Готовый перевод Of Masks and Dreams / О масках и мечтах: 28.2 Разбитое сердце

Какаши, казалось, не слышал ее. Его налитые кровью серые глаза смотрели на нее, в них стояли слезы, и он хрипел, пытаясь вымолвить слова. "Мне... мне жаль. Но я... должен был. Я не мог позволить ему причинять тебе боль".

Цунаде прикусила губу. Но она была прежде всего нин-медиком, и Какаши не нужно было говорить. "Не волнуйся об этом сейчас. Отдыхай".

Рот Какаши сжался в гримасу. Его грубые, окровавленные пальцы коснулись ее руки, и он слабо обхватил ее руку, держась за нее, как за спасательный круг. "Мне... жаль".

Цунаде снова приложила свободную руку к его лбу, но на этот раз со вспышкой чакры, которая усыпила его. Рука Какаши ослабла, но она не отпустила ее. Вместо этого у нее подкосились ноги, и она села на его кровать и заплакала.

Все вокруг померкло до тупой боли. Какаши моргнул, глядя на окружающую его пустую больничную палату, затем снова закрыл глаза, чтобы погрузиться в успокаивающую темноту. Очевидно, Цунаде поработала со своей магией. И он знал, что все могло быть гораздо хуже. Взяв на службу такого шиноби, как Данзо, он понимал, что это вполне могло быть самоубийственной миссией. Тем не менее, он был жив. Может быть... может быть, Цунаде все-таки простит его.

Знакомое присутствие приблизилось, и Какаши приоткрыл глаза, когда Цунаде вошла в тусклую больничную палату, держа в руках темный сверток. Она положила его на маленький столик, и он понял, что это сложенная форма джонина с защитой на лбу.

Цунаде положила руки на стол и склонила голову, длинная челка упала по обе стороны ее лица. Казалось, усталость просачивается из каждой поры ее тела. Какаши зарылся пальцами в одеяло. Или, по крайней мере, пальцы правой руки. По какой-то причине его левая рука отказывалась работать. Как долго он был в отключке? Или, что более важно, как долго Цунаде была здесь, исцеляя его без отдыха?

Какаши попытался сглотнуть, но во рту было слишком сухо. Тогда он слабо прохрипел: "Цуна-Цунаде".

Цунаде обернулась, широко раскрыв глаза. "Какаши!" Она подошла к его кровати, и Какаши обратил внимание на темные круги под глазами и отсутствие макияжа. Она осторожно положила руку ему на плечо. "Как ты себя чувствуешь?"

Какаши слегка покачал головой, морщась от пульсации в черепе. "Как долго...?"

"Ты здесь уже четыре дня. Больше никаких вопросов, пока не скажешь, как ты себя чувствуешь", - строго сказала Цунаде, окинув его взглядом опытного нина-медика. "Где у тебя болит?"

Это был не тот вопрос, который он хотел задать, но он полагал, что она ответила на него достаточно хорошо. Он знал Цунаде достаточно хорошо, чтобы догадаться, что она, вероятно, не ела и не спала последние четыре дня. Какаши вздохнул. Но он также знал, что самый быстрый способ заставить Цунаде отдохнуть - это ответить на ее вопросы. "Моя... голова".

Цунаде кивнула. Ее прохладные пальцы пробежались по его волосам, нежно поглаживая кожу головы. Какаши не смог удержаться от легкого стона. Ощущения были райскими. Светлые брови Цунаде нахмурились, явно неправильно истолковав его стон. "Где? Я близко?"

"Нет... да. Просто... просто продолжай делать это". Какаши ненадолго прикрыл глаза от блаженного ощущения. "Это приятно".

Цунаде слегка улыбнулась, продолжая массировать мягкими, но твердыми пальцами. "Ты чувствуешь себя достаточно хорошо, чтобы одеться? Я принесла твою одежду".

Если бы он так остро не осознавал, что Цунаде стоит рядом с ним, Какаши бы захлебнулся слюной. Он заставил себя открыть глаза. "А?" Почему она задает так много вопросов? Он был бы вполне доволен тем, что она проводит пальцами по его волосам до конца его жизни. "Почему мне нужно одеваться?"

Цунаде ухмыльнулась и убрала руку. "Потому что ты голый?"

А? Какаши посмотрел на простыню, закрывающую его до пояса. Не думая, он начал сдвигать простыню, чтобы проверить, но тут Цунаде резко кашлянула. Уши заложило, и он плотнее прижал простыню к туловищу. Конечно, она могла знать. Скорее всего, именно она снимала с него одежду, чтобы лечить его. "Э, хай. Я бы хотел получить свою одежду".

Цунаде кивнула, но не сдвинулась с места. Какаши поднял бровь, но Цунаде лишь поджала губы. "Тебе... может понадобиться помощь."

Почему он...? Какаши начал вытаскивать онемевшую левую руку из-под простыни, чтобы поддержать себя... и обнаружил, что смотрит на забинтованную культю. В груди защемило, и он мог смотреть только на оставшуюся половину руки. Лишь одна мысль была ясной и четкой в беспорядке его сознания. Какой ниндзя не умеет делать ручные печати? Ни один настоящий. Ну, кроме Гая и его ученика. Но он не был Гаем. Он был Какаши Хатаке, копирующий ниндзя; мастер ниндзюцу. Кем он был без этого?

"Мне так жаль, Какаши". Взгляд Цунаде был полон боли, а сожаление в ее голосе - еще больше. "Я ничего не могла сделать".

Какаши вгляделся в глубину ее медовых глаз, отчего в груди у него защемило. Почему он жалел себя? Он был более чем готов отдать жизнь за Цунаде, и все, что ему пришлось отдать, это половину своей левой руки. Он бы сделал это снова, в одно мгновение. "Это того стоило. Я справлюсь".

Цунаде открыла рот, но из него не вырвалось ни звука. Вместо этого она слегка покачала головой. Какаши все понял. Ни один из них не был готов говорить о том, что произошло, поэтому он быстро улыбнулся. "Разве ты не собиралась помочь мне одеться?"

Цунаде согласилась сменить тему, подняв подбородок. "Если ты сможешь встать с кровати".

Какаши взял себя в руки, затем поднялся в сидячее положение. Голова плыла, но в остальном все было не так уж плохо. Но чего он ожидал? Он находился под присмотром лучшего в мире нина-медика. Он спустил ноги на край кровати, пытаясь потянуть за собой простыню. Но эта дурацкая штука была подоткнута к изножью кровати, и он был слишком слаб, чтобы стянуть ее. Какаши краем глаза взглянул на Цунаде, но она не сделала никакого движения, чтобы помочь ему. Что ж. Он удержался от ухмылки. Она ведь уже видела его без одежды, не так ли? Ну и черт с ним.

Какаши откинул простыню в сторону и спустил ноги с кровати. Его колени подкосились, но тут Цунаде схватила его за правую руку, поддерживая. Она встретила его взгляд с ухмылкой, но он не мог не заметить, что ее щеки были чуть более розовыми, чем обычно. "Как нин-медик, я видела не мало голых мужчин. Ты ничем не отличаешься от них".

Какаши нахмурился, когда Цунаде отпустила его, чтобы он прошел к столу со своей одеждой. Ему не очень понравилось, как это прозвучало. "Сколько это - несколько?"

Цунаде пожала плечами, разворачивая нижнюю рубашку и штаны. "Я сбилась со счета". Она вернулась к нему и протянула штаны. Его недовольное выражение лица, когда он схватил штаны, должно быть, было очевидным, потому что ее губы искривились от удовольствия. "Почему?"

Какаши только хрюкнул в ответ, пытаясь просунуть ногу в штанину, удерживая ее одной рукой. Если бы он продолжал в том же духе, то в конце концов упал бы лицом в пол. "Я думала, ты собирался помочь мне?"

Цунаде хмыкнула. "Просто ждала, когда ты попросишь". Она стащила с него штаны и указала на кровать. "Садись."

Какаши сел, и его разочарование улетучилось, когда он увидел, как Цунаде, присев перед ним, ловко натянула обе штанины на его ноги и подняла их вверх, пока не обнажились ступни. Он встал, и она подтянула талию до бедер. Она отступила назад и подняла на него бровь. "Я думаю, ты можешь застегнуть пуговицы".

"А, хай. Точно." Какаши наклонил голову, чтобы она не могла видеть его ухмылку. Застегивать пуговицы одной рукой оказалось гораздо сложнее, чем он думал. "Так ты помогаешь одеваться всем своим пациентам?"

"Конечно, нет". Цунаде хмыкнула и отшлепала его руку от пуговицы, прежде чем сделать это сама. "Ты слишком долго."

Цунаде подняла его рубашку, и Какаши послушно просунул голову через отверстие в нижней рубашке. Она подошла ближе, избегая его взгляда, и стянула рубашку по его груди и торсу, оставляя следы тепла, когда ее пальцы касались его кожи. Она разгладила невидимые морщинки на его груди, ее рука задержалась. Ее раскрасневшиеся щеки говорили обо всем, чем она не была. Какаши наклонился и прикоснулся губами к ее уху, и она задрожала, когда он прошептал: "Я ничем не отличаюсь от других, да?"

Цунаде подняла взгляд на него, глаза блестели. Ее ладонь все еще лежала на его груди, и его сердце заколотилось от тепла ее прикосновения. Но она лишь прошептала: "Почему?".

Какаши замер. Отрицание могло продолжаться так долго, но... он хотел, чтобы этот момент с ней продлился подольше. Ведь как только Цунаде покинет эту комнату, все узнают, что он выжил. А выжившие должны были ответить за свои преступления. Но сейчас его это не волновало. Его волновала только боль, которую он причинил женщине, стоящей перед ним. И он надеялся, что она простит его.

"Потому что ради тебя я готов на все". Какаши положил свою руку на руку Цунаде и переплел их пальцы, не отрывая взгляда от ее руки. "И я готов столкнуться с последствиями".

Выражение лица Цунаде помялось. Она придвинулась ближе, прижалась лбом к его груди, и ее голос дрогнул: "Я не готова".

Ее плечи задрожали, и Какаши почувствовал, что его сердце разрывается, когда он обхватил ее руками, притягивая к себе. Он зарылся лицом в ее волосы и вдохнул аромат жасмина. Он не мог этого сделать. Но он должен был.

В дверь постучали, и Какаши едва успел отстраниться от Цунаде, как в комнату всунулась Шизуне, озабоченно нахмурив брови. "Цунаде-сама, мне очень жаль, но совет потребовал вас немедленно принять".

Дверь закрылась. Цунаде вздохнула и подошла к столу. Когда она повернулась, что-то было у нее в руке. Она подошла к Какаши, решительно вскинула челюсть и приложила прохладную ладонь к его щеке, большим пальцем провела по губам и подбородку. "Я что-нибудь придумаю. Обещаю."

Она вложила ему в руку сверток из ткани и металла и вышла из комнаты. Какаши не смотрел на него до тех пор, пока Цунаде не скрылась из виду, но когда он посмотрел, в его груди нарастала боль. Его защитник из Конохи.

Но даже Цунаде не могла игнорировать правила деревни. А он не хотел, чтобы она пыталась. Совет потребует, чтобы он ответил за свои преступления, а поскольку против Данзо не было улик, у него не было шансов на помилование. В лучшем случае, его наказанием будет пожизненное заключение. Этого он допустить не мог. Если он хотел иметь хоть какой-то шанс, пусть даже самый маленький, выполнить обещание, данное Цунаде.

Какаши крепче сжал защитный щиток на лбу. Оставался только один вариант. Он должен был покинуть Коноху как пропавший нин. Это было бы равносильно признанию своей вины, но другого выхода он не видел. Кроме того, были и другие способы защитить Цунаде и Коноху, кроме как изнутри деревни.

Он положил протектор лба на подушку и долго смотрел на него. Цунаде найдет его, и она поймет, что он означает. Ей это не понравится, но он надеялся, что она смирится с этим. И, возможно, в конце концов, простит его. Но даже если бы она этого не сделала, он бы ничего не изменил.

Какаши взял сандалии и маску, которые Цунаде оставила на столе, и надел их. Затем он подошел к окну. Оно было не заперто, так что открыть его не составило труда. Он выскользнул наружу и растворился в утренней суете Конохи. Пройти мимо зевающих чуунинов у ворот не составило труда, и только оказавшись в лесу, Какаши оглянулся. Могли пройти годы, прежде чем он снова увидит свою деревню, и он был готов смириться с этим. Но Цунаде... Какаши закрыл глаза от болезненной пустоты в груди. Она была сильной. С ней все будет хорошо.

Если бы только он мог сказать то же самое о себе.

http://tl.rulate.ru/book/57297/1474546