Готовый перевод LoМ / Повелитель Потусторонних Тайн: Глава 1239 - Наследие

Услышав слова Каттлеи, Королева Мистики Бернадетт смотрела на неё молча несколько секунд, а затем сказала:

– Это ваш выбор и ваша воля.

Каттлея пристально взирала на Королеву, потом поджала губы и проговорила:

– Я знаю. Вы, должно быть, уничтожили все наводки, которые позволили бы мне отправиться за вами по следу... Для вас это означает конец прошлому – всему, независимо от того, вернётесь ли вы.

Каштановые волосы небрежно-легко ниспадали на плечи Бернадетт, укрывая их. Королева отвечала молчанием, как бы проверяя так про себя догадку Адмирала Звёзд.

Каттлея на это горестно улыбнулась и сказала:

– Не стану углубляться в подробности, но, в общем, сделаю всё, что в моих силах, чтобы найти вас, случись вам пропасть на полгода-год. Я только хочу, чтобы вы не забыли произнести почётный титул мистера Шута, когда опасность будет серьёзнее всего.

Этот титул она произнесла с искренним почтением.

Королева Мистики Бернадетт медленно кивнула и сказала:

– Я буду это иметь в виду.

Каттлея тотчас заулыбалась и с затуманившимися глазами проговорила:

– Какие же предметы и дела вам нужно мне передать?

Взмахнув кистью руки, Бернадетт откуда-то достала предмет.

Этот предмет, полностью золотистый, походил на миниатюрный чайничек. Его поверхность покрывали таинственные, замысловатые символы, а из горлышка тянулся кусок фитиля, как у лампы.

– Зовётся он “Волшебной Лампой”. Серийный номер его 0-05. Зародился, вероятно, в Первую эпоху, и даже истинное божество не сможет его разбить. Обычно он не причиняет никакого и вреда, но и пользы от него никакой. Однако же он постоянно будет искушать вас потереть его, насылая грёзы и иллюзии, чтобы вы вызвали Джинна, – Королева Мистики просто и ясно вводила в суть происхождения и воздействий предмета. – Джинн утверждает, что вечен и может даровать исполнение любых десяти ваших желаний, но зачастую исполняются они крайне извращëнным образом или с ужасными последствиями. Отец говорил мне, что носитель предмета может избежать урона от первых двух желаний, правильно подобрав слова и подготовившись, но третье желание загадывать запрещено категорически.

Тут Бернадетт подчеркнула:

– Категорически запрещено!

– По вашим словам, похоже, что с ним обращаться легко... – Каттлея на миг задумалась и сказала. – Вы не могли бы загадать два желания, прежде чем мне его отдавать? Я загадаю другие два желания, а потом дайте его Фрэнку, Хиту и другим. Так получится сделать многое.

Фрэнка она просто приводила в пример. Она не намерена была позволять ему соприкасаться с чем-то столь опасным.

Держа Волшебную Лампу, Бернадетт едва заметно покачала головой и сказала:

– Владелец – это не то же самое, что носитель. До моей смерти, пусть вы и получите Волшебную Лампу в распоряжение, но будете всего лишь носителем. Первое желание, что вы загадаете, одновременно зачтëтся как моё третье и, собственно, ваше первое.

- И ещё, хоть нам и можно искусно выдумывать словеса и тщательно готовиться, и тем самым избежать урона от исполнения желаний – это не значит, что этот Джинн невеликого ума. Отнюдь, “Он” весьма умён и сообразителен, очень хитёр, изворотлив, и у “Него” очень сильна тяга к самостоятельности.

Каттлея отрывисто-кратко поддакнула.

– Тогда есть ли такие желания, которые “Он” исполнить не может?

– Таких на данный момент нет, но если желание доходит до уровня истинного божества, то искажение этого желание вы и вообразить себе не можете. Говоря проще, если пожелаете стать истинным божеством Последовательности 0, то ваше тело и душа сольются воедино с каким-нибудь неведомым злым богом. Помните, Джинн требует, чтобы желание было простым и лаконичным. Иначе “Он” его отвергнет и посчитает, что вы желание уже загадывали,  – объяснила Бернадетт.

Договорив, она велела незримому слуге подлететь к Каттлее с грозным Запечатанным Артефактом 0-05.

Когда Каттлея протянула руку и схватила Волшебную Лампу, Бернадетт продолжала:

– Если вам явится во снах и грëзах Джинн и, околдовав, велит загадать желание, значит, я уже не вернусь. После чего вы станете владелицей Лампы. Надеюсь, вашим первым желанием будет возвратить все вещи, что были при Бернадетт Густав до отправления её на море, включая и её признак Потусторонней. Да, когда загадываете желание, лучше добавить точную дату.

Каттлея опустила взгляд на золотую лампу и выпалила:

– Можно ли мне загадать желание, чтобы вы вернулись к жизни?

Несколько секунд помолчав, Бернадетт сказала:

– Я воскресшая могу запросто оказаться чудовищем. Если действительно желаете этого, то можете спросить мистера Шута о “Его” мнении.

Каттлея чуть кивнула.

– Хорошо.

- Вот это и есть тот предмет, который я вам передаю, и дела, которые мне нужно уладить. Прочее предоставлю Стихийному Рассвету. У них будет новый предводитель, они не падут из-за того, что человек пропал, – сказала Бернадетт без обиняков, давая понять, что это и была главная причина, по которой она вызвала Каттлею в Изумрудный Город.

Уровень божественной лампы был невероятно высок, и потому её нельзя было передать с посланником.

Королева Мистики не дождалась ответа Каттлеи, выражение лица Бернадетт вдруг смягчилось, растроганное.

– Вы разве не хотели всегда поведать мне о том, что происходило с вами все эти годы?

Каттлея, опешив, кивнула.

– Да, верно.

И затем подошла к Королеве, пододвинула стул и села, лицом к синему морю за изумрудными перилами.

Бернадетт села рядом и слушала рассказ Каттлеи обо всех встречах, случившихся после того, как она покинула Рассвет.

Эти дела она упоминала в письме, но поскольку длина его была ограничена, в подробности Каттлея не вдавалась. И кое-что теперь рассказывала впервые.

В какой-то момент Каттлея заснула, и ей приснились давно минувшие годы.

Тогда она была ещё девицей, которая, упорствуя в своём решении, ушла из Рассвета, не оглядываясь назад.

Она внезапно проснулась и поняла, что рядом никого нет. Поняла, что когда-то успело стемнеть, и более того, уже почти рассветало.

Каттлея вдруг протянула руку и бросила призрачный клубок пряжи.

Клубок покатился в бездонную пустоту, оставляя за собой яркую нить.

За этой нитью Каттлея прошла пешком по духовному миру, словно овладела “Телепортацией”, и попала на побережье острова Ла Ча.

Встала на краю скалы и устремила взор вдаль. Увидела, как на тëмно-синем море роскошный, громадный парусник, окрасившийся оранжевым сиянием, держал путь к горизонту.

Каттлея неторопливо села, чуть склонилась вперёд. Обхватила колени и долго ещё смотрела в ту сторону.

Солнце постепенно вставало и озаряло еë.

…

В Бэклэнде, на кухне, где раздавали еду.

Стэлин Сэммер, прикрывшаяся вуалью, уже не опускала голову, как в минувшие несколько месяцев, в страхе, что люди узнают её. Тревожно озираясь, беспокоилась она лишь о том, останется ли бесплатная еда до того, как придёт её, Стэлин, очередь.

Стэлин смутно слышала выстрелы, раздающиеся вдали. Она не знала, пробили ли финальную линию обороны армия Фейсака, Интиса или Фейнапоттера, или полиция разбиралась с каким-нибудь мародёром.

– Пожалуйста, закончите войну... Пожалуйста, закончите поскорее эту войну... – Молила про себя Стэлин, побывавшая на трёх точках раздачи еды.

Тут работник за несколько метров от Стэлин зычным голосом объявил:

– Всю еду раздали!

Лицо Стэлин стало пепельно-бледным. Она подняла глаза к тёмному небу и, в отчаянии и оцепенении едва переставляя ноги, вернулась к дому 17 на улице Минска.

Едва открыла дверь, как двое детей прибежали и подняли свои невинные лица к матери.

– Мама, ты достала хлебушка? Мама, я есть хочу...

Они были близнецы, мальчик и девочка. Оба донельзя очаровательные.

Стэлин сдержала слëзы и натужно улыбнулась.

– Да.

Затем вошла в дом, достала несколько кусков хлеба, которые некогда тайком припасла, и разделила между обоими детьми.

Смотрела, как они, презрев правила этикета, ели, и всё это время менялась в лице: на нëм снова и снова проявлялись то скорбь, то боль.

Вскоре вернулся муж, Люк Сэммер, но и он никакой еды не принëс.

С тех пор, как компанию Коим в военное время заняла армия, этот ныне уже бывший управляющий прозябал без работы. Ему оставалось лишь надеяться на накопленное прежде и содержать семью на помощь от правительства.

– Не получилось... – Под взглядом жены, полным надежды, этот дюжий мужчина с растрëпанной бородой, застыдившись, склонил голову.

Стэлин, в возрасте за тридцать ещё довольно хорошенькая, глубоко вдохнула и сказала:

– У меня тоже... Выйду и встану в очередь снова. Должны быть ещё места, где не закончили раздавать еду!

Не дожидаясь ответа мужа, выскочила за дверь.

Люк тотчас развернулся и проговорил ей в спину:

– И я ещё одно найду!

Стэлин не останавливалась. Прошла две улицы и оказалась у дома с садом.

А вскоре увидела и хозяина этого места – магната, которому было пятьдесят с чем-то.

– Я бы хотела купить еды, – Стэлин достала пачку мятых банкнот.

Седовласый пожилой мужчина улыбнулся и сказал:

– А почему это я должен продавать её вам? Я помню, вы в прошлый раз мне отказали.

Стэлин побледнела. Не сказав ни слова, она опустила голову и другой рукой расстегнула ремень.

Щёлкнув, кожаный ремень, изначально весьма изысканный, а ныне изрядно запятнанный, упал наземь.

…

Люк Сэммер бесцельно бродил по улицам, не зная, где ему достать еды.

Глядел на небольшую горстку прохожих и их сумки, которые они защищали изо всех сил, и глаза у этого интеллигентного джентльмена понемногу покраснели.

Незаметно, украдкой, он пошёл за кем-то следом, повернул на другую улицу.

Менее чем через час начинался уже час комендантский. То была для Люка редкая возможность.

Человек остановился у одного дома, бессильно проковылял к двери.

И тут вдруг лишился чувств, повалился на землю.

Люк бессознательно отступил на несколько шагов, затем быстро приблизился, проверил, дышит ли этот прохожий.

Взгляд невольно упал на бумажный пакет, который сжимал в своих объятиях мужчина, и Сэммер почуял аромат свежего хлеба.

Сглотнул слюну и потянулся к пакету.

Приближая руку, оглянулся в страхе на дом, куда пытался войти прохожий. Увидел детский рисунок на эркерном окне.

Движения Люка как бы что-то сковало. Через несколько секунд он встал, прошёл к двери дома и позвонил в неё.

Хозяйка дома и ребёнок поспешили открыть дверь и увидели ослабевшего отца семейства с пакетом хлеба.

Очень скоро наступил комендантский час, и Люк в удручëнном расположении духа вернулся на улицу Минска.

Едва открыл дверь, увидел жену, улыбающуюся ему.

– Я достала еды!

– Это великолепно... – Люк с облегчением вздохнул и крепко обнял Стэлин.

…

Одри шла по улицам и проулкам, и её никто не мог увидеть.

Она ничего не сказала, пешком вернулась в Округ Императрицы, прошла до роскошного поместья, где почувствовала запах жарящегося на сковородах фуа-гра и прочих деликатесов.

Взирала молча какое-то время, видела, как ходят туда-сюда горничные. Наконец отправилась наверх, в свою комнату.

Среди ночи Одри надела накидку и вошла в спальню родителей, подошла к их кровати.

Долго пристально смотрела на них, потом преклонила одно колено и прижалась лбом к руке отца.

На ковёр побежали, как бусины, слезинки.

Потом белокурая зеленоглазая благородная барышня медленно подняла голову и сказала своим спящим родителям, задыхаясь от рыданий:

– Папа, мама, спасибо вам. Спасибо за то, что вы меня научили, что такое сострадание, доброта и добродетель.

Едва договорив, закрыла глаза и резко встала. Развернувшись, пошла к двери, и лицо барышни при этом больше не выражало ни малейших эмоций.

http://tl.rulate.ru/book/15294/4689954