Готовый перевод Savage Divinity / Божественный дикарь: Глава 62

Глава 62. Дюжина зрителей наблюдает, как звон железа наполняет воздух. Я бросился вперед, толкнув Дагена, но он легко отступил в сторону и швырнул меня через плечо.

– Слишком предсказуемо, – усмехнулся он, его бородатое лицо, поцарапанное и грязное, светилось весельем. – Ты крутишь плечо, когда собираешься ударить.

Я снова занял позицию и начал новую атаку. Даген парировал каждый мой удар, а его удары я не мог заблокировать. Синяки и царапины покрывали мою грудь и руки, а он стоял передо мной невредимый, даже не вспотев. Вскоре я начал задыхаться, мой железный меч был весь в грязи, а он продолжал улыбаться, расслабленный.

– Как... Как ты... – едва смог выговорить я.

– Я могу просчитать тебя, потому что у тебя нет хитрости, – ответил он, похлопывая меня по спине. – Ты умный, но слишком предсказуемый. Ты пытаешься добавить финты, но они очевидны. Нет жажды крови, нет намерения нанести удар. Фишка в том, чтобы всегда быть готовым превратить атаку в финт, а финт в атаку.

Его слова звучали мудро, но я едва мог их понять. Как только я отдышался, мы снова начали спарринг, на этот раз с копьями. Несмотря на свою грубоватую, почти дикую внешность, Даген был хорошим человеком и отличным спарринг-партнером.

Я спарринговал со всеми, кого только мог, устав от того, что Сумила постоянно сравнивала меня с грязью. Никто не смеялся надо мной, когда на меня набрасывалась симпатичная веснушчатая девушка, но я все равно чувствовал себя униженным. Она всегда выглядела такой счастливой, когда спарринговала со мной, без капли сочувствия.

Сделав широкий взмах копьем, я оставил себя открытым, и Даген сбил меня с ног.

– Ты не можешь так размахивать копьем в бою, – сказал он, протягивая руку, чтобы помочь мне подняться. – У тебя будет не один враг. Война – это не дуэль.

Его борода и волосы были грязными и взъерошенными, но не от спарринга. Он прибыл таким – с длинными изогнутыми бровями, придававшими ему зловещий вид. Если бы мне не сказали, что он страж, я бы легко принял его за бандита или даже хуже. Он выглядел как злодей, дикий убийца с широко раскрытыми глазами. Но его поведение было почти комичным, что очень раздражало.

Мы продолжали обмениваться ударами, пот стекал по моему лбу под шлемом. Мне выдали доспехи из Императорской оружейной. Это была одна из привилегий, которые Аканай получила после своего повышения. Обмундирование было довольно причудливым для боевого снаряжения: серая шелковая рубашка с пластинчатым нагрудником и юбкой сверху. Это были маленькие металлические пластины, сшитые на коже, но они были крепкими и надежными. В них все выглядели смешно, как будто носили рубашки на несколько размеров больше, но если это поможет выжить, я готов терпеть.

Доспехи шли в комплекте с нарукавниками, щитками, сапогами и шлемом. Надевать и снимать их было настоящей мукой, требовалась помощь. Не очень приятно помогать Хуушалю одеваться утром, и еще менее весело, когда он помогает мне. Я уверен, что у Фунга было достаточно слуг, чтобы справляться с этим.

Помимо доспехов, я получил запас лекарственных трав, железное копье и щит. Надеюсь, новое оружие не сломается от одного удара. Железные щиты были крепкими, но на них не хватало кобур для короткого копья. Все это было здорово, но тяжело и непривычно, поэтому я спарринговал в полном обмундировании, чтобы привыкнуть. Это оказалось более изнурительным, чем я ожидал, и вскоре мы снова сделали перерыв.

Даген, злобно ухмыляясь, вытащил свое духовное оружие – длинный боевой молот с шипами.

– Нет, нет, я не хочу сражаться духовным оружием, – запротестовал я. – Мой меч слишком слабый. Это несправедливо.

Он размахивал молотом, как посохом, и злобно смеялся.

– Твоим врагам все равно, чего ты хочешь, Страж. Я буду добр и подожду, пока ты достанешь свое оружие, если успеешь за пять ударов сердца.

Наша ранее молчаливая аудитория начала болтать, посмеиваясь над моим положением и делая ставки. Черт. Собрав все силы, я использовал "Молнию". Сконцентрировав Ци, я позволил ему наполнить меня, уменьшив вес. Ускорившись, я начал атаку. Мой меч звенел каждый раз, когда сталкивался с молотом Дагена, вибрации шли вверх по руке и по всему телу.

Мы продолжали яростный обмен ударами, Даген наносил легкие удары, используя только ствол своего оружия, избегая головки молота. Через несколько ударов мое тело больше не могло справляться, и я сорвал шлем, бросив его в траву.

С тех пор, как история о том, что Гурда заставил меня блевать, распространилась, все мои спарринг-партнеры, похоже, приняли это за цель. Зрители приветствовали и стонали, когда монеты переходили из рук в руки, благодаря ставкам на то, сколько ударов потребуется, чтобы я сдался.

Даген протянул мне чашку с водой.

– Ты хорошо справился, парень, и заставил Стражей потратить много денег, – сказал он, улыбаясь.

Несмотря на свою внешность, Даген был очень мягким и добрым.

– У тебя врожденный "Резонанс", – добавил он.

– Что такое "Резонанс"? – спросил я, но он только покачал головой, жестом предлагая мне двигаться дальше.

– Теперь моя очередь, маленький Рейн, – сказала Адуджан, подходя с оружием в руке. Она насмешливо улыбнулась, слегка толкнув меня бедром, и слегка поклонилась Дагену.

Она стала более дерзкой, покачивая бедрами, когда ходила. Раньше она этого не делала, но теперь ее движения были плавными и заманчивыми. Если бы не ее колючий характер, у нее было бы столько же поклонников, сколько у Сумилы.

– Большой Хуу и маленький Рейн, – усмехнулась она.

Никому из нас не нравились эти прозвища, особенно то, как она их произносила. Я попытался направить Фунга на нее, надеясь использовать его как барьер от ее насмешек, но он пока не поддался. Хотя выглядел очень заинтересованным.

Кажется, она тоже им заинтересовалась, и мне бы хотелось увидеть их вместе. Думаю, они будут смотреться гармонично – сирота и принц. Настоящая история Золушки. Пока что путешествие проходит неплохо, всего несколько часов разведки требуют моего внимания. Остальное время я посвящаю тренировкам Ци, используя "Молнию", которая облегчает мой вес, когда я сижу полностью вооруженный и в доспехах на Забу. Я сразу понимаю, когда это не работает, потому что Забу поворачивает голову и смотрит на меня с укором, словно осуждая за то, что я слишком тяжелый. Но я не толстый, просто кости у меня тяжелые. Серьезно. На самом деле, масса не меняется, это было бы невозможно. Направляя свое Ци, я как бы "поднимаю" себя, уменьшая силу тяжести, которая на меня действует. Это похоже на заполнение себя гелием, или, по крайней мере, так я это представляю. Так все прыгают по верхушкам деревьев, но это требует огромной концентрации, и мое Ци быстро истощается уже через несколько минут. Ключ к этому приему – короткие всплески энергии в нужный момент. Я нахожу этот способ слишком сложным, поэтому предпочитаю двигаться медленно и уверенно. Нет необходимости становиться невесомым, достаточно немного подняться, чтобы Забу не жаловался на лишний вес моего снаряжения или чтобы я мог двигаться чуть быстрее.

– Хватит отдыхать. Иди, – Танарак стучит меня по голове плоской стороной меча. – Надень шлем.

Спарринг – это не война, но любая практика лучше, чем ничего. С глубоким вздохом я мрачно поворачиваюсь к Танараку, ожидая сурового наказания. Глубокая ночь наступает, когда мы заканчиваем спарринг. Хуушаль хромает обратно к нашей палатке вместе со мной. Он стонет и ложится рядом со мной на кровать.

– Мать, как они все умудряются делать так больно, особенно через наши доспехи?

– Думаю, это связано с вибрациями, – отвечаю я, лежа спиной к нему. – Старейшина Болин делал то же самое, посылая Ци через свои атаки. Он сотрясал наши внутренние органы. Это просто еще один вариант этого приема.

Он смеется.

– Это не совсем правильное объяснение.

Я пожимаю плечами, хотя знаю, что он меня не видит.

– Если бы я знал, как это сделать, мне бы не было так больно, как тебе.

– Воот. Бесполезный, – он замолчал на мгновение, а потом снова заговорил. – Я не хочу ворчать, но как твой друг чувствую, что должен сказать. Тебе стоит пересмотреть свою позицию насчет Мэй Лин. Она действительно любит тебя. Это то, чем ты должен дорожить. Я не хочу осуждать, просто высказываю свои мысли. Если бы кто-то любил меня так, как она любит тебя, я бы никогда не оставил ее.

– Ах, только не ты еще. Дайте передохнуть. Я люблю девчонку, но как младшую сестренку. Не понимаю, почему это так трудно понять.

– Ты часто так говоришь, но не видишь, как на нее смотришь, Рейн. Вас двоих невозможно было разлучить в прошлом месяце.

Ну... Он не ошибается. Возможно, я переборщил с малышкой, но она была такой милой и ранимой, что трудно было сказать ей "нет". К тому же, она почему-то всегда пахнет чистотой, как прохладный весенний ветерок.

– Я просто потакал ей. Она такая очаровательная, и езда со мной делает ее счастливой. Я сделаю все, чтобы она была счастлива, Хуу, она моя семья.

– Это проблема, Рейн. Ты потакаешь ей. Ты должен занять твердую позицию и либо отказаться от нее, либо принять ее целиком. Это жестоко – играть с ее чувствами, если у тебя нет намерений жениться. Я все еще думаю, что ты должен жениться на ней, хотя мужчина может сделать гораздо хуже, женившись на женщине, которая так влюблена.

Хмм. Я не могу с ним спорить, если он прав. Мне нужно собраться с духом и просто сказать ей "нет". Твердое "нет". Больше не делить седло, не спать рядом с ней, не тереть ей спину, когда она просит. Я не могу позволить ей думать, что у нее есть шанс, когда знаю, что его нет. Она должна прекратить преследовать меня, и я должен быть тем, кто заставит ее это сделать. В суровом, но нежном письме. Нет, это ужасная идея.

– Я понимаю. Спасибо, что высказался, Хуу, – говорю я, не желая дать ему победить. – И еще ты должен что-то сделать с Сумилой. Ты не можешь просто страдать по ней, мужчина должен действовать.

– Что? – я слышу, как он поворачивается ко мне спиной. – Откуда ты это знаешь? Мой папа тебе рассказал?

Блин. Было бы невежливо не обернуться, я чувствую себя... подростком. Шептаться в темноте, лицом к лицу, обсуждать отношения и все такое. Я начинаю жалеть об этом. Внутренне вздохнув, я поворачиваюсь к нему лицом, немного отодвигаясь, когда понимаю, что он ближе, чем я думал. Его волчьи желтые глаза почти светятся в темноте.

– Мне никто не говорил. Ты так пристально смотришь, что удивительно, как твои глаза еще не отвалились, – говорю я, по крайней мере, радуясь, что в темноте он не видит моего лица. – А ты?.. Думаешь, она знает?

– Она должна быть слепой или немой, чтобы не знать. Ты должен ухаживать за ней. Приноси ей цветы, хвали ее внешность и поступки, говори с ней больше. Твой взгляд со стороны кажется жутким, – у бедняги нулевая способность скрывать свои чувства. У него слюни текут, когда она проходит мимо, такой дурак. – Она прекрасная молодая девушка, и другие мужчины не станут ждать, пока ты будешь тосковать по ней в тишине.

Он громко вздохнул.

– Это бесполезно. Она не испытывает ко мне никаких чувств, это я знаю.

Черт возьми. Он похож на потерявшегося щенка.

– Ну, тогда, возможно, тебе стоит сосредоточиться на своих фанатках. В последнее время многие девушки пялятся на тебя, особенно после историй, которые рассказывают о нас.

– На самом деле? Как, кто? Что они сказали обо мне?

Около Большого Хуу вертелись девочки-близняшки, они ухаживали за ним, а он даже не замечал этого. Проклятый Мистер Популярность, тоскует по Сумиле, которая, вероятно, останется такой же равнодушной к нему. Интересно, смогу ли я просто бросить снотворное ему в глотку, чтобы он не заметил.

*****

Двигаясь через темный горный лес, я напрягаю зрение, вглядываясь в темноту, наблюдая за любыми признаками засады или ловушки. Мы достаточно часто использовали эту схему против Общества, так что я, естественно, параноик. До сих пор, спустя 11 дней путешествия от Шэнь Хо, все было без происшествий, именно так, как мне нравится. Однако последний отрезок нашего пути проходит по густому лесу и неровной местности, за исключением основного пути. Едва пройдя по грунтовой дороге, солдаты начинают идти плечом к плечу, четыре в ряд, их шаги почти сотрясают землю.

Каждый поворот, окружённый деревьями, скрывает в себе потенциальную засаду, и задача Стражей — найти их. Это значит, что мне придётся ехать впереди всех профессиональных солдат, именно там, где я меньше всего хочу оказаться. Сумила ведёт нас пятерых, двигаясь как единое целое, прикрывая остальных. Мы внимательно следим, чтобы не пропустить ни одного намёка на опасность. Запах земли, грязи и деревьев наполняет мои ноздри. Я начинаю потеть, и этот запах смешивается с тёплым летним воздухом, пока я еду в своих невыносимо душных доспехах. Это словно адская печь. Закрытый шлем заставляет меня слышать собственное дыхание.

Сумила подаёт знак остановиться, и мы все замираем, напрягая слух и зрение, чтобы уловить любой её сигнал. Медленно продвигаясь, мы проезжаем через пролом в деревьях. Солнечный свет блестит на разрушенных остатках маленькой деревушки. Может быть, тридцать лачуг, превратившихся в руины, жалкие остатки бамбукового забора, окружающего всё пространство, не смогли защитить жителей от нападавших.

Сумила даёт нам сигнал разведать лачуги, разделившись на команды. На этот раз я благодарен за свой шлем, потому что он скрывает мои слёзы, когда я прохожу под раскачивающимися трупами бывших жителей. Их гниющая плоть свисает с костей, обглоданных воронами, тела привязаны к столбам, словно их использовали для развлечения. Кислый запах гнили заставляет меня прикрыть рот. Я удивлён, что мы не учуяли его раньше.

Большинство мёртвых тел разбросаны в беспорядке. Бывшие жители были убиты, когда пытались бежать с места, которое когда-то называли своим домом. Головы многих тел сняты и прибиты гвоздями к перекладине в центре площадки. Высохшие на солнце лица искажены гримасами смерти. Вокруг костров также лежат останки и котлы, кости сломаны, костный мозг высосан. Проклятые садисты и каннибалы. Я должен убить каждого из них. Мне просто нужно стать ещё сильнее, чтобы сделать это.

Слезая с Забу, я направляюсь к ближайшей хижине, готовясь к тому, что найду там. Дверь со скрипом легко открывается, и передо мной предстаёт ужасная картина: пол, покрытый кровью и плотью. Это гораздо хуже, чем я мог себе представить. Крошечный голос рыдает в ужасе, а второй, более отдалённый голос в моей голове начинает яростно кричать о мести.

Маленькие, сломанные тела, разбросанные и выставленные на обозрение, прибитые к полу в жутких позах, не оставляют сомнений: они страдали, прежде чем смерть забрала их. Их детские лица искажены гримасами боли и страдания, даже после стольких дней гниения. На телах видны следы человеческих зубов, разорвавших плоть.

Пятнадцать. Пятнадцать крошечных голов, каждая чуть больше двух моих кулаков, свисают по сторонам. Кровь просачивается сквозь ногти. Я не могу ничего сказать, дрожа от гнева или отчаяния. Вхожу в комнату, осторожно пробираясь сквозь отвратительную среду, молясь, чтобы тот, кто это сделал, всё ещё был здесь. Если я найду их, я заставлю их дорого заплатить за это. Я заставлю их пожалеть, что мы встретились.

Закончив осмотр, я зажигаю факел и поджигаю хижину, уничтожая всё. Это всё, что я могу сделать для мёртвых сейчас. Продвигаясь дальше, я продолжаю поджигать хижины, не в силах заставить себя обыскать их.

Когда-то я верил, что никто не заслуживает пыток, боли и страданий, которые выпали на мою долю. Я ошибался. Осквернённые заслуживают худшего.

http://tl.rulate.ru/book/591/65664