Готовый перевод Hegemon Greece! / Гегемон Греции!: Глава 338

«Кроме того, в Кротоне нет других городов, поэтому использовать деньги казны на создание почтовой телеги для доставки писем было бы слишком расточительно. Если бы... Апрустум всё ещё принадлежал бы нам, тогда мы могли бы рассмотреть этот вопрос. Но если это так, то наши дороги и мосты должны быть построены именно так». — Страсипп топнул ногой.

Действительно, неровная, грунтовая дорога Кротона могла привести к тому, что телеги развалились бы на части.

«Апрустум!». — Это была боль в сердцах Кротонцев. Никостратос хмыкнул и выругался: «Все это из-за некомпетентности Совета! Знаете, это место, плодородная земля, еще несколько лет назад была частью Кротонских равнин! Но теперь все это принадлежит Теонийцам…».

«Нам пора идти, иначе мы не доберемся до Кримисы сегодня». — Страсипп сменил тему, напомнив им.

«Как далеко мы доберемся до Кримисы?». — Спросил Никостратос, потирая бедро. Как человек, не часто выходящий в свет, он уже немного устал.

Страсиппус встал и внимательно посмотрел вперед. Затем он указал вперед и сказал: «Ликасис, пойди проверь эту веху и посмотри, сколько осталось до Кримисы».

«Может быть, это расстояние начертано на каменной табличке?». — Ликасис пошел с сомнением.

Через некоторое время он указал на каменную табличку и воскликнул: «Кримиса — 10 километров впереди». Это она?»

«Да».

«И рядом с ней также высечен маленький домик и написано «3 километра вперед». Что это значит?»

«Это значит, что в 3 километрах впереди есть почтовая станция, где можно сделать короткий отдых, поесть и даже переночевать». — Прохожий рядом с Ликасисом ответил.

«О, спасибо!». — Ликасис вежливо выразил свою благодарность.

«Вы лекарь?». — Увидев медицинскую коробку, которую он нес, мужчина спросил с улыбкой.

«Да. Мы с моим учителем отправимся в Турию, чтобы принять участие в… эээ… медицинском симпозиуме».

«Лекари Теонии очень искусны в медицине и благословлены Аидом, чтобы возвращать к жизни тех, кто умирает. Так что вы пришли в правильное место, чтобы учиться!». — На лице мужчины появилось понимание, затем он добавил: «Какое совпадение! Я тоже еду в Турии».

От этих слов Никострату стало не по себе. Поэтому он встал и сказал: «Пойдемте. Нам нужно спешить».

Затем группа начала двигаться по тротуару.

За тротуаром были поля, засеянные зерном, ничем не отличающиеся от тех, что они видели раньше. Единственное отличие заключалось в том, что водные каналы пересекались, были шире и глубже. Рабы были настолько увлечены своей работой, что даже пели во время работы, и их хозяева не только не останавливали их, но некоторые даже начинали петь. Рабы-Теонийцы были больше похожи на нормальных людей, чем безжизненные рабы Кротона, и это был не единичный случай, так как почти все рабы-Теонийцы, которых мог видеть Ликасис, находились в таком состоянии.

Ликасис не мог этого понять. Он родился в крестьянской семье и многое знал о жизни фермера. Фермеры в Кротоне обычно имеют одного или двух рабов, но они не могут позволить себе больше, если их становится больше. Из-за необходимости в рабочей силе для выполнения сельскохозяйственных работ они очень зависят от рабов, поэтому они не притесняют их так сильно, как владельцы мельниц в городе. Скорее, они даже считают рабов частью своей семьи.

Когда Ликасис был ребенком, о нем заботился раб в его семье. Поэтому он всегда считал, что честный фракийский старик больше похож на его отца, чем родной отец.

Кротонские крестьяне и так хорошо относятся к своим рабам, но может ли быть, что Теонийцы относятся к своим рабам лучше? Ликасис подумал, что это не так, и хотел посоветоваться со Страсиппом. Однако, когда он повернулся, чтобы посмотреть на них, то увидел, что Никостратос занят обсуждением медицинских проблем со Страсиппом. Поэтому ему пришлось пока отказаться.

Уголком глаза Ликасис заметил, что человек, с которым он разговаривал раньше, идет недалеко позади них. От неожиданности он замедлил шаг: «Я — Ликасис из Кротоне. Благодарю тебя за объяснение».

«Я Кариадес, Сицилия». — Я много раз бывал в Турии и знаю больше о Теонии. Поэтому если тебе что-то непонятно в этом союзе городов-государств, не стесняйся спросить меня».

Мужчина, казалось, воспринимал его мысли, заставляя Ликасиса чувствовать себя неловко. В конце концов, он кивнул и спросил: «Я не понимаю, почему эти рабы так счастливы?».

Следуя по направлению пальца Ликасиса, Кариадес увидел поющих в поле рабов. Он немного подумал и сказал: «Это потому, что они увидели надежду».

«Надежду?».

Кариадес стал торжественным, затем сказал низким и протяжным тоном: «Великий Аид однажды сказал, что «Судьба у всех разная. Кто-то рождается богатым, кто-то — бедным, кто-то становится рабом, а кому-то повезло стать вельможей. Но пока мы всегда имеем благие намерения и не сдаемся, как только наша жизнь заканчивается и мы попадаем в ад на суд, перед лицом золотой шкалы равенства и бескорыстия, статус и богатство, которые мы имеем перед смертью, всего лишь иллюзорны. Что действительно решает, отправится ли душа в прекрасный Элизиум или в ужасающий ад, так это то, что вы сделали в своей жизни». Добрые попадают в Элизиум, а злые — в ад. Поэтому те, кто всю жизнь боролся, могут наслаждаться музыкой и вкусной едой, а те, кто любит досуг, но ненавидит тяжелый труд, будут вечно страдать от каторги».

Ликасис был ошеломлен: «Вы… вы хотите сказать… что причина, по которой эти рабы работают с таким энтузиазмом, заключается в том, чтобы попасть в Элизиум?».

«Не совсем. Давос, Архонт Теонии, в жилах которого текла кровь Аида, был просвещен своим отцом-богом и принял в Сенате законопроект, гласящий: «Каждый год на Празднике Аида выдающиеся рабы городов-государств будут получать свою свободу. — Таким образом, в этот день Давос дарует свободу принадлежащим ему рабам. А поскольку Давос был глубоко любим Теонцами, они также находились под влиянием Архонта. Поэтому, когда у них была свободная возможность, они также рассматривали возможность освобождения своих рабов, которые внесли вклад в их семьи».

«Я помню, что в прошлом году был один нубийский раб, которого хозяин послал на портовый рынок, чтобы купить товары. Но по дороге домой он спас двух тонущих детей в реке Крати. Не только отец ребенка был готов заплатить за его свободу, но и весь город единодушно просил его освободить… Таким образом, ты видишь, какая атмосвфера в Теонии? Как эти рабы могут не быть счастливыми?».

Ликазис кивнул. Хотя Кротоне тоже дал рабам свободу, они все же никогда не предлагали таких законопроектов, как это сделала Теония. Более того, число освобожденных рабов не было столь частым и многочисленным.

На самом деле есть еще одна причина, о которой Кариадес не знал. Хотя в возрастном составе граждан Теонии и подготовительных граждан преобладают молодые и среднего возраста (потому что Теония приняла большое количество иммигрантов), эти граждане должны участвовать в военной подготовке более чем в десять раз чаще, чем граждане Кротона, и выполнять некоторые гарнизонные задачи. Таким образом, у них нет лишней энергии и времени, чтобы хорошо ухаживать за своей землей, что заставляет их больше полагаться на рабов. Поэтому, помимо того, что они считают рабов членами своей семьи, они даже позволяют им иметь большую автономию, что более благоприятно для энтузиазма рабов.

«Именно по этой причине в последние два года рабы Сициллиума время от времени бежали в Клампетию». — Добавил Кариадес.

«А… у нас также наблюдается масштабное дезертирство рабов Кротоне!». — Ликасис вспомнил: «Но не в Клампетию, а в Апрустум, который находится недалеко от Кротона. В то время мы тоже провели экклесию и послали наших людей с протестом в Апрустум, прося их вернуть сбежавших рабов. Тогда их вскоре выпроводили обратно…».

«Если Смциллиум и Кротон не изменят ситуацию с рабством, то подобное повторится в будущем». — Со вздохом сказал Кариадес. Однако, как Сицилиец, он, похоже, не беспокоился по этому поводу, скорее, он был несколько счастлив, видя это.

Естественно, молодой Ликасис не стал так много об этом думать. Затем он с подозрением задал другой вопрос: «Кстати, то, что вы только что сказали… почему я никогда не слышал об этих словах Аида?».

«Есть так много вещей, о которых ты до сих пор не слышал о богах». — Глаза Кариадеса заблестели: «Ты должен знать, что когда Зевс и его братья и сестры объединились, чтобы свергнуть своего отца Кроноса и разделить власть отца. Аид, как старший, мог бы выбрать небо или море в качестве своего божественного царства, но он предпочел темный и сырой ад и жить под землей, создавая справедливое и теплое место для обитания слабой человеческой души, обеспечивая стабильность земли. Разве он не удивителен?!».

«Я… это так?». — Ликасис затем сказал с подозрением: «Но мы все знаем, что Аид был вынужден выбрать ад».

«Ты когда-нибудь задумывался, кто передал этот известный тебе факт? Без разрешения Зевса, царя богов, как могут простые смертные знать такие секреты? Зевс правил олимпийскими богами, поэтому он, естественно, допустил, чтобы содержание слухов было выгодно ему. Аид, царь преисподней, был интровертом и несколько мрачным на вид, и греки его недолюбливали. Поэтому все они поверили этому слуху». — Кариадес продолжал с торжественным выражением лица: «Но на самом деле среди богов Аид — самый преданный и верный. Зевс распутен и капризен, Посейдон безжалостен и жесток, Овен безумен и кровожаден, Гермес озорной и игривый, Дионис пьян и безумен, Аполлон горд и коварен… только об Аиде ты когда-нибудь слышал что-нибудь плохое?».

Выслушав слова Кариадеса, Ликасис почувствовал некоторое замешательство. Он потер лоб и сказал: «Он… похитил дочь Деметры, Персефону, в качестве своей жены».

Кариадес мгновенно ответил: «Я знал, что ты это скажешь. Из-за плохой обстановки в подземелье нет ни одной богини, которая согласилась бы пойти туда. Поэтому у Аида нет другого выбора, кроме как похитить жену».

***

Примечание: Описание дорожных знаков в этой главе не исходит из современных представлений. В ранней Римской империи существовали дорожные знаки, которые очень похожи на современные. А еще римские купцы продавали путешественникам, отправлявшимся в дальнюю дорогу, кубки Викарелло, на которых были выгравированы подробные маршруты по каждой провинции, чтобы помочь путешественникам.

В предыдущей главе говорилось, что Дарий и Атосса не были кровными родственниками. Однако сын Кира Великого, Камбиз II, женился на двух его сестрах, Атоссе и Роксане, чтобы не запятнать благородный род Кира. Когда Персия погрузилась в хаос, Дарий захватил власть в Персии с помощью своей конницы, одновременно взяв в жены пару сестер (Атоссу и Артистону), чтобы его трон выглядел более ортодоксальным. Атосса родила следующего персидского царя, Ксеркса.

***

http://tl.rulate.ru/book/28005/2377607