его взгляд продолжал бессознательно задерживаться.

В этот момент изящные брови Бо Руо Ю изогнулись дугой, ее красивые глаза заблестели, а уголки губ высоко приподнялись: “Слова можно увидеть ... ”Это был первый раз, когда Хо Вэй Лу увидел, как Бо Руо Ю так улыбается. Ее струящиеся и затопляющие чары стали еще более яркими за долю секунды, и в это мгновение это было похоже на луч света, пронзающий темную, мрачную и неясную дымку рассвета, шокировав его душевное состояние. Он привык сосредотачиваться только на официальных делах, и из-за этой минутной медлительности Фу гонг гонг переступил порог первым, несмотря на то, что был на шаг позади него.

В слабом свете костра Фу гонг гонг не мог не произнести видимые слова вслух.

“В мой первый седьмой день, таким образом, наступит смерть”.

"Инь Год Инь Час, ибо я... Что это значит?”

Часть почерка потеряла форму, и Фу гонг гонг в тот момент изо всех сил пытался разглядеть слова, но Хо Вэй Лу разобрал слова.

“Каждый год и каждый Час, ибо я плачу жизнью”.

Хо Вэй Лу произнес девять слов холодным и глубоким голосом. Фу гонг гонг и Хе Чен тут же вздрогнули, в то время как Бо Руо Ю внезапно нахмурилась: “Сегодня… это вторая седьмая годовщина кончины Лао Фурен...”

Хе Чен и Фу гонг гонг не поняли слов Бо Руо Ю, но Хо Вэй Лу мгновенно поднялся на ноги. Именно в этот момент в траурный зал вбежал вышитый эмиссар: “Хоу е, с Чжен санье случилось что-то плохое!”

http://tl.rulate.ru/book/64516/1782240