Готовый перевод I Picked Up a Sub-man After the Ending / Я подобрала второстепенного персонажа после концовки (KR): глава 7 Возможность у камина

«Холодно!»

Я дрожала, свернувшись в одеяле, пока больше не смогла терпеть и резко встала.

Кончики пальцев, как ни терла их друг об друга, оставались ледяными, а ноги, казалось, совсем потеряли чувствительность.

До ужина казалось, что холод ещё можно вынести, но к ночи стало только хуже.

В конце концов, не выдержав, я залезла под одеяло, даже несмотря на то, что сон совсем не шел.

До вчерашнего дня ведь не было так холодно.

«Почему здесь так холодно?!»

Даже если это север, это слишком.

Да, я приехала из теплой страны и, может, немного изнежена, но всё же не до такой степени.

В таком холоде даже пингвины не выжили бы!

Чтобы понять, в чем проблема, я оглядела комнату.

Очевидно, у этой стужи была причина.

И долго ломать голову не пришлось.

Разница с прошлым вечером была очевидной.

Вчера камин в комнате пылал ярким красным пламенем, а сегодня был угольно-чёрным и холодным.

«Так вот оно что!»

Закутавшись в одеяло, я встала и подошла к камину.

Вчера вечером служанка по имени Мари растопила огонь.

Осмотревшись вокруг, я заметила немного дров, видимо, оставшихся со вчерашнего дня.

Для начала я закинула эти дрова в камин.

Оставалось только разжечь огонь.

Но как?

Ни соломы, ни бумаги не было.

Спички нашлись, но разжечь огромные поленья только ими вряд ли получится.

— Ха-а...

Я тяжело вздохнула, и вместе с дыханием изо рта вырвался белый пар.

Так я замёрзну до смерти.

Закутавшись в одеяло, я вышла из комнаты.

Не зря ведь говорят: если чего-то не знаешь — спроси, если не можешь — попроси помощи.

В таком огромном замке разве может быть так мало людей!

Я планировала остановить кого-нибудь из проходящих мимо и попросить: "Разожгите, пожалуйста, камин в моей комнате."

Проблема заключалась в том, что никого я так и не встретила.

Таща за собой одеяло, я обошла весь замок, но даже намёка на человека не было.

－Это что, замок-призрак?! — пробормотала я, раздражённо шагая дальше.

Так, бродя, я в итоге оказалась в том месте, где вчера встретилась с Рихтом. Кроме этой комнаты и зала для аудиенций, я вообще ничего не знала в этом замке.

Скорее всего, это была не комната, а библиотека.

Я слегка, очень осторожно приоткрыла дверь.

В отличие от моей комнаты, отсюда лился тёплый свет, и меня это немного задело.

－Гестия,— прошептал кто-то.

Я вздрогнула.

Это имя, произнесённое тихо, но ясно, было именем главной героини оригинальной истории.

Рихт... только что звал её?

Собравшись с духом, я сжала окоченевшую руку и толкнула дверь чуть шире.

Тишина.

Осторожно высунув голову в проём, я увидела, как и вчера, письменный стол, за которым сидел Рихт.

Он спал.

Шлёп.

На пол с сухим звуком упало одеяло, которым я была закутана.

Рихт спал, звал во сне имя Гестии, и, если мои глаза меня не обманывали...

На его ресницах блестели слёзы.

Мой Рихт... плакал.

Будто околдованная, я вошла в комнату. Да, несомненно, я была зачарована.

Его слезами.

Почти не издавая звуков, я подошла к нему.

Сблизи всё подтвердилось: он действительно плакал.

Его красивое лицо, которое я так любила, сейчас искажалось, словно он видел страшный сон.

Это было моё любимое лицо, но... видеть его таким разрывало мне сердце.

－Не уходи...

Сдавленный голос вновь сорвался с его губ, приглушённый, полный боли.

Его лицо сморщилось ещё сильнее, чем прежде, и я ощутила, как что-то сжало моё сердце.

Не осознавая, что делаю, я протянула руку.

Мне хотелось вытереть его слёзы.

В тот момент, когда кончики моих пальцев коснулись влаги на его щеке, он внезапно распахнул глаза.

Удивившись, я поспешила убрать руку, но Рихт оказался быстрее. Его ладонь грубо перехватила мою, все еще лежавшую у его глаза.

— Что вы делаете? — прорычал он, его голос был низким и опасным.

— Ничего... ничего плохого я не собиралась делать, — ответила я, чувствуя, как он сжимает мой запястье, вызывая болезненное покалывание.

Но жаловаться было нельзя. В конце концов, это я пробралась к нему в комнату и застала его спящим.

— И как мне вам верить? — его черные глаза прожигали меня.

— Ну что я могу вам сделать? — попыталась я оправдаться.

— А вдруг что угодно, — холодно бросил он.

— Может, отпустите меня, и мы спокойно поговорим?

Рихт холодно отказал:

— Нет.

— Почему? — спросила я, стараясь говорить как можно мягче.

— Потому что вы, как убийца, подкрались ко мне. Терпеть не могу таких вещей.

— Простите. Я не знала... Больше так не буду, — искренне сказала я, подбирая слова, чтобы он понял мои намерения.

Его черные глаза, по-прежнему холодные и недоверчивые, буравили меня взглядом, но я не отвела глаз. Рихт ненавидел, когда от него отводили взгляд — считал это признаком трусости и неискренности.

Он смотрел на меня так, будто хотел испепелить, а затем с явным раздражением почти бросил мою руку. Кровь снова прилила к пальцам, заставляя их неприятно покалывать.

— Словно мышь подкрадываетесь.

— Я просто... в моей комнате так холодно, что я вышла поискать помощи, — попыталась объяснить я.

— Что, думали, здесь тепло, как в Гартене?

— Нет, не поэтому...

— Или решили, что и здесь все будут носить вас на руках, как принцессу?

— Нет, совсем не так! Я только... — я не договорила.

Сказать, что я просто хотела увидеть его, не выходило. Сейчас это было бессмысленно. Рихт все еще любил Гестию.

Я никак не могла привыкнуть к тому, что его любовь не исчезла с окончанием сюжета романа.

— Герцог, — позвала я его, стараясь говорить спокойно.

Рихт даже не взглянул на меня, раздраженно отвернувшись.

— Герцог Рихт, — повторила я.

Его чёрные глаза наконец посмотрели на меня, словно услышав мою немую мольбу.

Мужские, чётко очерченные брови, которые я так любила.

Глубокие, суровые чёрные глаза, которые завораживали.

Строгие скулы, подчёркивающие его мужественность.

Красные губы, манящие, но такие далёкие.

Всё в нём было идеальным, полностью соответствующим моим вкусам.

И в тот момент, встретившись с его взглядом, я вновь осознала одну простую истину: больше всего на свете я хотела его счастья. Какой бы ценой это ни досталось, я готова была сделать всё, чтобы этот мужчина стал счастлив.

— Вы помните, что я сказала вам в первый день?

— О чём именно? — его голос звучал холодно и равнодушно.

— О том, что я хочу сделать вас счастливым.

— Помню.

— Я повторю это ещё раз. Я обязательно сделаю вас счастливым.

Его чёрные глаза на мгновение дрогнули, но быстро вновь стали холодными и равнодушными.

— Насмешка. — Рихт усмехнулся так, будто мои слова были для него нелепы.

— Вы? Вы собираетесь сделать меня счастливым? Кто вы такая, чтобы говорить такое?

Он издевательски усмехнулся, и в его тоне сквозило презрение.

— И потом, разве это не подразумевает, что я несчастен? Вы считаете меня несчастным?

Рихт демонстративно поднял одну руку, добавляя драматизма своим словам:

— Пусть это и северная окраина, но я — полноправный лорд своих земель. Я наследник крови правящей династии Фрейшпирен, а мой брат сейчас занимает императорский трон.

Я получил всё, что хотел, и могу получить ещё больше.

Его усмешка стала ещё шире, но в ней читалась не столько издёвка надо мной, сколько горькое признание перед самим собой.

— И я, такой человек, несчастен?

Возможно, потому что он понимал: всего у него вдоволь, но того, чего он по-настоящему желал, у него никогда не будет.

— Это не так, — сказала я.

Но я не стала уточнять, что он сам прекрасно знал, насколько его слова не соответствовали действительности. Я не хотела причинить ему ещё больше боли.

— Тогда что? — резко спросил он.

— Я не считаю вас несчастным. Просто хочу, чтобы вы стали ещё счастливее, — ответила я.

— Вот именно! — Рихт внезапно ударил по столу, от чего тот задрожал, а звук раскатился эхом. — Кто вы такая, чтобы говорить мне о счастье? Чтобы делать меня счастливым?

Его глаза полыхали гневом, а взгляд пронзал меня, как кинжал.

Но я, несмотря на всё, не отвела глаз.

— Вы всё так же играете словами…

— Я говорю это потому, что хочу стать кем-то для вас, Ваша Светлость.

Я поспешно добавила это, боясь, что он снова разозлится.

Он закрыл рот, но выражение на его лице оставалось напряжённым.

— Вы не выглядите несчастным, Ваша Светлость. Вы просто выглядите... одиноким.

На эти слова его хмурое выражение начало медленно таять.

Гнев и раздражение, словно снег под тёплыми лучами солнца, постепенно исчезали с его лица.

Морщины, вызванные недовольством, разгладились, оставив на его лице лишь пустое выражение и едва приоткрытые губы.

— Одиноким?

Его голос прозвучал удивлённо, и я кивнула.

Глаза Рихта дрогнули, выдавая замешательство.

— Ваша Светлость...

Его взгляд снова сфокусировался на мне.

— Пожалуйста, дайте мне шанс.

— Шанс?

— Да. Шанс сделать вас счастливым.

— И этот шанс... Вы хотите, чтобы я на вас женился?

Казалось, остатки его гнева начали медленно подниматься на поверхность, грозя вспыхнуть снова.

— Вы не обязаны жениться на мне, Ваша Светлость, — быстро добавила я, пытаясь успокоить его.

— Просто дайте мне возможность сделать что-то для вас.

— И что же это значит, дать вам возможность?

Я замялась, обдумывая ответ. Если я скажу что-то слишком большое, он наверняка откажется.

Но если предложение окажется слишком мелким, он попросту отбросит его как незначительное.

Кто знает, когда он в следующий раз согласится меня выслушать?

Неожиданная мысль промелькнула у меня в голове. Как в шутке про джинна: самое остроумное желание — это попросить каждый день исполнять по одному желанию.

— Встречайтесь со мной каждый день.

— Что вы имеете в виду?

— Дайте мне шанс сделать вас счастливым. Просто встречайтесь со мной каждый день. Один раз в день — утром, днём или вечером, когда вам будет удобно.

— Но почему я должен это делать? Как я могу знать, сделаете вы меня счастливым или нет? Или вы предлагаете мне смотреть на ваше лицо каждый день до самой старости?

Похоже, в реальной жизни джинны слишком умны, чтобы соглашаться на такие условия.

Даже если моя самая сокровенная мечта — ваше счастье, Ваша Светлость.

— Разумеется, для вас в этом тоже должны быть свои плюсы.

Я одарила его лёгкой улыбкой, быстро раздумывая, что сказать, чтобы он согласился.

Рихт был вовсе не таким сложным, как могло показаться. На самом деле он был человеком прямолинейным и рациональным.

Если перед ним поставить чёткую и понятную цель, с определёнными условиями, он скорее всего согласится.

— Всего 100 дней.

Это был рискованный шаг.

— Утром, днём или вечером — когда вам будет удобно. Всего лишь раз в день, в течение ста дней встречайтесь со мной. А если через 100 дней вы не почувствуете себя счастливым, я вернусь в Гартен.

Это была игра. Не такая, где можно потерять руку, а такая, где я могла потерять своё сердце.

Он молча смотрел на меня, обдумывая мои слова.

— Другими словами, вы хотите сказать, что если я выдержу вас 100 дней, вы больше никогда не появитесь у меня на глазах?

Слово «выдержу» больно кольнуло меня в сердце, но я улыбнулась, стараясь не выдать своих эмоций.

В любом риске важна невозмутимость.

— Хорошо, я согласен.

Впервые Рихт улыбнулся мне.

Пусть это была мрачная, полная скрытых намерений улыбка, но всё же это была победа.

Я получила свой шанс.

Обрадованная, с лёгким сердцем я вернулась в свои покои.

— Ах, чёрт!

И меня встретила холодная, как зимняя пустошь, комната.

Глупо было надеяться, что я решила изначальную проблему.

Мне ничего не оставалось, кроме как достать из шкафа пальто, найти шарф и тёплые перчатки. Я натянула на себя всё, что могла найти, добавив ещё одну пару колготок и положив согревающий пакет на край кровати.

Забравшись под ледяное одеяло, я закрыла глаза.

— Холодно...

Я решила, что завтра утром встану пораньше и приготовлю клубничный торт.

Рихт любит клубнику из Гартена. И, честно говоря, сладкий клубничный торт он тоже обожает.

Рихт, с его суровым лицом, но любящий сладкое — я не могла не улыбнуться, думая о его противоположностях.

Мне нравились такие моменты, когда его жесткость и его маленькие слабости сочетались.

Кроме того, клубники было еще много, и благодаря магии садовников Гартен они сохраняли свежесть, так что я могла использовать их до последнего.

Если я собиралась приготовить вкуснейший клубничный торт, мне нужно было лечь пораньше, чтобы утром рано начать взбивать сливки.

— Я сделаю такой вкусный торт, чтобы Рихт был в восторге и смог насладиться клубничным тортом.

Перед тем как уснуть, я прошептала "Спокойной ночи", но так тихо, чтобы никто, кроме Рихта, не услышал.

На следующее утро…

— Доброе утро!

Когда я с улыбкой открыла дверь на кухню, я заметила, как шум, который до этого доносился из-за двери, мгновенно стих.

http://tl.rulate.ru/book/45561/5207480