Готовый перевод The Wandering Inn / Блуждающий Трактир: 3.11 И

Я проснулся от звука плача. Это была не Дюрен. Она спала рядом со мной, вернее, чуть поодаль от меня на полу своего домика. Несмотря на то что мы близки, мы спали немного врозь. Дюрен иногда переворачивается во сне, и у меня нет никакого желания, чтобы меня второй раз попытались раздавить, как жука. Тем более, что её трудно разбудить, если она в глубоком сне.

Я осторожно и тихо скатился со своей стороны кровати, стараясь не разбудить Дюрен. Ей нужен сон, и если она узнает, что я проснулся, то будет суетиться вокруг меня и слишком беспокоиться, вместо того чтобы отдыхать. Я вздрогнул, когда моё плечо коснулось холодного пола, и торопливо встал, нащупывая свои вещи, разыскивая нижнее бельё и верхнюю одежду, которые я положил рядом с головой, перед тем как заснуть.

Это было труднее, чем мне того хотелось; я всё время находил то, что считал пальто, а вместо этого натягивал часть тёплого одеяла, которое мы делили с Дюрен. Отчасти проблема была в том, что я не мог определить, где заканчивается одежда и начинается кровать Дюрен.

У Дюрен не было нормальной кровати, только матрас из мягких одеял и подушек. Я понимаю почему: она, скорее всего, сломала бы своим весом любую приподнятую поверхность, и даже кровать королевского размера была бы ей не так уж велика. Дюрен не гигант, но она наполовину тролль, а это значит, что её рост не меньше шести футов шести дюймов, а может, и выше. Я мог только догадываться; мой рост чуть больше шести футов, так что мне приходилось использовать его в качестве ориентира при измерении её роста.

Полностью одетый, но без носков, я дрожал, расхаживая по комнате. Даже с несколькими слоями одежды здесь всё ещё было холодно. Я нащупал одно из окон и прикоснулся к деревянным ставням, холодным и заиндевевшим. Точно. В домике Дюрен нет стёкол.

Но мне не нужно было выходить наружу, чтобы почувствовать холод, исходящий от окна. И чудесный маленький огонь, который Дюрен развела вчера вечером, погас, и даже угли остыли. Наступила глубокая зима.

Обычно мне было бы всё равно. Я бы проснулся позже и помог Дюрен приготовить завтрак. Но сегодня всё по-другому. Я приостановился в поисках носка и вскинул голову.

— Ну вот, опять, — произнёс я шёпотом.

Кто-то плакал. Хотя на самом деле не кто-то. Я понимал, что это не человек, а какое-то животное. Оно пронзительно кричало. Я решил, что это птица, но её крик отличался от всех птичьих криков, которые я слышал дома. Гораздо более тревожный и… отчаянный.

Да, это птица. Но, возможно, я слишком поторопился с выводами. Я думал, что это птица, но, учитывая, что я нахожусь в фэнтезийном мире, то, возможно, это человек-птица? Такие тут существуют? Надо будет спросить у Дюрен, когда она проснётся.

Как бы то ни было, это существо определённо пребывало в каком-то бедственном положении, раз уж оно так громко верещит. Признаю, я более чувствителен к звукам, чем Дюрен, но эта птица вырвала меня из сна. И, странное дело, у меня есть очень сильное желание пойти к ней. И я даже знал, где эта… птица… находится.

— Очень странно.

Носки надеты, а удобные ботинки зашнурованы. Я приостановился, держа руку на двери, размышляя, что я делаю. На улице снежно, и, хотя в одной руке у меня была трость, я по опыту знал, как легко там заблудиться.

Но существо снова позвало, и я открыл дверь и вышел наружу, прежде чем успел себя остановить. В конце концов, я могу просто последовать обратно по своим следам, если отойду недалеко… И я всегда могу позвать Дюрен.

Всё это отговорки, я знаю. Но я должен был следовать этому чувству. И вот я тихо закрыл дверь, чтобы не разбудить Дюрен, и вышел на снег.

Он глубокий. Я едва не споткнулся, когда обнаружил, что глубина его достигала фута. Боже, зима здесь не весёлая. А Дюрен говорила, что до конца сезона снега может выпасть гораздо больше. Я ткнул в снег перед собой, но в такую погоду моя трость никуда не годилась. Я издал звук отвращения, но тем не менее…

— Прямо впереди камень?

Нет. Это просто моё воображение. Но спустя несколько осторожных шагов вперёд моя трость ткнулась в снег и обнаружила…

Камень. Да, камень. Или какой-то окаменелый овощ. Нет, это был камень. Но как я узнал, что он там?

В моей голове всплыло с полдюжины объяснений, но у меня не было времени остановиться и обдумать их. Птица закричала снова, и на этот раз я мог сказать, что звук был с земли, немного впереди меня и левее, на краю леса, окружающего домик.

— Да, да. Иду.

Больше не опираясь на трость, я зашагал по заснеженной земле с большей уверенностью, чем когда-либо прежде. Я знал, что шёл прямо через замёрзший сад Дюрен, знал, какие места скользкие, и знал даже то, что она посеяла несколько культур на будущий год, которые сейчас находились в спячке подо льдом, и что в одном месте была гроздь репы, которую она забыла выдернуть. Я обошёл её забор, подошёл к дереву и остановился.

Как я только что это сделал? Это было не зрение… я никогда в жизни не видел, но я знал, что для этого нужны глаза, а у меня они всё время закрыты. Но я знал, где всё находится. И всё же я остановился здесь, на краю, где моё… восприятие пейзажа исчезало. Да, как будто вокруг домика Дюрен был большой круг, внутри которого я что-то чувствовал, а за ним – пустота.

И у основания одного дерева я чувствовал тревожное движение, слабую жизнь. И мои уши подтверждали это, когда я услышал тревожный крик существа при моём приближении.

— И что это тут?

Сломанная ветка. Веточки, птичий помёт, кости… остатки гнезда. И на земле…

Я протянул руку, и что-то клюнуло меня в открытую кожу. Я вскрикнул и отдёрнул руку, а птенец снова закричал, зовя своих родителей. Но, если бы у него были родители, он бы не был один. Поэтому, дрожа, я быстро принял решение.

— Так не пойдёт.

Птица вскрикнула в тревоге и попыталась убраться подальше, но она была слишком слаба и замёрзла. Я резво взял её в руки, не обращая внимания на её попытки вырваться. Птица снова клюнула меня, но на этот раз только в перчатки. Я направился обратно к коттеджу Дюрен, размышляя на ходу.

Птица выпала из гнезда? Несомненно. Что происходит с птицами в таких случаях? Я знал, что лучше всего вернуть её в гнездо, но что, если родителей у неё больше нет? А может, она уже взрослая?

Нет… Я осторожно ощупал птицу, пока она снова тревожно пищала, и изменил своё мнение. Я не чувствовал никаких перьев, только пух. Это не птенец, а полувзрослая птица. Не помню, как такие правильно называются. Я не знаток птиц.

И я отметил ещё две вещи: для детёныша птица довольно большая. И ещё она холодная. Она дрожала; как долго она была на снегу? Я торопливо протиснулся в домик.

Низкий рычащий звук заставил птицу в моих руках мгновенно замолчать. Я улыбнулся, услышав храп Дюрен; она даже не заметила, как я вернулся. Что ж, ей всё равно скоро придётся проснуться.

Но сперва главное. Мне не нужно было ничего искать, я просто повернулся и взял миску с полки Дюрен. И снова я точно знал, какая из них подойдёт птице. Спустя ещё секунду я аккуратно завернул птицу в полотенце, чтобы согреть и не дать ей сбежать. Птенец дрожал. Он точно думал, что я собираюсь его съесть.

Что ж, еда – это действительно хорошая идея как для меня, так и для птицы. Я нашёл немного хлеба, нарезал его, опять же, с большей уверенностью, чем обычно, и предложил несколько крошёных кусочков птице. Она сторонилась моей руки, но затем я почувствовал, как она осторожно клюнула мою голую кожу. Птица нашла крошку, кажется, попробовала её на вкус, а затем выплюнула её мне обратно в ладонь.

— А?

Странно. Разве не все птицы любят хлеб? Я нахмурился и попробовал снова. Но на этот раз птица только попискивала, когда я пытался подтолкнуть к ней крошки, и не трогала их, даже когда я оставил несколько в миске.

— Блин. Ну и что ты за птица такая? — заворчал я на птицу, переходя к своему альтернативному плану: согреть это место.

Дюрен сложила дрова в углу, но до этих пор я позволял ей разводить огонь самостоятельно. Мне нравилось думать, что я вполне способен на это и сам, но давать слепому возиться с огнём – это всё же действительно плохая идея.

Но, опять же, я мог совершенно точно сказать, где что находится, и, даже если я не видел положение камина, я знал, где он. Это было почти как… воспоминание? Или факт. В любом случае, пока я многократно чиркал огнивом, мои руки были тверды, и в конце концов мне удалось разжечь немного хвороста.

— Огонь есть.

Что дальше? Я немного подкормил пламя и раздул его, чтобы оно стало ярче, или как там это должно работать. Раз уж птица есть не хочет, я сам поем. В корзине, которую Дюрен принесла из деревни, были яйца, но сейчас мне их есть будет стыдно. Как насчёт… хм?

Колбасы?

О да, в корзинке Дюрен была половинка сушёной колбасы. Я знал, что она приберегла её для особого случая; мясо для неё – роскошь. Я помедлил, когда доставал её. Может быть, совсем немного? Жареная колбаса сейчас была бы просто объедением, но могу ли я?..

Птенец внезапно пискнул и зашумел, когда я пронёс колбасу мимо него. Я нахмурился, остановился и неуклюже оторвал кусочек мяса.

— Ты хочешь это? Серьёзно?

Я знал, что птицы едят мясо. Я имею в виду, они же едят жуков. Но я думал, что они больше любят семена и растения, чем… хотя знаете что? Я не собираюсь спорить с фактами, особенно когда один факт пытается вырвать кусочек мяса из моих пальцев.

Птенец жадно сожрал первый кусочек мяса, который я ему дал, а затем следующий. Будучи в озадаченности, я нашёл нож и нарезал изрядную часть колбасы на кусочки, чтобы накормить птенца. Он съел всё так быстро… я даже забоялся, что перекормлю его и ему станет плохо! Я остановился, после того как дал ему почти четверть колбасы, но птенец начал кричать, требуя ещё!

— Тише ты!

Он меня не слушал. И что за звук он издавал! Это больше было похоже на свист, чем на крик. Совсем непохоже на щебетание воробьёв и уток, которые иногда пролетали мимо дома моих родителей. Но это звучало знакомо…

— А? Штоэто?

Я легонько подтолкнул пищащего птенца костяшкой пальца.

— И теперь ты разбудил Дюрен. Отличная работа.

— Лейкен? Что происходит? Почему ты встал так… что это?

Я повернулся и улыбнулся Дюрен. Её смущённый голос и то, как она неуклюже пробиралась ближе ко мне… всё это мне теперь так знакомо. Забавно, что после месяца жизни в её обществе я так хорошо её узнал.

— Доброе утро, Дюрен. Извини, что разбудил, но у нас гость.

— Это птица? И… моя колбаса?

Голос у неё был встревоженный, но после ряда объяснений она с готовностью помогла мне приготовить завтрак и играть в детектива. Первое, что она сделала, – это воскликнула, когда я помог ей приготовить сегодняшнее блюдо: суп из лук-порея, гороха и капусты. По сути, это была похлёбка. Она была сильно приправлена сушёным тимьяном и немного чесноком, и на вкус совсем неплоха. Да, это скудная еда, чтобы жить на ней каждый день, но я с удовольствием её ел.

— Как ты знаешь, где что находится? — недоумевала Дюрен, когда я проворно налил суп в миску и понёс её на стол, поставив рядом с неугомонным птенцом.

Я покачал головой, улыбаясь до умопомрачения.

— Понятия не имею. Похоже, это из-за моего Класса!

— Но как? Я думала, что [Императоры] правят. Почему они могут видеть? Без глаз, я имею в виду.

— Это не совсем то же самое.

Я с осторожностью набрал полный рот горячего супа и задумался, жуя.

— Наверное… Я думаю, мы добавили слишком много тимьяна, Дюрен… Наверное, это связано с тем, что это часть моих владений. То есть мой домен.

— Твой… что?

— Домен. Это одно из слов для обозначения земли, принадлежащей кому-то. Я знаю, что это твой домик, Дюрен, но я объявил его своим, когда стал [Императором].

— Я это знаю. И я счастлива позволить тебе, эм, владеть им.

— Спасибо. Но это означает, что я владею каждой частью земли, а не только коттеджем. Земля, небо… скорее всего, именно поэтому я могу чувствовать, куда идти. Потому что это моё.

— О.

Её голос – это вздох удивления. Громкий вздох, который заставил птенца на столе рядом со мной запищать в тревоге. Я выпрямился от странного крика и снова нахмурился, когда в мою голову вернулась мысль:

— Но птица странная. Я её чувствую, но боюсь, что даже с моими новыми… способностями… я не могу сказать, что это такое. Дюрен, как она выглядит?

Я услышал, как Дюрен обеспокоенно встала и прошлась вокруг птенца. Она подошла ближе ко мне и, видимо, нагнулась, потому что птенец клюнул её в нос.

— Ой!

— Осторожно. Он довольно боевой для детёныша. Это ведь детёныш, да?

— Похоже, да. Ему одна неделя… нет, может, две? Но он очень большой… Хотя, как ты и сказал, у него нет перьев.

— Большая птица…

Улица Сезам? Нет, Лейкен, сосредоточься. Но теперь, когда я задумался об этом, в этом мире действительно могут быть наземные птицы ростом с Большую Птицу. Вот это действительно ужасающая мысль.

— Что ещё ты видишь?

— Ну, у него странный цвет. Вроде… ну, тёмно-серого. Почти зеленоватый.

— Зелёный пух?

Для меня это мало что говорило, хотя я не знал ни одной зелёной птицы. Но птенцы совсем непохожи на своих взрослых особей.

— Ну, я нашёл его на земле. Думаю, гнездо, в котором он находился, упало с ветки. Может быть, родитель всё ещё рядом, и мы сможем его вернуть.

Я встал, и мы с Дюрен оставили птенца, чтобы пойти исследовать место, где я его нашёл. Я чувствовал… удивительное счастье от того, что мог пройти это короткое расстояние без трости. Не было никакого трепета, никакого чувства тревоги, пока я шёл. Я знал, где что находится, и мне не нужно было колебаться.

Спасибо. Я не знаю, кто или что привело меня сюда, но это позволило мне почувствовать себя… нормальным человеком? Вот каково это? Идти и знать, что земля здесь, а я здесь?

Затем я подошёл к тому пустому месту, где кончался мир, и Дюрен вздохнула, увидев гнездо.

— Кости! Посмотри на все эти крошечные косточки, Лейкен! А вон там… о нет.

Она увидела что-то за границей моей чувствительности и пошла туда. Я ждал, пытаясь собрать воедино свои собственные сенсорные данные. Я мог сказать, что в гнезде есть кости, но до этих пор я не обращал внимания на их размер. Между тем, что видит Дюрен, и тем, что чувствую я, всё же есть разница.

— Что там?

— Я… нашла родителя, Лейкен. Это… она? Она мертва.

Дюрен вернулась, держа в руках мёртвую птицу. Я моргнул, когда она вошла в мою зону, и я осознал размер птицы. Она была почти в треть моего роста!

— Это не воробей.

— Нет.

Может, она и полутролль, но у Дюрен очень нежное сердце. Она рассказывала мне детали грустным голосом:

— Наверное, она умерла от холода. Видишь, здесь… ой, прости, Лейкен. Она с чем-то подралась, но сильно поранилась. У неё шла кровь, и, скорее всего, она потеряла всё своё тепло и замёрзла.

— Понятно.

Я вздохнул, когда мы с Дюрен сделали паузу, неожиданно опечаленные смертью этой птицы. Я уже собирался спросить, не следует ли нам её похоронить, как вдруг почувствовал, что Дюрен отщипывает перья с трупа.

— …Что ты делаешь?

— Оу… я подумала, что мы сможем съесть её позже. Она холодная, и никто её не жевал, так что…

Ох. Ах. Хм. Ну, я слышал, что люди едят падаль, и, по крайней мере, эта птица хорошо сохранилась. Может быть, я оставлю её Дюрен, хотя мне бы мясо тоже не помешало…

— Хорошо, давай пока отложим это в сторону. Что насчёт гнезда? Говоришь, там есть кости, так? Маленькие?

— Ага. Они очень маленькие, но… я не знаю, как хищник мог съесть остальных и оставить в живых птенца, которого ты нашёл.

— Нет, хищник бы этого не сделал.

Мой разум перескочил к печальному выводу. Я наклонился и потрогал кости рукой без перчатки. Ага. Они были чистые.

— Хищник не убивал других малышей. Это сделал птенец. Он съел своих братьев и сестёр, чтобы выжить.

Несчастный звук. Дюрен не хотела приходить к такому выводу, но это единственное, что имело смысл. Я выпрямился и вздохнул.

— Природа в своём лучшем виде. Но мне кажется, я догадываюсь, кто эта загадочная птица. Это орёл, не так ли?

— Думаю, да. Это может быть ястреб… я не [Охотник], поэтому не могу отличить. Но он похож на одну из тех птиц, которые иногда пытаются унести ягнят, поросят и так далее.

— Унести ягнят? Серьёзно?

Я слышал истории о том, как орлы пытались унести детей, но думал, что это просто популярный миф. Но Дюрен говорила серьёзно.

— О да. [Пастухи] и [Фермеры] должны быть осторожны. Орёл может спуститься и улететь с ягненком в считанные секунды, если они не будут за этим следить. Обычно мы стараемся, чтобы люди с луками стреляли в орла первыми, но это трудно, если у кого-то нет высокого уровня.

— Ну, этот орлёнок не собирается ничего уносить в ближайшее время. И я думаю, что сейчас настал момент, когда мы должны сделать выбор, Дюрен.

— Какой?

Она говорила с опаской. Я сделал печальное выражение лица или то, что, как мне говорили, имело такой вид.

— О том, оставим мы его или нет.

— Ты имеешь в виду… мы выбросим его на мороз?

В её голосе прозвучал ужас. Похоже, я получил свой ответ. Мы вернулись к её домику, и Дюрен остановилась, чтобы закопать мёртвую птицу в снег, вместо того чтобы занести её в дом и показать птенцу.

— Я просто думаю о проблемах. Детёнышу орла нужно внимание, еда… с вниманием у нас не так сложно, но я уверен, что он ест только мясо.

— Ох.

— Действительно ох.

Вот почему в этом мире это проблема. В моём мире самым большим препятствием было бы получение разрешения на выращивание орла… в Соединённых Штатах это считается незаконным, и я подозреваю, что в других странах их тоже не очень жалуют в качестве домашних животных. Ещё одной проблемой, как я думаю, было бы жильё и обучение…

Но здесь проблема была в мясе. Супермаркетов здесь нет, и Дюрен небогата. Я – да, но Риверфарм – нет, так что я не знал, насколько далеко уйдут золотые монеты, которые я откопал.

— Я думаю, мы должны позаботиться о нём, — перебил мои мысли голос Дюрен.

Я точно мог сказать, что она практически заламывала руки, и голос у неё был встревоженный.

— Если нам понадобится, я могу достать мясо. Я могу попробовать поставить ловушку или поохотиться. И у меня есть свиньи!

Забавно, что она больше заботится о птенце, которого я нашёл, чем о свиньях, которых она выращивала годами. Но, опять же, скорее всего, она заставила себя смотреть на свиней только как на еду. Я кивнул, беря на руки птенца, от чего тот снова меня клюнул.

— Хорошо. Надеюсь, до этого не дойдёт.

— Ты действительно думаешь, что мы сможем его вырастить?

В её тоне был проблеск надежды. Как это часто бывает, я понял, что это то, о чём Дюрен, возможно, мечтала, но не могла осуществить. Домашний питомец. Это звучит так просто, но для неё это могло быть только мечтой.

— Мы можем попробовать. Но я должен предупредить тебя, Дюрен. Птенец может умереть, несмотря на все наши усилия.

— О нет.

В голосе Дюрен был звук разбитого сердца, и она закрутилась вокруг птицы в моих руках. Я нашёл рукой её руку и нежно похлопал её. Но я не стану давать ей ложной надежды. Я не питал иллюзий; я не умею разводить птиц, а этот птенец родился слишком поздно. А может быть, птицы в этом мире не могут определить, когда наступит зима, благодаря этим… Зимним Спрайтам, и поэтому им остаётся только надеяться.

С этими мыслями я построил более постоянное гнездо для птенца. И это при понимании, что гнездо не будет использоваться повторно; птенец уже довольно много нагадил в миску Дюрен.

— Наверное, оно должно быть довольно большим. Да… примерно таким.

Я улыбался про себя, пока Дюрен возилась с птенцом, бережно держа его и восклицая, когда он клевал её руки.

— А у него… есть имя?

— Пока нет. Ты бы хотела дать ему имя, Дюрен?

— Ох… я не могу. Почему это не сделать тебе, Лейкен? Всё равно его нашёл ты.

Я кивнул и забрал птенца у Дюрен. Он немного сопротивлялся, но я хорошо держал его растущие крылья. Я уставился на него сверху вниз и на секунду задумался. Возможно, это очередная причуда, но я решил, что если уж я собираюсь взять на себя заботу об этой птице, то лучше сделать это как следует.

Выпрямив спину, я положил птенца в новое гнездо и торжественно положил ладонь на его голову. Он почти не двигался; я сделал свой голос более глубоким, обращаясь к Дюрен и всему миру:

— Нечасто я нахожу птенцов, лежащих на земле. Но поскольку ты здесь, а твоей матери или отца больше нет, то позаботиться о тебе должен я. Ты… птенчик.

Он клюнул мою ладонь.

— Прекрати.

Дюрен захихикала. Я улыбнулся и на мгновение задумался.

— Ну, тогда, думаю, я назову тебя Хладокрыл, потому что это звучит вполне подходяще для птицы в фэнтезийном мире. Звучит немного глупо, но, возможно, ты станешь этому имени под стать. И я принимаю тебя в свою маленькую империю как одного из моих верных, пусть и шумных, подданных.

Птица на секунду замерла, а затем я почувствовал, как она зашуршала под моей рукой. Дюрен издала воркующие звуки восторга:

— Ой! Она ухаживает за собой, Лейкен!

— Я буду расценивать это как «да». Ладно, давай закончим это гнездо и решим, где он будет спать. Я не хочу, чтобы он бродил по ночам.

— Хорошо!

И вот и всё. Ещё одно маленькое дополнение к нашему домику. Не уверен, стоит ли об этом жалеть; маленький Хладокрыл больно клевал мои пальцы, ел и испражнялся слишком часто, чтобы меня это устраивало. У него очень острый изогнутый клюв. Кроме того, у него довольно пронзительный крик, который может действовать на нервы…

И всё же я не мог представить, как иначе могла бы пройти эта встреча. Оставил бы я его там умирать? Нет. Ни за что бы не оставил. И я раздумывал, засыпая, пока Хладокрыл отдыхал в своём новом гнезде на кухне. Мне было интересно, было ли у Дюрен со мной точно так же. Возможно, я был маленькой птичкой, которую она нашла в лесу. Эта мысль заставила меня улыбнуться, когда я закрыл глаза и заснул.

[Император Уровень 5!]

[Получен Класс Укротитель Зверей!]

[Укротитель Зверей Уровень 1!]

[Навык – Малая Связь: Хладокрыл получен!]

— …Да вы шутите.

День 32

Почему повышение уровня – это так легко? Нет, почему получить новый класс так легко?

Именно эта мысль крутилась у меня в голове, время от времени подталкивая мозг. Но у меня не хватало мозговых клеток, чтобы решить эту проблему; я так плохо выспался, что едва мог соображать.

Это была долгая ночь и ещё более долгое утро. Дюрен спала, а я дежурил по кормлению птицы. Опять. Как оказалось, Хладокрыл, маленький шумный орлёнок, нуждался в ежечасном кормлении. По крайней мере, так казалось прошлой ночью. А поскольку Дюрен не такая проворная, как я, мне пришлось выбираться из тёплой, уютной постели и кормить это пищащее недоразумение, избегая его острого клюва.

Жалею ли я обо всём этом? И да, и нет. Класс помогал. Действительно помогал. Потому что теперь я мог задуматься… что значит «Малая Связь»? Какова польза от этого класса? Он просто поможет мне вырастить Хладокрыл? Или есть и другие преимущества?

Сейчас единственная польза, которую я мог ощутить, – это знать, сколько её кормить. Это как интуиция… я мог сказать, нужна ли птице ещё одна порция, или если накормить её слишком много, то её вырвет. Это была ценная информация, как и знание о её поле.

Я не мог определить это своим [Императорским] чувством, и я не собирался прощупывать её пальцами. Но Дюрен проверила, и эта птица действительно самка. Рад за неё.

Но вернёмся к моему классу. Я получил класс [Укротителя Зверей]. Вполне логично, что я его получил. Но почему я ещё получил уровень и в [Императоре]? Давайте подумаем об этом.

Я ткнул Хладокрыл, когда она оторвала кусок мяса. Она клюнула мой палец. Я потёр глаз и нахмурился.

Намерение. Намерение и цель. Я был полностью настроен на то, чтобы сохранить жизнь орлице… Хладокрыл. И не только это; я выполнил некоторые критерии класса [Императора]. Логично, что получение опыта для [Императора] подразумевает рост моего королевства и привлечение новых подданных.

Но серьёзно? Один орлёнок стоит уровня [Императора]? Нет… нет, секундочку. Возможно, дело не только в цифрах, но и в чём-то другом. Дюрен была моим первым вассалом, но она пришла вместе с классом. Я впервые объявил о своём суверенитете над другим существом, да ещё и после того, как спас его от смерти на своей суверенной территории, не меньше.

Это единственное объяснение, которое я мог придумать. Как всё запутано. Если бы только было руководство пользователя, или вики-страница, или что-то ещё, что я мог бы использовать. Но если предположить, что это игра или что-то подобное, то самое интересное будет в том, чтобы найти, как работают правила. И выжать пользу из любых секретов, которые можно будет найти.

Тык. Тык. Тык. Тык.

Я продолжал поддразнивать Хладокрыл, позволяя ей попытаться клюнуть мой палец и отводя его, прежде чем она успеет по нему попасть. Это, в общем, было довольно забавно, хотя, когда она попадала, уже не очень. Но, видимо, это было весело, потому что не успел я опомниться, как проснулась Дюрен.

— Лейкен! У тебя палец кровит?

— Ага. Наверное, я заигрался.

— Заигрался?

— Ага. Я играл с ней, не знаю, несколько часов? Я кормил её дважды.

— Дважды?

Я не очень хорошо переношу недосыпание. Не то чтобы я считал кого-либо специалистом в этой области. Как только я достаточно пришёл в себя и выпил чашку чая – что бы я только ни отдал за эспрессо, – мы с Дюрен приступили к делам. Мы не всегда оставались в домике, хотя в такую холодную погоду это очень заманчивый вариант.

Наша цель на сегодня была довольно проста: вместо практически исчезнувшей колбасы мы с Дюрен должны найти что-нибудь для Хладокрыл. Дюрен не хочет забивать одну из своих свиней, и я не могу её в этом винить. Они ещё не полностью выросли, и это будет ужасная трата, даже если нам тоже достанется мясо.

К тому же у меня не хватит на это духу. А вот на что у меня духу хватило и что пришло мне в голову, когда я скармливал Хладокрыл ещё немного колбасы, так это то, что мои [Императорские] чувства можно использовать не только для навигации.

— Там, — прошептал я Дюрен, когда мы встали рядом со стволом дерева.

Она помолчала секунду.

— Нашла. Дыра небольшая.

— Хочешь, чтобы я?..

— Нет. Я сама.

Дюрен сделала глубокий вдох, а затем я услышал, как она потянулась к отверстию в стволе дерева. Раздалось тревожное стрекотание и бешеное движение, когда её рука проникла в беличье гнездо, а затем…

— Есть.

Я услышал хруст. Меня немного затошнило, но я знал, что это ещё не конец. Я чувствовал, что на дереве гнездились три белки. Дюрен мрачно поймала двух других и быстро свернула им шеи.

— Дело сделано, Лейкен. Я вытащу их, если ты сможешь их держать…

— Понял.

Может, ей и не нравится убивать, но делает она это эффективно. Я держал удивительно тяжёлых белок, морщась от их болтающихся шей.

— Мне плохо.

— …Да.

Это была идея. Если я могу чувствовать Хладокрыл, то как насчёт других существ? Оказывается, я мог как минимум найти беличьи норы, если сосредоточусь. Это справедливо? Нет. Но у нас нет мяса, а Хладокрыл нуждается в еде. Так что это было необходимо.

Закончив, мы с Дюрен вернулись в домик. Вообще-то, она забрала и жёлуди, которые запасли белки: их можно перемолоть. Дюрен не разбрасывалась продуктами. И вот мы на кухне, а Хладокрыл возбуждённо шумит. Три белки готовы к тому, чтобы через несколько минут с них сняли шкуру, и я должен помочь в этом грязном деле. Иначе будет неправильно.

— Эм… я… Я думаю, мы должны… с головы…

— Я это сделаю.

Это ужасно, и это включало в себя распиловку и рубку. Никто из нас не разбирался в разделке животных. Дюрен не охотник, и если она находила дичь, то обычно просила кого-нибудь в деревне помочь ей её разделать, чтобы получить долю еды. Она даже не смогла заставить себя съесть мать Хладокрыл… после некоторых споров мы похоронили её полуощипанный труп прямо за садом.

По крайней мере, я не видел, что делаю. Дюрен уверила меня, что в данном случае это хорошо. Учтите, мне не нравились склизкость и… остальное, но это не мне пришлось выходить из домика, чтобы глотнуть свежего воздуха.

— Дюрен? Кажется, я закончил.

Дюрен молча вынесла мех и другие несъедобные кусочки наружу. Я знал, что она их закопала. Вернулась она, немного всхлипывая, но решительно настроенная это скрыть.

— По крайней мере, Хладокрыл поест. Это… это для неё.

Я кивнул. Птенец уже требовал окровавленный кусок мяса, а остальное мы можем заморозить, хотя нам придётся остерегаться падальщиков. Чёрт, да мы, наверное, сможем и их тоже убить.

Дюрен слегка вздрогнула, когда я положил мясо в миску. Я вымыл руки водой, после того как покормил Хладокрыл, а затем подошёл к ней.

— Они тебя покусали?

— Немного. Но… всё в порядке. Моя кожа крепкая, и я сделала с ними гораздо хуже.

Она звучала несчастно. И виновато. Я осторожно взял её руки, чтобы убедиться, что они целы и невредимы. Толстая кожа. Но такое ужасно нежное сердце.

— Ты нежная душа.

Я нежно поцеловал Дюрен в щёку. Она покраснела… я это чувствовал. И дальше, разумеется, одно пошло за другим. По крайней мере, Хладокрыл не прерывала нас больше одного раза.

Что? Не то чтобы было трудно понять, чем люди в этом мире занимаются зимой. И мы с Дюрен в этом деле новички. Но целовать её я мог бы вечно. Я мог бы сидеть и разговаривать с ней до самой ночи. Что я и сделал. Конечно, происходят и другие вещи, но иногда это стоит того, чтобы вот так просто посидеть рядом с тем, кого ты…

Любишь.

[Укротитель Зверей уровень 2!]

День 34

Забавно. У меня были домашние животные, и в первые несколько дней это всегда много шума и новых впечатлений. Но через некоторое время даже кормление орлёнка кровавыми кусками мяса, которые ты сам вырезал, становится нормальным.

И вот я сидел на кухне, играя с Хладокрыл в «тыкалки». Думаю, ей не помешали бы физические упражнения, да я и сам бы сходил на бодрую прогулку с Дюрен. Но в это время дня я обычно оставался дома, пока она работала.

Да, работала. Работа Дюрен, конечно же, не заканчивалась зимой. На самом деле, возможно, её становилось даже больше. Она посадила несколько культур, которые можно собирать зимой, и, помимо ухода за ними, ей приходилось каждый день убирать снег. Она также обычно тратила это время на ремонт своего домика, починку инструментов и, конечно же, на колку дров.

Когда я рядом, я могу хотя бы приготовить ей еду и помочь с мелким ремонтом, но в основном моя работа заключалась в уходе за птенцом. Я уж точно не [Дровосек]. По правде говоря, Дюрен тоже, но с её силой это не имело значения. Я как-то спросил её об этом; у неё был старый топор, но она утверждала, что использует его только для того, чтобы колоть уже поваленные деревья. Что касается их валки, она говорила, что это просто.

— Ну, если это маленькое дерево, я могу просто пнуть его или пихнуть, и оно упадёт.

…Так что для неё это звучало достаточно просто. Но, как бы то ни было, Дюрен получает гроши за то, что снабжает деревню Риверфарм дровами. Так что, когда она не со мной и Хладокрыл, она уходит в лес. Вернее, я её заставляю. Я теперь полностью уверен в себе благодаря своему новому Навыку, а мы не можем постоянно тесниться вместе.

Не то чтобы это было плохо.

В общем, в доме остались только я и Хладокрыл, проверяющие наши рефлексы. Моё внимание было полностью сосредоточено на игре, пока я не почувствовал… ощущение на задворках сознания и не отвлёкся.

Когда я слишком медленно отвёл палец назад, Хладокрыл нанесла мне хороший удар и проткнула кожу. Я вскрикнул и услышал нечто, похожее на извиняющийся писк. Но я не обращал внимания на птицу. Я повернул голову и нахмурился.

— Кто-то идёт.

К тому времени, когда [Фермер] Прост остановился возле домика, я уже ждал его с улыбкой на губах. Если он и был смущён моей интуицией, то по его голосу этого не было заметно:

— Мистер Лейкен, рад видеть, что вы в добром здравии.

— Я тоже рад встрече с вами, мистер Прост. Скажите, что вы так же в добром здравии.

Немного холодновато, я знаю. Но я всё ещё помнил нашу последнюю встречу. Я услышал паузу, а затем нотки неуверенности в голосе Проста:

— Я в порядке, мистер Лейкен. Спасибо, что спросили.

— А ваша жена? Как поживает Есель? А дети?

— Всё хорошо, мистер Лейкен.

Ну, хватит любезностей. Я кивнул и снова радостно улыбнулся, ничего больше не говоря. Если ему нужно что-то ещё, он может это просто сказать.

После ещё одного момента неопределённости Прост перешёл к делу:

— Не хочу вас отвлекать, мистер Лейкен, но я хотел бы поговорить с вами. О Дюрен.

— Поговорить ещё? Что ж, полагаю, у меня нет другого выбора, кроме как выслушать вас. Что не так с Дюрен на этот раз?

— Ничего, сэр. Просто, ну, я хотел бы поговорить, вот и всё.

О? Поговорить? Понятно. Я позволил Просту продолжить:

— Дюрен – хорошая… девушка. Но она всего лишь [Фермер], а вы, как я понимаю, нет. Она так и сказала, когда пришла в деревню день назад. Мне бы не хотелось думать, что позже она завяжет отношения с кем-то с другими обязанностями, если вы меня понимаете.

О? Это теперь «ты слишком хорош для неё»? Да что с этими людьми? Моя улыбка немного застыла у меня на лице. Но я продолжал молчать. Ждал. Ждал, пока он продолжит, чтобы потом вмазать ему по лицу.

Метафорически, конечно же.

— Мы, ах, понимаем…

Сейчас. Я перебил, делая свой голос настолько ровным, насколько я мог его сделать. Дружелюбным. Открытым. В свой тон я вложил искреннее замешательство:

— Прошу прощения, мистер Прост. Боюсь, вы немного застали меня врасплох. Видите ли, я думал, что вы пришли сюда за чем-то другим.

— Ох? За чем именно, мистер Лейкен?

— Ну, просто – и вы можете назвать меня глупым за то, что я так думаю, – но у меня было чёткое впечатление, что вы пришли сюда, чтобы извиниться.

— Извиниться?..

— Перед Дюрен. За то, что назвали её монстром. Нечеловеком. Уродом.

Хотелось бы мне видеть его лицо. Я мог только сказать, что мужчина стоял передо мной, но потом я услышал, как он заёрзал на снегу. Неуверенно.

— Я, ах, сожалею о том дне, мистер Лейкен. Действительно сожалею. Но я говорил только правду. Её нужно было сказать. И даже если Дюрен была… расстроена, это не меняет фактов. Так что я не думаю, что мне нужно кому-то что-то говорить, если вы меня понимаете.

Я снова его прервал. На этот раз я даже не пытался скрыть в своём голосе нотки раздражения и гнева.

— Нет, конечно же, нет. Вы взрослый мужчина, а Дюрен – всего лишь юная девушка, которая ориентируется на вас, как на взрослого. Почему вы должны извиняться перед ней за то, что сказали правду? Почему вы должны чувствовать вину за то, что ранили чувства полутролля? Моя ошибка.

Голос Проста тоже стал грубее, но он по-прежнему был настроен на вежливость. Интересно, почему? Непохоже, что я смог бы победить его, если дело дойдёт до драки. Но, может быть, в нём есть что-то большее, чем просто фанатизм и предрассудки. Может быть, он знал, что я прав.

— Вы, кажется, считаете, что я сейчас должен разговаривать с Дюрен, мистер Лейкен?

— Я бы никогда не стал указывать взрослому мужчине, что ему делать. Но в наши дни их так трудно найти. Куда бы я ни смотрел, я их не вижу.

Ещё один словесный удар, и я знал, что он что-то задел. Но Прост – упрямый человек, фермер. Такой не сдаётся, он копает и продолжает двигаться вперёд. Разумный тон, примирительные слова. Я видел, что он хочет, чтобы я согласился с ним, немного уступил. Этого не будет.

— Дюрен… полезна. Она помогает и заботится, я знаю это, мистер Лейкен. И нам повезло, что она иногда бывает рядом. Но она всё ещё полутролль. А это значит, что она частично монстр. Не совсем человек. Это заставляет нас, родителей, беспокоиться по ночам. Что вы можете сказать на это?

Полутролль. Как будто всё, чем является Дюрен, – это просто слово. Как они могут не видеть? Она нечто большее. Она [Паладин]. Что он скажет, если я упомяну об этом?

— Она – разумный, мистер Прост. Разумный. Там, откуда я родом, некоторые люди судят о других по тому, как они выглядят, это правда. Но поверьте человеку, который лишён зрения, в людях есть не только внешность. Если бы мы судили только по внешности, разве я не был бы таким же… монстром, как Дюрен?

Пауза. Он услышал хоть что-то из того, что я говорил? Я почувствовал, как Прост снова заёрзал, а затем заговорил:

— Трудно смотреть на неё и не бояться, мистер Лейкен. Может быть, если бы у меня хватило смелости закрыть глаза, я бы думал по-другому, когда говорил с ней. Но это трудно оставить позади.

— Трудно, но необходимо.

— В ваших словах есть доля правды, сэр. Я знаю Дюрен, и она и мухи не обидит. Может быть…

Может быть. Просто, может быть, ты ошибся. Я ждал большего, но это было всё.

— Хорошо, я подумаю об этом и сообщу остальным о ваших словах. Это всё, что я могу сказать, сэр.

— Буду признателен. И добавлю, что, если ещё хоть один человек намекнёт, что Дюрен недостаточно хороша, или я услышу, что она урод, я начну швыряться вещами. И поверьте мне, я неплохо целюсь, даже если не вижу.

Я, наверное, мог бы пришпилить его снежком, по крайней мере, рядом с домиком Дюрен. Но я не буду этого делать. Он пришёл сюда, чтобы поговорить со мной о Дюрен, и я сказал своё, а он – своё. Если он изменится, то это к лучшему.

Но Прост ещё не закончил. Он стоял на месте ещё некоторое время, и у меня было отчётливое ощущение, что он рассматривал меня с ног до головы. Когда он снова заговорил, в его голосе звучала та же странная нотка уважения. Почему?

— Вы кажетесь… выше, мистер Лейкен. Лучше, чем раньше, если вы не возражаете, если я так скажу.

— Вовсе нет. Я рад, что вы считаете, что я в хорошем здравии.

Выше? Что он имеет в виду? Но ясно, что Прост имел в виду нечто большее, чем просто рост. Он уже собирался уходить, когда я услышал, как Хладокрыл засуетилась в домике. Может быть, она наконец уловила запах Проста или снова проголодалась.

— Что это за звук?

Я пожал плечами, когда Прост снова начал нервничать.

— А, это? Это орлёнок, которого я воспитываю.

— Ор… — Он поперхнулся словами. — Вы просто полны сюрпризов, не так ли, мистер Лейкен? Где вы нашли орла?

— В снегу, где же ещё.

— И вы собираетесь его вырастить?

— Если смогу продолжать отлавливать животных. Орлы едят только мясо, что для нас с Дюрен это вызывает некоторые затруднения.

Мне пришла в голову неожиданная мысль.

— Скажите, мистер Прост, не могли бы вы продать мне немного еды? Я готов заплатить вам хорошую цену за всё, что вы сможете выделить из своей кладовой.

Прост, похоже, был смутно удивлён моим предложением. Думаю, он действительно пришёл сюда только для того, чтобы поболтать.

— Еды, сэр? Я не знаю. Она ужасно дорогая в это время года, и урожай был хорошим, но не настолько, чтобы я хотел отпустить что-нибудь задёшево.

— Как насчёт золотой монеты?

Вдох-выдох. Я терпеливо ждал с каменным лицом. Да, у меня довольно много денег, не так ли? Я почти забыл об этом за заботами с Хладокрыл, но хэй, если деньги есть, почему бы их не потратить? Золото само по себе несъедобное.

Прост удивлённо забормотал себе под нос. Похоже, он принял как должное тот факт, что у меня есть золотая монета… со слов Дюрен, каждая семья может иметь сбережения в размере одной золотой монеты, но, вероятно, не больше, если только они не работают на более прибыльной работе. Здесь все больше перебиваются с руки на руку.

— Золотая монета? Я не уверен, что мы можем выделить…

— А как насчёт других жителей деревни? Мне много не нужно, но мне бы хотелось больше яиц, чем дают куры Дюрен, и достаточно мяса.

— Жители деревни, может быть, и согласятся на это. Но золотая монета – в это время года – ну, я должен подумать об этом.

Я серьёзно кивнул, словно тщательно обдумываю слова Проста. Затем я провёл рукой по губам, словно в серьёзном раздумье.

— Как вам такой вариант? Одна золотая монета… за любое сушёное мясо, яйца и прочее, что вы считаете возможным обменять. Если остальные жители деревни добавят немного из своих запасов, я дам две золотые монеты. Вы можете взять деньги, мистер Прост, и разменять их так, как сочтёте нужным. А потом принесёте мне всё, что этого стоит.

К чести Проста, его голос звучал лишь слегка придушено, когда он ответил:

— Это… очень щедро с вашей стороны, сэр.

Я слегка пожал плечами.

— У меня есть некоторые сбережения и голодные рты. И я хотел бы отплатить Дюрен за всю ту помощь, которую она мне оказала. Вы ведь понимаете это, не так ли?

— Да, понимаю, сэр. Что ж, если вы уверены, я с радостью соглашусь.

Я протянул руку, и Прост взял её и крепко пожал. Рука у него мозолистая и холодная. Почему-то даже грубее, чем у Дюрен, хотя у неё более жёсткая кожа.

— Дайте мне секунду, чтобы достать монеты.

Мне нравится мой Навык. Вместо того чтобы отчаянно искать мешочек с монетами, я нашёл его в мгновение ока. Дюрен спрятала его за мешком, как будто в домике шастают воры. С другой стороны, наверное, было бы плохо, если бы Прост вошёл внутрь и увидел лежащее золото.

Я достал две золотые монеты и вернулся к Просту менее чем через десять секунд.

— Вы ужасающе быстры для слепого, если я могу так сказать, мистер Лейкен.

— Слепой не значит медленный, мистер Прост.

— Конечно же нет.

Я отдал ему тяжёлые монеты, и он пообещал принести еду на следующий день. У меня было чёткое ощущение, что он собирался взять себе как можно большую долю, прежде чем платить другим жителям деревни, но именно поэтому я и сделал это предложение в первую очередь. И если это означает еду… то и ладно.

Торговые переговоры с Империей Лейкена или, возможно, со Слепой Империей завершены. Оставалось только дождаться Дюрен и сообщить ей хорошие новости. Она, разумеется, была поражена и немного обеспокоена.

— Разве тратить столько денег…

— Прошу, Дюрен. Я нашёл эту сумку случайно, и здесь лежит в сто раз больше, чем я только что легко потратил. Если это означает, что мы сможем накормить этот прожорливый мешок с перьями, я только за.

Я снова ткнул в Хладокрыл, отмечая, что у неё по-прежнему нет перьев. Дюрен издала звук, который мог быть выражением согласия.

— Как ты думаешь, как хорошо я сторговался с Простом? Не заплатил я ему слишком много?

Дюрен на секунду задумалась над этим.

— Золотая монета? Это… справедливо? Большая, большая корзина, полная мяса и еды, наверное, стоила бы золотую монету. Две – это дорого, но сейчас зима.

— И этого достаточно, чтобы прокормить ещё один рот и нас с комфортом на всю зиму. Жители деревни довольны, и мы тоже довольны.

Дюрен кивнула, или, по крайней мере, я почувствовал, как она что-то сделала, когда я сел рядом с ней, разделяя одеяло.

— Просто… это очень много денег, Лейкен. Я никогда не видела больше трёх золотых монет за раз, а у когда-то проезжего [Торговца] было именно столько.

Три золотые монеты? Это заставило меня улыбнуться, но с грустью. У меня есть мешок, полный богатств, превосходящих воображение Дюрен. А я? Я не понимал, что это для неё значит. В самом деле, я этого не заслужил. Но я постараюсь отнестись к этому серьёзно. В конце концов, если я растрачу полученный подарок, это будет ещё хуже, чем вообще его не получить.

— Я думаю, две золотые монеты – это хорошо, Дюрен. Нам не помешает еда, а так мы сможем есть не только похлёбку каждый вечер. Кроме того, нужно быть немного щедрым, но не слишком. Особенно если они начнут спрашивать, сколько именно у меня денег.

Не то чтобы я думал, что они рискуют навлечь на себя гнев Дюрен. Но образ разъярённой толпы не выходил у меня из головы, и думаю, что и у Дюрен тоже. После этого разговор как бы оборвался, но я не мог отделаться от ощущения, что это был хороший рабочий день. Может, Прост и не изменится, но, по крайней мере, я смог заплатить ему за то, что он нас накормит. Это должно чего-то стоить.

[Император Уровень 6!]

[Навык – Запугивающий Взгляд получен!]

— Да вы издеваетесь.

— Хм?.. Лейкен?

— Ничего. Спи, Дюрен. И ты тоже, Хладокрыл.

День 38

Он извинился перед Дюрен, как я думаю. Сам я этого не слышал, и, прочитав между строк то, что сказала Дюрен, скажу, что это было более короткое извинение, чем мне бы хотелось.

Но это было хоть что-то.

И мы получили еду! Я думаю, что корзины с вяленой ветчиной, яйцами, сырами и другими вкусными товарами для Дюрен будет более чем достаточно. Я практически слышал, как урчал её живот, когда я забирал корзину у Проста. И, судя по всему, жители деревни были рады отдать немного еды за хорошую сумму. Так что мы тоже заработали немного хорошей репутации. Один балл за щедрость.

Хладокрыл, конечно же, оценила мясо. С каждым днем она ела всё больше, и сама она становилась больше… значительно. Я чувствовал, как она становилась всё беспокойнее и больше двигалась, и мне было интересно, насколько большой она станет, прежде чем сможет летать.

Более того, почему её гнездо было так низко к земле, да ещё и на дереве? Я думал, что орлы вьют свои гнёзда высоко. В ней что-то есть… не говоря уже о том, что, после того как мы её помыли, Дюрен сказала, что пух у Хладокрыл определённо зелёный.

Без понятия, в чём дело. Придётся подождать и посмотреть. Мне удалось немного выдрессировать Хладокрыл… теперь она знает, что нельзя гадить в гнезде, а нужно делать это в другую миску, стоящую рядом. Кроме того, она перестала будить меня во сне! К этому моменту у меня уже был 4-й Уровень [Укротителя Зверей], результат долгих трудов и искусанных пальцев. Новых Навыков не было, но я считал достаточным подарком и своего нового друга.

Дюрен помогала расчищать снег в деревне, а я сидел снаружи с Хладокрыл, закутанной в шарф у меня на коленях. Не уверен, что это разумно, но наша с ней связь подскажет мне, когда ей станет слишком холодно, а мне не хотелось, чтобы она дышала только спёртым воздухом.

Воздух был хрустяще морозный, но мне тепло, и мой желудок полон. Это хороший день. И тут я почувствовал это. Что-то вошло в зону вокруг домика, проносясь с высоты. И что-то не в единственном числе… во множественном. Я настороженно замер, а Хладокрыл встревоженно вскрикнула. Затем я услышал голос.

— Смотрите! Смотрите, сёстры! Я нашла его! Того, кто правит этим маленьким местом!

Что за?.. Я только что услышал голос? Я повернул голову, слыша смех, и почувствовал, как что-то летало вокруг меня! Жук? …Птица? Нет. У этого был голос! Но вокруг домика никого не стояло. Я бы это почувствовал. И всё же в воздухе что-то было.

— Кто там?

Смех. Голос, похожий на падающий снег и чистый лёд, раздался сверху и слева, словно говорящий летел. Он обратился ко мне.

— Неужели ты не слышишь нас, о Император? Мы, Морозные феи Зимнего Двора, прибыли сюда, чтобы встретиться с тобой! Разве это не честь для тебя?

— Морозные феи?

Что происходит? Неужели вокруг моей головы действительно летают феи? Мой первый инстинкт – не верить, но мой здравый мозг пересилил его.

Ладно, феи. Дюрен говорила мне, что здесь существует магия, так почему бы не существовать феям? Секундочку, разве она не упоминала…

— Вы Зимние Спрайты?

Сверху донёсся смех. Хладокрыл корчилась у меня на коленях, издавая несчастные звуки. Думаю, она боялась этих Морозных фей, и это заставило насторожиться уже меня. Я тут же вспомнил легенды о сидхе, и то, что они могут быть очень, очень опасны. Я попытался вспомнить, что делать.

Быть вежливым, учтивым. Предложить им гостеприимство? Не называть своего имени и не давать обещаний.

Я решил действовать от этого. Это, наверное, самое лучшее, что можно сделать, но я добавил немного здорового скептицизма на всякий случай.

— Приветствую вас, феи. Если вы действительно являетесь таковыми.

Надо мной раздалось сразу несколько голосов, несколько возмущённых, несколько заинтригованных и игривых. Боже мой, это звучало так, словно они летали повсюду вокруг меня!

— Ты сомневаешься в нас?

— Он сомневается! Смотрите! Он нас не видит, только слышит!

— Он не видит ничего!

— Да, но тем не менее он правит этим местом. Император Незримого!

Это было одновременно страшно и удивительно. Но когда они упомянули этот титул, я замер на месте.

— Откуда вы знаете, что я так себя назвал?

Это была всего лишь шутка, сказанная Дюрен в уединении моего домика несколько недель назад. Феи засмеялись, а я почувствовал перед своим лицом что-то более холодное, чем мороз. Они прямо передо мной? Я не двигался.

— Мы слышали твои слова. Как мы могли не слышать? Ты присвоил себе эту землю у мира и всё живущее на ней!

Слышали мои слова? Как?

— Что ж… полагаю, я польщён, что вы обратили на меня внимание. Но что феям от меня потребовалось?

Звенящий смех, словно треск сосулек.

— Мы пришли сюда, чтобы тебя засвидетельствовать тебя, разумеется!

— Засвидетельствовать? Почему?

— Разве ты не [Император]?

Фея сказала это так, словно это самая очевидная вещь в мире. И я начал понимать. Феи, короли… они связаны друг с другом, вроде того как феи благословили Бриар Роуз в оригинальной сказке. И они пришли навестить меня?

— Разумеется, это большая честь для меня. Но вы пришли, чтобы просто увидеть и признать меня, или у вас есть какая-то другая причина? И разве вы не должны кланяться? Я – [Император].

Я играл в опасную и, вероятно, глупую игру. Но феи передо мной снова засмеялись, видимо, приняв мою дерзость.

— Ха! Мы не склоняемся ни перед одним смертным государем. Ты можешь претендовать на эту землю, но мы гораздо больше, чем просто грязь и растения. Твоя власть не имеет над нами никакой силы.

— И всё же ты признаёшь, что она существует.

— Конечно! За каких чурбанов ты нас принимаешь?

— Мы пришли, чтобы свидетельствовать!

— Чтобы увидеть императора этого маленького места!

— И потому что нам нечем было заняться!

Что ж, видимо, эти феи пришли сюда, потому что им было скучно. Что означает, что они капризны. Лучше быть на их хорошей стороне, но как? Я не знал, можно ли предложить им еду… мне придётся её приготовить, а вся кухонная утварь Дюрен сделана из железа.

— Что ж, во имя Незримой Империи я приветствую вас. Вы все – почётные гости, хоть я и сожалею, что мой шеф-повар и сенешаль ушла рубить дрова. Прошу, чувствуйте себя как дома.

Феи, кажется, обрадовались этому.

— Охо!

— Он вежлив, этот! Он знает, как с нами обращаться: с уважением!

— Не то что эти другие дураки!

Интересно, о ком это они говорили? Я чувствовал, что феи опустились ниже, и вежливо спросил:

— Есть ли у вас здесь какие-нибудь дела, кроме встречи со мной? Я бы не хотел отрывать вас от ваших обязанностей.

Меня встретил хор отказов.

— Нет, у нас есть время.

— Пока не наступит весна, мы свободны!

— Свободны делать то, что хотим, и не следовать за одной глупой смертной!

— Да! И мы пришли сюда, чтобы встретиться с тобой! Стоило того, чтобы нас встретили с уважением.

В разговор вступил другой голос, высокий и взволнованный.

— К тому же мы хотели увидеть тебя, пока не стало слишком поздно.

— Тсс! Не говори ему об этом!

— Стоп, что?

— Идиотина!

Я услышал лёгкий шлепок и догадался, что одна из фей ударила другую. Я держал Хладокрыл в своих руках, хотя она почти не двигалась, пока моё сердце внезапно попыталось вырваться из груди. Феи. Существа, которые могут видеть и предсказывать судьбу.

— Должно случится что-то плохое? Пожалуйста, скажите мне.

— Ну…

— Шшш! Молчи!

— Нет. Забудь то, что ты слышал, смертный!

Феи порхали вокруг меня. Они начали спорить, и я слышал, как некоторые из них говорили, что они должны мне рассказать. Но большинство из них выступали за то, чтобы не говорить. Несколько из них взлетели выше, и я отчаянно повысил голос:

— Подождите, подождите! Я умоляю вас, пожалуйста, останьтесь, и давайте поговорим.

Пауза, а затем я почувствовал, как они подлетели ко мне вплотную.

— Очень хорошо. За твои слова гостеприимства мы будем слушать. Говори, о Император, Защитник Дома Дюрен.

Нет времени смеяться, и нет времени задавать вопросы. Я прочистил горло.

— Похоже, что вы… мудрые и благородные феи, знаете о какой-то надвигающейся опасности для меня и моей империи, о которой мне неведомо.

— Возможно.

— В самом деле, и я бы никогда не попросил вас раскрыть секрет. Но, возможно, я смогу убедить вас помочь мне предотвратить трагедию, которая ещё предстоит? Или, по крайней мере, открыть мне опасность.

Феи зароптали на это. Я задержал дыхание… я пытался говорить официально, но я понятия не имел, как на самом деле разговаривать с феями. Сделка с ними звучала как плохая идея, но эта катастрофа…

— Интригующе. Что ты предлагаешь, смертный?

Фух! Я сохранял спокойное выражение лица, кивая в достойной, как я надеялся, манере.

— Ну, я не могу предложить вам землю или брак с моим домом…

— …Ха!

— Тсс!

— …Но что вы скажете о смертном богатстве? У меня есть золото и драгоценности, которые дополнят ваше сияние. Примете ли вы это?

Феи засовещались, громко перешептываясь.

— Мм… возможно.

— Ха! Он хочет нам польстить. Он назвал нас «сияющими», тот, кто не видит!

— Ах, но мы ведь действительно сияем, не так ли, сёстры? Любой смертный может сказать это, даже не имея зрения.

— Верно! Но золото такое тяжёлое. И это секрет.

В конце концов, они подлетели обратно ко мне, вероятно, качая своими крошечными головками. Я мог только это представить.

— Нет, о Император. Этого недостаточно. Смертное богатство не имеет для нас особого блеска. Неужели тебе больше нечего предложить?

Нечего. Проклятье, нечего предложить. Только немного еды, и я не могу накормить их всех! Если бы только у меня была настоящая империя. Но мой титул [Императора] – это просто показуха. Я могу только…

Стоп. Император. Империя. Что насчёт…

Я прочистил горло.

— Что, если я дам вам благородный титул?

— Что?

— Правда?

— Ты серьёзно, смертный?

Я серьёзно? Да.

— Ну разумеется. Я бы предложил вход в мой благородный двор любому другу моего королевства. Ты, например…

Я указал в направлении голоса феи, которая только что говорила.

— За свою помощь ты согласна на титул? Скажем, графини?

— О-о-о! Мне это нравится!

— А как же мы?

— Я хочу быть графиней!

— Нет, я!

— Мы не можем все быть графинями! Что насчёт нас, смертный?

Господи, неужели мне придётся подкупать их всех? Я быстро задумался.

— Я могу сделать тебя… благородной маткой, если ты захочешь.

Не совсем лестное имя. Крошечные голоса посовещались, а затем отказали.

— Нет! Давай другой титул!

— Тогда маркиза? Или… может быть, герцогиня?

— О! Мне это нравится!

— Я хочу быть герцогиней!

— Нет, я!

Они как дети, они ссорились из-за титулов, которые я только что придумал. И всё же, возможно, в этом было что-то большее. Это может показаться смешным, но я Император, и у меня есть власть создавать дворян.

…Тем не менее я не мог не радоваться, что никто меня не видел, когда я вышел на снег и обратился к одной из фей, вставшей на колено в воздухе передо мной.

— Очень хорошо. Нарекаю тебя графиней Суповой Ложки.

Говоря это, я протянул ей деревянную ложку. Другие феи охали и аплодировали, когда фея выхватила ложку из моей руки и торжествующе закричала. Эта должность была очень желанной, но другие титулы были не менее важны. Я обратился к следующей фее:

— Будешь ли ты рейхсграфиней в моей империи…

— Да, буду!

— Тогда я предоставляю тебе эту должность до тех пор, пока моя империя существует. До скончания времён, слово Императора.

— Ха! Я буду держаться за эти слова, смертный!

Вот это меня и беспокоило. Но у меня не было времени обдумывать свои действия. Я продолжал раздавать титулы. Графиня, несколько фрейлин, герцогиня и виконтесса… я нарёк десяток из них блюменриттерами, а одну сделал бароном. Я спросил её, хочет ли она быть баронессой, но она предпочла барона.

А потом всё подошло к концу. Я выдохнул и почувствовал, как собранные пэры моей империи летали передо мной. Я царственно поклонился им и услышал их восторженный смех. Этот звук согрел моё сердце даже в этот холод, но я всё еще боялся.

— Итак, теперь вы скажете мне, какая судьба ждёт мою империю?

Феи выдержали паузу.

— Мы не можем сказать.

Правда? После всего этого? Я только скрестил руки и нахмурился. Феи поспешили продолжить:

— Мы не можем! Это секрет, и не нам его раскрывать. Но, раз уж ты одарил нас Императорским даром, мы отплатим тебе добром. Клянусь тебе, о смертный правитель, эта участь не постигнет ни твою землю, ни твой народ.

Это хорошо или плохо? Нет… это хорошо. И я знал, что лучше не подвергать эти слова сомнению. Вместо этого я царственно кивнул.

— Моя вам благодарность. Вам и вашему роду рады на моей земле. Знайте это.

— Да, и мы будем ценить твои дары нам, смертный!

— Ты будешь в безопасности, мы обещаем!

— Ты неплох… для Императора!

Феи кричали, смеясь и улетая от меня. Я слушал, как они улетали, попеременно волнуясь, испытывая облегчение и радость. Феи. Боже мой.

Дюрен нашла меня сидящим на снегу примерно через час. Я услышал, как она воскликнула, а затем подбежала ко мне.

— Лейкен! Что случилось? Почему ты здесь? Да ты же просто ледяной!

Я просто рассмеялся, что ещё больше её смутило и расстроило. Я позволил ей занести меня внутрь и засуетиться вокруг. Я едва понимал, с чего начать. Как я вообще мог объяснить, что произошло? Я старался изо всех сил, но она с трудом мне верила. Но была одна вещь, которую я теперь знал с ужасающей уверенностью.

— Скоро случится что-то плохое, Дюрен.

По словам фей, оно может обойти нас стороной. Но я не мог не удивляться и не волноваться. Возможно, это смертная глупость, но я смертный. И я беспокоился. Но беспокоилась только половина меня. Другая половина удивлялась и мечтала о волшебстве.

Я встретил фей.

[Император Уровень 7!]

День 41

Это случилось спустя три дня. Я только проснулся, будучи в блаженном моменте между бодрствованием и сном. Я уже собирался покормить Хладокрыл холодным мясом, когда услышал грохот, похожий на гром. Но, в отличие от грома, звук не становился тише. Напротив, он становился только громче.

— Дюрен!

Возможно, я этого и ожидал, но реальность, когда земля вокруг меня сотрясалась, а гончарные изделия Дюрен звенели и разбивались на полках, была гораздо ужаснее, чем всё, что я мог себе представить. Я слышал визг Хладокрыл и крик Дюрен, зовущей меня.

Мы собрались в центре домика, пока вокруг нас нарастало грохочущее забвение шума. Казалось, что наступил конец света, и всё, что я мог сделать, – это прижать к себе Дюрен. Я чувствовал, как она крепко сжимала меня, и закрыл глаза.

И затем так же быстро, как этот ужас начался, он закончился. Я медленно открыл глаза, впервые за целую вечность. Разумеется, я ничего не увидел, но я всё равно это сделал. Мне казалось, что я должен был что-то увидеть, ведь мир изменился.

Я знал это, даже если домик и окрестности, которые я мог ощущать, остались прежними. Дюрен дрожала в моих объятиях. Пока она обнимала меня, а я обнимал её, я слышал тревожный крик Хладокрыл. Наконец мне удалось отпустить Дюрен и, пошатываясь, подойти к ней.

— Хладокрыл. Ты?..

Она была в порядке. Просто напугана до смерти. Я проверил её руками, чтобы убедиться. Они дрожали. Затем я услышал громкий вздох Дюрен.

— Что такое? Дюрен?

— С… с…

Она даже не могла говорить. Я бросился к ней, чувствуя её у открытой двери. Но я ничего не ощущал.

— Дюрен?

— Снег…

Она видела что-то, но у меня ушло много времени, целая вечность на то, чтобы связать её слова воедино. Но вот она заговорила, и я понял, что произошло:

Снег. С далёкой горы сошёл снег. Лавина, вызванная звуком фей или снегопадом хлынула вниз, сокрушая всё на своём пути. Она преодолела огромное расстояние, прежде чем потратить последнюю энергию здесь.

Даже её последних сил хватило, чтобы уничтожить всё на своём пути. Деревья были выкорчеваны, большая часть леса погребена. Но каким-то чудом – с какой-то магической помощью – сила лавины разошлась вокруг домика. Мы были единственной непогребённой под снегом точкой, насколько могла видеть Дюрен.

— Это чудо.

Дюрен снова обняла меня, дрожа. Я обнял её в ответ, хотя знал, что было не совсем чудо. Подарок. Плата, можно сказать.

Я не знал, благодарить ли мне фей или винить их. Я решил их всё же поблагодарить и почувствовал, как по моим венам разлилось облегчение. Всё закончилось. Мы в безопасности. Если бы феи не отвели лавину, домик был бы погребён или разбит на куски. Я просто рад, что мы не были снаружи или…

Моё сердце остановилось в груди. Я с ужасом осознал, что должно было произойти. Мой невидящий взгляд повернулся к дороге, соединяющей коттедж Дюрен с остальным миром, теперь покрытым снегом.

— О нет. Деревня.

Дюрен задохнулась от ужаса. Она отпустила меня.

— Она же прямо на пути лавины! Лейкен, что нам делать? Мы должны… ты думаешь, она их обошла?

Нет, нет, я так не думал. Я мог только представлять, что произошло. Лавина обрушилась на деревню. Я мог бы… здания крепкие, а лавина была на последнем издыхании. Но что это даёт против тысяч тонн снега?

Дюрен была в панике, а я прикован к месту. Мы должны помочь. Но как? Здесь только я и Дюрен. Может, взять лопату? Нет… еду? Что лучше? Куда пойдут жители деревни? Там всё ещё опасно?

Я не знал, какой выбор здесь правильный. Я не знал, как спасти жизни, которые могут быть под угрозой… или уже потеряны.

Думай, Лейкен. Что я могу сделать? Что мы можем сделать?

Что бы сделал [Император]?

http://tl.rulate.ru/book/2954/2922207