Готовый перевод OUROBOROS RECORD ~CIRCUS OF OUBENIEL~ / Записи Уробороса ~Цирк Обениэля~: Глава 38. Столица в огне (финал)

Под покрывалом из непроглядной тьмы он бежал наперегонки со смертью.

Зажжённое им пламя продолжало разгораться, а чёрный смог застлал лунный свет. Ослепительные вспышки разрывали ночное небо.

Пригибаясь, подобно крысе, он скользил от тени к тени, отчаянно избегая освещённых пространств. Рёв пламени и сопровождавший его нестерпимый жар дышали в спину походя на загоняющего добычу дикого зверя. Мимолётная задержка и ему конец. Абсолютное безумие, которое, однако, сейчас выглядело как неотвратимая правда.

--Как это случилось?

Мысль, набатом звеневшая в его разуме и отражавшаяся потоком пота на лбу.

Когда же всё пошло наперекосяк? Обычный фермер, простолюдин, всего – лишь один из непримечательного множества. Неизвестное ему определение ‘непомерные амбиции’ совершенно точно описывало случившееся. Без единого медяка в кармане, осмеянный, возможно избитый – он хотел лишь жить. Вкус поражения. Погребая под собой остатки гордости некогда дерзкого революционера, мир вокруг него крутился с новой силой.

Как он сюда попал?

Что делал до сих пор?

Как он мог делать это?

Ни единого ответа.

“Товарищ!”

“Ч-что нам делать, товарищ?!”

Жужжали со спины надоедливые комары.

За ним неотступно следовала банда идиотов, комично, чуть ли не под копирку, повторяя его движения. Ну да, как и прежде, беспомощные утята до тряски боящиеся потерять мать из виду.

Он чувствовал себя загнанным в угол, угодившим в капкан.

“Товарищ!”

“Товарищ, доколе мы будем прятаться?”

“…Рот захлопните!”

Прикрикнул он, не в силах больше терпеть их назойливое нытьё. Что ж, подействовало моментально. Они и правда всего – лишь марионетки, безропотно подчиняющиеся любому приказу. Поутихший в нём гнев вновь забурлил.

“Хоть раз подумайте своими пустыми башками! Я вам не мать!”

Преследователи остановились, застыв на месте с совершенно растерянными лицами. Лишённые понимания пары глаз пересекались друг с другом, тщетно пытаясь отыскать у соседа ответ.

“Подумать…?”

“…Своей башкой?”

“Как же мы…”

Перешёптывания наполнили ночной воздух, стирая с лиц мужчин ещё несколько секунд назад присутствующие там тревогу, нетерпение и какую – никакую решимость. Это походило на магию саморазрушения.

“Что же нам теперь…”

Пробубнил кто – то в толпе.

Вместе с тем по спинам революционеров забегали мурашки.

Как они очутились в этой геенне огненной? Зачем творили все эти ужасные вещи?

Нечто важное, объединявшее их прежде, пропало, оставив вместо себя неуютную пустоту.

“Поглядите – ка… так просто сломать заклинание?”

Раздался надменный женский голос откуда – то сверху.

“К-кто здесь?!”

Опять же, прокричал он, стараясь тем самым не выдать страха.

Наконец, владелица голоса объявилась в его поле зрения.

Не обращая внимания на плавящуюся вокруг неё от огня крышу, женщина, вальяжно закинув ногу на ногу, осматривала собравшееся внизу мужичьё. Скрытая под капюшоном голова оставляла вопросы, однако, голос и столь стройные ноги никак не могли принадлежать мужчине. К тому же, голос показавшийся странно знакомым.

“Ты… в баре той ночью!”

Ну точно.

Она первая поддержала его несколькими днями ранее во время выступления в трактире. После неё все находившиеся в заведении мужчины в едином порыве присоединились к освободительному движению, дав толчок ночной революции.

Судя по издаваемым женщиной смешкам, вид растерянной толпы забавлял её.

“Хех… для неотёсанного быдла у тебя хорошая память. Угадал, ваш маленький перформанс стоил мне определённых усилий.”

Странная манера разговора и ещё более странные слова.

Если он правильно разобрал, неужели… невозможно, то есть, им с самого начала управляли как куклой? Это он собрал людей, он внушил им веру. Благодаря его стараниям свершилась революция. Он – вершитель судеб, сегодняшняя ночь – доказательство его успеха.

Будто читая мысли, женщина развела руки в стороны.

“Эх, даже спорить не хочется. Ничего не поделаешь, Глупой дворняге не стать человеком. Нет, постой. Не лучше ли назвать вас свинками? Подопытными свинками.”

“О чём ты, демоны тебя разрази, говоришь?”

Огрызнулся мужчина.

“Скучные вы. Мне действительно необходимо разжёвывать?”

“Достаточно––”

Появилось на сцене новое действующее лицо.

“Старшая, ну как вам не стыдно. Вы же сами сказали – толку разговаривать с отребьем. Даже повтори вы по слогам, они разберут от силы пару знакомых слов.”

“Поддерживаю. Время поджимает, пора здесь заканчивать.”

Из соседнего переулка материализовалась предположительно мужская фигура, окутанная непроглядным туманом.

Подкравшись к толпе сзади, незнакомец заговорил холодным, с отзвуками металла, голосом.

Включая женщину на крыше, окружённые всего тремя ‘людьми’, дюжина здоровых мужиков неуверенно переминались с ноги на ногу, затравленно оглядываясь по сторонам.

“…Ах, убедили. Чересчур заигралась, дайте мне минуту.”

Женщина скинула капюшон, явив революционерам прежде скрывавшийся в тени её левый глаз.

Сияющий даже на фоне пожара, аномально пурпурный.

“Аа…?!”

Он чувствовал как этот взгляд будто высасывает из него само естество.

Последователи же и вовсе застыли на месте с отвисшими челюстями и безвольно болтавшимися руками.

“Помоги – ка мне духами. Я полностью истощу ману, обрабатывая всех в одиночку.”

“Хааарашо, принимайте~”

“Меньше слов.”

По мере их разговора в воздухе всё отчётливее ощущался причудливый сладковатый запах.

А затем мир потух…

“Внимание, ваш последний приказ. Скоро сюда прибудут рыцари и вы дадите им бой, до смерти, без отступлений. За свободу и равенство, так же? *Вздыхает* какой же бред…”

Впрочем, нескрываемое женщиной презрение к революционерам тем паче не нашло в них отклика, ибо их страхи, растерянность и сомнения утонули в столь манящей пустоте.

Сентябрьские огни Брюссонна навечно отпечатаются в исторических хрониках. Вдоволь набушевавшись в квартале благородных, Гастон Жюстье и пятьдесят три сообщника, несмотря на ожесточённое сопротивление, были схвачены и позднее казнены.

Поразительно, но королевская гвардия не потеряла ни единого рыцаря, лишь шесть членов Первого Ордена получили серьёзные травмы.

Даже после официальных заявлений о полностью подавленном мятеже, в городе оставалось порядочно мародёров, называвших себя сторонниками ‘борцов за свободу’. Что и говорить о жителях трущоб, для которых воцарившийся хаос был подобен жиле золотой.

Множество местных авантюристов, оскорблённые безнаказанностью бандитов, изъявили желание восстановить порядок собственными методами, не поставив в известность гильдию. Так, закончившаяся на рассвете революция явственно напоминала о себе вплоть до полудня тремя тысячами полыхающих домов. В том числе, десять поместий из квартала благородных.

По предварительным оценкам среди горожан потери оценивалась в рамках от шести до двадцати тысяч жизней. Конечно же, раненных никто не учитывал, ибо их было слишком много, а цифра неостановимо росла. Примечательно, немалая доля погибших нашла свой конец в реке Амон. Спасаясь от огня и мятежников, люди сотнями искали спасения в воде. Задыхаясь от зловония трупов и пепла, Брюссонн напоминал огромный крематорий.

–––––––––––––––––––––––––––––––––––––

“Тяже – ло… аА, ой…”

С огромным трудом, опираясь на трость, я поднялся на ноги и тут же споткнулся, потрясённый резкой болью в груди. Раны затянулись, но до полного восстановления было далеко. Похоже на какое – то время боль станет моим неотъемлемым спутником.

К сожалению, реальность такова, что даже исцеляющая магия и все зелья мира не способны моментально устранить определённые травмы. Порезы и ушибы – это пустяки, тяжелее всего вернуть работоспособность внутренним органам. Я немного слукавил, возможно архи – священник или жутко дорогое и редкое зелье способствовали бы куда более скорому выздоровлению, но времени, а главное ресурсов для полноценной хирургической операции на тот момент остро не хватало. В конце концов, я самолично уничтожил старую лабораторию, уезжая в Марлан…

“Лорд Талес, как вы себя чувствуете?”

В голосе мисс Симоны отчётливо слышалось беспокойство. Подумать только, она сочувствует кому – то вроде меня. Старший брат определённо не заслуживает подобной женщины.

Дабы не заставлять её лишний раз нервничать, я попытался изобразить улыбку.

“О, пожалуйста, не волнуйтесь. Магия позаботилась о ранах и теперь мне нужно просто немного подождать.”

Впереди меня ждёт не самая приятная тряска кареты, но зато уже через неделю спокойно отдохну в Марлане. Моё заточении в столице подходит к концу.

Свадебная церемония, ставшая первопричиной моего прибытия, свершилась и Юни вновь поблизости. Не вижу причин задерживаться дольше в этом змеином логове, особенно после совершённого покушения.

Страх за собственную жизнь – идеальная причина для моего отбытия без лишних проволочек. К тому же, что весьма удобно, в Марлане вот – вот начнётся сезон сбора урожая.

“Чем думать обо мне… как бы поточнее выразиться… будьте сильной, невестка.”

Сказал я с долей вины. Она слегка опустила голову в явном замешательстве. Из – за вуали, прикрывающей лицо, я не мог точно разобрать её выражение.

“Хорошо. С тех пор как я узнала о готовящейся свадьбе, то постоянно думала о них. По – крайней мере, теперь они обрели покой.”

Её чёрное траурное платье резко контрастировала с запавшим мне в память белым – свадебным. Видимо попрощавшись со мной, она сразу же отправится на похороны. Родителей.

“…Примите мои глубочайшие соболезнования.”

Знаменательная ночь закончилась трагедией для семьи барона Понтабан. Не привыкшие эксплуатировать простой люд, они никогда не отличались высоким достатком, на фоне прочих аристократов, став лёгкой добычей для бандитов.

Невестка бледно улыбнулась в ответ.

“Благодарю. Ну… полагаю, нам пора.”

“Да.”

Довольно смущающе осознавать, что вынужден искать поддержку для ходьбы у женщины, тем более попавшей в сложную жизненную ситуацию. Однако, она будто сама стремилась помочь мне. Вполне нормально плакать или злиться, когда настают мрачные времена. Что далеко ходить – в данном вопросе я также отношусь к большинству. Тем поразительнее на общем фоне выглядит она, несущая свет надежды вопреки всем невзгодам.

Нет, я не готов сравнивать подходы и выбирать лучший. Просто по - моему сугубо субъективному мнению, выплакавшись – ты не только избавляешься от эмоций, но и даёшь окружающим возможность лучше понять себя. Стараясь же удержать каменную маску, ты сохраняешь в себе всю боль и страдания, которые, со временем, лишь усугубятся.

Признаться, я искренне благодарен за проявленную ею доброту и сострадание. Надеюсь когда – нибудь она найдёт своё счастье.

“…Чем это вы там занимаетесь?”

Раздался в отдалении пропитанный желчью голос. Ну конечно, не успел я соскучиться по брату. Каждый раз при виде меня его лицо превращалось в гримасу. Тем не менее, сейчас я видел неприкрытую враждебность и во взгляде.

Ожидаемо. ‘Горячо любимый’ им младший брат опирается на его молодую жену. Вряд ли человек вообще способен сохранить хладнокровие, когда его партнёр ручкается с врагом.

С другой стороны, я болен. Похоже же на достойное оправдание?

“Мне обязательно отвечать или с твоего расстояния всё же видно карету?”

“От ворот до кареты два шага пройти. Шевели ногами.”

Очень мило. Я чувствовал как к щекам прилила кровь. Вот они – истинные манеры братца, когда за нами не наблюдают посторонние.

“А как же твоя чудодейственная алхимия? Разве не существует таблетки от всех болезней––”

“Линус!”

Вмешалась мисс Симона.

“Пожалуйста, не заставляй меня ненавидеть тебя ещё больше.”

“Чтооо––”

Она буквально прожигала Линуса глазами. Опешивший, как и брат, я уставился на мисс Симону с приоткрытым ртом.

Опять же, за вуалью толком не разглядеть лицо, но поза и тон голоса весьма красноречиво говорили о серьёзности её намерений.

“От первой брачной ночи и до утра похорон моих родителей. Сколько ещё ты будешь продолжать это? Дай мне передышку. Ты действительно предлагаешь брату, пережившему покушение, идти в одиночку? Тебе мало слухов, уже циркулирующих вокруг семьи? Хочешь пополнить копилку позорных моментов?”

“…Прошу прощение, был не прав.”

Проскрежетал сквозь зубы Линус, рассматривая собственную обувь.

Полностью поддерживаю мисс Симону. Зачем затевать ссору накануне похорон. Его претензии не просто отдают ребячеством, они совершенно неуместны. Как отреагируют случайные прохожие, увидев раненного меня, в одиночестве шаркающего до кареты. История с покушением рано или поздно разойдётся по городу. Источаемая Линусом неприязнь даст столичной элите прекрасную почву для обсуждений, проведения параллелей. Кто знает, возможно подобные слухи уже циркулируют…

Как супруг, он должен проявлять хотя бы минимальное внимание ей. Линус же, наплевав на ситуацию, вёл себя по - хамски, что и привело к нынешнему обострению конфликта. Для человека, обожающего придираться по любому поводу, он поразительно нечувствителен к своей персоне.

“Хах, невестка, я же просил вас – не волнуйтесь. Брату сложно выражать свои чувства. Уверен, он хотел поддержать меня, просто получилось неуклюже.”

Не желая сеять семена раздора среди новообразовавшейся ячейки общества, я попытался предотвратить назревавшую бурю.

Кажется, мисс Симона поняла ход моих мыслей.

“Лорд Талес… если вы в этом уверены, не буду возражать.”

Фух. Не хватало мне ещё покинуть поместье, оставив за собой грызущих друг другу глотки молодожёнов. И, наконец, я прощаюсь с проклятой столицей. Сомнительное заявление в моём положении, но хотелось бы закончить этот эпизод на высокой ноте.

Спустя какое – то время мы прошли входную группу, оказавшись во внутреннем дворе, всё ещё хранившим отпечаток разрухи, сопутствующий восстанию. Лежавшая на боку статуя, валяющиеся повсюду каменные осколки и кусок голой земли. Создаётся впечатление, что Дью дрался больше с убранством двора нежели мятежниками. Брат не единожды старался упрекнуть меня за устроенный беспорядок, но кого это волнует.

Нас уже ожидали два экипажа. Жаль наши кареты спалили свободоборцы, так что нынешний транспорт был спешно выкуплен или одолжен. Продолжая тему, они не модернизированы должным образом, то есть, по дороге домой я сполна почувствую каждую мало – мальски крупную кочку. Перспектива, радости не прибавляющая.

“…Господин. Прекрасно выглядите.”

Поприветствовала меня, ожидающая у кареты Юни. Она вместе с остальными занималась закупками, так что мне пришлось обременить собственным обществом невестку. Да, можно было и подождать возвращения Юни, но оставаться в этом доме даже лишнюю минуту – выше моих сил.

На фоне недавних событий, пополнение запасов оказалось задачкой нетривиальной. Возможно, не отправь я в город абсолютно всех – мы бы застряли здесь ещё на несколько дней.

“Мадам, прошу прощения за причинённые неудобства - я опоздала, провалив обязательства.”

“Ничего страшного. Мне всё равно хотелось прогуляться.”

Юни со стыдливо опущенной головой и беззаботно улыбающаяся мисс Симона обменялись любезностями. Потрясающая женщина. Она отнеслась с теплотой не только ко мне, но и даже к рабу. Уникальное качество для человека в принципе, без разделения на классы привилегированности. Вечный покой родителям, воспитавшим столь высоконравственную дочь.

Тем временем, мисс Симона помогла мне достичь дороги, передав из рук в руки Юни.

“Невестка, я восхищаюсь вами как личностью и клянусь в вечной благодарности… и, простите, что не смогу присутствовать на похоронах. Будьте осторожны, особенно в ближайшее время.”

“Да, лорд Талес, и вы берегите себя. С нетерпением жду нашей следующей встречи и ваших изысканных чайных рецептов.”

Хм? Уверен, что у брата хватало элитных сортов чайного листа. Неужели он прячет их от супруги?

Почувствовав ли ход моих мыслей или по уже устоявшейся традиции – Линус недовольно фыркнул.

“Пошевеливайся. И не думай – пара царапин не освобождает тебя от работы.”

Как бы слезу не пустить от трогательности прощальной речи брата. Уверен, что он едва не подавился, сдерживая очередную тираду в духе ‘тебе нет места в семье’.

“Безусловно, граф, я сделаю всё возможное, дабы оправдать ожидания. Вы, брат, кстати подумайте на досуге – допустимо ли скидывать всю заботу о подотчётной территории на заместителей или всё же стоит периодически лично проверять владения.”

Вот и я отличился, сморозив в ответ какую – то глупость. Я никогда не назову здание, раскинувшееся позади фигуры брата – родным. Мой дом – лаборатория, ну и островное государство, не существующее в мире магии. Так что, наверное, мне должно быть наплевать на дела семьи.

В любом случае, останься я в столице дольше, по – прежнему тратя время на глупости – семья Обениэль уж точно ничего бы не выиграла, скорее – наоборот – опозорилась лишний раз. Разве полное делегирование полномочий по управлению территорий не прямой путь к краху? В отличие от предшественника, Линус изучал управленческую науку, однако, вступив на пост главы семьи – он ни разу не приближался к Вольдену.

…А ведь мой Марлан лишь не самая крупная часть Вольдена. Ладно, что толку растекаться мыслью по древу. Мне дали возможность уйти и я ей воспользуюсь. Игнорируя неразборчивый визг брата и стараясь не задохнуться от боли в груди, при помощи Юни я поднялся в карету.

–––––––––––––––––––––––––––––––––––––––

Небо, будто вторя моему настроению, давило мрачно серыми оттенками. Несмотря на локализацию основных очагов возгорания, город всё ещё если не горел, то тлел. То же касается реки, чьи воды заметно утратили в прозрачности, приобретя запах смерти. Берег укрыло полотно, сотканное из пыли и пепла. Среди пепелищ рыдали дети, потерявшие родителей и бродили безутешные матери, ищущие своих детей. Сколько им подобных склонились над обугленными нечто, скорбя о погибших. Актуальная картина столицы королевства. Город, с более чем пятисотлетней историей, в одну ночь утративший весь свой лоск.

--Как же это произошло?

Маркиз Лаваллье недовольно пошаркал губами, когда карета в очередной раз покачнулась. Случившееся с его родным городом не приснится и в самом страшном кошмаре. Выжатый духовно и физически, в траурном наряде он направлялся к поместью семьи Понтабан. Выступив сватом их дочери, маркиз не имел права проигнорировать похороны барона. К тому же, ему не терпелось побеседовать с Линусом, заменившим супругу в организаторских вопросах.

Обсудить текущее положение и их будущие шаги, а главное – покушение на Талеса. Среди знати ходили совершенно нелепые слухи о том, что сам маркиз натравил убийц на молодого виконта.

Якобы, затаив обиду на ‘Убийцу рабов’ после суда, он воспользовался неразберихой на улицах, надеясь приписать Талеса к жертвам мятежников. Кстати, по странному стечению обстоятельств, подавляющее число нападений произошло конкретно на семьи децентралистов, что попахивало заговором. Противники маркиза конечно же воспримут это как натуральную чистку неугодных.

Бред, естественно. Во – первых, их с Талесом прения носили исключительно политический характер. Маркиз ещё не отчаялся настолько, что б прямолинейно устранить оппонента. Впрочем, косвенных доказательств о как минимум причастности централистов к покушению хватало.

По порядку, трое убийц, казнённых рабом, действительно сотрудничали с маркизом. В их задачу входила слежка за Талесом на тот случай если он решит выкинуть что – то на фоне восстания. На бумаге, они числились наёмниками семьи Обениэль. Однако, вышеназванные завистники уже окрестили их шпионами. Более того, даже среди централистов нашлись недовольные.

Из также неприятных моментов – разговор по связующему устройству, услышанный Линусом. То есть, мальчишка уверен в его причастности. Да, Линус не дурак и не спешит делиться знаниями с каждым встречным – поперечным, но изменившееся отношение к маркизу всё равно проглядывается в интонациях, поведении. Что случится если он решит подкрепить витающие слухи собственным словом? О одной мысли об этом у маркиза пот на лбу выступал.

И, наконец… непосредственно нападение на Талеса.

Подчинённый ему раб довольно известна среди авантюристов. Она не скрывает фанатичной преданности господину. Даже не копая особо вглубь, многие слышали о скандале, произошедшем в доме Картан. История о незаконнорожденном ребёнке, отказавшимся от полагающихся семье графа привилегий, ради служения господину в качестве раба несомненно станет хитом среди городских сплетников. Так вот, эта женщина спасла Талесу жизнь.

Недалёкие умишки лишь посмеются над благородным отпрыском, прячущимся под юбкой раба, ещё и женского пола. Посмеются над Юни, променявшей статус на рабский ошейник; Посмеются над беспечностью Талеса, молча отказавшегося от неё, а следом полезшего судиться.

Для людей же более сообразительных и авантюристов произошедшее отнюдь не покажется забавным. Несмотря на ранг С, она получила индивидуальное прозвище. Привилегия, даруемая лишь лучшим из лучших. Убийцы проскользнули мимо телохранителя подобного уровня, почти исполнив задуманное. Многим ли по карману спланировать покушение такого уровня?

Маркиз – единственно очевидный кандидат.

(Пфф… сейчас то все ублюдки вдруг разом вспомнили кто я такой.)

Обстоятельства не из лучших, но по – крайней мере люди ему ещё верят. К маркизу подходил Чэмбри, предельно тактично интересующийся имеют ли слухи под собой реальной основание, Лангун же и прочие плевались яростью, обещая отомстить тем, кто устроил пожары в столице. Они будто провоцировали его. Марбэа, можно сказать ближайшего сторонника маркиза, одолевали сомнения.

Занозой в заднице был маркиз Бальбастр из децентралистов, настойчиво просивший комментариев Лаваллье. Каких?

На последней встрече они затронули тему Талеса. Он рекомендовал соратникам вести себя аккуратнее, а также оценил потенциал юноши, заметив, что убить его – значит лишить королевство ценного ресурса. Любые слова можно опровергнуть. На крайний случай, для уменьшения подозрений – ему придётся направить народный гнев на Линуса.

Какой бы маркиз сейчас путь не выбрал – потери неизбежны. Любое его решение похоже имеет оборотную сторону.

За долгую жизнь Лаваллье совершил не так много ошибок, за исключением убийства принца Рея шесть лет назад. По последствиям, вылившимся на столицу тогда и сейчас – это сравнимо с поражением в войне, давшей старт его карьере.

Мероприятия по очистке своего имени займут непростительно много времени. Нужно как можно раньше успокоить – вернуть доверие централистов, ещё и не допустив драки между лагерями королевского двора – умеренным и приверженцами радикальных методов. Прибавим сюда головную боль в виде децентралистов – они не будут сидеть сложа руки, когда противник уязвим, то есть – потребуются уступки. Отдельный вопрос – откуда брать деньги на восстановление города и компенсацию потерпевшим аристократам. Выяснение отношений с рыцарями, безбожно опоздавшими – подождёт. Судя по всему, Первый Орден в который – раз показал характер. В ближайшем будущем их позиция серьёзно потеряет в весе. Жалкие бастарды, которым не хватило ума приносить пользу семьям. Чем нянчиться с идиотами, проще расширить полномочия остальных орденов. Ещё… обдумать возможность нападения соседей и реальные в данный момент контрмеры.

Пока он слишком занят, чтобы контролировать Талеса.

“Не мог же мальчишка…”

Покусывая губу, прошептал Лаваллье.

Чудом избежавший смерти виконт, спешно покидает столицу под предлогом восстановления в спокойной обстановке. Кто выиграл от произошедшего?

Очевидно, децентралистам выгоден раскол в фракции – оппоненте. Следом идут не принадлежащие королевству силы, желающие воспользоваться хаосом. Тем не менее, горящая столица не даёт ничего ни одной из сторон. Поджог города без официального объявления войны гарантирует злоумышленнику шквал критики со всех сторон континента. В общем – то тоже можно сказать о организации восстания и охоте за обычным виконтом, Талесом.

Если взглянуть со стороны простолюдинов? Абсурд. Несмотря на поруганную честь и, местами, имущество аристократов – их потери не идут ни в какое сравнение со смертями и опустошением среди обычных граждан. Мятежники, прикрываясь праведными лозунгами, устроили настоящий террор простолюдинам, слегка потрепав привилегированный класс. Что – то там крича о общем благе, они по сути уничтожили привычный уклад огромного процента населения столицы. Безголовые придурки, выгадавшие лишь смерть по итогу.

Итак, мы возвращаемся обратно к Талесу. Он получил серьёзные травмы, но выжил. Более того, ускользнул из рук Линуса и маркиза, готовящих ему, по сути, печальный конец.

Ранен в грудь? Едва избежал смерти? Подозрительно. Ведь рядом с ним всегда бдит опытный боец.

“Юни Серебряный Волк”. Якобы устранившая трёх профессионалов прежде чем те успели выполнить заказ. По имеющимся у маркиза данным, она принимала активное участие в экспериментах, устраиваемых Талесом над людьми. Способен ли высококлассный авантюрист, убивавший и убивавший много нанести близкие к смертельным раны?

Подозрительными выглядят и действия мятежников. От силы неделю назад они представляли из себя условно – безобидную, пускай шумную, толпу. Слишком уж быстро кучка недовольных выросла до полноценного восстания.

Это напомнило Лаваллье о схожем инциденте. Создание фракции Талеса, включающей непонятно когда с ним познакомившихся сторонников.

Есть один нюанс, противоречащей столь внезапной дружбе – зачем кому – то вообще вводить в круг общения печально известного ‘Убийцу Рабов’. Таким образом, стихийно сформировавшаяся фракция Талеса неуловимо напоминала трансформацию, произошедшею с активистами Брюссонна.

Кстати, вспоминая суд. Картан подобно безумцу закапывал себя, предоставляя Талесу шанс предъявить какие – то немыслимые доказательства. Почему Жозефина, допустим даже для защиты сына, объединилась с рабом; молодой и хорошей собой девушкой, являющейся отражением её первостепенного врага. Зачем ей ввязываться в авантюру, по результатам которой граф потеряет всё. Козырь же маркиза, мать Анриетты, внезапно помешалась рассудком, не оказав никакого влияния на ход дела.

Промывка мозгов.

Мысль, пробежавшая холодной волной по спине.

Внезапные сторонники Талеса, граф Картан и его супруга, свидетели на суде, избитая судьбой мать девочки, мятежники. Все они вели себя странно. Маркиз не слышал о работающей в подобном ключе магии, но и объяснения логичнее у него не имелось.

Туда же, Виктор. Бастард, посланный шпионить за Талесом. Как же так получилось, что, не отправив ни единого доклада, он целиком погрузился в заботу о делах Марлана? Плюс, зачем ему сливать других агентов?

Доказательств нет. Теория, как не крути, с душком. Реши он поделиться догадками с общественностью, большинство просто посмеётся и окончательно махнёт рукой на лишившегося рассудка старика.

“Если только я не найду доказательства…”

Необходимо тщательно подготовиться. Опросить придворных магов, авантюристов и даже, если выбора не останется – магическую академию Сан Галлена на предмет существования магии промывки мозгов, особенно о том, что завязано на алхимии. Итак, план предельно прост – собрать информацию и казнить мальчишку.

Вопреки короткому списку задач, на первый пункт уйдёт неимоверно много времени и сил. Конечно проще было бы повторить покушение… уже с приказа маркиза… но эту карту разыгрывать поздно. Сам Талес умелый алхимик под охраной минимум двух экспертов. К тому же, после отравления крон – принца аристократы королевства словно на иголках сидят, опасаясь каждого шороха. В общем, варварские методы здесь не применимы.

С другой стороны, если его игнорировать, со временем этот ‘Людоед’ пожрёт всё королевство. Пока фракция Талеса – пылинка на фоне громадин централистов и, что б им не ладно было, децентралистов. Но, маркиз не повторит ошибку недооценив противника, нет, нужно давить змею в зародыше.

Забавно, маркиз Лаваллье, один из могущественнейших людей в королевстве, привыкший десятилетиями смотреть на всех сверху – вниз, избрал своим заклятым врагом парня, не так давно перешагнувшего подростковый период.

Навстречу карете маркиза проехали ещё две, украшенные гербами семьи Обениэль.

“…”

Лаваллье сжал кулаки, упёршись взглядом в стену, нельзя дать другой стороне, наверняка наблюдающей, даже намёк на будущие планы.

Двое представителей благородных семей разошлись в противоположные стороны. Один пересекал мост над рекой Амон, покидая столицу. Второй же въезжал в квартал благородных, спеша на похороны.

“Крутись – крутись, я обязательно поймаю тебя за хвост…!”

Пробурчал себе под нос маркиз обещание, растворившееся в стуке колёс.

–––––––––––––––––––––––––––––

“Уехал?”

“Ага, не видно.”

Переговаривались Лоуберт с Талесом, провожая взглядом скрывшуюся в проулках карету маркиза. Промелькнувший в окне силуэт одеревеневшего старика, словно всеми силами старающегося не выдать никаких эмоций. Лоуберта до сих пор передёргивало от воспоминаний о этих, прожигающих стену, глазах.

“Ваше превосходительно, я нахожу маркиза полным сомнений.”

“Не спорю. Не с проста он не захотел выдавать нам ничего лишнего.”

Талес почёсывал подбородок, размышляя. Означает ли это, что Лаваллье в общих чертах правильно трактовал случившееся.

“Отдаю должное смышлёности развалины. Ну какой нормальный человек отыскал бы здесь подвох. Промывка мозгов простолюдинам, поджог города, симуляция покушения и всё ради побега.”

Конечно, кивнул Лоуберт в знак согласия. Впервые услышав план, он серьёзно обеспокоился психическим состоянием их господина. Хотя, Талес Обениэль никогда и не пытался походить на нормальных людей. Видимо только гений и безумец в одном лице способен понять нюансы схемы другого безумца.

В карете сидело трое: Талес, Лоуберт и Юни, исполняющая обязанности телохранителя - сиделки. В отличие от их путешествия в столицу – Дью с остальными слугами занимали отдельный транспорт. Спасибо идиотам – мятежникам, предававшим огню всё на своём пути, вынудив Талеса брать мало – мальски подходящую замену в столице. По сравнению с ‘родной’ каретой, обновки уступали в длине и высоте, что непосредственно сказалось на размерах внутреннего помещения. Окажись в одной с ними кабине Дью, не жалующийся на габариты собственного тела и двуручного меча – им бы вовсе нечем было дышать.

По официальной версии. По правде же, Дью изначально не проявил энтузиазма касательно озвученной схемы, а ещё больше ему претила идея сидеть рядом с всамделишным злодеем.

“Ваше превосходительство, эксперимент прошёл удачно?”

“Абсолютный провал.”

Моментально среагировал Талес.

“Сохранение рабочей силы для усиления фракции… Что ж, мы проверили возможность вербовки людей при помощи промывочных духов и магического взора, не прибегая к хирургическим операциям. При удачном раскладе, подбор необходимых ресурсов продвигался бы в разы быстрее, когда нет необходимости воздействовать на каждого по отдельности. К сожалению, не всё в мире так гладко.”

“Для начала, высокоранговые аристократы в подавляющем большинстве не снимают анти – магических амулетов. Однако, исходя из полученного опыта, подстрекательство народа попроще к восстанию возможно––”

Кивнула Юни.

“–Что, правда, рисково повторять. Особенно, когда враг заподозрил искусственную природу события.”

“Мм. Понимаю. К тому же, неизвестно как поведут себя подопытные после окончания действия эффекта. Вспомните того, посоветовавшего сообщникам ‘думать своей’ головой, когда их зажали в угол.”

Слова лидера банды монстров, спалившей столицу. Теоретически, он один повинен в безусловной для королевства трагедии. Активисты существовали давно, но их протесты против узурпировавшей власть элиты никогда не переходили границы мирных маршей или демонстраций. Всё изменилось после промывки мозгов Талесом одному из ‘влиятельных’ членов их общины. Промывки с установкой случайного впадения в ярость.

Важно пояснить, переход от мирных протестующих к упивающимся кровью и страданиям мятежникам в естественной своей форме процесс не быстрый, а значит и риски тем или иным образом проколоться в процессе – огромны. Поэтому, первое время они намеренно создавали безобидный образ. Когда же время пришло, Дрей, при помощи своей уникальной магии и дурманящих духов, резко увеличила число недовольных, дабы свежеобразовавшееся течение воспользовалось эффектом неожиданности, компенсировав отсутствие нормального оружия просто всепоглощающей живой стеной.

Нельзя забывать о элитных гвардейцах и авантюристах, способных буквально рвать на куски слабо - организованную толпу. Для них мятежники сыграли роль приманки, отвлекающей внимания от действующей в тени Опус – серии. Так как почти все силы Дрей уходили на контроль людей, подобные задачи легли на плечи Чарла и Фэм. К счастью, до открытого столкновения с королевской гвардией не дошло, хотя личной охране нескольких аристократов досталось сполна. Что же касается трупов с ранами странного характера на шее… все улики скрыл, распространяющийся от факелов мятежников, огонь.

Ярко прошедшая попытка революции и покушение на Талеса стали финальными аккордами плана Д. Он всё ещё находится под прицелом недоброжелателей, даже скрывшись от них на ‘домашней’ территории, тем не менее, сейчас власти придётся изрядно напрячься, возвращая порядок на улицы города, а недоверие верхушки к простому народу и вовсе лишь возрастёт со временем.

Собственно, поэтому столица должна была сгореть.

“На удивление много жертв.”

Заметил Лоуберт, мельком скользнув взглядом по улице.

Они всё ещё пересекали реку Амон, отделявшую элитный район города от улиц простолюдинов. Отражающийся в воде городской пейзаж изобиловал тлеющими пятнами. Даже через мельчайшие щели в окнах до них доходил тошнотворный запах сгоревшего дерева и плоти.

“Что ж, мы ограничились минимальными установками, бунт с применением насилия. Тут при всём желании не просчитать побочный ущерб.”

“К тому же, гвардейцы тянули до последнего, погрязшие во внутренних конфликтах и по итогу отдав приоритетам благородным.”

“Не меньше шести тысяч погибших. Я рассчитывал на цифры в районе одной тысячи.”

То ли с иронией, то ли с бравадой заметил Талес, констатируя ужасающий факт. Ещё во времена операции по захвату эльфийского поселения у Лоуберта возникали опасения, касающиеся прогрессирующей десенсибилизации[1] господина к человеческой жизни, жертвам и резне. С другой стороны, как уже неоднократно подмечалось, в принципе странно ожидать от Талеса поступков, не нарушающих общепринятые нормы.

“Хватало желающих присоединиться к… хм… погромам добровольно. Стадный инстинкт в действии, так сказать.”

“Есть такое. Девять человек проигнорируют одного, но, если в толпе из ста человек найдётся десятка, продвигающая определённую идею – у них есть все шансы привлечь новых сторонников.”

“Чем масштабнее движение, тем выше соблазн для наблюдавших присоединиться к действу. Мне бы стоило учитывать психологию толпы.”

Помимо обработанных мятежников, к ‘революции’ примкнуло много мародёров или просто безумцев, манимых жаждой наживы или какими – то личными убеждениями. Те, кто не подчинялся Талесу, а значит и не входил в его план.

“С семьёй барона Понтабан вышло крайне неудачно. Хорошо хоть нас не заставили присутствовать на похоронах.”

“Честь и хвала невестке. Мы бы никогда не выехали так рано если не её великодушие.”

Потеря Симоной родителей совершенно их не волновало, точнее, горе, ограничившееся семьёй Понтабан – это более чем приемлемый расклад для команды Талеса. Например, какие – либо события, связанные с семьёй Лоуберта, изрядно осложнили бы бегство. Им бы пришлось как минимум принять участие в организации панихиды, а также присутствовать на всех сопутствующих церемониях.

Обошлось. Как это не странно осознавать, но Лоуберта волновала не безопасность родственников, а то что их сохранность равна отсутствию хлопот. Отчасти прежние связи притупились после операции по промывке мозгов, но и прежде Лоуберт слыл крайне практичным и хладнокровным человеком. В общем – идеальный вассал Талеса Обениэль.

“Хорошее же представление вы устроили.”

Что давало ему возможность острить подобным образом.

“Представление? В смысле?”

“Ой, да хватит делать удивлённые глаза. Когда вы вбежали в комнату. Разве это не потрясающе? Особенно вздрагивания главной горничной.”

Продолжил Лоуберт, картинно обхватив себя руками.

Юни появившаяся на пороге с покрытым кровью Талесом, потрясающее по глубине выражение гнева и ужаса на её лице. На какой – то миг он даже забыл, что они лишь притворяются.

“Простите, сэр Лоуберт.”

Извинилась Юни.

“За что?”

“Я потеряла самообладание и повела себя грубо.”

Склонила она голову, ещё сильнее озадачив Лоуберта.

“Юни не играла. Её гнев и слёзы были настоящими.”

Попытался объяснить Талес.

“Жаль тебя разочаровывать, но и мне было не до театральных приёмов. Исполосованный настоящим оружием без обезболивающего я действительно готовился отправиться к праотцам лишь бы прекратить эту муку.”

“Ам, разве вы не нашли какие – то особые приёмы… менее болезненные––”

“Полумеры недопустимы. Мы же не хотели вызвать новые подозрения? Множественные порезы выдали бы нерешительность нападавшего. Поэтому, я выбрал один настоящий удар.”

“…Если возможно, я не хотела бы повторять это вновь. Моё сердце остановилось в тот момент…”

Лоуберт уже успел пожалеть, что поднял тему. Юни по – настоящему тяжело ранила господина и трансформировавшиеся в гнев на окружающих эмоции были более чем натуральными. Страшно представить какие иррациональные идеи проскальзывали в женской голове тогда. Лучше бы Лоуберт по – прежнему считал случившееся великолепно отыгранным спектаклем. В конце концов, проще иметь дело с мошенником, нежели психопатом.

“Да, я бы также постарался избежать повторения опыта. При всей моей вере в навыки Юни, оказаться на пороге смерти… ну, я же всегда старался добиться обратного. В общем, эксперимент не по мне.”

А можно ли назвать адекватным человека, полностью доверяющего психопату? Желание жить в общем – то свойственно любому, но любой ли спалит огромный город и прикажет слуге пырнуть себя ради этого?

“Хорошо, что маркиз Лаваллье окружил дом шпионами. Посмотрим, как он теперь избавится от статуса козла отпущения.”

“На удивление, покушение принесло гораздо больше плюсов помимо отъезда из столицы.”

“Разлад между старшим братом и стариком нам на руку. Также, я бы ожидал волнений среди централистов. Хех, когда твои же шпионы играют против тебя. Скажем спасибо маркизу.”

Вряд ли и раньше централисты беспрекословно подчинялись маркизу. Куда им обсуждать не в меру амбициозного виконта, когда столица обратилась в выжженную пустошь. Кому – то придётся заплатить за восстановление утраченного. Что важнее, потребуется время. Время, являющееся лучшим союзником алхимика. Время для усиления собственной фракции, проведения опытов…

“Боже милосердный, никому не пожелал бы вас во враги.”

Усмехнулся Лоуберт.

Ужасно. Не даром его, ещё будучи ребёнком, называли чудовищем. Впрочем, ум и потенциальная сила Талеса походили на благословение небес. Всего – лишь виконт, изгой для всего привилегированного общества, он, тем не менее, сумел перехитрить могущественнейшего игрока королевства. Сам факт нахождения рядом с ним пьянил.

Королевство ожидают перемены. Столица сгорела, показав полную некомпетентность аристократии и правящей семьи. Недовольство властью среди простолюдинов неизбежно возрастёт, а верхушка, боясь повторения восстания, будет куда жестче карать неугодных. По сути - всё идёт к взаимному самоуничтожению.

Как же Талес воспользуется грядущим апокалипсисом, как намеревается излечить королевство? Жадный до политики Лоуберт обязан стать частью этого.

Рождение нового порядка на руинах старого. Для него, уверенного в личных управленческих качествах, подобное походило на заветную мечту.

Неужели всё дело в операции на мозге, корректирующей мышление? Но, не успел Лоуберт погрузиться в самокопания, как захлестнувшее его волнение, предвкушение смыло все мрачные мысли.

Талес так и не ответил ему, меланхолично смотря в окно.

“Пора домой… пришло время жатвы.”

Прозвучало ещё одно особенно ироничное, на фоне устроенного им хаоса, высказывание.

–––––––––––––––––––––––––––

Как и всегда Никола, с привычным набором инструментов, расположился на перекрёстке рыночной площади с намерением запечатлеть окружающий пейзаж. Привычная картина сегодня выглядела кардинально по - другому. Выжженные улицы; воздух, смешавший в себе дым и запахи разложения; окрашенное пеплом небо, будто готовое в любой момент разрыдаться, глядя на мельтешащих внизу людей. После случившегося никому не было дела до портретов Николы.

Вот почему он рисовал городской пейзаж. Живопись служила для Николы величайшей страстью и вместе с тем защитой. Глядя со стороны его легко было бы принять за мертвеца, коли не движущиеся руки. Бледный, с ввалившимися глазами, укрытый за неисчислимыми повязками. Заметно с каким трудом давался ему каждый мазок непривычной левой рукой, когда правая, закованная в шину, неуклюже выступала на вторых ролях.

И всё же Никола не прерывался ни на минуту, ожесточённо выплёскивая всё своё нутро на холст. Вниз, вниз, накрест, вверх. Красный. Красный. Красный. Чёрный. Чёрный. Чёрный.

Он использовал лишь два основных цвета в своём новом произведении, получая нужные оттенки при смешивании оных в разных пропорциях. Два цвета, сполна описывающих окружающие Николу улицы.

“…Любопытный взгляд на мир, господин творец.”

Обратился к нему остановившийся неподалёку мужчина.

Авантюрист, прогнавший мятежников и спасший его из огня. Пойдя против принципа гильдии – сохранять нейтралитет, он, подобно сказочному рыцаря, обнажил клинок, отстаивая невинные души. Кстати, по мере роста числа жертв, гильдия авантюристов резко сменила курс, одобрив вмешательство в городские дела её членов, так что для спасителя Николы всё закончилось без дисциплинарных взысканий.

Никола ничем не проявил интерес к внезапному зрителю. Он даже взглядом не повёл в сторону своего благодетеля. Да и частично загородившая обзор фигура авантюриста его не беспокоила. Ведь Николу интересовало далеко не доподлинное переложение увиденного.

“Выглядите не очень. Отдохните немного, займитесь собой.”

Никола по – прежнему молчал, полностью сфокусированный на картине. Уставший стоять на месте, видимо спутник авантюриста, положил тому руку на плечо.

“Полно вам, господин Гэйл. Его уже не спасти.”

Когда человек уподобляется механизму – это конец. Авантюристам в странствиях доводилось видеть множество схожих ситуаций. Девушек, пойманных орками или гоблинами, сломанных ментально. Их коллег, утративших внутренний стержень после встречи с наголову превосходящим их противником. Те, чьи сердца уже не бьются в оболочке из живой плоти.

“…Какая досада.”

Покачал головой авантюрист Гэйл. Той ночью, пробравшись через все завалы в таверну, он успел спасти только художника. Судя по разрушенной баррикаде и близлежащему телу в фартуке – хозяин заведения погиб в бою, а его помощнице выпала участь вместилища похоти мятежников. По случайному ли стечению обстоятельств, либо узнав в Николе художника – его оставили в живых, дабы он засвидетельствовал триумф ‘борцов за свободу’.

Захлёбывающиеся слюной, ехидно посмеиваясь, эти дикари продолжали надругаться над телом бедной девушки, давно отошедшей в мир иной. Разъярённый увиденным, Гэйл без какой – либо жалости лишил жизни каждого из них, а спасённый Никола не спешил рассыпаться в благодарностях. Он произнёс лишь одно слово.

“Почему.”

Почему рыцари не пришли?

Почему его спасли?

Почему не дали умереть?

…Почему всё это случилось?

Никола так и не пояснил, что он имел в виду. С тех пор он вообще не сказал ни слова, постоянно рисуя, отказываясь отдыхать и восстанавливаться.

“…Последил бы ты всё же за ранами.”

Тяжело вздохнув, махнул рукой Гэйл и развернулся.

Он безусловно сочувствовал Николе, но ничем большим помочь не мог. В городе сейчас находилось тысяча жертв, чьи ментальные травмы были куда серьёзнее физических. Люди потеряли крышу над головой, семьи; вокруг царило беззаконие. Пожар превратил центр столицы в продолжение трущоб, заполнив улицы ранее стеснявшимися солнечного света мародёрами, ворами и, куда уж без них, чёрными кредиторами. Гэйл должен был идти дальше.

“Вы… вы не видели мою дочку? Мою милую Анриетту…”

Он остановился рядом с рыдающей женщиной. Ещё одна безутешная мать, потерявшая ребёнка в огне, подумал было он, но последовавшая далее история заставила Гэйла убраться подальше от сумасшедшей, несущей совсем уж несвязный бред.

“Ох, что же ждёт нашу столицу.”

“На время реконструкции появится много вакантных мест, связанных с охраной порядка. Хотя, подобная обстановка нагоняет на меня тоску, не знаю выдержу ли я долго здесь.”

“Похоже для солнцеликих всё обошлось? Я прям чувствую насколько свежее воздух в квартале благородных.”

Переговариваясь, пара авантюристов наконец окончательно скрылись из поля зрения Николы.

“…”

С той ночи израненный, больной телом и разумом художник рисовал исключительно ужасы. Толпы демонов с объятым пламенем руками. Невинные граждане столицы с отрезанными головами и вспоротыми животами. Юная дева, принесённая в жертву неизвестному богу на алтаре. Рукотворный ад, не делающий различия между грешными и чистыми душами.

В движениях Николы не осталось былого изящества, намеренно грубые, кривые. Его картина без прикрас передавала события той ночи, должна была вызвать отвращение у зрителей. Что ж, отходя от концепции добра и зла, говоря только о силе эмоций, вызываемых у увидевшего, последняя работа Никола без сомнения вышла шедевральной.

Солнце уже зашло за горизонт, а безутешный художник всё продолжал махать кистью.

Спустя годы гротескное произведение Николы Брюно, идеально отображавшее трагедию столицы, вызвало настоящий фурор среди ценителей искусства.

К сожалению, так и не дожив до признания, Никола скончался в подворотне, переборщив с пойлом. Состоятельные коллекционеры приложили немало сил, возвращая потрёпанному холсту изначальный вид.

Примечательно, что на картине, нарисованной намеренно грубо и неприглядно, присутствовала удивительной красоты девушка, выглядящая крайне неуместно на фоне творящего вокруг разврата. Ходило множество слухов и теорий кем могла быть изображённая модель, но ни одну из версий так и не признали каноничной.

Как бы то ни было, Никола добился желаемого, навечно оставив память о себе в анналах истории.

[1] Снижение чувствительности

Внимание! Этот перевод, возможно, ещё не готов.

Его статус: перевод редактируется

http://tl.rulate.ru/book/2797/960333