Готовый перевод For Love of Magic / HP: Из Любви к Магии ✅: Глава 437

  — Да давай уже.

  — Ты помнишь наш первый разговор? — спросил Бьомолф, заканчивая строить башню «Дженги».

  — Конечно, помню.

  — То, что я сказал тебе тогда о нашем предназначении, было и остается правдой. Выживание — вот наша цель. 

  — И для достижения этой цели вы намеренно нагнетаете напряжённость между нами и обычными людьми? — с сарказмом спросил Гарри.

  — Это выглядит нелогичным, не так ли? — ответил вампир. — Допустим, Реддл никогда бы не родился, и магия была бы раскрыта при оптимальных обстоятельствах. Как ты думаешь, что бы тогда произошло? Твой ход, кстати.

  Гарри закатил глаза и переложил один из блоков.

  — Я думаю, что мы бы всё равно вступили в противостояние, если бы хотели остаться независимым народом, но получилось бы гораздо легче, если бы мы произвели хорошее или, по крайней мере, нейтральное первое впечатление.

  Бьомолф на некоторое время замолчал и сосредоточился на извлечении особо сложного блока.

  — «Дженга» очень похожа на жизнь, — сказал он наконец, достав этот блок. — Если ты хочешь добавить что-то сверху, то должен сначала взять что-то снизу, из того места, куда оно всё в конце концов вернётся. На протяжении тысячелетий возможности человечества по сбору и использованию ресурсов ограничивались лишь тем, что люди могли сделать своими руками, но чуть более двухсот лет назад ситуация начала меняться. Вдруг ограничение стало устанавливаться силой умных и всё более совершенных машин. Человек построил великую цивилизацию благодаря своей изобретательности, но в своём стремлении к созиданию забыл, что он не может брать вечно, ничего не отдавая взамен.

  Гарри поразмыслил над этим и не нашёл никаких изъянов в логике. И переместил ещё один блок.

  — Маги — другое дело. Ваша способность брать и создавать ограничена не мускулами, а знаниями, волей и творческим потенциалом, но вы всё ещё не можете выйти за общие рамки, — продолжил Бьомолф, повернувшись и многозначительно посмотрев на Гарри.

  — И что?

  — Кто правит миром, Гарри? — спросил вампир.

  Гарри моргнул, не понимая, к чему тот клонит, и уже начал осознавать раздражение Доры, когда с ней случалось то же самое.

  — Никто, если только ты не хочешь сказать, что Иллюминаты на самом деле существуют, — фыркнул парень, втайне опасаясь, что вампир действительно скажет ему именно это.

  — Нет, никаких Иллюминатов не существует, — посмеялся Бьомолф. — И ты совершенно прав, у мира нет правителя. По крайней мере, в лице человека или группы людей, сколь бы сильно этого кое-кому ни хотелось.

  — Звучит так, будто что-то действительно правит миром.

  — Так и есть. Система обмена ресурсами, объединяющая глобальную экономику, и есть истинный правитель мира. И этот зверь не имеет души, он слишком стар, слишком силён и слишком глубоко укоренился в основах современной цивилизации, чтобы его можно было остановить или изменить. Вечно жаждущий ещё большего богатства и ещё большей власти. Он никогда не допустит, чтобы что-то, обладающее таким огромным потенциалом прибыли, как магия, оставалось от него в стороне. Какой бы план вы ни разработали в ответ на сложившуюся ситуацию, он провалится, потому что это не человек, которого можно утихомирить, с которым можно договориться, которому можно угрожать или которого можно убить.

  Гарри нахмурился и в задумчивости уставился на головоломку «Дженги». Если принять слова Бьомолфа за чистую монету, то проблема действительно оказалась гораздо серьёзнее, чем он себе представлял. В конце концов, политики — это всего лишь люди, а с людьми можно справиться, но если сама структура общества не позволяет предоставить использующее магию население самим себе, то простого объединения всех волшебников и ведьм под одним знаменем окажется недостаточно.

  Если, конечно, принять это за чистую монету. В словах вампира чувствовалась правда, так что Гарри отчасти верил в то, что тот говорил, но был ли он прав? Сложно просто взять и легкомысленно отмахнуться от слов человека возрастом более тысячи лет.

  — А дальше только хуже, — сказал Бьомолф, не отрывая взгляда от шатающейся башни «Дженги».

  — Рассказывай, — с нетерпением попросил Гарри.

  — Какова первая и последняя директива, что разделяет как живые существа, так и организации? — спросил вампир.

  Гарри не потребовалось много времени, чтобы понять, насколько общим был вопрос.

  — Поддерживать своё существование, — сказал он с уверенностью.

  — Именно, — одобрительно кивнул Бьомолф. — Проблема бездушного зверя человечества в том, что он был создан не специально, и поэтому никто не думал о его поддержании. Он пожирает ресурсы так, будто они неограниченны, не обращая внимания на причиняемый при этом ущерб. Он вознаграждает тех, кто помогает ему в этом, и наказывает тех, кто пытается ему помешать. С каждым годом он становится всё больше и больше, в то время как ресурсы для его поддержания иссякают всё быстрее и быстрее, а вред продолжает накапливаться. Его можно сравнить с толкиеновской Унголиантой. И подобно вымышленной паучихе, он в конце концов пожрёт сам себя, когда всё остальное уже будет поглощено.

  Прежде чем Гарри успел ответить, древний вампир схватился за критически важный блок и посмотрел на парня с хитрой ухмылкой.

  — Быстрее, спасай башню! — воскликнул он и смахнул блок со сверхъестественной скоростью.

  Гарри не знал, какую игру затеял этот мужчина, но всё равно отреагировал, схватившись усилием воли за падающую груду деревянных блоков, после чего та застыла на месте.

  — Молодец, Гарри, — похвалил Бьомолф. — А теперь продолжай её так держать.

  Гарри бросил на вампира требующий объяснений взгляд, но тот просто встал и подошёл к элегантному комоду. Из него он достал ещё три коробки с «Дженгой».

  Гарри начал думать, что у Бьомолфа проблемы с головой.

  Вампир не обратил внимания на его взгляд и просто открыл коробки.

  — Держи ровно, — сказал он и начал складывать новые блоки на вершину башни, удерживаемой его магией в неподвижном состоянии.

  Блоков становилось всё больше и больше, сначала всё это ещё как-то походило на устойчивую конструкцию, но вскоре разветвилось так, что устоять у неё без магической поддержки не осталось ни малейшего шанса.

  Теперь Гарри понял, о чём говорил Бьомолф. Первоначальная башня «Дженги» представляла собой взаимосвязанную глобальную экономическую систему, начинавшую своё существование в прочном и стабильном виде, но с годами начавшую разрушаться, поскольку породившая её непродуманность делала своё дело. По мере приближения к краху она искала новые источники богатства, которые могла предоставить магия. Но использование магии для поддержания такой жадной и прожорливой системы привело бы к неконтролируемому и откровенно пагубному разрастанию, поскольку она требовала всё больше и больше…

  Гарри перестал поддерживать теперь уже ужасно нескладную башню, и блоки с громким грохотом упали на пол.

  ...до тех пор, пока даже магия не сможет больше поддерживать её, и тогда она рухнет, унося с собой всех своих адептов.

  — Видишь? — с ухмылкой спросил Бьомолф. — «Дженга» — отличная метафора.

  — Ты бы выглядел ужасно глупо, окажись я слишком медленным или отказавшись с тобой играть, — прокомментировал Гарри.

  — Иногда нужно рисковать, — со знанием дела ответил Вампир.

  — Итак, эта небольшая демонстрация должна сподвигнуть меня на пересмотр решения о твоём испепелении за помощь моим врагам?

  — Ничего личного, нам просто нужен был кто-то, кто как можно сильнее нарушит Статут Секретности, и Реддл для этой задачи подходил идеально, — пожал плечами Бьомолф. — Это должно было произойти много лет назад, но твоя мать сорвала этот план своей хитростью.

  — Годрикова впадина, — догадался Гарри.

  — Да, ты должен был в тот день умереть, — кивнул Вампир. — Реддл был в шаге от победы. Прошло бы совсем немного времени, и его последователи начали бы ещё более нагло нападать на обычных жителей. МКМ пришлось бы вмешаться, несмотря на своё нежелание. В ходе последовавшего конфликта можно было бы легко спровоцировать нарушение Статута, даже если бы оно не произошло само по себе. А будучи лицом британского магического сообщества, Реддл нанёс бы непоправимый вред имиджу волшебников и ведьм во всём мире.

  — Но чем это вам поможет? — спросил Гарри.

  — Нет такого сценария, где волшебники мирно бы сосуществовали с обычными людьми, просто волшебников в мире слишком мало, чтобы предотвратить их поглощение, а обычные люди либо слишком боязливы, либо слишком жадные, либо чересчур фанатично ненавидят магию, чтобы оставить всё как есть. Так что лучше ухудшить положение на ранней стадии, тогда волшебники и ведьмы будут более склонны укрыться в тайных местах под защитой вампиров, пока для них не станет слишком поздно. Мы должны защитить наши запасы продовольствия. Уверен, ты должен это понять.

  А, так вот как всё на самом деле. Или, по крайней мере, отчасти так. Бьомолф говорил лишь правду, но насколько много он её выдал?

  — Я не позволю тебе вот так нас проредить, — зарычал Гарри. Может, он и не очень сильно уважал обычных ведьм и волшебников, но подобного уж точно не допустит. К тому же, он немного смягчился по сравнению с периодом подросткового возраста и начал признавать, что миру также нуждается и в посредственных магах.

  — Гарри, мы не обязаны становиться врагами, — беззаботно произнёс Бьомолф. — Спеллхейвен и любые иные земли, которые ты заберёшь себе в будущем, будут считаться запретными.

  Гарри продолжал с подозрением смотреть на вампира, не доверяя его словам, даже если и слышал в них одну лишь правду. За ними скрывалось нечто большее. За таким всегда скрывалось нечто большее.

  «Ладно, подумай. Что произойдёт со Спеллхейвеном, если планы Бьомольфа осуществятся»? 

  Ответ оказался на удивление прост.

  — И ты с радостью используешь меня, чтобы отвлечь внимание от себя, — прорычал он.

  — Ты сам выбрал этот путь, никто тебя к нему не принуждал, — спокойно заметил Бьомолф. — Действительно, твоё решение создать Спеллхейвен стало неожиданностью. Все признаки указывали на то, что для Магической Британии ты станешь серым кардиналом ещё до того, как ты это сделал, но не сказать, что мы остались этим недовольны. Небольшой совет на будущее, Гарри. Составляя планы, всегда делай их достаточно гибкими, чтобы они могли справиться с неожиданными сюрпризами и не развалиться, даже если это случиться за счёт возможной выгоды. Детали — это, конечно, хорошо, но в долгосрочной перспективе адаптивность принесёт тебе большую пользу.

  — Почему ты так уверен, что ваш путь — самый лучший? — кисло спросил Гарри. Неопровержимая логика вампира ему не понравилась.

  — Таков путь наций — возвышаться и падать. Каждое великое государство склонно считать себя вечным, пока оно остаётся сильно. Так было у египтян, так было у греков, так было у римлян, персов, китайцев и многих других. Но все они в конце концов пали. Нынешняя эпоха уникальна своей взаимосвязанностью. Ни одна страна больше не стоит особняком, и поэтому ни одна из них не падёт в одиночку. Когда Рим начал рушиться, он десятилетиями пытался удержаться на плаву, как раненое животное, отчаянно цепляющееся за жизнь. Европе потребовались столетия, чтобы вернуть хотя бы подобие славы Рима. В эту эпоху человечество осмелилось дотянуться до звёзд, но его хватка оказалась коротка, и возвращение на землю вполне может разбить его вдребезги, без возможности восстановиться. Всё, что мы, вампиры, делаем, так это планируем сохранить то немногое, что получится. Будешь ли ты сотрудничать с нами, чтобы мы могли сохранить хоть капельку больше? —Бьомолф протянул руку, заканчивая свою речь.

  Гарри недоверчиво посмотрел на неё.

  — У меня есть правило — никогда не ложиться в постель с людьми хитрее меня, — он просто не верил, что вампиры стремятся только лишь к этому, и не собирался позволить втянуть себя в заговор длиной в несколько десятилетий, последствия которого станут очевидны только тогда, когда будет уже слишком поздно.

  Бьомолф убрал руку и пожал плечами, видимо, ничуть не обидевшись.

  — Что ж, справедливо.

  — Я всё ещё думаю, не будет ли лучшим вариантом испепелить тебя и всех остальных вампиров на планете, — продолжил Гарри.

  — Ты этого не сделаешь, Гарри, — заверил его Бьомолф.

  — Думаешь? — приподнял бровь парень.

  — О нет, я уверен, что теоретически ты сможешь это сделать. В конце концов, Солнце — наша огромная слабость, поэтому мы никогда не сражаемся напрямую, если можем этого избежать, — вампир махнул рукой. — Нет, ты не сделаешь этого, потому что цена окажется слишком велика.

  — И чего же это будет стоить? — спросил Гарри, не впечатлённый угрозой.

  — Давай я тебе покажу, — Бьомолф встал и жестом пригласил его следовать за собой.

  Гарри пожал плечами и тоже встал, следуя за вампиром к расположенной в стороне двери, которая, как он предполагал, являлась дверью от шкафа или чего-то в этом роде.

  Дверь открылась, и Гарри замер от шока. В небольшой комнате находился лишь один предмет, и душа его говорила о великой и ужасной цели, настолько огромной, что он даже удивился, как не смог «услышать» её ещё с улицы, не говоря уже о кабинете. Ему даже не нужно было видеть нарисованный сбоку чёрно-жёлтый символ, чтобы понять, что это такое.

  — У тебя в шкафу ядерная бомба, — невозмутимо заявил Гарри, глядя на вампира и не зная, как ещё реагировать.

  — Обычно я храню её в другом месте, но тут вдруг подумал, что тебе стоит её увидеть, — небрежно отозвался Бьомолф.

  — У тебя в шкафу ядерная бомба, — с чувством повторил Гарри.

  — Мхм... Советская власть и впрямь следила за ними не так тщательно, как поначалу. Да и американцы тоже.

  — У тебя ещё и другие есть? — спросил поражённый Гарри. По крайней мере, слова вампира объясняли несколько устаревший вид устройства, но не то чтобы оно из-за своего возраста — созданное во времена холодной войны, — становилось менее опасным.

  — Конечно, они являются важным компонентом плана «Рагнарёк», — чуть ли не весело ответил Бьомолф. — Видишь ли, Гарри, в случае, если все предпочтительные планы каким-то образом сорвутся, очень полезно запастить возможностью устроить апокалипсис на своих условиях. Такой волшебник, как ты, решивший, что все вампиры должны умереть, безусловно, попадает в эту категорию.

  Гарри нахмурился так сильно, что Флёр могла бы поддразнить его, сказав, что если он будет продолжать в том же духе, то это навсегда деформирует его череп.

  — Ладно, думаю, я не буду тебя испепелять, — выдал он презрительно.

  — Я так и знал, что ты меня поймёшь, — произнёс Бьомолф и закрыл дверь.

  Пока Гарри наблюдал за происходящим, вампир вернулся за свой стол и достал толстую папку, которая, как он понял, была заколдована, дабы вместить в себя ещё больше записей.

  — Возьми это, — сказал Бьомолф, протягивая ему папку. — Просмотри. Возможно, после этого ты передумаешь отказываться от сотрудничества с нами, но если нет — то без обид. Мы просто договоримся не мешать друг другу, если ты вдруг захочешь пойти по своему пути.

  Гарри взял папку, ничего не сказав. Да и говорить-то было нечего.

  Древний вампир по виду его молчанием не обеспокоился и вытащил из-под стола датский топор.

  — Лови, — сказал он и легонько бросил его в сторону гостя.

  Гарри поймал его за длинную, искусно вырезанную рукоять. Резьба имела явно норвежскую тематику, и он чувствовал, как по ней течёт магия. Бородоподобное лезвие было таким же изысканным и испещрено магическими рунами. Великолепное произведение оружейного искусства и зачарования.

  — Это мой любимый топор, — с нежностью сказал Бьомолф. — Прими его в дар и в знак мира. Мы ещё долго будем друг с другом иметь дело, Гарри, и будет лучше, если мы останемся в этом сердчены.

  Гарри захотелось вонзить топор в череп вампира и со всем этим покончить. Мысль о том, что придётся десятилетиями или даже столетиями иметь дело с этим рукастым уёбком, его совсем не радовала.

  Но он не мог этого сделать. Когда в твоей жизни постоянно возникает какая-то проблема, например, назойливый Тёмный Лорд, пытающийся тебя убить, очень легко развить туннельное зрение, но теперь он видел, что конфликт между ним и Волдемортом всегда являлся частью более масштабного сценария. Сценария, который он никогда не мог объять, поскольку границы его были очень обширны.

  Но Бьомолф оказался не прав, считая, что Гарри Мать Его Поттер (и как же он жалел, что у него нет более внушительного имени для таких случаев) останется в рамках чьего-то чужого сценария. Может, древний вампир и выиграл этот раунд ещё до его начала, но игра пока что была далека от завершения. А это всего лишь очередное испытание, которое нужно преодолеть, и Гарри его преодолеет.

***

  В Спеллхейвене было не так поздно, как в Австрии, и даже будь это так, девушки всё равно ждали бы его возвращения, поэтому Гарри не удивился, застав их играющими в настольные игры.

  Как только он появился в дверях, они вскочили на ноги и оглядели его с таким видом, словно ожидали, что он вернётся полумёртвым. Каким бы ни был их первоначальный вопрос, он так и остался невысказанным, ибо они увидели, что у него в руках.

  — Что это за топор? — воскликнула Дора.

  — Это Бьомолф решил мне подарить, — недовольно поморщился Гарри, хотя в глубине души подарок ему нравился. Есть в этом некое наслаждение, когда в руках у тебя большой топор. Возможно, какая-то мужская фишка. К тому же, топор был волшебным.

  — Мы хотим посмотреть, что произошло, — заявила Флёр и жестом указала на заранее подготовленный Омут Памяти.

  У Гарри не было причин скрывать от них что-либо, поэтому он без возражений опустил в чашу свои воспоминания.

  Девочки оказались рады козням старого вампира не больше, чем он сам.

  — Что мы будем делать? — спросила Дора, как только они выбрались из Омута, явно пребывая в растерянности. Намёк на угрозу ядерного апокалипсиса, если дела у вампиров пойдут плохо, потряс её больше, чем Гарри.

  — Для начала мы просмотрим вот это, — Гарри взял в руки толстую папку, которую дал ему Бьомолф. — А потом поговорим.

  Даже Флёр не была настроена ложиться спать или игриво жаловаться на пропущенный ими секс, поэтому они уселись за чтение.

  И им не потребовалось много времени разобраться, что папка представляла собой Сборник Всех Мировых Проблем, их происхождение, взаимодействие друг с другом и возможные исходы.

  Вернее, исход, поскольку всё указывало на неизбежность катастрофического краха современной цивилизации и последующее вымирание человеческой расы.

  Всё это казалось очень драматичным, но аргументы, доказательства, экстраполяция и выводы выглядели убедительными. По объёму сборник был эквивалентен огромному фолианту и охватывал темы политики, экологии, экономики, очагов конфликтов, истории, культурных и социальных сдвигов, демографии и многих других аспектов. Вампиры собрали воедино бесчисленное количество исследований, проведённых сотнями независимых учёных за последние два столетия. Всё это перемежалось наблюдениями за моделями поведения людей, сделанными теми же вампирами почти две тысячи лет назад, часто со ссылками на относительно недавние психологические исследования или эксперименты на животных, которые подтверждали эти наблюдения.

  Если бы Гарри пришлось резюмировать всё это одним предложением, он бы сказал, что «как только у людей что-то получалось, они находили способ всё испортить». Будучи всегда пессимистичным, он согласился со многим из прочитанного.

  Настоящая проблема заключалась в том, что теперь, когда магию раскрыли, обычные люди, пытаясь выжить, потянут за собой в пропасть все магические сообщества мира.

  В свете этого планы вампиров выглядели вполне логично. Они хотели выжить, а их запасы пищи вот-вот сами себя уничтожат, и что им тогда ещё оставалось делать, кроме как спасать как можно больше волшебников, а затем держать их в заточении, чтобы это не повторилось?

  Как ни странно, но это позволило ослабить большую часть его неприязни к Бьомолфу, оставив лишь умеренное раздражение. Человек должен делать то, что должен делать. Гарри и сам размышлял о том, на что ему придётся пойти в будущем, чтобы защитить и сохранить магию мира, за несколько минут до того, как Пенни принесла ему «приглашение» от вампира.

  Это не означало, что он просто смирится с этим, зато означало, что даже если их видения будущего сделают их врагами, то никаких обид между ними не останется. Получится цивилизованный апокалипсис.

  Конечно, торопиться со всем этим не стоило. Он не считал, что «Сборник Всех Мировых Проблем»™ — какой-то изощрённый трюк, и всегда оставалась вероятность того, что он ошибочен, поэтому стоило выждать и поглядеть. И узнать мнение со стороны. Консультации с различными немагическими специалистами и их последующее забвение должны были с этим помочь.

  Судя по тому, что здесь было написано, коллапс начался несколько десятилетий назад, но никто не замечал его признаков из-за рассмотрения их по отдельности. Правда, признаки эти с каждым годом всё сильнее бросались в глаза. Максимум через тридцать лет крах будет очевиден даже при самом беглом взгляде на окружающий мир, а самое позднее, к концу столетия, человечество будет биться в предсмертных муках, при условии, что никто не начнёт ядерную войну за те или иные ресурсы, что считалось сценарием весьма вероятным.

  Срок… не такой уж и большой. Казалось, что времени полно, но на самом деле это не так. Гарри уже играл в догонялки с планами и событиями, которые начались задолго до его рождения.

  Но было ли это вообще разумно? Надежды на то, что он сможет противостоять Бьомолфу и ему подобным на выбранной ими арене, было мало. Его основные навыки заключались в разгадывании секретов магии, а стать бойцом его заставила необходимость, но в этих играх плаща и кинжала его даже новичком не назовёшь. Куда лучше было бы сменить игру, чем пытаться играть в ту, в которой он не разбирался.

  Хорошо, что он волшебник. Изменять правила, считай, его рабочая обязанность. А мультиклассовость всё равно была для лохов.

  — Довольно мрачное чтиво (п.п.п. в ориг. grim reading — тот самый Грим, ага.), — сказала Луна примерно за час до рассвета, сильно зевнув и окинув всех взглядом. — Нам надо завести грима.

  — Не нужен нам грим, — рассеянно ответил Гарри, устало потирая глаза. Этот день, да и ночка выдались долгими. — Нам нужно вздремнуть.

  — Не забывай, что скоро явится Адрастия, — напомнила Флёр.

  Гарри буркнул в знак подтверждения. Завтра он брал на остров Лору для второго интервью, хотя оно могло больше сойти за документальный фильм, и Адрастия должна была дать ему ещё несколько советов о том, как вести себя на интервью и с репортёршей, а также остаться рядом на случай, если Гарри понадобится срочный совет, который нельзя передать через зеркала. Его мысли сейчас блуждали в другом месте, но Адрастия могла бы стать хорошим слушателем для его идей.

  — О чём ты думаешь? — с лёгким подозрением спросила Дора. Это заставило его улыбнуться. У неё имелся неплохой нюх, когда надо уловить, что он замышляет что-то нестандартное.

  — Я подумываю открыть на Спеллхейвене гостиницу для влюблённых.

http://tl.rulate.ru/book/17817/5230981