Готовый перевод Seishun Buta Yarou Series / Негодник, которому не снилась девушка-кролик: Глава 2. Начало холодной войны

Часть 1

Следующим утром надежды Сакуты накрылись медным звонким тазом. Проснувшись, он увидел, что Май все еще находится в теле ее белокурой младшей сестры. В общем, его день снова начался с горького разочарования.

Но это еще полбеды… Ситуация начала накаляться. И это не преуменьшение. Создавалось впечатление, что с каждым днём жизнь преподносит им все больше и больше новых проблем. Судя по всему, Май и Нодока приняли последствия своей крупной ссоры и просто смирились со своим положением.

И прежде чем Сакута осознал это, минуло десять дней.

Поскольку девушки застряли в телах друг друга, им все равно приходилось обмениваться важной информацией, необходимой для исполнения их ролей. Но при этом их общение ограничивалось только строго рабочими моментами, и за эти полторы недели сестры ни разу не поинтересовались делами или переживаниями друг друга.

Чисто профессиональное общение.

Дошло до того, что девушки отказались даже встречаться наедине. Они общались только в квартире Сакуты, в его присутствии.

— Ну, Нодока, скажешь нам что-нибудь новое?

— Нет, все по-старому.

— А что насчет тебя, Май?

— Нет.

— Знаете, если пятилетке дать задание описать в дневнике его выполненную за день работу по дому, он и то напишет больше, чем вы двое, вместе взятые.

— …

— …

Все попытки Сакуты придать бодрости их встречам заканчивались еще более неловкой тишиной.

Это означало, что Май, сидящая в теле Нодоки, продолжала жить у Сакуты.

С того дня, как девушки признались, что ненавидят друг друга, на их плечах повис незримый груз, день ото дня становящийся все тяжелее.

Между ними выросла стена льда, и не было ни малейшего признака оттепели. Сакута с ужасом наблюдал, как эта стена становится больше и толще с каждым днем. Казалось, Май и Нодока делали все возможное, чтобы не допустить глобального потепления в их заледеневших отношениях.

Наблюдая за ними, Сакута только больше убеждался в том, что сказанное ими в тот день не было вызвано внезапным всплеском эмоций. Только не в случае с Май и Нодокой. Импульсивность или плохое настроение тут были совершенно не при чем.

Они прекрасно осознавали, что говорили, словно…специально хотели сделать друг другу больно. 

И ни одна из них не собиралась приносить или принимать извинения. Высказывая все это друг другу в лицо, девушки знали, что их слова могут навсегда испортить их итак сложные отношения.

И хотя они продолжали делать вид, что их все устраивает, Сакута начал замечать тревожные сигналы. Их поведение имело одну общую черту.

Каждое утро Май переодевается в школьную форму академии для девочек, идет на занятия, а после уроков направляется студию, арендуемую для репетиций группы Милого Балета. А в те дни, когда у нее нет занятий в школе, она полдня проводит в караоке-баре, улучшая вокальные навыки, либо работает над хореографией, пересматривая видеозаписи с выступлений Нодоки.

Расписание Нодоки мало чем отличается. Она ходит в школу, вместе с Сакутой, где ни с кем не общается, в совершенстве подражая Май. Другими словами, она добросовестно исполняет свою роль знаменитой актрисы Май Сакурадзимы. В свободное время, и даже по дороге домой, в поезде, она тренирует мимику. А завтра ей предстоит сняться в рекламе спортивного напитка.

Вот уже несколько дней она учится изображать естественную улыбку.

По сценарию, она должна сыграть милую девушку, встретившую свою подружку на платформе железнодорожной станции. Увидевшие друг друга после ссоры, девушки забыли о своих обидах, и их одновременно пронзает безмятежный, искренний смех. Сцена не затейливая, но все же требует полной отдачи со стороны актрис.

Мимика, которая выходила у Нодоки, очень напоминала выражение лица самой Май. Но в этом то и проблема. Настоящая Май слишком сдержанна и даже немного скованна в отношении мимики и жестов.

— Ну как? — серьезным голосом спросила Нодока, вмиг согнав с лица фальшивую улыбку.

— А может, тебе лучше попросить совета у Май.

— Что-то не помню, чтобы спрашивала тебя об этом.

— Ну я же не актер, так что вряд ли смогу дать тебе стоящий совет.

— Ладно, можешь вообще не отвечать.

Разочаровано фыркнув, она отвернулась. Но не прошло и минуты, девушка уже снова практиковалась в смене лиц. Сакута наблюдает такую картину вот уже второй или третий день подряд. Бесконечные пробы и ошибки, попытки показать идеальную улыбку. Нодока самозабвенно выкладывается на полную, но, сколько бы она ни работала над собой, ее не покидало чувство неуверенности…страх, что у нее никогда не получится отыграть роль так, как это сделала бы Май. И эти тревожные мысли заставляли ее тренироваться еще усерднее.

Пока Сакута наблюдал за этой отчаянной попыткой выдавить из себя искреннюю улыбку, их поезд прибыл на Станцию Фудзисава. Последняя станция линии.

— Я работаю сегодня, — сказал он, когда они вышли из поезда.

— Ты уже говорил об этом утром.

— Иди прямиком домой. Никаких прогулок или поисков обходных дорог.

— Съемки рекламы уже завтра! У меня нет времени на прогулки! — фыркнула Нодока и, развернувшись, пошла вдоль уже знакомой дороги.

Прежде чем пойти в противоположную сторону, Сакута остановился у ворот, наблюдая, как Нодока удаляется в сторону дома Май. Он уверен, как только она доберется до квартиры, она продолжит репетировать роль для рекламы…продолжит пытаться стать той, кого она ненавидит.

— Мне никогда не понять женщин…— пробормотал он, как только фигура Нодоки скрылась за поворотом.

Сакута добрался до работы за десять минут до начала своей смены.

— Доброе утро! — поприветствовал он менеджера и направился в комнату для персонала, чтобы переодеться.

В тесной комнатушке уже сидела еще одна сотрудница этого семейного ресторана. Невысокая девушка с модной короткой стрижкой, сидела на потертом стуле перед небольшим столиком.

Томоэ Кога, его кохай из средней школы Минегахара. На год младшего него.

Кога уже переоделась в униформу официантки, и теперь листает страницы глянцевого журнала, изучая последние тенденции моды.

Заголовок на открытой странице гласил:  «Неотъемлемые инструменты этой осени для женской силы!»

— Доброе утро, — кинул Сакута через плечо.

— Ох, семпай, доброе утро.

— Тебе мало собственной женской силы?

— Не подсматривай, нахал!

Она наклонилась вперед, пытаясь спрятать статью своим телом. Будь на ее месте другая девушка, Сакута даже не обратил бы внимания, не говоря уже о том, чтобы пытаться принизить ее, но…

— И каков твой рейтинг женской силы? — спросил он.

Он нырнул за металлические шкафчики для персонала, которые выстроились в ряд в задней части этой комнаты отдыха – импровизированная раздевалка для мужской половины коллектива ресторана.

— …дай угадаю: пять?

Она молча надула губы. Видимо, он слишком преуменьшил ее возможности.

— Неа, готов поспорить, у тебя не меньше пятисот тридцати тысяч баллов.

— Издеваешься? Я же не Сакурадзима. Она такая милая на этой обложке!

— М-м? Тут есть ее фотки?

Он переоделся только наполовину, но все равно выскочил посмотреть. Имя «Май» было для него словно волшебным словом.

— Ай! Семпай! Одежда! — покраснев, громко вскрикнула Томоэ и тут же подняла журнал, спрятав за ним лицо, покрасневшее до цвета спелой малины.

Не совсем так, как он рассчитывал, но Сакута все же увидел фотографию Май Сакурадзимы на обложке. Прекрасная, как и всегда, она была одета в легкое осеннее пальто, что придало ей облик взрослой, уверенной в себе девушки, но при этом на ее лице играла озорная улыбка. Безупречное личико.

— Оденься! Сейчас же! Или я позвоню в полицию, извращенец! — пригрозила Томоэ, доставая свой мобильник.

— Но я же надел рубашку.

— Проблема не в ней! Надень штаны!

— Э? А что не так с моими боксерами?

— Я уже набрала 911! Оденься, иначе я позвоню!

Решив, что сегодня не лучший день, чтобы испытывать судьбу, Сакута быстренько скрылся за металлическими шкафами, и, чуть повозившись там, спустя минуту вышел уже переодевшийся в фирменные брюки и фартук.

Томоэ надула губы и начала бегать глазами по комнате, смотря куда угодно, лишь бы не встречаться с ним взглядом. Казалось, она вот-вот закипит от злости.

Сакута же, как ни в чем не бывало, сел напротив нее и еще раз посмотрел на обложку журнала.

Да, и все-таки, мимика Май поражает. Есть в ее взгляде и улыбке что-то такое, чего не хватает Нодоке.

Он пролистал еще несколько страниц, найдя внутри пару-тройку других фотографий Май. В белой вязаной шапочке, элегантной юбке и молодежной толстовке с капюшоном.

Были там и парные фотографии с другими моделями, например с той самой Миллией Камиитой – моделью, которую Май назвала своей подругой. На фото изображена сцена чаепития на открытой террасе, и обе девушки настолько прекрасно справились со своей ролью, что трудно поверить в то, что это постановочное фото.

— И не рассчитывай, что я отдам тебе его, — сказала Томоэ, выхватывая журнал из рук Сакуты. — Я еще не дочитала. Это очень важная статья!

— Ну и ладно. Я на нее живьем полюбуюсь.

Вот только когда он снова увидит настоящую Май? Пока что, прогнозы слишком туманны… непроглядно туманны.

Вновь охваченный мрачным мыслям Сакута встал, чтобы отметиться в журнале смен.

— Семпай.

— М-м? 

Он оглянулся через плечо и встретился с парой глаз, истощающих самое что ни на есть искреннее презрение и отвращение.

— Это сейчас так жутко прозвучало, — сказала Томоэ.

Сакута потянулся через стол, чтобы взъерошить ей волосы, но Томоэ моментально поняла, что тот задумал, и со скоростью мухи отскочила назад. Еще и усмехнулась, негодница.

Что ж, позже ему придется вернуть ей должок.

К четырем часам дня в ресторане наступило затишье. Было уже слишком поздно для обеда, но рановато для ужина. И лишь только несколько любителей позднего чаепития разбавляли накрывшую ресторан тишину.

И хотя иногда в такие часы зал заполнялся наполовину, большинство клиентов заказывали только напитки из бара и десерт. Максимально сложным заказом был легкий салат, поэтому официанты могли не спеша лавировать между столиками, наслаждаясь этими часами спокойствия.

Но к шести часам ресторан снова заполнился до отказа голодными и уставшими после работы посетителями.

Поскольку Томоэ сегодня работает в обе смены, Сакута взял на себя большую часть столиков и даже заменял ее за кассой. Он как раз закончил обслуживать одну пару, когда звякнул колокольчик над входной дверью, оповещая о приходе новых гостей.

— Семпай, сможешь забрать их? — спросила Томоэ, нагруженная подносом с грязной посудой.

— Разве я могу отказать тебе, моя милая кохай?

— Встречать клиентов – твоя работа! — возмутилась девушка, прекрасно понимая, что сегодня он пользуется вечерним наплывом толпы, чтобы отлынивать от встречи клиентов. 

— Значит, ты наконец признала, что ты милая?

— Мне просто надоело все время поправлять тебя, — кинула она напоследок и, закатив глаза, скрылась за дверью кухни.

Поскольку дразнить было больше некого, Сакута направился обратно к кассе, чтобы рассадить новоприбывших гостей.

— Добро пожаловать, — поприветствовал Сакута.

— Столик на одного, пожалуйста, — услышал он приятный девичий голос.

В дверях стояла совсем еще юная девушка его возраста, одетая в строгую, но стильную форму академии для девочек, которая очень сильно контрастировала с ее золотистыми локонами.

— Прошу, сюда, — ответил он, а затем шепотом добавил, — И что привело тебя сюда, Май?

Он повел Май – находящуюся в теле Нодоки – к свободному столику.

— Мне нужно подкрепиться, скоро начнется репетиция. 

— Понятно.

Сегодня в ее академии мало занятий, и обычно, в такие «разгрузочные» дни, Май ходит в караоке, где можно в уединенной обстановке повторить песни Милого Балета и потренировать свои голосовые связки. Не более одного-двух часов в день. А вернувшись домой, она закрывалась в комнате Сакуты и несколько раз проходилась по хореографии.

Кто-то мог бы сказать, что Май решила отчаянно уйти с головой в эти уроки, тренировки, чтобы отвлечься от мучащих ее мыслей. Но на самом деле она просто ответственно подходила к поставленной перед ней задачей, тратя на эти занятия ровно столько времени, сколько требуется. Ни больше, ни меньше.

Но это еще не значило, что она позволяла себе расслабляться. Она прилежно посещала все утомительные репетиции Нодоки, и ни разу не пожаловалась. Май с детства была той, кто стоически проходит через все трудности профессии.

В этом сказывалась полная противоположность натур двух сестер. Что Май давалось с легкостью, Нодока зарабатывала с тяжким трудом. И при этом, Май в любой ситуации могла сохранять безупречный профессионализм.

Май листала страницы меню, когда ее сумка вдруг завибрировала. Отложив его в сторону, она достала из кармана маленький розовый смартфон.

Телефон Нодоки.

Из-за этого обмена жизнями, им пришлось поменяться телефонами.

Разблокировав экран, Май увидела уведомление о входящем сообщении.

— Снова ее мать? — спросил Сакута.

— Да. Это уже пятидесятое сообщение за сегодняшний день, — ответила она и снова заблокировала экран.

С одной стороны, учитывая то, что ее несовершеннолетняя дочь сбежала из дома, логично, что она пытается связаться с ней. Наверняка, она очень волнуется.

Но с другой стороны, судя по тексту ее сообщений, эта женщина выбрала крайне странный метод, чтобы достучаться до дочери. На самом деле, Сакута лично не видел эти сообщения – Май уважала частную жизнь Нодоки – но из того, что она говорила ему, Сакута понял, что их отношения нельзя назвать искренне теплыми. Она ни разу не написала «Возвращайся скорее домой!», но было множество сообщений в стиле «Ты ходила на урок вокала?» или «Ты сегодня была на репетиции танцев» или «Постарайся попасть на первый план в новом номере». Создавалось впечатление, будто ее волнует только работа своей дочери.

И судя по смущенному взгляду Май, это сообщение было из той же оперы.

— Я закажу вот это, — сказала Май, указав в самое начало меню, на раздел с пастами.

— Спагетти в томатном соусе, — прочитал Сакута и сразу записал название блюда в свой блокнот заказов. Согласно уставу официантов, приняв заказ, он должен вежливо поклониться ей и сразу отправиться на кухню.

Но вместо этого, Сакута сделал вид, что они еще не закончили с выбором блюд, чтобы они смогли еще немного поговорить.

— Сегодня она с самого утра осваивает твою мимику. Во всю готовится к завтрашней съемке в рекламе.

Ему даже не пришлось называть имя. Май итак прекрасно поняла, кого он имеет в виду.

— С чего ты взял, что я хочу поговорить об этом прямо сейчас? — нахмурилась Май.

— Мне показалось, ты пришла, чтобы спросить о ней.

— Я просто захотела увидеть своего парня, — заявила она с предельной уверенностью.

— Вау, я так польщен, — сдержанно ответил он.

Будь в ее словах хоть доля правды, он бы прыгал от радости. Но кто как ни он знает, что Май Сакурадзима никогда бы не призналась ему в своих чувствах. А еще он понимает, что как актриса, она может сказать что угодно с непринужденным лицом, если это поможет ей сменить тему.

— Мог бы просто порадоваться, — раздраженно фыркнула она.

Она явно пытается заговорить ему зубы. Сакута видит ее насквозь, и что бы она ни говорила, он сразу догадался, что она тут только из-за Нодоки. И глупец бы понял, что она волнуется, но из-за их ссоры не может подойти к сестре лично. Именно поэтому Сакута затронул эту тему… только ради того, чтобы вывести ее на эмоции.

Причем, даже если бы Сакута вообще ничего не сказал, Май бы все равно разозлилась. Еще и вонзила бы ему каблук в ногу за то, что он посмел прикинуться дурачком. Это слишком очевидно.

Так, разве у него был выбор? В случае с Май, любое сказанное им слово всегда будет использовано против него. Эта девушка не знает пощады. И именно за это он с каждым днем влюбляется в нее еще сильнее.

— Сотри эту ухмылку со своего лица.

— Ничего не могу с собой поделать, мысли о тебе заставляют меня сиять.

— Что ж, ладно.

— Если хочешь дать ей совет, я могу передать.

— А Нодока просила о моем совете?

— Нет.

— Тогда мне нечего сказать.

— Но ты все-таки беспокоишься.

— Разумеется, речь идет о моем теле и моей работе. Я не могу не нервничать.

В этом есть смысл. Было бы куда страннее, если бы она просто пустила все на самотек, полностью доверив свое тело и карьеру Нодоке.

— Справедливо.

— А теперь, хватит отлынивать от работы и принеси мне мой заказ.

— Может, тебе все же стоит поговорить с ней?

— Сакута. Забудь об этом.

На этот раз, она отвела взгляд в сторону… это не похоже на нее.

— Не беспокойся, с ней все будет в порядке, — сказала Май, глядя в пустое кресло перед собой. — Если она помнит, чему ее учили в театральной группе, у нее все получится.

— Почему, это прозвучало так, будто ты сомневаешься в том, что она помнит те уроки?

Май не ответила ему.

— Семпай! Посетители! — позвала Томоэ.

— Тебя зовет твоя миленькая кохай.

Она не просто так выбрала именно эту фразу. И эти приподнятые брови…У Май всегда появлялось такое выражение лица, когда подворачивался шанс поставить Сакуту в неловкое положение. Это также дало ему понять, что она не собирается возвращаться к обсуждению Нодоки.

К тому же, он все еще на работе, так что обслуживание посетителей сейчас в приоритете. Поэтому он оставил Май за ее столиком, а сам вернулся к стойке регистрации гостей.

За то время, что он общался с Май, посетителей стало еще больше, и у дверей столпилась целая очередь голодных гостей. А к тому времени, как Сакута рассадил каждого из них за столики и собрал их заказы, Май уже ушла домой.

— Если Май сказала, что Нодока должна справиться … может, она действительно сможет.

И все же, его не оставляло неприятное чувство тревоги.

Часть 2

Двенадцатое сентября выдалось удивительно солнечным и теплым…чего не скажешь о сердце Сакуты, над которым нависли мрачные тучи.

Ясную лазурь только что проснувшегося утреннего неба, еще не тронутого облаками, золотят теплые лучи восходящего солнца.

Из окон первого утреннего поезда открывался умопомрачительный вид на огненно-рыжие блики солнца, играющие на поверхности воды, словно кто-то вылил в море расплавленное золото.

— А-ах, — зевнул Сакута, прищурившись от яркого света.

Было еще слишком рано.

Ему пришлось встать в пять утра, кое-как натянуть на себя школьную форму, и уже через двадцать минут, в двадцать пять минут шестого, выйти из дома. После десятиминутной прогулки по пустой улице, в пять тридцать шесть утра, он сел на поезд на Станции Энодэн Фудзисава.

Кажется, на часах было только пять пятьдесят утра, когда поезд остановился на шестой по счету остановке, на Станции Кошигое.

Как и следовало ожидать, в такую рань на платформе не было ни одного ученика школы Миногахары. Не считая Сакуты, в поезде было не больше дюжины других пассажиров, одетых в скучные костюмы строго-офисной палитры. Тяжелые трудовые будни рабочих пчелок.

— Хва-а-а-ах.

Еще минута и поезд остановился у Станции Средней Школы Камакуры. Сакута снова сладко зевнул и лениво поднялся на ноги.

Обычно, чтобы добраться до своей школы, он выходит на следующей остановке, Станции Шичиригахама, но сегодня он поднялся ни свет ни заря не ради своей школы.

Протирая сонные уголки глаз, он вышел на платформу.

Это была крошечная станция, и если не считать час-пик, она почти всегда пустовала – как правило, тут даже дежурного по платформе никогда не было. Но в это утро на станции кипела жизнь.

Тут и там копошились люди, подключая звуковое оборудование и устанавливая большие белые доски – отражатели света. А чуть в стороне, с краю платформы, группа людей в спешке настраивала камеры и микрофоны.

Все эти люди готовились к съемкам рекламного ролика.

Сакута наблюдал за ними с минуту, пока к нему не подошла молодая девушка – тоже член съемочной группы.

— Извините, вы не могли бы воспользоваться вон теми воротами, — сказала она ему вежливым, даже скорее профессиональным тоном. — Здесь сейчас будут проходить съемки.

Сакута послушно покинул съемочную площадку и снова огляделся по сторонам.

«Май Сакурадзимы» нигде не видно.

Впрочем, не нужно быть гением, чтобы догадаться, где сейчас находится главная звезда сегодняшних съемок. Прямо у станции был припаркован белый микроавтобус. Окна были затонированны, и он не смог заглянуть внутрь, но «Май Сакурадзима» точно должна быть там. Наверняка, она сейчас переодевается в свой сценический костюм, ждет, пока гример нанесет последние штрихи макияжа или обсуждает детали съемок.

Чтобы и дальше понаблюдать за съемочным процессом, Сакута перешел на другую сторону железнодорожных путей, спустившись на тротуар шоссе номер сто тридцать четыре. Дорога пролегала вдоль побережья, и параллельно ей пролегали рельсы, так что отсюда открывался прекрасный вид на сцену.

В такую рань, весь город еще крепко спит, так что у дороги не было никого, кроме Сакуты.

Вчера вечером Май сказала ему, что ей часто приходится работать именно в такое время, когда улицы еще пустые, и зеваки не мешают съемочному процессу. Даже фотографии для журнала мод, который читала Томоэ, были сделаны в шесть утра. Нужно лишь правильно подобрать освещение, и даже раннее утро будет выглядеть, как середина дня.

— Нет уж, я точно не был рожден для мира шоу-бизнеса.

Если бы Май не разбудила его, и не заставила выйти из дома, практически вытолкнув из квартиры, он бы ни за что на свете не приехал на эту станцию в такое время. От скуки и отчаяния, Сакута прикрыл глаза и мысленно представил свою кровать…как вдруг его вырвал из мечтаний чей-то громкий голос.

— Май Сакурадзима на площадке!

Дверь микроавтобуса открылась и из него вышла «Май Сакурадзима». На ней была надета самая обычная школьная форма и темно-синий блейзер. Не сложно догадаться, что по сценарию она играет роль старшеклассницы. А так как это зимний вариант формы, скорее всего, эта реклама выйдет на экраны не ранее этой осени.

Даже в такую рань на улице уже очень жарко, так что Сакута примерно представляет, насколько ей сейчас душно в кофте с такими длинными рукавами. Но, как актриса, она должна сыграть так, чтобы зрители поверили, будто сейчас действительно осень. Как бы ей не было жарко или некомфортно, она обязана терпеть. Подвиг, на который у Сакуты никогда бы не хватило ни духу, ни желания.

Как только «Май Сакурадзима» появилась на съемочной площадке, вся команда прекратила работу, чтобы встретить главную звезду их рекламы с аплодисментами… очень приглушенными аплодисментами, чтобы не разбудить местных.

Подойдя ближе, «Май Сакурадзима» соответствующе поприветствовала группу, поклонившись им.

— Доброе утро! Буду рада поработать с вами.

И только Сакута знает, что на самом деле там стоит вовсе не Май Сакурадзима, а ее младшая сестра Нодока Тойохама.

— Окей, давайте сделаем пробежку, пока не подъехал поезд, — скомандовал руководитель съемок. Сакута попытался примерно определить его возраст, но из-за легкой седины, контрастирующей со свободными шортами, молодежной толстовкой с коротким рукавом и бронзовым загаром, ему можно было дать от тридцати до сорока лет. А судя по мгновенной реакции съемочной группы, он тут явно важная шишка. Скорее всего, режиссер.

— По местам.

Нодока снова поклонилась и заняла свое место на скамье платформы. Оператор навел на нее камеру.

— Сколько времени до следующего поезда? — спросил режиссер.

— Четыре минуты.

— Окей. Тишина. Начали.

По его сигналу вся группа затихла, суета вмиг прекратилась, и станция погрузилась в мертвую тишину. Все сосредоточились на одном – игра «Май Сакурадзимы».

Атмосфера изменилась до неузнаваемости. Даже стоя на расстоянии, Сакута ощутил повисшее на станции напряжение, заставившее его сглотнуть. Словно его пронзило сотней игл. По его рукам и спине побежали мурашки.

По сценарию, Нодока играет девушку, ожидающую на станции свой поезд, как вдруг, она видит свою подругу, с которой она рассорилась накануне. Она должна показать на камеру свое удивление от неожиданной встречи, переходящее в искреннюю улыбку.

— Снято.

Прошло всего десять секунд, но Сакуте показалось, что прошло не меньше минуты.

Режиссер начал просматривать отснятый материал на маленьком мониторе.

В это время, к Нодоке подбежала женщина с набедренной сумкой, заполненной различными кисточками, косметикой и расческами. Наверное, это и есть та гримерша, которая работала с ней перед съемками. Она расчесала Нодоке волосы, поправила макияж…как же Сакута позавидовал этой женщине, ведь у нее есть шанс хотя бы так прикоснуться к «Май».

Режиссер отошел от монитора и подошел к «Май Сакурадзиме». Слегка жестикулируя, он сказал ей пару слов, и та в ответ несколько раз кивнула головой. Она улыбалась, но даже Сакута – тот у кого актерского мастерства ни на грамм – понял, что это фальшивая улыбка. Ее напряжение было видно даже издалека. Макияж хорошо скрыл это, но он знает, что под слоем тонального крема скрывается побледневшее от волнения лицо.

Сомнений нет, в эту секунду Нодока выкладывается на полную, чтобы достойно отыграть доверенную ей роль. И все же, Сакуте было больно смотреть на эту улыбку.

Внезапно, суматоху съемок прервал сигнал о прибытии поезда. Подъезжает поезд из Камакуры.

— Поезд подъезжает. Ждем, пока уедет, и продолжаем съемки.

С визгом тормозов, у платформы остановился кремово-зеленый металлический гигант, явно не заботящийся о том, что он прервал работу съемочной группы. Издав громкое «пфф», двери открылись, но никто не вышел и не вошел. Спустя полминуты, двери снова закрылись, и электропоезд потянул вагоны дальше по железнодорожной линии. Вскоре он скрылся за поворотом.

Порыв ветра растрепал челку «Май», и гримерше пришлось еще раз поправить ее прическу.

Нодока уставилась в землю, сделав несколько глубоких вдохов.

— Готово, — прокричала гримерша, в спешке нанеся последний штрих на ее волосы, и убежала прочь со съемочной площадки.

Оператор снова сфокусировал камеру на «Май Сакурадзиме». Светотехник включил освещение, и здоровяк, стоявший чуть поодаль, высоко поднял белый светоотражатель. Звукорежиссер в мгновение ока вернул микрофоны на место.

Спустя полминуты все внимание снова сосредоточилось на «Май Сакурадзиме». Группа работала настолько слаженно и быстро, что захватывало дух.

Но на этот раз Сакута понял. Его осенило!

Раньше он думал, что дело в банальном волнении. Ему казалось, что даже воздух накалился и начал потрескивать от напряжения.

Сакута почувствовал, как это напряжение покалывает кожу. Он сглотнул.

Но почему? В чем причина этой напряженности?

Вся съемочная группа, режиссер, оператор, гример, помощники – все полагаются на «Май Сакурадзиму».

Она тут самая молодая, и этот факт, но все они, вся эта команда, верят в нее. Они видят в «Май» профессиональную актрису. И прямо сейчас, вся команда усердно трудится, чтобы создать достойные ее навыкам условия съемок.

— …

Наверняка, будь на месте Нодоки сама Май, ей было бы комфортно работать в таких условиях.

Чувствовать себя важной, понимать, что тебе доверяет весь коллектив, получать удовольствие от работы – разве не о таком мечтает каждый человек?

Но Нодока явно нервничает. Только слепой бы не увидел, что она сидит, как на иголках. От одного взгляда на ее испуганные глаза у Сакуты все внутри перевернулось, а желудок будто затянуло в узел.

— Дубль два…Мотор! — крикнул режиссер.

И в воздухе снова повисло напряжение. Секунду спустя, Нодока подняла глаза, но тут же прищурилась. Наверное, ее ослепили солнечные лучи, отражающиеся от поверхности воды.

Но затем…

Нодока покачнулась. Она судорожно схватилась за края скамьи, но не смогла удержаться и упала набок.

— Снято! — обеспокоенно закричал режиссер.

Первой к Нодоке бросилась гримерша.

— Май? Май! — закричала женщина в деловом костюме, выбежавшая из другого конца станции. Скорее всего, она ее менеджер.

Сакуту будто громом поразило. Он бросился обратно к станции, воспользовавшись тем, что съемочная группа сейчас слишком занята, чтобы обращать на него внимания. Он смог подбежать прямо к воротам, замер там, как пугало, наблюдающее за суматохой.

Дыхание Нодоки стало прерывистым. Она хватала воздух ртом, как рыба, вытащенная из воды.

Ее менеджер принялась с озабоченным видом поглаживать ее по спине.

— Спокойно. Вдыхай медленно, — несколько раз повторила она.

Нодока кивнула, но было видно, что даже этот малейший жест дался ей с большим трудом.

Прошло целых пять минут, прежде чем ее дыхание нормализовалось. Но увидев состояние «Май Сакурадзимы», никто из съемочной группы не осмелился предложить вернуться к съемкам.

Две девушки из команды помогли Нодоке подняться на ноги и проводили ее до микроавтобуса.

Остальные так и остались стоять на месте. Они будто не могли поверить в то, что только что произошло.

Минуты шли, но «Май Сакурадзима» все не выходила из микроавтобуса. Сакута прождал еще полчаса, но в конце концов, автомобиль завел двигатель и уехал прочь.

Кто-то из команды прокричал, что актрису повезли в больницу.

Надеюсь, все уладится, — подумал Сакута.

Проводив взглядом удаляющийся микроавтобус, съемочная группа начала собирать оборудование. Съемки окончились, так и не начавшись.

После того, как микроавтобус увез Нодоку в больницу, Сакута отправился домой.

Часы на станции показывали только семь ноль-ноль. Идти в школу еще слишком рано, а убивать время на пляже у него не было настроения.

Поэтому, как только к станции подъехал поезд, идущий до Фудзисавы, он проскользнул мимо съемочной команды, упаковывающей оборудование, и запрыгнул в вагон.

Спустя пятнадцать минут скучной поездки в поезде, Сакута вышел на своей станции и медленно поплелся в сторону дома.

— Хотел бы я, чтобы мои догадки сбывались пореже, — пробормотал он себе под нос.

Он, конечно, подозревал, что Нодока может разволноваться на съемках, но чтобы так сильно…

— Сакута, — окликнул его знакомый голос, когда он проходил мимо парка.

Он еще даже не обернулся, но уже понял, кому принадлежит этот голос. И чутье не подвело его – когда Сакута обернулся, то увидел остановившуюся перед ним блондинку, одетую в спортивную футболку, шорты и кроссовки.

Обычно она убирала волосы набок, но сейчас они затянуты в высокий хвост на макушке, чтобы не падали на глаза.

По-видимому, она как раз заканчивала пробежку, когда увидела Сакуту. На ее лбу выступили мелкие капельки пота, а влажная футболка прилипла к телу, отчего под тонкой, промокшей тканью виднелся ее спортивный бюстгальтер.

Из-за того, что они с Нодокой поменялись телами, Май приходится выходить на такие пробежки каждое утро, чтобы держать форму для танцевальных номеров.

Сакута предлагал ей пойти с ним утром – посмотреть на съемки Нодоки, но она отказалась.

— Я не могу пропустить утреннюю пробежку, — заявила она и очевидно, именно это она и сделала.

— Ты уже вернулся, — сказала она, будто констатируя факт.

— Ага.

— Как все прошло?

— А по моему выражению лица не ясно?

— Я уже поняла, что все прошло не очень хорошо, но… в итоге она же справилась? Сколько дублей им пришлось отснять?

Неужели, Май была уверенна, что Нодока сможет сделать это? Впрочем, если вспомнить ее вчерашние слова, она, в самом деле, верила в успех Нодоки.

— Нет, до повторных дублей дело так и не дошло.

— Что ты имеешь в виду? — в недоумении спросила она, и ее спокойное лицо сразу помрачнело.

— Она упала в обморок до того, как они успели отснять хотя бы один дубль.

— Что?! — воскликнула Май.

Это был один из редких моментов, когда Сакута смог увидеть Май непритворно шокированной.

— Что случилось? Ей стало плохо?

— Не в физическом плане.

— В каком смысле?

— Ты серьезно до сих пор не поняла?

— Меня там вообще не было! Откуда я могу знать, что там случилось? — возмутилась она, уперев руки в бока. Ее дыхание уже почти пришло в норму после долгой пробежки.

— Я думаю, ты лучше других должна знать, с чем ей пришлось столкнуться.

— Знать что?

— Насколько велико ожидание и доверие к актрисе «Май Сакурадзиме».

 — …

Но Май продолжала смотреть на него в абсолютной непонятке.

Возможно, это одна из тех вещей, которые она действительно никогда не поймет, сколько бы он ни говорил ей. Ведь она, Май Сакурадзима, всю жизнь провела перед объективами теле- и фотокамер. Это уже давно стало для нее такой же обыденной частью жизни, как самая обычная рабочая рутина. Вот почему вся съемочная команда была в полном шоке, когда Май Сакурадзима упала в обморок. Они просто не поняли, что произошло.

Сакута заметил это только потому, что он изначально не ждал ничего от «Май». Каждый в съемочной группе безоговорочно верил в то, что «Май Сакурадзима» просто не может ошибиться. Они буквально не оставили ей права на ошибку. И будь там настоящая Май, она бы вообще не почувствовала оказываемого на нее давления, но на ее месте оказалась Нодока, и ей стало страшно от свалившейся на ее плечи ответственности.

— Она была перепугана, как маленький котенок, окруженный стаей голодных псов. То есть, она старалась не показывать это, но я…

— Я все поняла…

Нет. Ей никогда не понять, что на самом деле чувствует Нодока, оказавшись в теле неподражаемой звезды номер один, Май Сакурадзимы.

По пути к дому, Май больше не сказала ни слова. Сакута тоже молчал.

Вернувшись домой, Сакута занялся приготовлением завтрака. Для себя и Каэдэ. Май отказалась от еды, сказав что уже поела перед пробежкой, и ушла в душ, чтобы смыть с себя пот.

Так что, впервые за долгое время, за столом были только брат и сестра. Сегодня их меню состояло из тостов, ветчины, и яиц. Последние два пункта были поданы по отдельному, особо важному заказу, поэтому оксфордская запятая* в данном случае крайне необходима.

[П/П: Оксфордская запятая – знак препинания в англ.яз. со сложными правилами использования. Ставится перед союзами «и», «или», и всегда используется перед последним пунктом в списке, состоящем из трех и более элементов. В русском языке оксфордской запятой или ее аналогов не существует.]

Сакута с аппетитом откусил кусочек хрустящего тоста с золотисто-коричневой корочкой. Затем он завернул яйцо в ломтик жареной ветчины и  закинул его в рот, следом за тостом. Как всегда, быстрый, но сытный завтрак.

А в это время, Каэдэ терпеливо ждала, пока кусочек масла полностью растает на ее тосте. Это было ее маленьким ритуалом – не приступать к еде, пока сливочное масло не пропитает ломтик жареного хлеба.

— Сочный посередине и хрустящий по краям! Идеальная гармония для начала прекрасного дня!

— Отлично.

Если его младшая сестра довольна, Сакута тоже счастлив.

Между тем, как раз пока он наблюдал за самой милой сценой утренней трапезы, звуки, доносящиеся из ванной, затихли, а значит Май закончила принимать душ. Мгновение спустя они услышали, как загудел фен, прожужжал пару минут и затих. И вскоре после этого Сакута услышал шлепанье ее домашних тапочек.

— Спасибо за душ, — сказала Май, заглянув в гостиную. На ней были короткие шорты, открывающие изумительный вид на влажные бедра, и толстовка с короткими рукавами… так по-домашнему.

— Прекрати пялиться на мои ноги! — недовольно воскликнула она, поймав его взгляд. Сейчас ее голос и тон совсем неотличимы от речи Нодоки. — Доброе утро, Каэдэ.

— Доброе утро, Нодока! — ответила Каэдэ, проглотив кусочек своего тоста с маслом.

Они решили, что Каэдэ не стоит знать правду про обмен телами, поэтому они представили ей Май, как Нодоку Тойохаму.

Поначалу Каэдэ с опаской относилась к их гостье, но после того, как блондинка помогла ей покормить Насуно и девушки обсудили несколько любимых книг Каэдэ, она ослабила бдительность. Но наверное, больше всего помог тот факт, что Нодока была сестрой Май.

— Сестра Май не может быть плохой! — буквально сказала Каэдэ, когда их представили.

Даже Сакуте эта логика показалась странной, но взглянув на это, как на знак того, что Каэдэ доверяет Май, он даже обрадовался. Ведь это значит, что его семья действительно приняла Май, и разве что-то может быть лучше этого?

— Мне нужно переодеться, — сказала Май и, пройдя через гостиную, исчезла за дверью спальни Сакуты.

— Завтрак был великолепен, братик! — воскликнула Каэдэ и убежала мыть свою тарелку.

— Рад это слышать.

Он собрал оставшуюся грязную посуду, быстро вымыл, расставил ее на сушилке и с чувством выполненного долга отправился в свою комнату. Ему нужно поговорить с Май до того, как она снова убежит на очередную репетицию.

Решив, что за это время она уже должна была успеть переодеться, Сакута без раздумий повернул дверную ручку. В конце концов, это все еще его комната, и у него есть полное право входит туда, когда он захочет…

— Эй! — оглушил его звонкий крик.

Она как раз застегивала молнию на юбке, когда его голова протиснулась в дверной проем. И в этот момент в голове Сакуты промелькнула лишь одна мысль: «Вот блин, она действительно уже почти оделась».

И хотя застежка юбки была последним штрихом, Май все равно схватила с кровати подушку и со всех сил бросила ее в Сакуту, будто он посмел увидеть ее в одном нижнем белье.

— Аутч!

Прямое попадание в лоб.

Дверь тут же с грохотом захлопнулась.

— Стучи, придурок!

В этих словах было больше «Нодоки» чем самой Май.

Но Сакута сделал так, как было велено, и постучал.

— Уже поздно, дурак!

Ничего не ответив на это, он сунул подушку под мышку и облокотился на закрытую дверь.

— Тогда, Май…

— Прежде чем ты сменишь тему, извинись за свой поступок и поклянись, что это больше никогда не повторится.

Это заявление было явно в стиле Май.

— Прости меня грешного. Клянусь своей смертной душой, что никогда больше не повторю столь дерзкий поступок.

В ответ послышался раздраженный вздох.

— Ну? Так что ты хотел?

— Я подумал, может тебе стоит съездить в больницу, — сказал Сакута, сразу перейдя к делу.

— Судя по тому, что ты сказал, она упала в обморок из-за банального волнения. Это не более чем гипервентиляция на фоне психологического давления, так что с ней все будет в порядке.

Гипервентиляция. Для кого-то это слово покажется странным, но не для Сакуты. Он знает, что это что-то вроде неконтролируемого учащенного дыхания, которое может привести к обмороку. Симптом сильной тревожности. Он узнал об этом из какого-то документального фильма о влиянии стресса на жизнь человека.

— Ладно. Ты знаешь, в какую больницу ее увезли?

— Нет, но ты сейчас позвонишь ей и сама узнаешь.

— С чего вдруг?

— В моменты слабости людям свойственно прощать друг друга.

— Как коварно.

Резкое заявление, но в ее голосе слышались нотки теплоты. Май прекрасно знает, что Сакута прав. Может план действительно немного коварный, но если это поможет им помириться, оно того стоит.

— Ты можешь войти.

Второй раз ей повторять не пришлось. Сакута тут же открыл дверь и вошел внутрь.

— Мне все чаще начинает казаться, что это больше не моя комната…

На летних каникулах тут жила Рио, теперь его спальня перешла к Май.

— И поделом тебе.

— Э? А в чем я провинился?

— Ну а кто продолжает каждый месяц приводить домой новых девушек?

Она одарила его победной улыбкой. Той самой, которая всегда появлялась на ее лице, когда она знала, что снова хапнула его за короткий поводок. Конечно, само лицо все еще принадлежало Нодоке, но эти эмоции, ее мимика, безошибочно выдавали Май.

Но она не стала развивать эту тему дальше. Поставив на журнальный столик маленькое зеркальце, она начала наносить толстые слои макияжа. Будучи собой – Май Сакурадзумой – она бы никогда не стала использовать столь дерзкий макияж, но как Нодока Тойохама, она вынуждена каждый день подстраиваться под образ «опасной девочки», включающий броскую подводку в стиле кошачьих глаз.

С минуту Сакута молча наблюдал за процессом ее преображения, пока Май вдруг не прервала тишину.

— Я устала от этого, — сказала она.

— Хм?

— Притворятся кем-то другим, вмешивать в это тебя.

— Ты же в курсе, я готов помогать тебе столько, сколько нужно.

— Но?..

— Живя с тобой под одной крышей, мне приходится каждый день бороться с растущим возбуждением.

— Значит, ты хочешь чтобы я быстрее наладила отношения с Нодокой?

— Ну, это было в моем списке возможных решений проблемы.

 — Ты уже составил список? И почему, я не удивлена?..

— Я почти уверен, что только это мешает нам насладиться волшебным моментом близости.

— А удар каблуком по ноге, считается за близость? — спросила Май и, докрасив губы, посмотрела ему в глаза.

— Умоляю, сделай это, — с трепетом сказал Сакута.

Май раздраженно выдохнула, а затем встала со стула и подошла к своему парню. Но вместо того, чтобы со всего маху наступить ему на носок – как она всегда делала – она вытянула руки и обхватила его щеки ладонями.

— Май…

— Это достаточно возбуждает?

— Такие нежные прикосновения только еще сильнее разжигают мой огонь страсти.

— И что это должно значить?

— Я хочу наброситься на тебя.

— Я бы не позволила тебе, даже если бы находилась в своем собственном теле.

— Тогда, я хочу, чтобы ты набросилась на меня.

— Прекрати кивать мне на свою кровать.

— Ты бы предпочла пол?

—  Я разрешаю тебе дать волю воображению.

И он не поленился воспользоваться этим предложением. Сакута в тот же миг представил себе Май в наряде девочки-кролика.

Ах, мечты…

— Ох, и возьми вот это, — сказала Май, вырывая его из мира сладострастных фантазий. Она вложила ему в ладонь что-то очень маленькое, слегка холодное на ощупь.

Сакута посмотрел вниз и увидел маленький, серебристый…ключ?

— Э? Неужели это?..

— Ключ от моего дома, — в трех словах объяснила Май.

— У меня будет свой собственный?

— Нет.

— А как же ключик от твоего сердца?

За эти слова Май не жалея сил топнула ему по ноге.

— Ай! Ой!

— Я даю тебе ключ на время.

— Оу-у.

— И не смей делать дубликат.

— …

— К чему эта улыбка?

— Ты только что подкинула мне прекрасную идею.

Май снова раздраженно фыркнула, но так и не убрала ногу с его носка.

— Т-ты получишь свой собственный ключ только после того, как я почувствую, что ты заслуживаешь такое доверие, — пробормотала она.

Такая перспектива смутила Май, но она не подала вид. Даже взгляд не отвела.

— Это произойдет на следующей неделе?

— Попытай удачу лет через пять.

— Аутч.

— Запасной ключ еще нужно заслужить.

В этот раз Май не сдержалась и отвела взгляд, но предательски покрасневшие шея и щеки выдали ее смущение с головой. Милейшая картина. Но если бы Сакута признался ей в этом, он бы наверняка не избежал ее гневного: «Хочешь сказать, тебя привлекает лицо Нодоки?!», так что он решил сдержать мысли при себе.

— Но только попроси и я в любую секунду подарю тебе ключ от своего дома и сердца.

— Спасибо, обойдусь.

Даже не задумалась. Как трагично.

— Тогда, ты должна сократить срок ожидания хотя бы до трех лет!

— Почему ты зациклился на этом, словно это вопрос жизни и смерти?

— Это и есть вопрос жизни и смерти, Май! Мне необходимо получить запасной ключ от твоей квартиры настолько быстро насколько это вообще возможно!

— Хорошо, успокойся, я подумаю об этом. Но все зависит от того, как закончится эта история.

— Меня устроит любой расклад, если в результате я получу свой ключ! — воскликнул Сакута и даже энергично потряс кулаком. Но это ведь действительно важный шаг. И самое главное – он верит, что заслужил этого. Заполучить запасной ключ от квартиры своей девушки… разве не об этом мечтает каждый парень?

— Но для этого, тебе придется выполнить свою часть работы.

Ему даже не нужно спрашивать, в чем именно заключается его часть работы. Май дала ему ключ от квартиры, потому что хочет, чтобы он проведал Нодоку, и, если это необходимо, позаботился о ее младшей сестре. Что бы она ни говорила, Май беспокоится о ней.

— Если ты настолько волнуешься, почему не заглянешь к ней сама?

— …

— Ну да, если бы ты могла пойти сама, ты бы не дала мне ключ…

—…Я не знаю, что сказать ей, — призналась Май.

Она бросила на него угрюмый взгляд, будто бы виня его за то, что он заставил ее признаться в своей слабости.

— Можешь с этого и начать.

— Никогда.

— Почему нет?

— …

Она не ответила. Но у Сакуты появилась еще одна весьма неплохая мысль. Учитывая их отношения…

— Значит, ты не хочешь терять лицо перед своей младшей сестрой.

— Скажешь еще хоть слово и пожалеешь.

Осознав, что теперь Май действительно разозлилась, Сакута капитулировал.

— Для нашего положения, ты слишком самоуверен, Сакута.

Май с маху ткнула его указательным пальцем в лоб. Больно скорее было ей, чем ему, но зато, этого было достаточно, чтобы удовлетворить ее желание наподдать Сакуте за эту нахальную ухмылку. Она даже улыбнулась.

— Ах, время! Мне пора идти, — сказала Май и, схватив сумку, вышла из комнаты, а следом за ней вышел и Сакута, чтобы проводить ее до двери.

Надев туфли, она вдруг резко выпрямилась и повернулась к нему лицом.

— И еще…

— Что?

— Что бы ни случилось, не заглядывай в шкаф в комнате с татами.

В квартире Сакуты такой комнаты и в помине нет, так что это может относиться только к ее квартире.

— Во что бы то ни стало?

— Да. Во что бы то ни стало.

— Окей, понял.

— Хорошо, тогда, я пошла, — сказала Май и моментально вернулась в режим Нодоки.

— Не забудь себя за всей этой игрой.

— Как будто, у меня есть выбор!

Май прекрасная актриса. Ее игра настолько безупречна и естественна, что невозможно понять, где начинается ее роль и заканчивается она сама. В каком-то смысле, было даже жутко от того, как быстро она «отключает» Май Сакурадзиму и входит в роль Нодоки Тойохамы.

— Ты тоже не опаздывай, — сказала она напоследок и вышла, закрыв за собой двери.

— Значит, не заглядывать внутрь? — еще раз повторил он.

Часть 3

Сакута ушел в школу через пятнадцать минут после ухода Май. Изначально он подумывал заглянуть в ее квартиру, но посчитав, что Нодока скорее всего еще не вернулась из больницы, он решил, что ему там пока нечего делать.

День в школе начался так же, как обычно. Никто не попытался заговорить с ним или выяснить, как дела у Май Сакурадзимы. Казалось, никто даже не знает, что этим утром проходили съемки рекламного ролика. Тем более, что там снималась ученица из этой школы – Май. На их жизни никак не повлияло произошедшее с Май…будто это ничто.

Как и в любой другой день, на переменах ученики кучкавались небольшими группами, чтобы поболтать и поделиться своими переживаниями.

Вот бы найти миленькую девушку.

Ах, тот парень такой крутой.

А вы уже пробовали тот коктейль с новым вкусом?

И так далее и тому подобное. Все те же разговоры, что и каждый день на протяжении каждого учебного года.

Сакута и раньше не переваривал подобную болтовню ни о чем, но сегодня, после всего того, что произошло утром, ему особенно захотелось оказаться где-нибудь в другом месте.

Но, к сожалению, он не настолько хорош в маскировке своих чувств, как его девушка, так что все его мысли отразились у него на лице. Была длинная перемена, когда кое-кто подошел к нему во время обеда.

— Чего такой кислый? Случилось чего?

— Можно и так сказать…

Он повернулся на голос. Напротив него сел Юма Куними. Не удосужившись повернуть стул к Сакуте, он облокотился на него грудью, раскинув ноги по обе стороны от спинки стула.

— Так, что произошло?

— Эм, Куними, — начал Сакута, но зловещий взгляд одной светловолосой особы, заставил его забыть о вопросе своего друга.

— Мм?

— Многим было бы проще, если бы ты перестал разговаривать со мной, пока мы находимся в классе.

— Это еще с чего?

— Потому что твоя милейшая подружка смотрит на меня так, словно готова вцепиться в мою глотку и зубами разорвать сонную артерию.

Позади Юмы, у учительского стола, стояла группа очаровательных девушек, о чем-то хихикающие и перешептывающиеся между собой. И одна из них сверлила Сакуту убийственным взглядом. 

Саки Камисато.

Красавица, активистка и лидер класса.

А еще – девушка Юмы.

— Просто смотрит? — спросил Юма. Он оглянулся, и выражение лица Саки махом изменилось. Даже малейшие следы враждебности будто дождем смыло. Встретившись взглядом с Юмой, она мило улыбнулась и помахала ему рукой. — А по-моему, она не имеет ничего против.

Сакута вздохнул и снова посмотрел в сторону учительского стола.

Нет, Саки явно все еще в ярости.

— Ты просто шутишь или серьезно не видишь этого?

— Хм?

Как в десятки раз до этого, он просто сделал вид, что ничего не видит. Но Сакута знает, что Юма просто притворяется. То, как быстро он повернулся и посмотрел на Саки, доказывает, что он прекрасно все понимает.

— А как по мне, она довольно милая.

— Да, она просто милашка. Особенно когда хочет убить меня.

— Так, почему ты такой угрюмый?

— Не то чтобы угрюмый, просто…Мне вот интересно, каково это – иметь старшую сестру.

— С чего вдруг такие мысли?

— У меня ведь нет старших братьев или сестер, так что я не знаю, каково это, когда тебя с кем-то сравнивают.

— Ну…ты же парень, так что…

Изначально, Сакута вообще не хотел вовлекать друга в эту проблему, но так как Юма сам спросил у него, ему захотелось узнать его мнение. Конечно, он не собирается посвящать его во все подробности.

— Я знаю об этом не больше тебя. Я то вообще единственный ребенок в семье.

— Да, я предполагал, что ты тоже чайник в этом вопросе.

— Как жестоко, — сказал Юма и громко усмехнулся.

Сакута снова перевел взгляд в начало класса, где встретился глазами с недовольной Саки. Наверное, ее внимание привлек заливистый смех Юмы.

«Не смей смешить моего Юму!» — так и кричал ее взгляд. Черт, если бы она могла убивать взглядом, Сакута давно бы лежал бездыханный на полу.

— А может спросишь у той, у кого есть старшая сестра? — предложил Юма. Он повернулся к доске и, как ни в чем не бывало, поманил Саки рукой.

Саки смущенно опустила глаза вниз, но подружки подтолкнули ее вперед.

— Ну зачем, — взвыл Сакута, но прежде чем он успел сказать еще хоть слово…

— Мне не нравится, то что мой лучший друг и моя девушка постоянно ссорятся, — сказала Юма.

— Что? — спросила Саки, остановившись рядом с Юмой.

— У Сакуты есть к тебе один вопрос.

Снова этот пронзающий до мозга костей убийственный взгляд. Не будь тут Юмы, Сакута бы поприветствовал ее какой-нибудь колкой фразой. С другой стороны, он понимает своего друга. Ему бы тоже не хотелось, чтобы его друзья ссорились с его девушкой.

— Камисато, у тебя же есть старшая сестра?

— Ну да… а почему ты не знал о ней?

— А с чего вдруг я должен знать что-то о твоей семье?

— Она училась в этой школе год назад.

— Вот как?

— И была президентом учсовета. Уверена, вы оба видели ее раньше.

— Что-то не припоминаю.

Сакута даже задумался, чтобы не выглядеть грубо, но все равно не вспомнил никого, кто был бы внешне похож на Саки.

— Да ты наверное шутишь! — возмутилась она, будто ее сестра была тут настолько мега-популярной, что Сакута обязан знать ее.

— Может быть, из вас двоих назойливость унаследовала только ты, и поэтому я не замечал ее?

Такая девушка, как Саки не может остаться незамеченной. Нет, точнее было бы сказать, что Саки нереально забыть, как бы ты ни пытался. Скорее всего, Сакута вообще больше никогда в жизни не встретит настолько требовательную и любящую критиковать, как Саки.

— Так, я уже могу идти? — спросила Саки, сытая по горло его компанией.

— Потерпи еще немного, — попросил ее Юма.

Как неловко. Ясно как день, что она не хочет продолжать этот разговор. Ожидаемо, но Сакуте все равно неприятно. Он продолжает терпеть это только потому, что многим обязан Юме.

— Значит, она у тебя талантливая?

— Она поступила в лучший университет Японии с первой попытки, — равнодушно ответила Саки, будто разговоры об успехах ее сестры ей давно наскучили. Она посмотрела на Юму, словно спрашивая: «Можно я уже пойду?»

— Подожди еще немного, — сказал он, прочитав вопрос в ее взгляде.

Но сообразив, что Саки согласится ответить максимум только на один вопрос, Сакута решил быстрее перейти к делу, пока она не убежала.

— Ты любишь свою сестру?

— Не особо, — ответила она, отведя взгляд в сторону.

— Значит, не любишь?

— Да нет.

— Хм. Теперь я все понял.

— А? чего это ты понял?

— Понял, что сестринские отношения нельзя свести к однозначному «люблю» или «не люблю».

— …

Ты можешь говорить всем, что любишь свою старшую сестру, но это не значит, что ты готов быть с ней двадцать четыре на семь. Ты можешь утверждать, что ненавидишь ее, но ты все равно радуешься, когда она возвращается домой. Родная сестра всегда будет составлять важную часть твоей жизни, и это тот самый единственный человек, которого только ты знаешь со всех сторон. Хорошо это или плохо, но ты никогда не будешь относиться к ней, как к остальным. И чувства, возникающие в результате такого уровня контакта, сложно выразить одним словом. Существует слишком много факторов, влияющих на взаимоотношения…огромный спектр эмоций, окутывающих двух человек с настолько сильной связью, из-за чего слишком легко запутаться, забыть, что лежит в центре всего этого.

— Нельзя сказать, что я ее ненавижу или что-то вроде того, — сказала Саки, ни к кому из них конкретно не обращаясь. — Я просто ненавижу, когда мама в очередной раз начинает: «Почему ты не можешь быть такой же, как твоя сестра?» или «Почему бы тебе не попросить сестру помочь тебе с учебой?». Вот и все.

И с этими словами она вернулась к своим подругам, не сказав Юме ни слова на прощание.

— Ну? Узнал, что хотел?

— Ага, это многое объяснило. Передай ей спасибо.

— С тобой ничего не случится, если ты сам поблагодаришь ее.

— Ненавижу, когда ты прав.

— Знаю. Когда вы двое уже поладите?

— Если ты действительно думаешь, что такое вообще возможно, тебе стоит протереть глаза.

— Понял, отстал.

Юма скорчил обиженную гримасу. Не то, чтобы эта проблема настолько беспокоила его… по правде говоря, он даже не удивился ответу Сакуты.

— Даже если наши отношения когда-нибудь улучшатся до такой степени, что мы перестанем цепляться друг другу в глотки, нам никогда не стать близкими друзьями, — честно признался Сакута, отведя взгляд в сторону.

Он вспомнил о Рио. Можно даже не сомневаться, задай Юма этот вопрос ей, она бы пообещала ему подружиться с Саки. Но Сакута знает, в глубине души, Рио бы разрывалась на кусочки, видя этих двоих вместе.

— Ага, я и не ждал от тебя другого, Сакута.

Прозвенел звонок. Вот так незаметно закончилась обеденная перемена.

— Позже.

— Угу.

Расплывшись в сияющей улыбке, Юма попрощался с ним и встал, чтобы выйти из класса. Проходя мимо учительского стола, он на секунду остановился, перекинулся парой слов с Саки, а затем скрылся в толпе учеников, торопящихся в свои классы.

Как только он ушел, Саки повернула свою недовольную физиономию и метнула в Сакуту зловещий взгляд, способный пробуравить дыру в горе Фудзи.

— Нет, нам никогда не стать друзьями.

Часть 4

Весь учебный день он успешно проспал. А чего еще следовало ожидать от подростка, которого вынудили проснуться в пять утра?

После школы он сразу же отправился домой. Сакута этого не ожидал, но кажется, он действительно начал переживать за Нодоку. Поэтому, как только прозвенел звонок с последнего урока, он направился прямиком к станции, запрыгнул в свой поезд, и уже через несколько минут был на их с Май улице.

На подъездной дороге, у дома Май, стоял уже знакомый микроавтобус. Тот самый, который он видел на съемочной площадке этим утром.

Остановившись у подъезда своего дома, Сакута обвел взглядом автомобиль. На водительском и пассажирском местах сидели люди, оба разговаривали по телефонам.

Пока он стоял, парадные двери многоэтажного дома Май открылись, и из здания вышла молодая девушка лет двадцати в деловом костюме. Она сказала что-то водителю, а после открыла заднюю дверь микроавтобуса и забралась внутрь. Мотор заурчал, и автомобиль с легкой натугой выехал со двора, не спеша набирая скорость.

Наверное, Нодоке стало лучше, иначе ее бы не оставили одну.

— Сейчас и узнаем, как она, — пробормотал Сакута себе под нос, и нырнул рукой в карман в поисках заветного ключа от квартиры Май. — …Но не могу же я просто войти туда, без предупреждения.

Рука Сакуты, сжимавшая ключ, была уже на полпути к парадной двери дома Май, но в последний момент он передумал и снова спрятал ключ в карман.

Он повернулся к домофону и набрал номер ее квартиры.

— …Да?

По-правде говоря, он сомневался, что она вообще ответит, но Нодока даже не заставила себя ждать.

— Это Азусагава.

— Чего тебе? — спросила она голосом Май.

— Я могу подняться? Но знай, даже если ты скажешь «нет», я все равно войду, открыв дверь запасным ключом, который мне дала Май.

— …

Не сказав больше ни слова, Нодока нажала отбой, но через секунду послышался звуковой сигнал и двери открылись.

Что ж, первый барьер пройден.

Благодаря лифту он в два счета добрался до девятого этажа, где сразу прошел к самой дальней, угловой квартире.

Он нажал на дверной звонок и уже через мгновение дверь открылась. Точнее – слегка приоткрылась. Ровно настолько, чтобы в проем смогла протиснуться только голова «Май». Она лишь на секунду взглянула на Сакуту, а затем пробежалась любопытным взглядом по коридору.

— Ты один?

— Как видишь.

Испустив вдох облегчения, она открыла дверь и жестом пригласила его войти.

Сакута снял ботинки и вошел внутрь.

— Май ходила сегодня в школу, а сейчас она, скорее всего, на репетиции мини-концерта, который должен состояться в это воскресенье в торговом центре Нагои.

— Не помню, чтобы спрашивала об этом.

— Она не винит тебя в сегодняшнем.

— Об этом я тоже не спрашивала.

— И не надо, просто я люблю разговаривать сам с собой.

— Угх, — простонала она.

Нодока остановилась посреди гостиной, будто не зная, чем себя занять. Это выглядело так, будто она чувствует себя чужой в этой квартире.

Сакута огляделся.

— …вот это бардак… — прямо высказался он, не заботясь о такте.

Когда он был тут в последний раз, в квартире была идеальная чистота. Но сейчас, гостиная выглядит так, будто по ней прошелся ураган… Школьная форма, блузки и кофты были кучей свалены на спинке дивана, черные колготки скомканы и валяются на полу, как ненужная тряпка. И среди этого хаоса панически ползает робот-пылесос, заблудившийся между кучей грязной одежды и горой коробок из-под еды на вынос.

Но когда Сакута посмотрел на вторую половину комнаты, где располагалась кухня, он понял, что беспорядок в гостиной был еще цветочками. Барная стойка была завалена бесчисленными пакетами из круглосуточных магазинов, образовавших на ней белый целлофановый лес. Можно даже не спрашивать у нее, чтобы понять, что за эти дни она ни разу не пыталась что-либо приготовить.

Судя по остаткам еды из круглосуточных забегалок, валяющихся в мусорном ведре и вокруг него, это единственное, чем питается Нодока после ее ссоры с Май.

— Неужели она дала мне ключ, потому что знала, что ее квартира превратилась в логово неряшливого подростка?

Ему бы хотелось думать, что это не так, но, шестое чувство подсказывает ему, что он зря надеется.

— Окей, начнем со стирки.

И будто смирившись с поражением, он начал собирать с мебели и пола грязную одежду.

— Э-эй, что ты делаешь?! — взвизгнула Нодока.

Сакута проигнорировал ее, молча потащив охапку одежды в прачечную.

Ничего не говоря, он сбросил вещи на столик и принялся сортировать их для стирки. Цветные блузки в одну сторону, кофточки и футболки в другую. Дойдя до колготок, он задумался. Сакуте еще никогда не приходилось стирать подобное. Все они черного цвета, так что логично предположить, что их можно закинуть в одну стирку, но без мешка для стирки, эти колготки могут превратиться в один комок капроновой мешанины.

Так как такой поворот сюжета его явно не устраивает, Сакута пошарил в шкафу и все же нашел в дальнем углу белую корзину. Он открыл ее в надежде увидеть там заветные мешки для стирки, но обнаружил настоящую гору сокровищ – трусики. Белые, розовые, голубые и черные, кружевные и просто милые трусики и бюстгальтера.

Сетчатые мешочки, которые он искал, лежали в углу этой корзины. Не тратя времени, он быстро заполнил первый мешок светлым нижним бельем и тут же забросил его в стиральную машинку, засыпал порошка и нажал кнопку старта. Барабан энергично закрутился, гудя и заполняясь водой, а тем временем, Сакута принялся раскладывать по мешкам оставшиеся вещи.

— А это, полагаю, придется стирать на руках? — пробормотал он, взяв в руки черный бюстгальтер.

— Н-не смей!.. — завопила Нодока и словно ураган ворвалась в прачечную, чтобы вырвать белье Май у него из рук, но Сакута рефлекторно отскочил назад, и она с визгом пролетела мимо него. — Не трогай!

— Я тут стиркой вообще-то занимаюсь. Не мешай.

— Не прикасайся к нижнему белью моей сестры своими извращенскими ручищами!

— Ты сама виновата в том, что накопила такую гору грязного белья.

— Я-я все поняла! Я все постираю! Обещаю! — кричала Нодока, прыгая вокруг Сакуты, вмиг забыв о том, что всего минуту назад она была мрачнее тучи. Прямо сейчас ее волновала лишь одна проблема – как отобрать у него лифчик Май.

Устав прыгать, как попрыгунчик, она встала напротив Сакуты и уставилась на его свирепым взглядом…покрасневшая, как переспелый помидор. Поняв, что он не намерен верить ей на слово, она недовольно фыркнула и достала из шкафа тазик.

— Учитывая количество стирки, лучше сразу перейти в ванну.

— З-заткнись! И хватит пялиться! Проваливай!

И хоть она ворчала, но Нодока все же послушалась его совета и открыла дверь в ванную комнату.

— И не забудь загрузить в машинку следующую кучу грязной одежды, когда закончится эта стирка, — сказал Сакута и вернулся в гостиную. Его взгляд остановился на горе коробок из-под еды из круглосуточного магазина. — Ты уже пообедала? — крикнул он через плечо.

— Нет, лишь позавтракала утром, — ответила она.

— Тогда я сейчас что-нибудь приготовлю.

Шустро наведя в кухне мало-мальский порядок, Сакута принялся за приготовление еды, засыпав рис в рисоварку.

Спустя час или около того, стирка, наконец, была закончена. Вдоль витражного окна гостиной растянулись влажные черные колготки, будто морские водоросли, оставленные для просушки. Вопреки просьбам Сакуты, нижнее белье было решено разместить в спальне на переносной сушилке.

— Посмеешь войти, и ты труп! — заявила Нодока, когда уносила в спальню корзину с заветными трусишками и лифчиками.

Сакута также помог ей прибраться в гостиной и вынес весь скопившийся мусор. И вот теперь, когда вся грязная работа осталась позади, они сидели за обеденным столом, напротив друг друга. Учитывая габариты этой квартирки, обеденный стол оказался до смешного маленьким. Наверное, когда Май покупала его, она не рассчитывала, что когда-нибудь найдется тот, кто сможет составить ей компанию за трапезой. Он маловат даже для двоих.

На столе были самые обычные блюда, которые можно приготовить на скорую руку. Рис, мисо-суп, жареная рыба и маринованная нозавана*. Проще говоря – все, что он нашел в холодильнике Май. Скорее всего, все это лежало там еще со времен ее последнего похода в магазин, ведь если судить по горам оберток из-под фастфуда, Нодока даже не подходила к холодильнику или плите.

[П/П: Нозавана – японский листовой овощ, типичный для префектуры Нагано, часто используется для онигири. Тот же вид, что и обыкновенная репа, и один из японских сортов листовой горчицы.]

— А не поздновато для обеда?

— Ешь давай! — напомнил он, проигнорировав ее недовольство.

— …ладно, — пробормотала Нодока и запустила ложку в тарелку с мисо супом. Видимо голод уже давал о себе знать, потому что она тут же зачерпнула полную ложку бульона и отправила ее в рот. — М-м, н-неплохо.

— Поблагодари Май, за то, что она успела запастись продуктами.

Говоря это, он смотрел на…эм, ну кто-то сказал бы, что это опилки старой древесины, но на самом деле, это свежайший кацуобуси* из Макурадзаки*. Такой же, как тот, что Май привозила ему в качестве сувенира со съемок в Кагосиме. Выходит, она привезла немного и для себя.

[П/П: Кацуобуси – японское название для сушеного, копченого, а затем ферментированного тунца. Один из главных ингредиентов бульона даси. Макурадзаки – город в Японии, находящийся в префектуре Кагосима.]

— Кстати… — вдруг заговорил он серьезным тоном.

Руки Нодоки замерли, зависнув над тарелкой с жареной рыбой. Она подняла на него глаза, взглядом спрашивая: «Что?»

— Ты в порядке?

— Хм?

— Тебе ведь стало плохо на съемках.

—  …

Та снова выпучила глаза.

— Чего удивляешься? Или этого не было?

— Нет, было, но какого черта ты решил вспомнить об этом именно сейчас?

— Извини, еще слишком рано, чтобы говорить об этом?

— Слишком поздно! — закричала она, пригрозив ему палочками для еды.

— Порядочные девочки так себя не ведут.

— Ты сам провоцируешь меня! — парировала она, но все же положила палочки на стол.

— Так, ты в порядке?

— …врач сказал, что все в норме.

— Что ж, хорошо.

Палочки Нодоки снова зависли над миской с рисом. Она уперлась глазами в стол, как будто боясь посмотреть Сакуте в лицо.

— Не совсем… — прошептала Нодока. — Я… действительно облажалась.

Ее безвольно опустившиеся руки мелко дрожали, дрожали губы и подбородок. Все ее тело пробила мелкая дрожь, словно она чего-то испугалась.

— Я не она. Сестра никогда бы не провалила съемки. Глупо было надеяться, что я могу стать такой же, как Май Сакурадзима.

— Даже Май иногда нездоровится.

Она такой же человек, как все они. И как бы другие не идеализировали Май Сакурадзиму, она не совершенна.

— Ты ничего не понимаешь! Она не такая, как мы! Она бы никогда не провалила съемки!

— …

— Даже если бы у нее была лихорадка или кружилась голова, Май Сакурадзима плюнула бы на все это! Будь то жаркое лето или зима, она бы вошла в ледяной океан и безупречно отыграла бы свою роль! Но я провалила съемки! Из-за меня им пришлось все отменить… я не справилась.

Нодока обхватила себя руками, пытаясь унять дрожь, но озноб в ее сердце было не так легко согреть.

— Нет. Я так больше не могу. Я хочу покончить с этим. Это слишком тяжело…

— …

— Я не знала… не знала каково это… быть Май Сакурадзимой.

— …

— Она моя сестра, но я совсем не знаю ее.

В ее голосе слышались слезы. Сердце гложила отчаянная безнадежность. Но на лице застыло пустое выражение. В глазах – ни единой слезинки, словно ее тело физически отказывается плакать.

— Нам никогда не понять, что переживает другой человек, — пробормотал Сакута, говоря это скорее себе, чем ей. Прямо сейчас Нодока просто не в том состоянии, чтобы слушать его.

— Я всегда уважала ее, мечтала стать такой же, как сестра, но я… но уж лучше бы мое желание никогда не сбывалось!

Сакута смотрел на нее и понимал, что Нодока запуталась в собственных чувствах. Она будто забыла все, что прежде считала истиной, сбилась с пути, по которому следовала всю сознательную жизнь.

Но возможно, это именно то, в чем она так долго нуждалась.

Ей нужно было сказать это вслух. Не для него, не для Май, а для самой себя. Вылить эмоции наружу, чтобы успокоить свою душу. И если это действительно поможет им, Сакута готов днями и ночами сидеть и слушать ее.

— Еще в детском саду… — продолжила Нодока, едва слышным шепотом.

— Хм? — промычал Сакута, потягивая суп.

— Я дружила с одной девочкой… и у нее тоже была старшая сестра…

— Ох.

— …такая милая, которая всегда угощала нас сладостями. Я так завидовала ей. Возвращаясь домой, я говорила родителям, что тоже очень хочу старшую сестру. Теперь, когда вспоминаю об этом, о своих словах, мне становится еще больнее…

Наверное, ее родителям было тяжело смотреть на это. При других обстоятельствах, они могли бы просто попытаться успокоить свою дочь, пообещать ей, что однажды она сама станет прекрасной старшей сестрой. Но у Нодоки уже была старшая сестра… хоть и не такая, о какой она мечтала.

— Наверное, я настолько надоела им своими рассказами об идеальной старшей сестре, что наш отец просто сдался, и рассказал мне…

— О Май?

— Ага. В то время, она уже снималась на телевидении. Отец включил мне один из ее фильмов и сказал: «Смотри, это твоя сестра».

— Наверное, это был шок для тебя.

— Само собой. Но знаешь, это была лучшая новость в моей жизни. Мне казалось, что это так круто…старшая сестра – суперзвезда! Я захотела познакомиться с ней.

Вполне возможно, к тому времени их отец уже не раз думал об этом. Для него было бы непросто устроить встречу двух дочерей. Сперва, ему пришлось бы обсудить это с матерью Май, а затем с новой женой. А что, если бы женщины не позволили ему? Было слишком много преград. Поэтому, он решил пойти иным путем.

— …так вот, как ты присоединилась к театральной труппе?

— А ты сообразительнее, чем кажешься.

— Люблю удивлять людей.

— Но ты угадал. Отец сказал, что если я буду усердно работать и пройду пробы в театральную группу, я смогу познакомиться с сестрой.

— Выходит, вы с Май познакомились только на прослушивании?

— Если честно, думаю, отец не верил, что я вообще смогу пройти пробы. Но так вышло, что мне понравилось играть. Я думала, что это так круто, заниматься тем же, чем и моя сестра. В то время я действительно наслаждалась этим.

И видимо, взрослые заметили ее энтузиазм. Скорее всего, именно этот настрой помог ей выделиться из серой массы.

— И что ты почувствовала, когда вы наконец-то встретились?

— Я была в восторге! Май показалась мне такой крутой…

— Звучит, словно ты говоришь о встрече с каким-то парнем.

— Ты хоть понимаешь, как много для меня значила та встреча?!

— Примерно представляю.

Бывает, что люди всецело уходят во что-то одно, сокровенное для них, просто теряя способность сосредоточиться на чем-то ином.

И сейчас из-за этого Май разрывается не меньше Нодоки. Она волнуется за свою младшую сестру. В противном случае, она бы не дала Сакуте ключ от своей квартиры. Наверняка, она очень хотела прийти сюда и проведать ее, но сейчас ей приходится растравлять приоритеты, как того требует ее нынешняя роль…роль Нодоки Тойохамы. Она должна ходить в школу Нодоки, отдаваться работе поп-певицы, ведь Май понимает, что если она плохо сыграет эту роль, она сильно усложнит жизнь Нодоки. И что не менее важно, никто ведь не знает, смогут ли они когда-нибудь вернуться в свои тела…

Но при всем при этом, Май не позволяет этим проблемам отвлекать ее, что довольно круто.

— Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, в отличие от меня, она была в шоке, когда я вторглась в ее жизнь. 

— Да, обычно люди иначе знакомятся с младшими сестрами.

Не говоря уже о том, что у большинства сестер одна общая мать. Отец Май бросил их и обзавелся новым семейством. Но пока Май злилась на отца, Нодока была просто рада тому, что у нее наконец-то появилась старшая сестра, и именно это вызвало у них противоречивые чувства.

— ...и хотя она была удивлена… растерянна… Май отнеслась ко мне, как к настоящей младшей сестре.

— …

— Она погладила меня по голове и сказала: «Я всегда мечтала о младшей сестренке!»

— Вот дитя.

Звучит слишком идеально.

— Я передам ей твои слова.

— Валяй. Как раз помиритесь.

— …сомневаюсь, что теперь вообще смогу смотреть ей в лицо.

— Все еще винишь себя за то, что облажалась на съемках?

— Дело не только в этом…

— Ты же в курсе, что в тот день вы обе прокричали «Я тебя ненавижу»?

— Нет, она не кричала.

— Для блондинки, ты слишком много заморачиваешься по мелочам.

— Это не мелочи!

— Ненависть переоценивают.

С чувством гордости за свое высказывание, он встал, чтобы перелить остатки мисо супа в свою тарелку.

— Ой, а можно и мне немного? — попросила Нодока, протянув ему свою тарелку.

Сакута зачерпнул ей немного супа деревянным половником, но когда вернул Нодоке тарелку, та к ней даже не прикоснулась. Она просто уставилась вниз, будто завороженная маленькими кусочками тофу, плавающими в бульоне мисо, как облака по залитому закатом небу.

— Эм, — промычала Нодока.

— Хм? — хмыкнул Сакута, сделав большой глоток супа.

— Так она?..

— Что она?

— Она что-нибудь говорила?

 Она говорила настолько тихо, что ее голос было едва слышно, и только благодаря тому, что в квартире стояла абсолютная тишина, он смог расслышать ее слова.

— Я не заметил, чтобы она сильно беспокоилась.

— …ох.

Услышав это, она опустила голову, и ее губы дрогнули в трагической улыбке. Сказанное им больно кольнуло ее в сердце. Неужели, Май совсем не забеспокоилась о ней?

— Серьезно, прекращай сидеть передо мной с таким печальным лицом. Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не обнять тебя.

— Д-да что с тобой не так?! Извращенец!

Нодока вскочила на ноги, красная, как переспелая вишня.

— Девочка, не смей вставать из-за стола, пока не доешь. И между прочим, ты меня не так поняла.

— Чего?

Вместо того, чтобы упасть обратно на свой стул, она продолжила стоять, как вкопанная.

— Я имел в виду твои съемки. Она не беспокоится из-за этого.

— …что?

 Ей потребовалось время, чтобы переварить услышанное. Прошла почти минута, но она все еще смотрела на него ошарашенным взглядом. Неужели она так и не поняла? Или же отказывается верить в то, что он сказал? У нее настолько отвисла челюсть, что в нее легко могла бы влететь муха.

— Я-я не понимаю.

— Конечно, понимаешь. Это не настолько сложно.

— …

— Она никогда не сомневалась в тебе. Думала, что не с первого дубля, но ты обязательно справишься с ролью, а в остальном, режиссера должна была устроить твоя игра.

— …правда?

— Если не веришь мне, спроси у нее.

— Я не могу.

— Тогда тебе придется поверить мне на слово.

— Это я тоже не могу сделать.

— Боже, ты такая эгоистка.

— З-заткнись! Я же… но… выходит…

Грубить она не перестала, но при этом, ее взгляд снова заискрился жизнью.

— Почему я?.. Ох, нет…

Девушка прижала руки к щекам, пытаясь сдержать улыбку, но когда она убрала их, губы предательски растянулись до ушей. Нодока была слишком счастлива, чтобы сдерживаться.

— Вот так и надо было улыбаться.

— Что?

— На съемках. Ты практически изводилась, пытаясь выдавить улыбку, как у Май, но если честно, это выглядело слишком фальшиво.

Но естественная улыбка несравнима с постановочной. В ней чувствуется настоящая Нодока, такая, какая она есть.

Это заставило его вспомнить о том, что сказала ему Май в тот вечер, накануне съемок Нодоки.

— Если она помнит, чему ее учили в театральной группе, у нее все получится.

Быть может, Май никогда не сомневалась в Нодоке, потому что знала, что глубоко внутри нее скрывается неиссякаемая жизненная энергия, которая не дала бы ей так просто сдаться.

— Я-я и без тебя знаю об этом.

— Врешь и не краснеешь.

— З-замолчи! Заглохни! Закрой рот!

Нодока, как ребенок, зажала руками уши, но на ее губах продолжала сиять счастливейшая улыбка. А ее голос и лицо словно снова ожили.

Неужели, это и есть настоящая Нодока?

Как только он подумал об этом, на столе завибрировал телефон Май. На экране высветилось имя Реко – менеджера Май.

Нодока схватила телефон, словно от этого зависит чья-то жизнь.

— Слушаю! — с волнением ответила она. — Они перенесли съемки?...На следующей неделе? Окей, значит, в пятницу, в то же время… Да, мне это подходит. Еще раз прошу прощения за то, что произошло утром. Да, благодарю.

Она медленно убрала телефон от уха и нажала на маленький красный значок, чтобы сбросить вызов. Ее вновь обретенная уверенность мигом испарилась.

— Что мне теперь делать?! — завопила она, схватившись за голову.

— Ты же только что сказала ей, что тебя все устраивает!

— Дурак! А что еще я должна была сказать?! — не успокаивалась она.

— И то верно…

— Я говорю серьезно! Я обречена!

Выплеснув на него всю свою панику, Нодока побежала к настольному календарю, стоящему на тумбочке рядом с телевизором. До следующей пятницы ровно семь дней.

В комнате слова повисла тишина, так как все внимание Нодоки сосредоточилось на этом маленьком календаре. Словно она прокручивала в голове все, через что ей придется пройти за эту неделю. Испуг в ее взгляде постепенно сменился готовностью мужественно встретить все, что могут преподнести ей повторные съемки.

Непонятно почему, но в этот момент Сакута тоже поверил, что Нодока обязательно справится. Сложно сказать, отчего возникла такая уверенность, но не все в мире определяется только голыми фактами и логикой. Как бы досадно это ни звучало, но большинство человеческих проблем остаются с нами до конца жизни. И совершенно не важно, пытаетесь ли вы их решить, предпочли оставить все как есть, ведь «и так жить можно» или просто сдались. Подавляющая часть людей скорее согласится нести груз своих проблем, чем рискнет своим комфортом. Но Нодока настроилась пойти до конца вопреки своему страху. Что еще можно от нее требовать?

— Что ж, мне лучше вернуться домой.

— Что?

— Я сказал, что ухожу домой.

— Именно сейчас? Ты совсем ненормальный?!

— Чего? Ну что я снова не так сделал?

— По-твоему это нормально? Просто уйдешь и оставишь меня одну прямо сейчас?

— Я больше ничем не могу помочь тебе.

Чистый факт.

— Я знаю, но!

— У тебя целая неделя до съемок. Используй это время с пользой.

— Я не просила твоего совета!

— Тогда, в чем дело? Хочешь, чтобы я просто еще немного посидел с тобой?

— ?!

Его слова заставили ее покраснеть. Частично от гнева, отчасти от смущения.

— В-вали домой! У-убирайся отсюда! — взвизгнула она, указав ему на дверь.

— Эм, я итак собирался это сделать...ай, перестань толкаться! — возмутился Сакута, когда та начала нагло выталкивать его с кухни, колотя по спине своими на удивление сильными кулаками. Вскоре, он уже стоял у двери.

Он уже надел ботинки и потянулся к дверной ручке, когда услышал нерешительное: «П-подожди».

— Хм?

— Ты можешь сделать для меня кое-что?

— Неа.

— …

Получив отказ, она расстроено опустила голову. Странно, но вместо чувства ликования, Сакуте стало не по себе при виде унылого личика Май.

— Ты должна была посмотреть на меня большими щенячьими глазками и  сказать «Пожалуйста, помоги мне».

— Неужели такое может сработать?

— Вот если бы на твоем месте была Май…

— Но что насчет меня?

— Ну, ты сейчас в теле Май, так что мы могли бы поэкспериментировать.

— Фу, ты такой противный.

— Приму к сведенью. Так что ты хотела?

— Ты сможешь…еще раз приготовить для меня еду? — смущенно спросила она, но не отвела взгляд.

— Ты не наелась?

— Не прямо сейчас. Завтра…и послезавтра…Сможешь приходить каждый день?

— Прости, я уже отдал свое сердце Май.

— Э?

— Не притворяйся, что ты не сделала мне предложение руки и сердца эпохи Сёва*.  Боюсь, мне придется отказаться.

[П/П: Так как японцы очень сдержанны и застенчивы, они нередко делают предложение руки и сердца в косвенном виде, в духе «Ты будешь ежедневно готовить для меня мисо-суп?».]

— Я-я не это имела в виду! Не отказывайся…ой, то есть, нет! Боже, ты такой отвратительный! Я просто больше не хочу кормить это тело фастфудом!

Страннее оправдания он еще не слышал. С другой стороны, Нодока права: чизбургеры и пиццу нельзя назвать сбалансированным питанием.

— Мне ни в коем случае нельзя поправляться. К тому же, фастфуд портит цвет кожи и состояние волос.

— Я не против, если ты сделаешь это тело чуть пышнее.

— Прекрати пялиться на тело моей сестры, животное! Гх, просто…мне действительно нужна твоя помощь. Пожалуйста, — искренне попросила она, хотя плотно сжатые губы выдавали ее раздражение. Не хватало только уверенности, немного озорства и капли нежности – но, требовать всего этого от Нодоки было уже перебором.

— Хм, значит, готовить… это не сложно. Стирать тоже буду я?

— Нет, с этим я справлюсь.

— Мне не сложно. Наверняка, у тебя много дел.

— Если ты посмеешь прикоснуться к ее нижнему белью, я придушу тебя собственными руками!

— А колготки считаются нижним бельем?

— Что? Разумеется, да!

— Ах, понятно. Уверена?

— Не смей!

— Окей, не паникуй! На сегодня с тебя хватит визитов в больницу.

— Ты же сам провоцируешь меня! Серьезно, что с тобой не так? Грх, просто уходи уже!

Она махнула рукой, выгоняя его.

А кто сам только что просил его остаться? Вот именно, Нодока! Что ни говори, но ни одному мужчине не суждено понять, что скрывается в голове женщины.

— Тогда, до завтра.

— Угу, — сухо ответила она и помахала ему рукой на прощание. Но жест этот был скорее машинальный, нежели осознанный, потому что через мгновение она резко опустила руку вниз, словно осознав свою ошибку, что-то пробурчала под нос и просто захлопнула дверь у него перед носом.

— Она слишком странная, — пробормотал Сакута и направился к лифту. Подойдя к нему, Сакута нажал кнопку вызова и через секунд двадцать двери перед ним открылись. Только оказавшись внутри, он кое-что вспомнил...

«Что бы ни случилось, не заглядывай в шкаф в комнате с татами.»

Почему она сказала это? Явно не просто так.

Он был так занят уборкой и готовкой, что эти слова просто вылетели у него из головы.

— Ну ладно, посмотрю завтра.

Не обязательно делать сегодня то, что можно сделать завтра. По крайней мере, сегодняшний поход к Нодоке тоже не прошел даром.

http://tl.rulate.ru/book/20190/1477663