Готовый перевод Sui Yu Tou Zhu / Бусины из битого нефрита: Глава 11. Почему ты захотел прогуляться поздно вечером?

Расположенная на улице Инчунь лавка «Резьба по нефриту» была самой большой. Она состояла из двух этажей, холла, склада и мастерской с самым полным набором станков. Небольшое здание рядом с ним — районное отделение полиции. Стоя на втором этаже, можно было увидеть кабинеты полицейских, отчего ощущалось особое чувство безопасности.

В полдень Дин Ханьбай обедал в кафе Чжуйфэн напротив, по приглашению директора музея, в благодарность за работу над каменным барельефом периода династии Хань. Закончив обедать, он смутно увидел, как Дин Яншоу заходит с Цзи Шенью в лавку «Резьба по нефриту».

Дин Ханьбай попрощался с директором музея и пошёл за ними. В торговом зале находился лишь один продавец, а Дин Яншоу был в мастерской, где самолично протирал станок.

— Папа, — крикнул Ханьбай, прислонившись к дверному косяку, — разве ты не должен быть сегодня во втором магазине?

— Твой дядя и Эрхе там, — ответил Дин Яншоу. — Незачем там толпиться.

После короткого диалога Дин Ханьбай заметил на столе картонную коробку, обёрнутую слоями газет, и когда открыл её, то обнаружил свой кусок розового кварца. Он был похож на бомбу, которой потребуется всего мгновение, чтобы взорваться:

— Зачем ты опять взял мой материал? А как же Цзи Чжэньчжу? Я велел ему приглядеть за ним, вот он сволочь!

Как только он закончил говорить, Цзи Шенью тут же прибежал снаружи:

— Меня кто-то звал?

Увидев, что это был Дин Ханьбай, он объяснил:

— Шигэ, учитель попросил меня принести кварц сюда для полировки, больше ничего.

Носовой платок из оленьей шкуры в его руке был влажным, он вытер детально вырезанный розовый кварц и повернулся, чтобы спросить Дин Яншоу:

— Учитель, мы должны каждый отполировать по половине?

Дин Яншоу, вытерев шлифовальный станок, сказал:

— Ты полируешь его половину, а он твою.

Полировка — это последний пункт резьбы по нефриту, и если вы дрогнете в конце, то сведёте на нет все достигнутые успехи. На обсуждения эскиза у них ушёл целый день, на создания заготовки ещё день, а самое большое количество сил и времени ушло на вырезания всех деталей. С завершением полировки их первая совместная работа будет готова.

Раньше каждый из них полагался лишь на себя, но Дин Яншоу заставил их полировать работу друг друга.

— Ты хочешь, чтобы мы друг другу мешали, — съязвил Дин Ханьбай, — или же весело сотрудничали?

— Тогда это зависит от уровня вашей сознательности, — также подколол Дин Яншоу.

Камень не мог быть разделён пополам, поэтому они должны были работать по очереди. Цзи Шенью проявил инициативу в полировке половины Дин Ханьбая. Он, сохраняя спокойствие и не обращая внимания на стоящих за спиной отца и сына, крайне скрупулёзно завершил полировку.

Он так старался не потому что боялся гнева Дин Ханьбая. Причиной стало то, что он полностью влюбился в этот кварц и поэтому хотел сделать всё возможное, чтобы довести его до идеала.

Передача камня Дин Ханьбаю заставило его внезапно занервничать: он смог вложить все силы в полировку половины напарника, но сможет ли так Дин Ханьбай?

Он вырезал по методу Цзи Фансю, и если Дин Ханьбай намеренно испортит его половину, световосприятие готового изделия сильно бы ухудшилось.

Цзи Шенью стоял рядом и не двигался, опустив глаза на «млечный путь». Станок включился, и тот протянул указательный палец к плечу Дин Ханьбая. Дин Ханьбай поднял голову и посмотрел на Цзи Шенью:

— Что-то не так?

— Не дрогни рукой, — пробубнил Цзи Шенью.

Дин Ханьбай, казалось, счёл это смешным и проигнорировал. Как только он хотел приступить к полировке, то почувствовал тяжесть на плече. Всё тот же изящный указательный палец, сжимавший его плечо с такой силой, что не верилось, что на этих руках нет ни одной мозоли.

Он снова поднял лицо и спросил:

— Понравилось моё плечо?

Цзи Шенью долго сдерживался, но всё же сказал:

— Ни в коем случае не дрогни рукой...

Дин Ханьбай почти взбесился, оттолкнул руками Цзи Шенью, а в этот момент Дин Яншоу, стоящий сзади, злорадствовал:

— Это он за тебя переживает, боится, что ты испортишь результат его работы.

— Учитель…— Цзи Шенью бросил быстрый взгляд на Дин Яншоу, а потом посмотрел на сурово нахмурившееся лицо Дин Ханьбая. А с ним действительно шутки плохи, он развернулся и пошёл наводить порядок на складе, предоставив всё на волю судьбе.

Покупатели приходили и уходили, сороки прилетали и улетали, неизбежная цикличность.

Цзи Шенью стоял под карнизом зала в задней части дома, и когда он услышал, что в комнате выключился станок, то повернул голову и увидел Дин Ханьбая, подметающего щёткой летающую стружку. Спокойное лицо, поджатые тонкие губы, ни следа радости от завершения работы.

Неужели и правда испортил? Он забеспокоился.

Дин Ханьбай очень долго не вставал, пристально смотря на розовый кварц и думая неизвестно о чём. А когда вдоволь надумался и насмотрелся, то, не произнося и слова, вышел на улицу помыть руки. Цзи Шенью, словно бродячая кошка, которая ходит по дому, осторожно пробрался, чтобы поверить работу и, увидев, тут же заулыбался.

— Учитель! — Сказал он, показывая «сокровище» Дин Яншоу. — Это работа называется «Мост через Млечный путь», в ней мы изобразили людей и птиц. Те четыре царапины, что вы сделали, мы преобразовали в Млечный путь… Шигэ хорошо постарался.

Теперь ему было стыдно, ведь он судил Дин Ханьбая, этого благородного человека, с точки зрения подлеца.

Дин Яншоу надел очки, чтобы взглянуть и оценить:

— Дизайн блестящий, а о технике резьбы и говорить не надо. Люди и животные изящно вырезаны, не похоже на стиль Ханьбая, сначала я подумал, что это ты вырезал.

— Шигэ сказал, что этот материал изысканный и блестящий, как жемчуг, —ответил Цзи Шенью, — и только тонко вырезая Волопаса и Ткачиху, можно добиться эффекта настоящих божеств.

Он посмотрел на дверь, Дин Ханьбай всё ещё не вернулся. Не в силах дождаться он спросил:

— Учитель, а как вы думаете, какая из половин сделана лучше?

— Сам ты как считаешь? — задал встречный вопрос Дин Яншоу.

На этот вопрос трудно ответить, а не ответишь — обидишь человека. Но Цзи Шенью решил честно сказать:

— В плане навыков резьбы шигэ лучше меня, увереннее, да и опыта у него больше. Когда мы вместе вырезали, я был поражён и восхищён им, — недолго помолчав, он подошёл к Дин Яншоу и прошептал, — но я лучше него расположил свет, каждый след от резца на своём месте. Я ведь прав, учитель?

На мгновение Дин Яншоу был ошеломлён, а затем лукаво рассмеялся. Изначально у него было четыре ученика, из них трое боялись, но также уважали его, возможно, из-за того, что для них он был властным главой семьи. А Дин Ханьбая было трудно воспитывать, при ссоре с кем-то он мог дерзить, что вызывало у окружающих головную боль.

Ещё никогда у него не было такого ученика, который позволял себе подойти близко к учителю и с огоньком в глазах шептаться о чём-то, словно замышляя шалость. Он считал Цзи Шенью своим приёмным сыном, и в данный момент его младший сын принял такой самодовольный вид, что Яншоу невольно громко рассмеялся, от радости в его душе расцвели цветы.

— Верно, ты в совершенстве освоил уникальное мастерство Цзи Фансю, — тихо прошептал Дин Яншоу.

Цзи Шенью совсем не собирался решать, кто лучше, он лишь хотел получить одобрение от Дин Яншоу, заставить признать свою ценность.

— Учитель, на самом деле…— Он стал серьезней. — На самом деле, изначально я не хотел никому показывать эту технику, подумав, что раз только я так умею, то буду полезен для Лавки «Резьба по нефриту».

Дин Яншоу кивнул, внимательно слушая, а Цзи Шенью снова сказал:

— Но вы слишком добры ко мне, а шигэ ваш родной сын, поэтому... Почему бы мне не обучить его?

У Дин Ханьбая, вернувшегося после мытья рук, всё ещё было угрюмое лицо. Увидев это, Цзи Шенью почувствовал, что что-то не так, взял розовый кварц, чтобы избежать катастрофы, и побежал в холл смотреть за лавкой.

В комнате остались только отец и сын, Дин Ханьбай сел и вздохнул:

—Ну, говори, учитель.

— Вы почти на одном уровне, только в технике резьбы ты немного опередил его. Как бы то ни было, не стоит так сильно падать духом. Неужели ты хотел безоговорочной победы?

Дин Ханьбай привык всегда быть лучшим, ради этого он даже готов умереть. Раньше Ханьбай насмехался над Цзи Шенью, а сейчас думал только о своей бездарности. Но главное… Он немного испугался.

Испугался того, что однажды Цзи Шенью превзойдёт его.

Впрочем, нельзя назвать это страхом, скорее... Смириться с этим было далеко не просто.

— Сын, не переживай, — Дин Яншоу редко так называл его. — Люди в индустрии говорят, что моё мастерство достигло совершенства, я воспринимаю это так шутку, но, когда другие люди хвалят меня, я благодарю их. Ты мой сын, и мне лучше всех известно, сколько в тебе с детства заложено таланта, сколько труда ты приложил, чтобы развить его. Если не забросишь этот путь, на нём тебе не будет равных.

Рассмеявшись от этих слов, Дин Ханьбай посмотрел на отца:

— Что насчет Цзи Шенью?

— Шенью очень сильно похож на Фансю, — правдиво ответил Дин Яншоу. — Очень умён, чрезвычайно сообразителен и имеет те же недостатки, например, неопытность. Причина неопытности заключается в том, что им нравится многое, и поскольку они весьма умны и могут научиться всему, чему захотят, они не способны сконцентрироваться на чём-то одном.

— Что ещё он умеет? — прервал Дин Ханьбай.

— Не могу точно сказать. — ответил Дин Яншоу. — Он прожил с Фансю десять лет. Невозможно, чтобы тот научил его лишь резьбе. — немного помолчав, он похлопал Дин Ханьбая по тыльной стороне руки. — Ты боишься вовсе не того, что он станет лучше тебя, а то, что у него будет что-то, чего нет у тебя. Ему нравится гравировать, в резьбу он вкладывает всю душу, но спроси себя, делаешь ли ты так?

Именно это и беспокоит Дин Ханьбая. Дин Яншоу давно указывал, что в его работах техника всегда превосходит чувства, а иногда выражался грубее, говоря, что тот просто красуется своими навыками.

Дин Яншоу также предупредил его, что независимо от того, нравится ему это или нет, он должен взять на себя ответственность. Он пообещал не бросать, но теперь ему было трудно вложить ещё больше чувств в работу.

В холле было спокойно, тихо, на западной витрине теперь лежало изделие «Мост через Млечный путь». Цзи Шенью сидел за прилавком с коробкой фисташек на коленях и, чтобы никто не подумал, что он втихомолку ест фисташки, ему пришлось скрыть их мелкими камешками полупрозрачного агата.

Он открыл одну фисташку и подбросил, чтобы закинуть в рот, но кто-то схватил орешек в воздухе. Повернув голову, увидел Дин Ханьбая и, ничего не говоря, продолжил есть. Дощёлкав орешек, он первый спросил:

— Вы с учителем всё обсудили?

Дин Ханьбай утвердительно хмыкнул, а затем добавил:

— Хвалил тебя.

— Ты завидуешь, что учитель похвалил меня? — опять спросил Цзи Шенью.

— Вообще-то это я хвалил тебя.

Цзи Шенью поверил, он с самого начала знал, что беспокоит Дин Ханьбая. Съев фисташки, он и Дин Ханьбай молча посмотрели на прилавок. Появившийся покупатель сразу спросил о розовом кварце, они оба притворились дураками, плохо отвечая на вопросы.

Нелегко расставаться с работой, которую так кропотливо создавали.

Но, в конце концов, камень продали. За деньги, на которые можно прожить полгода. Цзи Шенью радостно побежал искать Дин Яншоу, чтобы сообщить, что он принёс доход лавке «Резьба по нефриту». Дин Ханьбай сам себе ухмыльнулся и его дурное настроение тоже понемногу улучшилось.

Они вдвоём просидели в лавке до самого закрытия, пока Дин Ханьбай не потребовал, чтобы Дин Яншоу угостил их ужином в кафе напротив. Во время ужина Дин Яншоу спросил Цзи Шенью, не хочет ли он поесть янжоуской кухни, но, к его неожиданности, Цзи Шенью отрицательно покачал головой.

— Я пробовал все блюда провинции Янжоу, когда жил со своим учителем, они мне надоели. — сказал он. — Потом учителю надоело ходить по кафе и он просил няню готовить. Не ел то одно, то другое, следил за здоровьем.

— Следил, а все равно умер так рано, — не подумав, сказал Дин Ханьбай.

Язык оказался быстрее мыслей, и хотя фраза прозвучало грубо, она уже была сказана. Дин Яншоу под столом стукнул его по коленке. Тогда Дин Ханьбай взял палочками прожаренное куриное крылышко и положил его Цзи Шенью со словами:

— Возьми, не сердись.

— Всё в порядке, — откусив кусочек, пробормотал Цзи Шенью. Ему понравилось это куриное крылышко.

Они все втроём сытно поели. По возвращении домой было совсем темно, но в малом садике поменяли лампочки, потому светило гораздо ярче обычного. Дин Ханьбаю наконец-то завтра выходить на работу, и войдя в дом, он тут же встал перед шкафом в поисках одежды. Цзи Шенью успел помыться, пока тот собирался.

Дин Ханьбай не спеша умылся и почистил зубы, а после пошёл прогуляться. Увидев в спальне свет, он крикнул:

— Чжэньчжу! Выходи!

— Почему ты захотел прогуляться поздно вечером? — бросил сквозь дверную щель Цзи Шенью.

— Для поддержания здоровья. Учусь у учителя Цзи, — язвительно ответил Дин Ханьбай.

Цзи Шенью выбежал, чтобы поколотить его, выкрикивал его полное имя и собирался пнуть его между ног, при этом явно веселясь. Дин Ханьбай поймал его руки, не давая себя ударить, но всё же притворно просил о пощаде.

На запястье Цзи Шенью было что-то холодное, болтающееся из стороны в сторону. Ханьбай, схватив вещицу, отметил:

— Твой браслет действительно красивый.

Цзи Шенью забрал свою янтарную подвеску, но улыбка не сходила с его лица, обнажая несколько белых зубов.

Закончив беситься, Дин Ханьбай выключил свет, и во дворе сразу стало темно. Они вместе шли по темноте, поднимаясь по ступенькам, а затем остановились у двери.

— Иди спать, — приказал Дин Ханьбай, редко желая спокойной ночи.

— Шигэ, я хочу сделать ответный подарок тебе, — сказал Цзи Шенью, внезапно хлопнув его по плечу.

Неожиданно подул ветер, на вершине дерева вскрикнула сорока. Облака развеялись, выглянули звёзды и луна, в свете которой Дин Ханьбай смог чётко увидеть лицо Цзи Шенью.

В его глазах пылал огонь, он искренне хотел обменяться подарками.

Подарок… Он невольно вспомнил ту серьгу, инкрустированную фальшивым жадеитом.

Дин Ханьбай отступил назад и прямо сказал:

— Перестань нести чушь.

Внимание! Этот перевод, возможно, ещё не готов.

Его статус: идёт перевод

http://tl.rulate.ru/book/48282/2764196