Готовый перевод Седьмая грань / Седьмая грань: 14

Они искали его повсюду, но все их усилия были тщетны. Фотографии сына висели в автобусах, на досках объявлений, его разыскивала милиция, но ни разу за прошедший месяц в квартире Ветровых не раздался обнадеживающий звонок телефона.
Старенький фольксваген темно-синего цвета медленно шелестел шинами по трассе, в непроглядной мгле мокрого снегопада. Было уже темно, и отец Александра в который раз подумал, что так же темно было и в тот момент, когда его сын возвращался домой с тренировки. Ни один фонарь на улице не горел – слишком далеко от центра, чтобы кто-то за этим следил. Впереди сквозь покрывало снежной бури мигнул красный глаз светофора, и фольксваген послушно затормозил.
-Душно, приоткрой окно, - попросила женщина на заднем сидении и он поразился, как чуждо звучал голос его жены. Исчезновение Сашки убило ее – осталось только тело, по-прежнему ходившее на работу, готовящее есть, если нужно – отвечавшее на его вопросы…
-Валер, - снова попросила она, и он вздохнул.
-Не простудись только.
Вместе со свежим воздухом и снегом ворвались звуки, и он сначала удивился: в такую погоду все сидят дома, а уж тем более – в это время. Но голоса, доносившиеся из-за стекла, не становились тише, и принадлежали они подросткам.
-Вот черт, - сжал кулаки на руле отец Алекса и, обернувшись, увидел, что его жена побледнела и ловит каждый звук. – Сиди здесь, я сейчас, - сказал он и, распахнув дверцу, поднял повыше воротник. Вокруг было совсем темно – свет исходил только от окон, и он вдруг вспомнил далекий семьдесят шестой: темнота на улице – хоть глаз выколи, дурная компания у подъезда, короткий разговор, а дальше… дальше три месяца больницы.
Из темноты послышался короткий вскрик, и он пожалел, что оставил окно в машине открытым – а вдруг услышит? И так нервы сдали, а тут еще это.
Он опустил руки в карманы и уверенной походкой направился на аллею - ту самую, по которой мог идти в тот день Санька.
Этого следовало ожидать – его заметили раньше, чем он сумел их разглядеть. Одно было точно: их больше пяти, а крик принадлежал пареньку помладше – он был из соседнего дома, и Валерьян Николаевич его знал, потому что они зачастую вместе выгуливали по утрам собак.
Подростки смолкли, явно не зная, что делать. Их было больше, и поэтому они чувствовали себя вполне уверенно, но страх перед старшими остался с ранних лет, и поэтому они были готовы убежать в любой момент, стоит только случайному прохожему начать звать на помощь. Но похожий, кажется, сам по себе был помощью, потому что подошел совсем близко и тихо сказал:
-Отпустите парня.
Это была не просьба – приказ, и они, конечно, возмутились. Кто смел приказывать королям улиц? Подбадривая друг друга взглядами, двое шагнули вперед.
-Чё надо, дядя? – нагло спросил один.
Он присмотрелся и вдруг понял, что знает и этого парня: он некоторое время учился в одном классе с Саней, но потом его выгнали из школы за какой-то проступок, совсем уж выходящий за все рамки приличия. Что он натворил – глава семьи Ветровых не знал, но если принять во внимание терпеливость учительской братии, то проступок был действительно страшный.
«Что же с тобой делать, сопляк?» - тоскливо подумал он. – «А ведь глаза-то пустые, как стеклянный шар на елке… И не стоит для него ничего ни жизнь другого, ни слово родителей - ничего, кроме своей шкуры и прозрачной жидкости, греющей душу и уничтожающей последние мозги».
-Что, оглох, что ли? – тупо удивился кто-то за спиной.
-Я считаю до трех, и после этого начинаю вас бить, - просто, но уверенно сказал он, и сам понял, что будет, не смотря ни на что: ни на то, что они – всего лишь подростки, ни на то, что у них тоже есть родители. Просто за то, что такие же, как они, скорее всего убили его сына.
-Да ты что! – расхохотался кто-то, судя по голосу, пьяный и ничего не соображающий, кроме того, что их больше, а значит они сильнее.
Они подошли к нему поближе, и он наконец смог их пересчитать: шестеро. Почему-то захотелось смеяться, долго, до слез, катаясь по земле.
«Это нервы».
И может быть именно эта компания стала причиной пропажи сына, - он пытался гнать эти мысли из головы, понимая, что еще минута, и не сможет отвечать за свои действия, но…
-Уроды, - тяжелым хрипом вырвалась ярость из груди.
Подонок, стоявший за спиной, попытался пырнуть его ножом, но вдруг почувствовал, что что-то в груди трещит и разрывается, и отправился отдыхать в ближайший сугроб. Шестеро на одного – бой неравный, но если этот один – бывший инструктор нетрадиционного фехтования и мастер спорта по борьбе, то шансы у шестерых тают как снежинки на ладони. А тут еще поднялся на ноги знакомый парнишка из дома напротив и внес свою лепту в исход драки – пусть даже небольшую.
-Уфф… - отдышался он, потирая плечо и бок, по которому, похоже, били ногами. – Ну вы даете…
Все шестеро лежали на снегу, и на дороге, приглушенная снежной завесой, уже раздавалась сирена патрульной машины.
-Жена вызвала, - пояснил Валерьян Николаевич и поморщился, глядя на пытающегося ползти «главаря». – Чего это они тебя?
-Вот этот вот, - Олег пинком остановил движение, - приставал к моей сестре, и она мне все рассказала. А я пошел к нему и сказал, что убью, если он до нее дотронется хоть пальцем… мразь. Спасибо вам.
-Да ладно…
По дороге бежали двое стражей порядка, и, еще не видя их, уже кричали: «Стоять! Стрелять будем!!!» Добежали. Молча попрятали пистолеты и с уважением посмотрели на Ветрова-старшего.
-Это ваша жена вызывала? – спросил один, доставая рацию.
-Выходит, моя. Привет, Толя, - устало протянул он руку знакомому. – Насчет Саши ничего не слышно?
-Нет, Валерьян Николаевич.
-Ну, ладно. Мой телефон ты знаешь. Понадоблюсь насчет этих – звони.
-Вообще-то, протокол надо составить, - начал второй.
-Да нет, все в порядке. Вы можете идти, Валерьян Николаевич.
-Спасибо. Пока, Олег, - пожал он руку спасенному парню и пошел навстречу жене. Ох и трудный день выдался…
Со дня, когда их сын не пришел домой, прошло уже больше месяца, а именно – месяц, неделя и три дня. Самые тяжелые дни в их жизни, без надежды на будущее. Они никогда не говорили об этом, но оба почти наверняка знали, что сына больше нет – убит в подворотне такими же подонками, как и те, что избивали Олега. И все же крохотная надежда все еще жила, одновременно даря смысл жизни и с каждым днем иссушая душу.
-Ты поднимайся, а я вещи из багажника заберу, - сказал он жене. – Кать… ну, не плачь…
Она вышла и захлопнула дверь, а он остался внутри, чувствуя тянущую боль в сердце. Он просидел так минуту, две, три, а потом вдруг волна тепла и энергии пробежала по позвоночнику. Спутать это ощущение нельзя было ни с чем: поблизости был кто-то чужой.
-Кто ты? – спросил он, не оборачиваясь, и с заднего сидения донеслось:
-Всего лишь вестник. Можешь обернуться, человек. Как ты узнал, что я здесь?
Ветров-старший медленно развернулся, и увидел лишь бледное сияние без определенной формы. На галлюцинацию это не походило, и все же он несколько раз вздохнул – выдохнул, нагнетая внутри энергию и очищая голову. Ничего не изменилось. Сияние тускло клубилось на заднем сидении, ожидая ответа.
-Почувствовал. Кто ты?
-Не суть важно, - бестелесным голосом ответило существо. – Меня прислал к тебе тот, чье имя я произнести не в праве. Протяни руку – у меня для тебя послание.
Все происходило как во сне – этого просто не могло быть, но вокруг все было настоящим, живым, и только призрачный вестник не был частью земного мира – это ощущалось почти физически. Он протянул правую руку, внутренне приготовившись к удару, но ничего не произошло - просто на ладони появился маленький стальной кубик и лист бумаги, аккуратно свернутый в трубочку.
-Прощай, человек, - прошелестело создание и исчезло.
-Прощай… - он посмотрел на кубик, и в груди что-то оборвалось. На каждой грани было лицо его сына: смеющееся, задумчивое, гневное, умиротворенное и расстроенное. И еще на одной грани был странный знак – что-то, что невозможно описать словами – картинка, в которой было что-то неправильное – бездна без дна, четвертое измерение – вот что там было.
Листок развернулся в руке сам по себе, и странные буквы побежали перед глазами:
«Человек, отец человека, называющего себя Алексом – знай, что сын твой жив. Не отчаивайся и жди – твоя помощь может ему понадобиться, а помощь ему – это помощь всему миру. Задай вопрос».
Огромным усилием воли он заставил уняться дрожь в руках, и выскочил на улицу, забыв даже закрыть дверь. Она должна быть рядом, она должна это видеть.
А потом они сидели рядом, прямо в прихожей и наперебой задавали вопросы, а странный листок рассказывал им о сыне.
«Его перенесли в другой мир, во всем похожий на ваш, кроме одного: в том мире есть магия. Он не понимает, что произошло, но старается находить правильные решения, и всеми силами ищет путь домой».
«У него есть друзья, верные и преданные, но есть и враги – и это может очень плохо для него кончиться».
«Он думает о вас каждую минуту».
«Он стал сильнее во всех отношениях, а навыки боя на мечах оказали ему большую помощь».
«Я ограничен в знаниях – задавайте корректные вопросы. У меня осталось совсем мало Силы. Торопитесь».
«Он должен сделать правильный выбор – это все, что я могу сказать о его судьбе».
-Но что делать нам?
«Ждите и помните – ему в любой момент может понадобиться ваша поддержка».
На этом волшебство закончилось, и на тонком листе навсегда замерли последние слова: «ваша поддержка».
-Он жив! – тихо заплакала на его груди мать, а он гладил ее по голове и тихо приговаривал:
-Все будет хорошо, все будет хорошо…
-Он вернется?
-Да, - ответил он, и про себя добавил: «Ведь он наш сын».



В тяжелую дубовую дверь, больше подходившую для тюрем, чем для покоев императорского мага, громко постучали три раза. Никто не смел входить в эту комнату без приглашения – бывало, сам император по часу стоял у дверей, дожидаясь аудиенции, в то время, как его маг пил эль с вызванным из глубин миров старым другом. И с этим приходилось мириться, ведь Старик всегда давал дельные советы, служившие гарантом государственной безопасности и благосостояния.
-Уже иду, - как всегда, крикнул маг и пошел открывать: слуг в его покоях не было никогда, хотя многие маги брали для этой цели учеников. Конечно, делиться своими знаниями никто не собирался, ученикам скармливали крохи – фокусы, достойные шутов на карнавалах. Но Старик всегда обходился собственными силами: и при этом государе, и при его отце, и при его деде, и при его прадеде… и будет обходиться при его внуках.
За дверью стоял юноша, лет семнадцати.
-Гонец? – удивленно приподнял бровь Старик.
Юноша порозовел от испуга. Наверняка он судорожно пытался вспомнить, что ему велели передать, но Старик уже прочитал все необходимое в его глазах и собирался закрыть дверь, когда в коридоре раздались знакомые шаги.
-А ну быстро внутрь, - приказал Старик отнюдь не старческим голосом и впихнул юношу в покои. – Этого мне только не хватало…
В окружении привычной свиты, к нему шагал государственный казначей – надутый старый индюк, возомнивший о себе невесть что.
Старик дождался, пока он остановится напротив и раскроет рот, чтобы начать нести привычную околесицу, и закрыл дверь прямо перед его носом. За двести пятьдесят лет жизни в этой келье он научился закрывать двери лучше кого бы то ни было, и это занятие всегда доставляло ему удовольствие.
Старик не мог сдержать смеха, сквозь дверь видя, как вытянулось лицо казначея, и как его свита дружно покраснела и раздулась, пытаясь не захохотать. Ну кто еще, кроме императора и главного мага мог так поступить с первым чиновником государства?
-А… а… - заикнулся из-за спины бедный гонец. К его счастью, никто его не заметил, так что карьере и жизни его ничто не угрожало.
-Не бойся, это все вранье, - не оборачиваясь успокоил его старый маг, про которого по всей стране ходили слухи, будто он сошел с ума, вошел в свиту Государя Тьмы и Боли, и любит полакомиться свежей человечинкой.
Он дождался нужного момента и снова открыл дверь.
-А-а, мой дорогой Кромель! – шагнул он навстречу с распростертыми объятиями. – Рад встрече. Как жена, детишки?
-А… э… - нелепо, как и гонец, начал заикаться казначей.
-Вот и прекрасно. А я вот с самого утра думал: чего это тебя все нет и нет? И никто не порадует бедного Старика? Ну, скажи, что принес хорошее новости. Как у нас с бюджетом?
Как только речь зашла о бюджете, лицо казначея вновь приобрело привычный темно-бардовый оттенок, а маслянистые глаза наполнились вселенским уважением к собственной персоне. И только он открыл рот, чтобы заговорить, как старый маг снова заткнул ему рот:
-А что это у нас тут? Жировые отложения? Ну, ты совсем себя не бережешь, дорогой Кромель! Посмотри, на кого ты стал похож! Когда мы с тобой виделись в прошлый раз, у тебя было на два подбородка меньше! Вот почему у тебя этот взгляд, будто у лягушки, поглотившей таракана! Конечно, у тебя такая работа, можешь не говорить – утром один прием, вечером другой – и все желают накормить, да чем-нибудь пожирнее… Негодяи! – вдруг визгливо выкрикнул Старик, неприятно поразив всех. – Они подрывают сами основы нашего государства, превращая всеми любимого казначея в… страшно подумать, свинью! Но у меня для тебя есть одно прекрасное лекарство, - хихикнул старый маг и заговорщицки подмигнул, вытягивая из глубокого кармана старую и очень страшную на вид клизму. – Два раза в день, утром и вечером, волшебным настоем болотной обманки и гриба – мухолова, - посоветовал он и вложил в руки сей благородный инструмент. - Подожди здесь, я за настоем сбегаю, - Старик обернулся у дверей и добавил, - А бородавки на заду уже не вывести. Въелись, понимаешь ли, до самого головного мозга.
На этом аккорде дверь за магом захлопнулась, оставив стоять в коридоре казначея с клизмой в руках и открытым в изумлении ртом. У свиты же была единственная забота – не захохотать в голос.
Старый маг смахнул слезу и прошел мимо застывшего юноши к окну.
-А что за день-то сегодня? – спросил он.
-Среда, господин…
-Среда, значит? – задумчиво повторил Старик, доставая из-под груды свитков на столе длинную курительную трубку. – А подай-ка мне огонька, юноша, - попросил он, проницательно посмотрев на гонца. Тот зарделся и протянул руку. На конце указательного пальца вспыхнула искорка, и метнулась в трубку.
-Как давно умеешь? – с удовольствием затянулся Старик и выпустил в окно дивной красоты сизое кольцо. Свежий ветер не мог разорвать его, как обычный дым, и просто унес в сторону далекого леса.
-Два года, господин.
-Тренируешься?
-Да… понемногу, в сарае. У меня дома никто не знает, господин.
-Может, так и лучше. Ладно, можешь идти, Лонитис.
-Но… я должен передать вам, что…
-Да, я знаю, - мягко, но настойчиво повторил Старик и знаком указал на дверь. – Не бойся, казначей уже ушел.
Внезапно что-то изменилось, и они оба это почувствовали, почти одновременно. Будто гигантский маятник, долго-долго набиравший скорость, пронесся над их головами. Это был знак появления Сильного, и Старик механически, как мальчишка, одернул одежду.
-Что делается в этом сумасшедшем мире…
Черные тучи над дворцовыми башнями побежали в стороны, исчезая, как облачко пара над носиком чайника. В просвет ударил яркий луч солнца, выжигающий дождливую сырость с улиц, и с ярко-синего неба, по сверкающей солнечной дороге, прямо в окно башни Старика, шагнул Он.
-Здрав будь, Самюэль Лосимхан. Я вижу, мы не одни?
-Это… мой новый ученик, Лонитис. Смышленый парень, только робкий, - засуетился Старик, нагревая чай и накрывая на стол. – Лонитис, что встал? Прими плащ гостя и принеси с полки печенье. Наверное, если я спрошу про здоровье, или про семью, это будет звучать ужасно глупо, да? – посмотрел он гостю в глаза, но тут же отвел взгляд – выдержать его мог бы только равный, а таких в Большой Вселенной было мало, очень мало.
-Пожалуй, - ответил гость и сел на предложенный стул. – Ну и бардак у тебя здесь…
-Не придирайся. Я пол года назад прибирался, - пошутил Старик. – С чем пожаловал?
-Ты слышал наш разговор, - это было скорее утверждение чем вопрос. Старик согласно кивнул.
-Я не в праве порицать твои действия, Яхлон. И все же… ты уверен, что это выход?
-Яхлон?.. - пролепетал юноша и рухнул в обморок.
-Какой болезненный юноша, - усмехнулся Яхлон. – С каких пор ты стал набирать учеников?
-С тех пор, как ты перестал стучаться в двери и начал ходить в окна, словно тать, - буркнул Старик. Его голос странно изменился, в глазах свирепым, молодым огнем взметнулась сила. – Мы давно знакомы, Яхлон. Ты помнишь меня уже тысячелетие, и помнишь, что в прошлый раз наши усилия оказались тщетными. Но стоило ли давать свое слово Бездне? Ты не можешь не сдержать его – это может стать концом для всех нас.
-Конец и так близок, Самюэль. Ты прошел столько миров, что я порой думаю, не на одной ли ступеньке стоим?
-Брось, ты знаешь, что это невозможно.
В ответ Яхлон только улыбнулся и отпил глоток из чаши. В каждом его движении была сила и власть, какой никогда не было и едва ли будет у человека смертного.
-Ты – не последняя фигура в игре по имени жизнь.
-Тебе виднее, Великий.
«Не надо титулов, мой друг. Мы давно равны – не по силе, а по духу. Помнишь, битву у столпов? Наша кровь тогда текла по камням времени ручьями, смешиваясь и кипя от жара. Мы, как говорят у людей, побратались. Забавно?»
«Да уж. Но теперь выходит, тот день прошел напрасно. Я предвижу, какой будет просьба Бездны. То есть, не просьба, а приказ».
«Будет ли? Мы все стоим на краю. И терять нам нечего – только жизни и души».
Старик поднял глаза и впервые, за всю свою жизнь, прямо посмотрел в глаза Яхлона. Тяжелый груз упал с сердца – в глазах гостя была скорбь, но была и надежда.
-Ты видел это, да? – спросил он у Яхлона.
«Да».
«Но велик ли шанс?»
«Впервые за вечность от нас с тобой мало что зависит. Наше время проходит, и мы можем только наблюдать и, где это возможно, помогать».
«Когда?»
«Скоро, уже в следующем году».
Старый маг судорожно вздохнул.
«Так скоро?! Что я могу сделать для тебя, Яхлон?»
«Не для меня, старый друг, не для меня. Для всех. Ты поймешь, когда начинать. А теперь – прощай. У меня очень много дел».
«Собираешь старую гвардию?»
«От старой гвардии мало что осталось – кто дожил до этого дня, либо сошел с ума, либо лишился силы. От Знающих теперь помощи не дождешься – они просто не представляют, к чему все идет».
«А Предтечи?»
«Быть может… но последний из истинных умер, оставив после себя только свои записи – историю жизни. Что ж, немногим удается оставить после себя даже такой след. А оставшиеся, конечно, сильны, но смогу ли я их убедить?»
«Сможешь. Кто откажет Великому?»
«Я не в праве заставлять».
-Что ж… тогда держи вот это, - Старик протянул ему маленький золотой амулет, весь в причудливых узорах. – Ты ведь и за ним пришел?
-Канал связи… - Яхлон бережно спрятал его в шкатулку. – Спасибо. И до встречи, Самюэль…
«Самюэль…» - прошелестело в пустой, если не считать лежащего на полу без сознания юноши, комнате. Старый маг поднялся и подошел к окну. Под стенами галдел народ, все указывали в небо, пересказывая друг другу, как только что в гости к их старому магу явился ангел. Кто мог предположить, что гость гораздо выше рангом?

Мне снилось, будто двери,
Что заперты навеки,
Внезапно дрогнули, и звери,
Что сторожат их испокон веков,
Размкнули каменные веки,
И рык сотряс столпы миров.

Мне снилась боль, огни пожаров,
Но мир наш древний, он привык.
И я уверен, что людских кошмаров
Его не тронет полуночный крик.

Запомнил я слова седого старца,
На жизнь просившего у храмовых ворот:
«Когда рука извечного Страдальца
Нас в мир печальный унесет,
Когда последний вздох наш с губ сорвется,
Мы будем жить – и в этом вздохе,
И в небе мира, и сердцах друзей;
Но если Мир умрет,
То жизнь прервется наша.
И время даже Бог назад не повернет».

Старик обернулся и пояснил очнувшемуся юноше:
-Клодфорд О-ленс Ванс. «Смерть мира моего». Я всегда считал его пророком, сумасшедшим, но пророком.
-Это был… Это было? – поправился Лонитис и поднялся на ноги.
-Садись, - вздохнул Старик. Император уже знает, что ты стал моим учеником. Твоя новая одежда – на стуле, новую комнату мы тебе выделим – надо пристроить балкончик, наверное… а как переоденешься, приходи сюда. У нас теперь очень много дел. И очень мало времени.
«А вот времени у нас уже нет» - послышалось ему.

Бездна начала действовать, впервые за вечность защищая Мир, а не уничтожая его. И плата за такую защиту обещала быть высокой.

http://tl.rulate.ru/book/14446/282280