Готовый перевод Final Fantasy XIV: Tales from the Shadows / Final Fantasy XIV. Слово о Тени: Прежде, чем занавес падёт (WoL Boys)

    — Эмет-Селк! — моё имя зазвенело по всему Капитолию; голос отзывался эхом в вестибюле.

    У меня не получилось притвориться, что я не слышал его (к величайшему сожалению), и я повернулся к своему преследователю. А ведь почти, почти удалось сбежать...

    Голос принадлежал низкорослому молодому человеку в белой мантии, который торопливо бежал по коридору. По красной маске было ясно, что он один из Совета Четырнадцати. Элидибус.

    Пока юноша пытался отдышаться, я пытливо разглядывал его. Разговор завязался серьёзный (как всегда, впрочем).

    — Ты что-нибудь знаешь о вулкане, который мы будем обсуждать на следующем заседании?

    — Только, что должно произойти извержение...

    Согласно отчётам, переданным в Совет, на одном отдалённом вулканическом острове была замечена необычная эфирная активность, поэтому извержение вулкана было вполне ожидаемо. И совсем скоро единственная деревенька вместе со всеми богатствами плодородной земли должны были кануть в лету. Но так устроен мир. Как и во многих похожих случаях, наша задача — просто принять это к сведению. Островитяне наверняка поступили также и благоразумно решили переехать в другое место. Хотя Совет действительно собирался провести дискуссию по этой проблеме, я сомневаюсь, что они пришли бы к иному мнению.

    Тогда почему Элидибус обратился ко мне?

    — Ну... Азем отправился туда, чтобы остановить извержение.

    Кто бы сомневался. Я старался держать себя в руках, но злобы было столько, что лоб чуть не сполз на глаза.

    — Как? — еле выдавил я из себя в конце концов.

    — Ты же слышал об Ифрите? Духе огня?

    — Шедевр Лахабреи. Впечатляющий концепт, даже для него.

    — Невероятное создание, — с энтузиазмом заметил юноша и скромно улыбнулся.

    Вообще, я находил его ярое преклонение перед всеми членами совета милым и даже неловким, но сейчас мне было не до этого: меня больше интересовал ход его мыслей. Перестать хмуриться для меня, да ещё в такой момент, — чудо из чудес, не иначе.

    Ифрита. Проявление концентрированного эфира огня. Я понял замысел Азема: сперва преобразовать вулканический эфир в Ифриту, выманить её в другое место и уничтожить. Таким образом лишний эфир будет рассеян без риска для окружающей среды. Но кто-то должен был достать концепт Ифриты для него. И если не сам Лахабрея, то кто?

    Как всем известно, концепты хранились в Бюро Созидания, и достать некоторые из них для личного пользования было весьма сложно. Глава бюро, однако, мог предоставлять к ним доступ, когда ему вздумается.

    Действительно, кто же ещё. Тут я представил, как мой друг без лишних раздумий радостно провожает Азема на это сражение. Забыв про маску на лице, я раздражённо хлопнул себя ладонью по лбу; Элидибус тут же догадался, что я понял, в чем дело.

    — Если что-то пойдёт не так, то он опять получит выговор, — молодой человек немного помолчал. — Но я уверен, что всё будет хорошо. Если ты поможешь.

    Мои брови продолжили сползать на глаза.

    —... Так и быть. Но ты уверен, что тебе, как эмиссару, можно встать на сторону такого противоречивого человека?

    — Я не встаю ни на чью сторону, — с натренированной изворотливостью заметил юноша. — Я лишь хочу, чтобы мнение Азема имело тот же вес, что и все другие. Всё-таки, остальные члены Совета пока не пришли к единому мнению.

    Тут мне было не с чем спорить, хотя и соглашаться тоже не очень-то и хотелось. Я пожал плечами и подумал про себя, что моему другу невероятно повезло с нашим новым эмиссаром — парень оказался такой доброй и понимающей душой. Перед тем, как разойтись, я не мог не задать один вопрос.

    — Ты знаешь, почему он так сильно хочет предотвратить извержение?

    Юноша сильно нахмурился, пытаясь вспомнить разговор с Аземом как можно точнее. Всё-таки, эмиссару не подобает говорить необдуманно. Я любезно подождал.

    — Если память не изменяет, — наконец начал говорить юноша, словно ему предстояло раскрыть страшную правду, — виноград с этого острова необычайно вкусный. Или так сказал Азем. Этот сорт, наверное, и правда восхитительный.

    — Безусловно.

    Я не смог заставить себя разрушить его веру в эти слова. Однако я уверил его, что прочитаю своим «друзьям» лекцию о правильной расстановке приоритетов.

    На этом, не заметив моих сомнений, молодой человек снова про себя улыбнулся и попрощался со мной. Когда он уходил, мне послышалось, как он бормотал что-то об Аземе и его «всегда свежем взгляде на вещи».

    Таким человеком был Элидибус: всегда серьёзно подходил к своим обязанностям, чтил и уважал Совет больше всех на свете. Многие из нас считали его младшим братом. И когда стало ясно, что именно он лучше всех подходил на роль сердца для Зодиарка, наша решимость уже не имела значения... Мы колебались.

    И каково же было наше удивление, когда мы увиделись с ним вновь?

    Это случилось вскоре после того, как Зодиарк стал волей планеты, и мы были спасены от Конца света. Наш народ больше не был един, мнения о том, как жить дальше в таком мире, разошлись. Многие желали пожертвовать заново родившуюся жизнь, чтобы вернуть тех, кто отдал свои жизни собой ради призыва Зодиарка. Но немало было и тех, кто считал, что будущее мира стоит доверить новорождённым душам. Мы были растерянны.

    А потом увидели странное мерцание. Оно вышло из груди Зодиарка и приняло человеческий облик. Он посмотрел на нас, распахнувших рты от удивления, и, как нам показалось, искренне улыбнулся:

    — Не стоит... бояться... Вы сделаете... правильный выбор. И я буду с вами до конца.

***

    Как много времени прошло с тех пор, мне уже было всё равно. В любом случае, я отыграл роль Солуса зос Гальвуса — основателя империи, и удалился прочь. Я думал, что наконец-то смогу спокойно поспать век-другой в разломе между мирами, чтобы смыть с себя последние остатки личности Солуса, чьё тело осталось на Истоке. Нельзя же вечно носить один и тот же образ.

    Да и смысла сохранять собственное «я» тоже особо не было. Я думал, и не раз, что было бы намного проще просто покончить со всем и навсегда отказаться от своего настоящего облика. И все же, учитывая, в каком состоянии были те двое целостных, то у меня было ощущение, что, прояви я ещё немного упорства, то, в конце концов, причина более веская, чем внутренняя пустота, найдёт меня.

    — Эмет-Селк.

    Моё имя раздалось во тьме, и я очнулся от раздумий.

    «Опять?» Я решил не обращать внимания, но голос был настойчив. Он позвал снова, с более близкого расстояния.

    И пусть он принадлежал тому же человеку, что когда-то застал меня врасплох в Капитолии много веков назад, сейчас мне казалось, что он исходил от совершенно другого человека. Скорее всего, так оно и было.

    — Лахабреи больше нет, — тихо произнёс он.

    После этого я уже не мог притворяться спящим и, выпрямившись, повернулся к Элидибусу. Тишина, которая на мгновение воцарилась между нами, была только подтверждением этой горькой правде.

    Для нас смерть ещё не конец. Но «больше нет» значило...

    — Мы знали, что рано или поздно этот день наступит.

    Я закрыл глаза и размеренно выдохнул. Элидибус был прав. Самоуверенность Лахабреи с века́ми только выросла — и неизбежно превратилась в безрассудство. Его следы ярко искрились во всех сосудах и мирах, через которые он прошёл; каждый безумный бросок вперёд только больше ломал его. Ему было мало одного прихода Седьмой Умбральной Катастрофы — не покладая рук Лахабрея делал все возможное, чтобы продлить ее, как бы бесполезно это не было.

    Может, талант к созданию огненных концептов в итоге и сделал его похожим на само пламя? Все его творения, от бесподобной Ифриты до той самой безнадёжной бессмертной птицы, горели также ярко и красиво, как он сам.

    Он должен был знать, что становится с пламенем, когда всё то, на чём оно горит, превращается в золу.

    Я открыл глаза, чтобы всмотреться в лицо своего брата: по видимым из-под маски губам мне стало ясно, что он не испытывал никаких эмоций. Неужели он больше не покажет тех искренних и тёплых чувств, которыми когда-то был так переполнен? Неужели они исчезли навсегда?

    — Ты что-то хочешь сказать, Эмет-Селк?

    — Нет, ничего. Только подумал о том, как Лахабрея был похож на свои творения.

    — Свои творения?

    В этот раз мне не составило труда прочитать неуверенность Элидибуса. Он не мог вспомнить. Парень сжал кулаки — потому что, видимо, тоже пришёл к такому же заключению — что он потерял ещё одну часть себя. С тех самых пор, как он вернулся к нам воплощением «надежды», неумолимое течение времени медленно стирало паренька, которого мы когда-то знали.

    — Может, посмотришь на свой кристалл? — спросил я.

    Когда и Элидибус, и Лахабрея ещё были в себе, мы собрали все воспоминания о Совете и поместили их в кристаллы, чтобы те, кто займут наши места потом, могли с их помощью всё узнать. Я был уверен, что так он смог бы вспомнить. Но Элидибус лишь покачал головой.

    — Я Элидибус. И мне достаточно того, что я помню о своём долге. Всё остальное будет лишь потеряно в бесконечной битве... Если эти воспоминания и правда так ценны, то прошу, не заставляй меня снова забыть их.

    И опять, как в старые времена, я не мог с ним поспорить, но также не мог и согласиться. Сомневаюсь, что в таком состоянии Элидибус мог понять, что я имел в виду, когда пожал плечами.

    — Я отправлюсь на Исток и уничтожу того, кто расправился с Лахабреей, — произнёс он, когда магия телепорта начала окутывать его.

    — Похоже, тот человек настоящий герой. Иными словами, ты ему не ровня.

    — Нам всегда стоит готовиться к худшему. И если мы хотим преуспеть, то тебе тоже пора браться за дело.

    Только я хотел ему сказать, что предпочёл бы поспать, как он уже исчез, оставив меня одного наедине с непроглядной тьмой.

    Тогда я видел его в последний раз.

    А сейчас...

    Вот чарам моим конец пришёл,

    И сил последних я уж лишён,

    Дыханье моё начинает слабеть,

    Всё говорит, что близка моя смерть.

    Разве я мог узнать наперёд?

    Я верил, что верну мой народ,

    Теперь же зовёт меня эфир

    В тёмный и вечный загробный мир,

    В мечты о том, что не возвратить

    И том, что можно ещё спасти.

    Но ваш герой уже буду не я,

    И значит, в сердце надежду храня,

    Ты жди на этой сцене других.

    Не знаю, чисты ли помыслы их,

    Но молю я занавес — остановись!

    Другие герои выходят на бис.

    Сгинуть в финале им не позволю,

    На эпилог даю я волю.

http://tl.rulate.ru/book/37826/1063834