Готовый перевод Savage Divinity / Божественный дикарь: Глава 185

Глава 185. Тихая суматоха пробуждающегося лагеря вырывает меня из сна. Я открываю глаза и замечаю, как Ли Сон грациозно поднимается в полумраке моей палатки. Ее длинная рубашка свободно свисает с плеч, облегая загорелую кожу, подчеркивая женственные изгибы. Она потягивается, мягко поворачиваясь то влево, то вправо, и тихо вздыхает, словно наслаждаясь утренним покоем. Ее шелковистые волосы каскадом спадают на одну сторону шеи, ни одна прядь не выбивается из идеального порядка. Она расчесывает их почти механически, словно погруженная в свои мысли. В этот момент она выглядит не как суровый воин, а как обычная молодая женщина, готовящаяся к новому дню.

Так странно видеть Ли Сон в таком состоянии. Обычно она — воплощение строгости и дисциплины, но сейчас ее лицо выражает спокойствие, почти детскую невинность. Ее глаза, обычно холодные и сосредоточенные, сейчас кажутся глубокими зелеными озерами, устремленными в никуда. Она прекрасна всегда, но сейчас в ней есть что-то большее — возвышенная духовность, ощущение покоя и безмятежности, настолько личное и интимное, что захватывает дух.

Я чувствую, как мне становится неловко от того, что я наблюдаю за ней. Закрываю глаза, испытывая раскаяние и смущение. Мне должно быть стыдно. У меня есть Мила, которая прижимается ко мне по ночам, и Лин, которая искренне любит меня. Вместо того чтобы ценить их, я первым делом с утра пялюсь на Ли Сон. Плохой Рейн.

Лин — это глоток свежего воздуха в этом удушливом мире, она добрая и заботливая. Мила — прагматичная и сильная, готовая отбросить свое достоинство, чтобы поддержать меня в трудную минуту. Я не заслуживаю ни одну из них, но каким-то образом они обе рядом со мной. Так что не облажайся, Рейн.

Конечно, Ли Сон субъективно одна из самых красивых девушек, которых я когда-либо встречал. Ее фигура, длинные ноги, идеальные формы... Стоп, нет, я отвлекаюсь. Думай о несексуальных вещах. Бейсбол. Тригонометрия. Экзема.

– Почему ты притворяешься спящим? – Шепот Ли Сон заставляет мое тело напрячься.

Я открываю глаза и вижу, как она, уже заплетя волосы в косы, застегивает доспехи. Ее челка идеально обрамляет лицо, а взгляд внимательно изучает меня.

– Я подумал, что ты захочешь побыть одна, – робко пожимаю плечами, стараясь не смотреть на нее.

Ее глаза слегка расширяются.

– Прошу прощения, что задержал вас, – говорю я, хотя в ее голосе нет ни капли извинения.

– Пора госпоже проснуться, – сухо замечает она.

– О, с этим я справлюсь, – отвечаю, нежно поглаживая Милу по щеке.

Моя невеста причмокивает губами и бормочет что-то, изо всех сил стараясь не заснуть.

– Пора просыпаться, дорогая, – говорю я, но она лишь раздраженно стонет и отодвигается в сторону, желая поспать еще несколько минут.

Ли Сон смотрит на меня так, словно я совершил преступление. Я решаю действовать более настойчиво и слегка тыкаю Милу в щеку. В ответ получаю шлепок по лицу.

– Лучше всего будить хозяйку на расстоянии вытянутой руки, – с едва заметной улыбкой замечает Ли Сон.

Я моргаю от удивления, проверяя, не пошла ли кровь.

– Клянусь, я не получаю никакого уважения, – бормочу я, хотя на самом деле не возражаю. Это даже забавно.

Выскользнув из-под Милы, я сажусь и пытаюсь разбудить ее снова.

– Слишком рано, – говорит она, надув губы. – Еще пять минут.

– Прости, любимая, оставайся в постели сколько хочешь. Я пошлю за тобой, когда завтрак будет готов.

– Матушка, помилуй бедную душу, – бормочет она, но затем широко открывает глаза и мгновенно настораживается.

– Уходи, ты не можешь видеть меня такой, – говорит она, натягивая одеяло на голову.

– Расслабься, ты прекрасна, как распускающийся цветок, – улыбаюсь я. – Немного растрепанная, но все равно красивая.

– Разве мы не прошли через это? – спрашивает она, выныривая из-под одеяла. – Немного странно быть такой застенчивой после того, как пускала на меня слюни всю ночь.

– Как ты смеешь? – вызывающе смотрит она на меня. – Я не пускаю слюни.

– Мокрое пятно на моем плече доказывает обратное, – парирую я, наклоняясь для поцелуя.

– Спасибо тебе, – говорю я.

– Ах, таково бремя быть твоей невестой, – отвечает она, подавляя зевок. – Я сделала то, что было нужно. Для морального духа солдат плохо, когда командир вскакивает от ночных кошмаров.

Ее слова задевают меня, хотя она шутит.

– Тебя беспокоит, что ты помолвлена с трусом? – спрашиваю я.

– Идиот, если бы ты был трусом, нас бы здесь не было, и я бы не беспокоилась о тебе, – отвечает она, отталкивая меня. – Ты осторожничаешь, если я вежлива, и беспокоишься, если честна. Все в порядке, пока ты не перегибаешь палку. А теперь иди и делай свою работу, мне нужно причесаться и одеться без твоих похотливых взглядов.

После того как меня выгнали из палатки, я нахожу еду для своих питомцев и отправляюсь проверить раненых. К счастью, никаких сюрпризов. Все они восстановятся, если у них будет достаточно времени, хотя за некоторыми нужно будет присматривать на случай ухудшения состояния.

Впервые я сражаюсь без Святого-медика, который обычно заботился обо всех раненых. Это выявляет непредвиденные проблемы. Все знают, как лечить себя, но это бесполезно, если они без сознания. Мне нужны медики в группе — не полноценные целители, а те, кто обучен основам оказания первой помощи. Возможно, Дилара не истекла бы кровью, если бы я был достаточно умен, чтобы подумать об этом заранее...

Останови это. Другого пути нет. Основная проблема — отсутствие лекарств. Если бы я мог найти способ выращивать лекарственные травы, но многие пытались, включая Тадука. Он говорит, что травы плохо растут в саду или на ферме, потому что им нужна Энергия Небес, что-то, что зависит от удачи. Я не уверен, что это невозможно, но, с другой стороны, когда это вообще возможно?

В любом случае, если бы я смог вырастить целое поле лисьих перчаток, то смог бы обеспечить всех своих солдат медицинским супеклеем. Это означало бы, что они могли бы пережить что угодно, кроме смертельного удара. Может быть, когда я вернусь домой, попробую свои силы в садоводстве. По крайней мере, это будет намного безопаснее, чем быть солдатом.

Вскоре после завершения обхода Лин прыгает мне в объятия, чтобы поздороваться.

– Доброе утро, муженек, – говорит она, но улыбка сходит с её лица, когда она встаёт на цыпочки и с подозрением обнюхивает мою шею. – Почему от тебя пахнет Ми-Ми? Если бы не её заячьи уши, я бы подумала, что она полукровка.

Я решаю не врать и мягко объясняю, что произошло. Моя милая жена воспринимает новость спокойно, только слегка надувает губы, обхватывая мою талию руками.

– Нечестно, Ми-Ми крадёт тебя у меня. Ладно, отныне я буду жить в твоей палатке, муженек.

– Ни в коем случае, – тут же отрезает командир охранников, её тон не оставляет места для возражений, хотя Лин всё равно пытается.

– Ты же сказала, что я могу делать всё, что захочу. Я хочу спать в палатке Рейни.

Командир делает паузу – первый признак нерешительности, который я у неё заметил.

– Этот совет был обусловлен моей поддержкой. Вы можете делать всё, что пожелаете, если я позволю. Но вы не будете спать в палатке подкидыша.

– Его зовут Рейни, а не подкидыш, и, кстати, это Ли-Ли, а не рабыня! – Лин упрямо ставит кулаки на бока и высоко поднимает голову. – А я буду спать в палатке Рейни.

Чувствуя, что этот спор затянется, и не желая повторять свои прошлые ошибки, я целую Лин в щёку и уговариваю её не упрямиться, обещая проводить с ней больше времени, когда смогу.

Верный своему слову, я провожу осмотр лагеря вместе с ней, прежде чем мы возвращаемся к Ючжэнь. Моим солдатам, конечно, не нужно, чтобы я заглядывал им через плечо, но внимание держит их в тонусе. Этому маленькому трюку я научился у Баатара.

– Сильва, поправь поводья на квине, они натрут до крови. Он должен нести твою толстую задницу, так что сделай ему хоть немного комфортнее. Вийан, Бирка, если у вас есть время сидеть и играть в кости, лучше потратьте его на медитацию. Чам, отдай фляжку, и будешь ходить в уборную каждый день до дальнейших распоряжений.

Солдаты лишь смущённо улыбаются и отдают честь, столкнувшись с моим гневом. Это огромная разница по сравнению с тем, как они реагируют на словесные оскорбления моих сержантов Равиля или Булата. Возможно, это связано с тем, что Растрам тут же бросается вперёд, чтобы убрать худших нарушителей.

Несколько минут назад квин Сильвы даже не был запряжён, Вийан и Бирка просто сидели, пряча свою игру в кости, а Чаму нужна была всего лишь чашка горячего чая, чтобы протрезветь.

Растрам отлично справляется с ролью «плохого полицейского», но он слишком старается быть любимым, когда ему нужно больше работать для уважения. Это не его вина, я должен был сказать ему, чтобы он держал свои сомнения при себе. Всё изменится, как только он получит рапиру – первый из моей команды бывших калек, кто удостоится такой чести.

Может, было бы проще набрать опытных Стражей, но я предпочитаю свою группу, которую создал сам. Я даже не знаю, захотят ли опытные Стражи следовать за мной, а среди своих людей мне комфортно. Моя маленькая команда полна решимости достичь вершины, и я сделаю всё, чтобы они пережили это путешествие. Кроме того, кто не любит истории о неудачниках?

*****

Голова пульсировала от боли. Ючжэнь глубоко вздохнула, подавляя желание свернуться калачиком и заплакать. Это было бы неприлично. Проглотив страх, она посмотрела на двух молодых Бекхаев, стоявших перед собравшимися офицерами.

Хуушаль, избитый, но не раненый, с изуродованным и окровавленным лицом, резко контрастировал с Рейном, который стоял без единой царапины, холодный и отчуждённый. Ни улыбки, ни румянца – ни сегодня, ни, возможно, никогда.

– Это печальная новость, – сказала она. – Бандиты из Мясницкой Бухты существуют уже несколько десятилетий. Кто знает, как далеко простирается их влияние? Хуже того, что, если Корсары и другие бандитские группы тоже осквернены? Это объясняет, почему 20-тысячная армия так долго оставалась незамеченной.

– Они не просто осквернённые, – добавил Рейн, указывая на своего помощника, который протянул ей массивный двуручный меч. – Я снял это с Отвратительного Хельвенда. Попробуйте направить в него своё Ци.

Ючжэнь подняла бровь, колеблясь лишь мгновение. Хотя они знали, что Хельвенд осквернён, это всё ещё было его духовное оружие, и попытка использовать его, пока он был жив, могла обернуться катастрофой. Рейн, конечно, не настолько рассердился, чтобы убить её, особенно так открыто?

Отбросив сомнения, она направила нить Ци в оружие, чуть не уронив его, когда отпрянула в отвращении. Ядро оружия представляло собой извивающуюся массу тьмы, разъярённую вторжением Небесной Энергии.

– Осквернённое оружие, спрятанное на виду, – сказала она. – Вероятно, это помогло им избежать разоблачения. Никто не подумал бы допрашивать человека, владеющего духовным оружием.

Рейн покачал головой и понизил голос:

– У каждого бандита, которого я убил, было такое же оружие, даже у самого простого воина. Они не только превосходят числом солдат в Саньшу, но, насколько я знаю, не каждый гвардеец в Саньшу носит духовное оружие.

– У противника также есть несколько Призраков, – добавил Калил, заместитель Хуушаля, говоря за раненого прапорщика. – Хотя после нашей стычки их стало на три меньше.

Ючжэнь услышала невысказанное осуждение в голосе старшего воина, кивнув в знак благодарности за его благоразумие.

– И вы не смогли подтвердить численность противника?

– Нет, но я знаю, почему они нападают на заставы, и не только для того, чтобы сократить численность, – ответил Рейн, снова взмахнув рукой. Его помощник протянул ей тёмный сосуд с печатью Саньшу. – Все заставы вооружены настенными катапультами и держат под рукой небольшой запас масла. Группа, с которой мы столкнулись, собрала достаточно нефти. Я думаю, они запасаются, чтобы Джену было легче сжечь Саньшу.

– Я всё ещё не совсем уверена, что их целью является город, – сказала Ючжэнь, задумчиво глядя на сосуд.

— Ючжэнь еще раз прокрутила в голове цифры, уверенная в своей оценке. — Даже если бы их было в два раза больше, в городе достаточно солдат и гвардейцев, чтобы удерживать стены бесконечно долго. Или, по крайней мере, достаточно долго, чтобы подоспела помощь.

— В этом я согласен с майором, — медленно и твердо произнес Калил. — Но они нанесут гораздо больший ущерб, если обойдут город.

— Если Саншу не их цель, тогда зачем объединяться? — Рейн пожал плечами. — Разумнее было бы разделить двадцатитысячную армию на двести групп по сто человек в каждой и направить их в разные стороны. Джерел не нашел бы их так легко, и мы бы не были предупреждены. Они могли бы вызвать еще больший хаос и затруднить нам сдерживание и контроль над городом. Нет, они собираются сжечь город дотла и уверены в своих шансах. Вспомните, у Йо Линга были десятилетия, чтобы привести своих людей на место, поэтому городская гвардия может быть ненадежной. Нужно менять курс и ехать прямо в город. Больше никаких разведывательных вылазок в поисках целей для атаки, нужно держать лишь несколько всадников впереди, чтобы убедиться, что мы не попали в засаду. Если я прав, Саньшу уже может быть атакован.

— Наглый щенок, — офицер из Шэнь Юнь презрительно усмехнулся на слова Рейна. — Кто ты такой, чтобы командовать здесь?

— Тише, я не хочу, чтобы мы ссорились между собой, — Ючжэнь немедленно показала свою власть, не давая Рейну нажить себе еще одного врага. — Его предложение заслуживает внимания. Даже если враг обойдет Саньшу, нам понадобится помощь солдат, чтобы убрать этих предателей с наших земель. Двигаясь со всей поспешностью, мы отправимся в Саньшу в течение получаса. Я хочу постучать в ворота до завтрашнего вечера. Свободны.

Когда она ушла со встречи, один из слуг Болао стоял и ждал ее.

— Жрица Хань просит вашего присутствия вместе с Падающим Рейном. Она хочет поговорить о пленниках.

Сопротивляясь желанию закатить глаза, Ючжэнь вызвала Рейна и последовала за слугой. Последние несколько дней Болао была безутешна, словно развалина, борясь с внутренним хаосом и не в силах принять правду. Хотя Ючжэнь и сочувствовала ей, ее терпение было на исходе, особенно после того, как Болао публично сломалась, когда Ючжэнь предложила им снова спать в разных палатках. Последовавшая демонстрация заставила солдат болтать, распространяя слухи о незаконной связи между Шрайк и будущим маршалом Севера. Некоторые слухи, доходившие до ее ушей, были абсурдно подробными, и хотя Ючжэнь была непредубежденной, она скорее сунула бы пальцы в пасть дракона, чем начала ухаживать за Болао. Она надеялась, что, дав бедной девушке помучить нескольких Оскверненных, все наладится, и молилась, чтобы это не был очередной провал.

Спешившись на краю лагеря, Ючжэнь прошла мимо Претендентов и скрестила руки на груди, не в настроении разбираться с выходками Болао. Полностью одетая в костюм палача и наручники, Болао казалась спокойнее, чем когда-либо за последние дни, на ее прекрасном лице играла легкая улыбка.

— Спасибо, что пришли так быстро, майор. Возможно, пытка Оскверненного действительно привела ее голову в нужное место.

— Смиритесь с этим, Болао. Пока мы говорим, мои люди сворачивают лагерь. Я знаю, что вы предпочли бы исполнять свои священные обязанности, поэтому вы и ваши Претенденты можете остаться, но я не могу оставить вас с охраной и должна реквизировать ваших лошадей.

— Пожалуйста, майор, — Болао лишь кивнула, ее глаза зациклились на Рейне, который выдержал взгляд превосходно.

— Ну? — спросил Рейн, приподняв бровь. — Что все это значит?

Отвернувшись в сторону, Болао увидела, как ее Претенденты вытаскивают одного из оскверненных пленников, его обнаженная грудь была покрыта свисающей кожей.

— Да, это он, я видел его, чувствовал его, — пробормотал Смеющийся Дракон, в его глазах был страх. — Назвался Бейлдагом, но я догадался, кто он. Падающий Рейн, и он осквернен, как любой другой, клянусь, это правда. Видите ли, я готов помочь, я буду вашей ищейкой и покажу всех Оскверненных в провинции, в самой Империи, если понадобится.

Застигнутая врасплох, Ючжэнь разинула рот, когда Претенденты повернулись к Рейну, заставив его подчиниться.

— Это безумие! — закричала она, бросившись, чтобы спасти его, но Болао перехватила ее.

— Вы сами видели, он доказал свою Чистоту несколько раз перед всеми. Смеющийся Дракон лжет, он сделает все, чтобы избавить себя от боли.

— Возможно, так и есть, — заметила Болао, ее улыбка сползла. — Но слишком многое из того, что говорит Смеющийся Дракон, звучит правдиво. Его признание напомнило мне слова Падающего Рейна о том, что среди заключенных нет оскверненных. Как он узнал, если он сам не Оскверненный?

Ее глаза посуровели.

— Я должна задать вопрос мальчику и знаю, что вы будете возражать. Спасибо за вашу помощь и поддержку, но моя вера требует ответа.

Болао ударила ее. Меч Ючжэнь был все еще в ножнах, и у нее не было шансов тягаться с вооруженной Шрайк. Прорвавшись через ее защиту в три захода, Болао ударила коленом в челюсть Ючжэнь, и ее мозг задрожал, когда она рухнула в грязь. В ее глазах темнело, она смотрела, как Претенденты уезжают на Запад, унося Рейна от Саньшу.

http://tl.rulate.ru/book/591/480941