Готовый перевод A'mai Joins the Army / Амай: Кажущееся и реальное. Выпивка. Наказание (2)

Они допили остатки крепкой степной выпивки и вернулись в лагерь штаба. Когда Амай добралась до отведенного ей жилища, была уже глубокая ночь. Чжан Шицян ждал её с зажжённым светильником и засуетился встречая.

– Оставь. Лучше принеси чай. – Амай опустилась на стул и сжала руками виски.

Чжан Шицян торопливо приготовил чай, налил его в чашку и подал.

– Почему господин вернулся так поздно?

– Пил с генералом Таном.

Амай взяла чашку и все выпила. Ставя чашку на стол, она заметила лежащую на нём книгу – экземпляр «Записей о северной экспедиции Цзинго-гуна». 

Амай замерла в замешательстве, а потом спросила Чжан Шицяна:

– Откуда она?

– Главнокомандующий принёс.

– Главнокомандующий? Он заходил? – встревожилась она.

– Да. Я хотел пойти разыскать тебя, но он сказал, что не стоит, оставил эту книгу и ушёл.

Амай взяла книгу и начала перелистывать, гадая, почему Шан Ичжи принёс её: оттого, что заметил, что эта книга привлекла внимание, или из-за того, что узнал что-то? Голова и так была словно в тумане, а от попыток думать совсем разболелась.

Чжан Шицян заметил смену выражений на её лице и тоже забеспокоился:

– Господин, что случилось? Главнокомандующий что-то имел в виду, оставляя эту книгу?

Амай не знала, что именно Шан Ичжи имел виду. Не зная, как ответить на вопрос и не желая много разговаривать с Чжан Шицяном, она неохотно улыбнулась и сказала:

– Ничего особенного. Я просматривал эту книгу у главнокомандующего сегодня. Думаю, он дал её, чтобы я больше читал и учился военному делу.

Ответ не успокоил Чжан Шицяна.

– Что ж, это хорошо. Но почему господин...

Амай прервала его:

– Боюсь, главнокомандующий будет очень недоволен тем, что мы с генералом Таном тайком выпивали. Как-никак это считается нарушением дисциплины. К тому же, как говорят, начальство не любит, когда подчиненные заводят личные знакомства и собираются не по службе. Начальство можно понять, в этом есть здравый смысл.

Увидев, что Чжан Шицяна её ответ не успокоил, она снова улыбнулась и сказала:

– Ничего. Наш главнокомандующий не настолько придирчив. Не бойся, ложись спать. Завтра у нас будет много забот.

Чжан Шицян оставил свои сомнения.

Амай было неохота раздеваться, она легла, как и была, в одежде, однако сон долго не шел. Едва она закрывала глаза, как перед ними появлялись воспоминания последних лет, то, через что ей довелось пройти. Забыться неспокойным сном удалось только тогда, когда за окном стало светать, а проснулась она оттого, что стороживший снаружи Чжан Шицян колотил в дверь и кричал:

– Господин! Господин!

Амай поспешила подняться с кровати, но, едва встав, почувствовала, как кружится голова. Она снова села. Голова раскалывалась и была гораздо тяжелей, чем ночью.

Чжан Шицян решил, что она крепко спит, и застучал сильнее.

– Господин, пора вставать! Главнокомандующий приказал всем прибывшим офицерам собраться на плацу!

Ван Ци и остальные в полной готовности уже ждали во дворе. Не слыша долгое время ответа, Ван Ци спросил Чжан Шицяна:

– Что с господином? Ничего не случилось?

Стоявший рядом с Ван Ци командир оборвал его:

– Не болтай вздор, что с ним могло случиться?!

Они тихо перешептывались, когда Амай, наконец, открыла дверь и вышла. К удивлению собравшихся, она и в самом деле выглядела бледной. О том, что это последствия ночной пьянки знал только Чжан Шицян. Он хотел спросить, не нужно ли ей что-нибудь для протрезвления, но побоялся выдать и промолчал.

Заметив взгляды, Амай улыбнулась и, извиняясь, сказала:

– Ночь была ветряной и сырой, заснул слишком крепко. Сожалею, что заставил всех ждать.

Где это видано, чтоб начальство извинялось? Без особых причин такого не бывает. Собравшиеся забеспокоились, начали спрашивать, как она себя чувствует, и не надо ли позвать армейского врача. Амай нашла какую-то отговорку и отказалась. Близилось назначенное время, и она повела всех на плац. Они спешили, но хоть и не опоздали, явились последними.

Не осмеливаясь говорить, Амай с опущенной головой заняла полагающееся место.

Шан Ичжи холодно взглянул на нее и обернулся к прибывшему от императорского двора чиновнику.

– Прошу господина объявить высочайшую волю.

Чиновник развернул свиток с указом и начал зачитывать его. Амай сосредоточенно слушала, но смысл слов был тёмен, и она поняла только в общих чертах. Когда указ был дочитан до конца, все во главе с Шан Ичжи выразили благодарность за императорскую милость. После того, как чиновник в почетном сопровождении удалился на отдых, Шан Ичжи обернулся к собравшимся и обвёл всех взглядом. Взгляд остановился на Амай.

Она неспокойно отвела глаза, предчувствуя, что ничего хорошего этот взгляд не сулит. И действительно, послышался холодный голос:

– Выведите генерала седьмого батальонв Май Суй. Сорок ударов плетью!

Услышав приказ, присутствующие офицеры были поражены. Тан Шаои дернулся чтобы выйти из строя, но стоявший подле Чжан Шэн крепко схватил его за руку. Пока все стояли, два солдата подошли к Амай чтобы отвести её. Тан Шаои проигнорировал намек Чжан Шэна, отбросил его руку, выступил вперед и опустился на колено:

– Прошу главнокомандующего пощадить генерала Мая.

Вслед за ним очнулись генералы других батальонов, послышались просьбы о снисхождении.

Шан Ичжи бросил взгляд на стоявшую с опущенной головой Амай и холодно усмехнулся:

– Пощадить? За отсутствие дисциплины полагается казнь, сорок ударов – уже милость. Какого ещё снисхождения вы хотите?

Он так сказал это, что возражать никто не осмелился.

Молчавшие из-за своего низкого статуса командующие седьмого батальона переглянулись, выступили вперёд и опустились на колени.

– Генерал Май опоздал по нашей вине, просим наказать нас вместо него!

Улыбка Шан Ичжи стала еще холоднее.

– Раз вы хотите быть наказанными вместо него, то так и сделаем. По восемьдесят даров каждому. За себя и за вашего генерала.

Он снова посмотрел на Амай и велел державшим её:

– Отпустите, пусть наблюдает за наказанием.

Амай отпустили, она подняла голову и молча посмотрела на Шан Ичжи, а потом ровно сказала:

– Разве должно подчиненным брать на себя вину начальства? Они пришли поздно оттого, что я проспал, меня и наказывать надо. Из лагеря со мной прибыло пять человек, значит за всех полагается двести сорок ударов. 

Чем дальше, тем больше удив лялись собравшиеся. Наказание плетью хоть и позорно, но до тяжелых увечий не доводит . Однако двести сорок ударов сломают даже железного человека, что уж говорить про живого из костей и плоти. Даже если тот, кто будет бить, проявит снисхождение и не выбьет всю душу, живого места после стольких ударов не останется.

Всем было известно, что Амай ранее служила у Шан Ичжи в охране, и что советник Сюй Цзин как-то особо относится к ней. Она всегда пользовалась их расположением. Что же случилось в этот день? Почему Шан Ичжи распорядился о наказании только из-за того, что она явилась последней, а она проявляет упрямство, и не только принимает наказание, но, вместо того, чтоб тушить огонь, раздувает его и просит для себя более двух сотен ударов?

Шан Ичжи и впрямь был уже крайне зол . Он улыбнулся.

– Хорошо. Ладно. Отведите его и начинайте!

– Главнокомандующий! – Тан Шаои на коленях подполз на пару шагов ближе. – Главнокомандующий, генерал Май пришел последним, но не опоздал. Прошлой ночью...

– Генерал Тан! – резко оборвала Амай, её лицо совершенно застыло. – Какое отношение к седьмому батальону имеет генерал Тан?

Тан Шаои снова обернулся к Шан Ичжи. 

– Главнокомандующий, отмените наказание!

Когда Сюй Цзин оказался на плацу, он застал полную смятения сцену: офицеры стояли на коленях и просили о снисхождении. 

Сюй Цзина называли военным советником, но фактически он был личным помощником Шан Ичжи и официального воинского звания у него не было. Этот день он хотел провести в своё удовольствие – скрывшись в тишине и покое, а потому не явился на плац. Однако его планы оказались нарушены: кто-то сообщил ему, что Шан Ичжи собирается высечь Амай плетью. Сюй Цзин предположил, что Шан Ичжи только пугает, а потому совершенно не обеспокоился, сложил за спиной руки и неторопливо пошел на плац. 

Не пройдя и половины пути, он столкнулся с маленьким охранником, спешащим сообщить новости. Вот тут-то Сюй Цзин и узнал, что Шан Ичжи разгневан не на шутку, и это не пустая угроза. Услышав о количестве ударов, Сюй Цзин подумал, что, если это наказание состоится, не только личность Амай будет раскрыта, но, пожалуй, она вообще не выживет. 

Сюй Цзин поспешил на плац настолько быстро, насколько мог. Оказавшись на плацу, он увидел стоящих на коленях офицеров и уже ведомую к месту наказания Амай.

– Главнокомандующий, отмените наказание! – поспешно выкрикнул он.

С появлением Сюй Цзина выражение на лице Шан Ичжи несколько смягчилось.

Шан Ичжи сначала приветствовал своего советника, а затем, едва сдерживая гнев, спросил:

– Он нарушил армейский устав, как можно отменить наказание?!

Услышав такую формулировку вопроса, Сюй Цзин облегченно выдохнул. Если бы Шан Ичжи действительно хотел забить Амай до смерти, он ни в коем случае не спросил бы именно так. А раз спросил, значит позволяет найти из сложившейся ситуации какой-то другой выход. Подумав, Сюй Цзин решил, что Амай каким-то образом навлекла на себя сильное недовольство и не даёт удобного повода смягчить гнев. Он понял, как надо действовать, и успокоился. 

Сюй Цзин провёл рукой по бородке, улыбнулся и обратился к Шан Ичжи:

– Дело не в том, что наказание надо отменить, а в том, что оно не должно быть таким. Не двести сорок ударов.

– Что господин советник имеет в виду? – снова спросил Шан Ичжи.

Сюй Цзин посмотрел на неподвижно застывшую Амай, бросил взгляд на смотрящих на него с нетерпеливым ожиданием офицеров и с улыбкой сказал:

– Генерал Май виноват, а потому его надо наказать сорока ударами. Однако, он не должен быть наказан вместо своих подчиненных. Армейские законы – это не детские игры. Кто виноват, того и наказывать. Как можно заменить одного другим? Ежели так сделать, то как потом поступать с прочими виновными? Тоже наказывать вместо них других? Если начальника можно выпороть за проступки подчиненных, значит подчиненных можно лишить головы за проступки начальства? Если так пойдет и дальше, к чему нас это приведёт?

Шан Ичжи молчал. Сюй Цзин повернулся и посмотрел на стоящих на коленях командиров седьмого батальона и спросил:

– Вы согласны со словами старика?

– Согласны, полностью согласны! – поспешно ответили Ван Ци и другие. – Мы хотим получить по сорок ударов.

Сюй Цзин улыбнулся, обернулся и снова посмотрел на Шан Ичжи.

– Что думает главнокомандующий?

Шан Ичжи коротко взглянул на Амай и смягчившись ответил:

– Господин советник рассуждает разумно.

– В таком случае, генерал Май за нарушение дисциплины должен получить сорок ударов. Но... – Сюй Цзин сделал паузу, – старик прошлой ночью видел генерала. Генерал Май пришел сегодня поздно оттого, что ему нездоровится. Позволит ли главнокомандующий старику вступиться? Исполнение наказания надо отложить до тех пор, пока генералу Маю не станет лучше.

Сюй Цзин договорил и с улыбкой перевел взгляд на Амай.

Амай понимала, что ожидает от неё Сюй Цзин. Сейчас ей полагалось сказать что-нибудь, что позволит Шан Ичжи проявить милосердие. Но по какой-то причине – может быть оттого, что за последние годы она слишком много раз становилась на колени – в этот момент она не хотела делать этого. Когда люди собираются на какую-то встречу, неизбежно кто-то из пришедших окажется первым, а кто-то последним. Последним кто-то будет в любом случае. Неужели всякий раз кого-то за это можно наказывать? Очевидно же, что Шан Ичжи сейчас взъелся на неё без какой-либо причины, он ищет, на ком отвести душу и сорвать гнев. А если так, то почему она должна унижаться перед ним, ползать на коленях и умолять ?

Шан Ичжи холодно смотрел и ждал ответа.

Амай подняла голову и посмотрела на него, не отводя глаз.

Сюй Цзин удивленно переводил взгляд с одного на другого. Он услышал тихий ответ:

– Благодарю господина за доброту. Но как я могу уклониться от наказания, если мои подчиненные будут наказаны по моей вине? Я уже поправился и готов принять сорок ударов вместе с ними.

Сюй Цзин испуганно замер. Глаза Шан Ичжи стали совсем стылыми, а на губах появилась слабая усмешка. Он тихо ответил:

– Хорошо. Раз генерал Май поправился, приступим к наказанию.

Солдаты повели Амай и остальных к месту для наказаний. Тан Шаои хотел вступиться опять, но Сюй Цзин крепко схватил его и тихо сказал:

– Генерал Тан, нет.

Сюй Цзин обернулся к Чжан Шэну и выразительно посмотрел на него. Чжан Шэн чуть заметно кивнул и начал, стараясь не привлекать внимания, отступать назад. Не успел он сделать и пары шагов, как послышался строгий окрик Шан Ичжи:

– Чжан Шэн! Стоять!

Чжан Шэн от испуга чуть не подпрыгнул и не посмел двинуться дальше.

Во время армейского наказания плетью наказуемого раздевают до пояса и подвешивают за руки, но офицерам позволяют снять только доспехи и оставить одежду. Амай поднялась на помост для наказаний, посмотрела на свисающие верёвки и обернулась к солдатам, которые привели её:

– Привязывать ни к чему, я не буду уворачиваться.

Солдаты слышали, что об Амай говорят в армии, и не хотели слишком зверствовать, а потому настаивать не стали. Амай обратилась к тому, кто должен был бить:

– Говорят, что вы, ребята, хорошо управляетесь с плетью, и умеете бить так, что прошибает до костей, но одежда остается не тронутой. Это так?

Солдат не понял, к чему этот вопрос, но согласно кивнул.

Амай усмехнулась.

– У армии мало запасов, сохрани моё платье в целости. Сможешь?

Солдат поразился: он уже много лет исполнял наказания и повидал тех, кто держался стойко, но подобных затейников, волнующихся о сохранности одежды, ещё не встречал.

Солдат кивнул, Амай отвернулась, взялась за веревки и несколько раз обмотала их вокруг запястий, и сказала:

– Начнём.

Солдат с плетью извинился и приступил к наказанию.

Как бы ни упорствовала Амай, её кожа не была толще и не крепче мужской, а плеть была сделана из воловьей кожи. Уже после двух ударов цвет её лица изменился, она закусила губу. Солдат с плетью с одобрением отметил, как держится наказуемый, и немного ослабил силу ударов, но даже так к двенадцатому удару на одежде уже проступила кровь. 

Не в силах смотреть на это, Тан Шаои бросился на помост и встал между Амай и солдатом с плетью.

Солдат с недоумением остановился и сказал:

– Генерал Тан, прошу, не мешайте ничтожному.

– Я не останавливаю тебя, продолжай бить. 

Солдат узнал в нём одного из новых генералов, бить не посмел и был вынужден остановиться. Пока они так стояли, Амай тихо позвала Тан Шаои, он обернулся и увидел бледное как бумага лицо и проступившую в уголках закушенных губ кровь.

– Старший брат Тан, – она глубоко вдохнула, собралась с силами и горько улыбнулась. – Ты разве не понимаешь? Чем больше будешь защищать, тем хуже будет. 

Заметив его удивление, она пояснила:

– Старший брат забыл, что офицерам в армии следует избегать слишком близких отношений? Оставь, сорок ударов не убьют меня, поболит и пройдет. Старшему брату надо отойти, чем быстрее это закончится, тем меньше будет страданий.

Скрепя сердце Тан Шаои отошел и больше не упорствовал. Он молча стоял в стороне и смотрел за продолжением наказания.

Амай слабо улыбнулась, подняла голову и увидела стоявшего неподалёку Шан Ичжи. Уголки губ растянулись чуть шире. 

Наказание продолжалось. Она надеялась, что в какой-то момент, достигнув предела, боль перестанет чувствоваться, но каждый удар, казалось, выбивал всю душу, хотелось сжаться, свернуться в комочек.

Считая удары, Амай так и не добралась до тридцати. В какой-то момент ей показалось, что сознание отделяется от тела, и боль куда-то отступает. Неясно послышался голос Чжан Шэна:

– Стой!

Почувствовав облечение, она потеряла сознание.

Внимание! Этот перевод, возможно, ещё не готов.

Его статус: перевод редактируется

http://tl.rulate.ru/book/43904/1286087