Готовый перевод I Am an Immigration Officer! / Я — офицер иммиграционной службы!: Эпизод 22. Та, что была Святой

Эпизод 22. Та, что была Святой

«Друзья».

Когда я повысил голос, все в Управлении иммиграционного контроля посмотрели на меня.

В их глазах сверкало ожидание.

«Спустя целых 48 часов мы наконец-то достигли цели».

Я указал пальцем на ящик с надписью [Хранилище доказательств].

Ящик, доверху набитый всевозможными документами, вот-вот готов был лопнуть.

«Вы славно потрудились эти два дня».

«Ура-а-а!!»

Отовсюду раздались радостные возгласы.

До прибытия королевского указа оставалось 24 часа.

Мы собрали всё, что только могли.

Доказательства, свидетельские показания и заявления очевидцев.

Плод этих усилий доверху заполнял огромный ящик.

Если я представлю это на суде, это станет огромной помощью в моей защите.

Стоявший рядом со мной мой личный помощник сказал:

«Честно говоря, я не ожидал, что мы соберём столько материалов для суда».

В его голосе звучала нотка гордости.

«Чтобы помощники с таким рвением помогали, надо же было дожить до такого».

Спорить не было причин.

Как только появилась цель «оправдать офицера Чуняо-гвана», Управление иммиграционного контроля продемонстрировало просто чудовищную исполнительность.

Помощники даже сами разбились на две смены и, не жалея ни дня ни ночи, носились по месту происшествия, одержимые сбором доказательств.

Я был просто благодарен, что все добровольно вызвались мне помочь.

Хотя я всего лишь один раз искренне попросил.

— Не могли бы вы мне помочь?

— Да!!!

Я слабо улыбнулся.

«Надо будет подумать о повышении зарплаты».

«Ура-а-а-а-а-а!!!!»

При этих словах радостные крики помощников стали ещё громче.

Вот же меркантильные создания.

Но сегодня я решил оставить их в покое.

Тем временем, сквозь шумную поздравительную атмосферу, ко мне тихо подошёл Хугак-гван.

«Офицер Чуняо-гван».

«А, Хугак-гван. Вы тоже славно потрудились».

Он, в отличие от царившей атмосферы, не выглядел особо радостным.

«Для начала, поздравляю. Можно считать, что мы подготовили хотя бы минимум».

«Верно. По крайней мере, можно перевести дух».

«Но каковы шансы на победу?»

Хугак-гван с суровым лицом перешёл к сути.

Среди радостных криков мы трое хранили молчание.

«То, что мы сейчас собрали, — это чисто оборонительные материалы. Они действительно необходимы для оправдания. Но...»

Взгляд оборотня устремился в окно.

«...мне кажется, та сторона тоже что-то предпримет».

«Что там у них слышно?»

За окном виднелись сотни шатров.

«Зловещая тишина».

Низко прорычал он.

«Словно они что-то готовят».

Беспокойство было обоснованным.

Раз уж связь между Папой и королевой так крепка, они тоже сделают всё, что угодно, чтобы сломить меня.

С точки зрения Ковена, я теперь не просто заноза в глазу, а настоящая проблема.

«...Возможно, та сторона тоже вызовет свидетелей на суд».

Я представил себе наихудший сценарий.

Какой самый сильный ход они могут сделать на суде?

«Что, если королева пригласит в качестве свидетеля или эксперта Папу, командира святых рыцарей или Святую?»

От одной мысли по спине пробежал холодок.

Сколько бы мы ни представили доказательств и свидетелей, что будет, если выступит тот, кто представляет позицию Папы, автора ноты протеста?

— Я воспринял это как оскорбление.

Одной этой короткой фразы будет достаточно, чтобы ситуация стала крайне затруднительной.

Даже если не он, у Ковена было ещё два человека, которых можно было выставить.

«Если они и вправду так поступят, то, скорее всего, мы проиграем суд».

Вес их слов иной.

Даже если собрать сто простых людей и их показания, стоило лишь одному из трёх гигантов Ковена открыть рот, было очевидно, кому поверят.

Принципы абсолютны.

Но перед лицом власти и сговора принципы тоже безжалостно колеблются.

Даже если я представлю тысячи документов, доказывающих мою невиновность, существовал риск, что одно слово Папы всё перечеркнёт.

К тому же, было неизвестно, кто будет вести этот суд.

«Нам нужен самый надёжный свидетель».

Тихо сказал я.

«Свидетель, обладающий такой силой, чтобы та сторона даже не смогла возразить или заявить, что это ложь».

Другого способа нет.

Наш щит слаб, а их копья остры.

Мелкие атаки мы отобьём, но если появится крупная фигура, нас безжалостно сомнут.

Нужен козырь, способный перевернуть игру одним махом.

В этот момент мой личный помощник спросил:

«Но есть ли у нас такой человек?»

В самую точку.

«В тот день там были только мы и паломники. Кроме них — лишь несколько обычных въезжающих и пограничный патруль».

На это возразить было нечего.

Пограничный патруль мог бы стать хорошим свидетелем, но они уже чуть не скрестили мечи со святыми рыцарями.

Если бы они были сторонними наблюдателями — другое дело, но раз уж они вмешались в ситуацию, об объективности не могло быть и речи.

«Лучше всего было бы, если бы свидетель выступил со стороны Ковена...»

Да с какой стати Священный Ковен будет нам помогать?

Это же абсурд.

В итоге, я, Хугак-гван и мой помощник, проведя долгое время в молчании, так и не нашли ответа.

Вырывались лишь обеспокоенные вздохи.

«Ха-а, ладно, понятно. Вы оба славно потрудились. А пока отдохните».

Говорят, у надежды всегда есть обратная сторона — отчаяние.

Несмотря на максимальную подготовку, от чувства, что этого всё ещё недостаточно, внутри всё горело.

Радостные крики помощников, которые до этого звучали приятно, постепенно превращались в раздражающее гудение.

В конце концов, не выдержав гнетущей атмосферы, я повернулся.

«Офицер Чуняо-гван, вы куда?»

«Пойду проведаю офицера Чокгак. Если останусь здесь, голова взорвётся, так что немного проветрюсь».

На мои слова мой личный помощник сказал:

«А, тогда я пойду с вами».

«Нет. Оставайтесь здесь. И вы тоже отдохните».

«Но...»

«У тебя глаза красные уже несколько часов. Отдыхай».

Мы сделали всё, что могли.

Сейчас нужен небольшой отдых.

«Кто знает, может, откуда-нибудь свалится удача».

С такими вот несбыточными мыслями я в одиночестве вышел из комнаты для совещаний.

Вдалеке, на открытой площадке для досмотра, я увидел, как Чокгак-гван в одиночестве проверяет грузовые повозки.

В её духе — предпочитать тихие места шумным сборищам.

«Хм... это проходит, а вот это немного подозрительно...»

Я без колебаний подошёл к ней.

«Офицер Чокгак. Смена».

«А? Офицер Чуняо-гван? Почему вы здесь?»

«Вышел немного проветриться. Я вас подменю часа на три, так что идите отдохните».

Это означало: «я хочу побыть один, и я сделаю за тебя твою работу, так что уйди куда-нибудь».

К счастью, Чокгак-гван была сообразительной.

«Спасибо! Тогда я вернусь через три часа!»

Пошевеливая щупальцами, она быстро скрылась в здании.

Приняв у неё пост, я крикнул длинной веренице грузовых повозок:

«Следующая повозка!»

Надеясь, что хотя бы во время работы я смогу избавиться от тревог.

«-- --!»

Издалека доносится громкий шум.

«А... ы-ы...»

Сознание медленно возвращается.

Голова раскалывается, всё тело ноет.

Головокружение, как после сильного похмелья.

«-- -ча!»

Эрзена несколько раз моргнула.

«Что я делала?»

Через несколько секунд события последних мгновений вихрем пронеслись в её голове.

Чужачка с фиолетовыми глазами.

«А-а, ы-ы-ып!»

Но голос не вырывался, застряв за кляпом.

Только тогда Эрзена поняла, что заперта где-то в темноте.

«А, нет! Этот оборотень!..»

Встревоженная, она попыталась встать, но тут же наткнулась на что-то.

Лязг!

Вместе с тяжёлым лязгом цепей по лодыжке пробежала боль.

Её глаза расширились, когда она поняла, что прикована.

Единственным утешением было то, что обе руки были свободны.

Эрзена поспешно протянула руки, чтобы освободить лодыжку от цепи.

Нет, она пыталась их протянуть.

Не достаёт.

«...А?»

Она наклоняется и снова тянется рукой к лодыжке.

Не достаёт.

Сколько бы она ни пыталась, в темноте её руки никак не могли дотянуться до лодыжки.

«П-почему?»

Её руки ни в коем случае не были короткими. Наоборот, тонкими и длинными, стоило лишь слегка наклониться, как она доставала до лодыжки.

В этот момент Эрзена вспомнила, что оборотень заставила её выпить какое-то зелье.

«Что она мне дала?!»

Что бы это ни было, оно, очевидно, как-то странно изменило её тело.

Или нарушило её когнитивные способности, или сводило с ума.

В любом случае, Эрзена знала, что это было что-то очень плохое.

«-- ма-!»

И этот странный звук, постоянно доносящийся откуда-то.

«Ы-ы-ып!! Ып-ып!!»

От ужаса и отчаяния Эрзена начала метаться и кричать в темноте.

«Выпустите меня отсюда! Выпустите, говорю!!»

Но спасения не было.

«Да- --!»

Лишь повторяющийся странный звук.

— Слишком поздно.

В голове эхом отдавались слова оборотня.

Как она и сказала, теперь Эрзена платила слишком поздно.

Страх быть куда-то увезённой и отчаяние от невозможности что-либо исправить поглощали её.

«Ах... Господь...»

Слёзы текли по щекам.

«Офицер Чуняо-гван... простите...»

Она сожалела и сожалела.

Но ничего уже не вернуть.

Она медленно опустила голову.

Суровое наказание, уготованное ей, только начиналось.

«Да, это моя кара за мой грех...»

Подумав так, она уже собиралась сдаться, и в этот момент,

«Следующая повозка!»

Раздался голос Чуняо-гвана.

«Следующая повозка!»

Скри-и-ип.

14-я повозка остановилась передо мной.

Последняя на сегодня.

«Здравствуйте. Данный служащий — Натан Кэл, инспектор Королевства Перепутья».

Я коротко поздоровался, и мальчик в соломенной шляпе, сидевший на месте возницы, замахал рукой.

«Здравствуйте, дяденька!»

«...Мальчик?»

От такого невиданного зрелища я удивлённо склонил голову.

Парень, только-только вышедший из подросткового возраста, один приехал на границу?

Помолчав немного, я сказал:

«Назовите ваше имя, происхождение, а также причину въезда и содержимое груза. У вас пять минут».

«А, да! Я Сота, с холма Сладкого Картофеля в южном королевстве Махаллан!»

Холм Сладкого Картофеля.

Это близко, прямо за полями у этой границы.

Тогда понятно. Раз не так далеко, угроза разбойников или монстров значительно ниже.

Мальчик продолжил:

«И я везу скот в вашу страну!»

«Скот... Вы один?»

«Э-хе-хе, да. Отец сказал, что если ты мужчина, то должен хоть раз съездить на границу один».

«Странный у вас отец».

Какой отец отправит своего маленького сына одного на границу.

Усмехнувшись, я перевёл взгляд на заднюю часть повозки.

«Хорошо. Тогда приступим к процедуре досмотра груза».

При этих словах мальчик на мгновение вздрогнул, а затем внезапно понизил голос:

«Осторожнее, дяденька инспектор. Те, кто внутри, очень свирепые!»

«...Что, у вас там медведь?»

«Не то чтобы... увидите».

С этими словами мальчик открыл заднюю дверь повозки.

Хрю-и-и-и! Хрю-и-и-и!

Хрю-хрю-хрю!

Тут же раздался невероятно громкий и неприятный шум.

Четвероногое животное с розовой кожей.

С коротким хвостом и странным носом, один из наших повседневных продуктов.

Это были свиньи.

«О, боже».

Вместе с отвратительным запахом, эти твари, требуя еды, как сумасшедшие, тыкались в меня мордами.

Скривившись, я начал считать.

«Один, два... семнадцать».

Всего 17 голов.

«А нет, ещё одна».

Вдалеке я заметил одного маленького поросёнка, который сидел смирно и не двигался.

Но что-то было странно.

Только у него на ноге была цепь.

«...А что это за поросёнок, которого вы приковали?»

И зачем ему ещё и кляп в рот вставили.

Мальчик, запинаясь, ответил:

«А, это... у этого характер ужасный. Он в прошлый раз свою маму съел, и с тех пор, как видит человека, так кусается».

«Вот как».

Он так спокойно говорит такие жуткие вещи.

Но это было понятно.

Потерявшие мать детёныши часто бывают наполовину сумасшедшими.

«Хм, но проверить всё равно надо. Я на минутку залезу».

Даже если это повозка простого деревенского мальчика, исключений нет.

Нужно тщательно проверить и внутри.

«Э, п-подождите!»

Прежде чем мальчик успел меня остановить, я быстро запрыгнул в повозку.

«Так-так, свиньи. Разойдись. Не разойдётесь — сделаю из вас сосиски».

Хрю-хрю-хрю-хрю.

Хрю-и-и-и!

Когда я вошёл внутрь, они, подумав, что их ведут на убой, с визгом разбежались по сторонам.

Не шелохнулся лишь тот самый поросёнок.

Наши взгляды встретились.

«...»

— ...

Но поросёнок никак не реагировал, лишь смотрел на меня снизу вверх.

«Что-то он не очень свирепый».

Подумав так, я уже собирался снова сосредоточиться на повозке, и в этот момент,

Кап.

Внезапно из его глаз скатилась слеза.

«Э, ч-что такое».

Я был в полном замешательстве. Почему свинья плачет.

«Я, я не собираюсь тебя есть».

— Хрю-хрю-хрю.

Он коротко что-то хрюкнул.

Но я не мог понять.

Мой талант не позволяет понимать язык животных. Только разумных существ.

К тому же, из-за кляпа я толком ничего не слышал.

Пока я смотрел, как поросёнок что-то хрюкает, сзади крикнул мальчик:

«Инспектор, если вы там долго будете, он опять буянить начнёт! Выходите скорее!»

«А, да!»

При этих словах поросёнок вдруг начал метаться.

— Хрю-хрю-хрю! Хрю-и-и-и-и!!!

Цепь тёрлась о его лодыжку, оставляя раны, а из-за кляпа пошла пена.

Донельзя жалкое зрелище.

Что-то его так огорчило, что слёзы текли ручьём.

Даже самый хладнокровный инспектор, увидев такое, почувствовал бы укол совести.

«Бедняга. Скоро станешь беконом, но я хотя бы немного облегчу твои страдания».

Почувствовав лёгкую жалость, я протянул руку, чтобы хотя бы снять с него кляп.

И в тот момент, как моя рука коснулась его,

Треск.

Сверкнула золотая искра.

«А?»

Я вздрогнул и тут же отдёрнул руку. Поросёнок, тоже, видимо, удивившись, перестал биться и посмотрел на меня.

«...»

— ...

Тишина.

«Э-э...»

Что это было.

Я попробовал ещё раз.

Я медленно коснулся его тела.

В тот момент, как кончики пальцев коснулись его,

Треск.

Снова сверкнула золотая вспышка.

Ещё раз.

Треск-треск.

Наконец, я слегка надавил на его тело, и тёплая, как солнечный свет, энергия замерцала вместе с золотистым маревом.

Золотистое марево.

Я знал лишь одно золотистое марево.

«Не может быть».

Если я не сошёл с ума.

Если я действительно в своём уме.

Медленно, сосредоточившись, я открыл рот.

«...Хрю, хрю-хрю? (= С-Святая?)»

Из моих уст вырвались слова свиньи.

Поросёнок жалобно захныкал.

http://tl.rulate.ru/book/141897/7246795