Готовый перевод Transmigrated as the Mother of Four Fillial Son in a Novel / Перевоплотилась в мать четверых почтительных сыновей в романе: Глава 9

Глава 9

Прошло пятьдесят дней. Погода начала становиться прохладнее, уже не было ни жары, ни холода.

Рана Ли Цзиньсюань полностью зарубцевалась, и Линь Юньшу наконец облегчённо вздохнула:— Ты преодолела самый опасный период. Главное — не трогай коросту, позволь ей зажить естественно, и всё будет хорошо.

Ли Цзиньсюань была в прекрасном настроении.

В отличие от других женщин, соблюдающих послеродовой покой, она почти каждый день обтиралась водой. Благодаря этому, после завершения «месяца отдыха» от неё не исходило неприятных запахов.

Хэ Чжиюань лично пришёл, чтобы проводить её из покоев. Супруги тепло обменялись взглядами, а Линь Юньшу и Лися, понимая ситуацию, тут же удалились.

Кормилица держала ребёнка под крытой галереей. Не видя его два месяца, Ли Цзиньсюань почувствовала, как её сердце переполняется материнской нежностью. Выйдя из комнаты рука об руку с мужем, она сразу направилась к малышу.

Наконец семья воссоединилась. Обнимая и лаская ребёнка, Ли Цзиньсюань чувствовала, что её жизнь теперь обрела полноту.

Линь Юньшу официально объявила о своём уходе.

Ли Цзиньсюань передала ребенка кормилице, взяла у Лися красный конверт и лично вручила его Линь Юньшу.

Та сначала отказалась — ведь за роды уже получила сто лян, брать еще больше было бы неправильно.

Но Ли Цзиньсюань настаивала, и Хэ Чжиюань тоже присоединился к уговорам.

Тогда Линь Юньшу вернула конверт и, обратившись к главе уезда, почтительно сложила руки:— Ваша честь, у меня есть просьба. Если вы согласитесь, это будет ценнее любых денег.

Хэ Чжиюань жестом велел ей продолжать.

— В десяти ли от города есть перекресток, — осторожно спросила Линь Юньшу. — Одна дорога ведет к государственному тракту, другая — к академии. Скажите, кому принадлежит та земля? Я хотела бы купить участок, чтобы открыть постоялый двор.

В государстве Юэ чиновникам не запрещалось заниматься торговлей. Налоги взимались с оборота лавки. Правда, знатные семьи по-прежнему считали торговцев низшим сословием.

Но Линь Юньшу плевать было на мнение знати. Они хоть и были добропорядочными подданными, жили в бедности. Разве можно попасть в высший класс, цепляясь за устаревшие представления? Нет. Когда человек долго остается на дне, он смиряется и лишь беднеет еще больше, довольствуясь малым.

В детстве ей приходилось рассчитывать, хватит ли денег на мясо или сладости. Она сыта по горло такой жизнью. Потом, когда семья разбогатела, она могла позволить себе все, что хотела, а после университета нашла работу по душе. Привыкнув к достатку, она понимала: говорят не зря — от скромности к роскоши перейти легко, а вот обратно...

Оказавшись в этом мире, она будто провалилась в прошлое. Теперь она хотела только вытащить семью из нищеты. Хотя акушерство тоже приносило доход, она любила эту работу не из-за денег. Врач, движимый лишь прибылью, легко поддастся искушению и наделает глупостей. Она не хотела позорить профессию.

Лучше уж заняться торговлей. В прошлой жизни, будучи единственной дочерью, она постоянно слышала за столом родительские разговоры о бизнесе — кое-что отложилось.

Такое выгодное место на перекрестке — неужели купцы его не приметили? Может, власти не разрешают? Своим вопросом она зондировала почву.

Хэ Чжиюань задумался и наконец признал:— Там планировали построить почтовую станцию. Земля уже изъята казной. Но в уезде нет лишних денег, вот стройка и затянулась.

Уезд не был бедным, но он не хотел выжимать из людей последнее. Собрав налоги, остатки раздавал стражникам. На почтовую станцию средств не оставалось.

Глаза Линь Юньшу заблестели. Она предложила решение:— Если в казне пусто, почему бы не сдать станцию в аренду надежным людям? Можно взимать плату и проверять качество еды. А лошадей поручить специальному смотрителю. Так и станция появится!

Хэ Чжиюань задумался, потирая подбородок.

Ли Цзиньсюань тоже оценила идею:— Муж, тетушка права. Империи важно только, чтобы налоги платили вовремя, а не то, как вы их собрали.

Но Хэ Чжиюань колебался. Почтовые станции были государственными — там останавливались курьеры с военными донесениями.

Если отдать станцию частному лицу, кто ответит за происшествия? Его ведь могут обвинить в злоупотреблении властью.

Подумав, он ответил:— Землю продать нельзя. Но если хотите торговать — могу сдать в аренду.

Без упоминания казны. Просто участок. Если что-то случится — власти ни при чем. А чиновники сами решат, останавливаться ли там.

Линь Юньшу изначально и не надеялась на его согласие. Она намеренно подвела его к этой мысли — земля ведь простаивает без пользы, почему бы не получить с неё доход?

Как и ожидалось! Хэ Чжиюань согласился хотя бы сдать её в аренду.

— Если я построю там дом, затраты будут немалыми, — осторожно продолжила Линь Юньшу. — Можно ли арендовать на десять лет и более?

Главное, чтобы их не выгнали сразу после постройки — вот это был бы настоящий убыток.

Хэ Чжиюань кивнул:— Согласен! — но тут же добавил: — Через десять лет земля возвращается казне, и здание тоже переходит в собственность властей.

Получалось, что дом построят, не потратив ни гроша. Подумав, Линь Юньшу всё же согласилась.

Хэ Чжиюань проводил её в канцелярию для оформления документов. Линь Юньшу попрощалась с Ли Цзиньсюань.

Аренда трёх с лишним му земли стоила два ляна в месяц, с оплатой раз в полгода — цена немалая.

Сто лян, которые она только что получила, тут же уменьшились на двенадцать. Сердце Линь Юньшу сжалось от досады.

Но при виде красной печати на документах боль тут же утихла. Она сложила руки в благодарственном жесте.

Хэ Чжиюань хотел было послать стражника проводить её домой, но Линь Юньшу отказалась:— Мне ещё нужно в западную часть города. Не беспокойтесь.

Поскольку это было недалеко, Хэ Чжиюань предложил сопроводить её лично, но получил очередной отказ и не стал настаивать.

Выйдя из яменя, Линь Юньшу направилась прямо в западный квартал. Расспросив нескольких прохожих и петляя по улочкам, она наконец нашла переулок Люань.

Дом сюцая Ми располагался в самом конце. Линь Юньшу смело вошла во двор.

Дом из серого кирпича с черепичной крышей и одним внутренним двором — видно было, что семья учёного не бедствовала.

Линь Юньшу трижды постучала дверным кольцом.

Дверь открыла женщина средних лет с добрым лицом:— Кого ищете?

— Сестрица, я ищу сюцая Ми, — улыбнулась Линь Юньшу, протягивая купленные по дороге сладости. — Это здесь? Простите за внезапный визит, но моему сыну уже тринадцать, и мы переезжаем в уездный город. Я хотела бы узнать, возьмёт ли сюцай Ми его в ученики?

Старушка Ми не могла решать за сына и, приоткрыв дверь, пригласила её войти:— Мой сын сейчас ведёт урок. Я позову его, подождите, пожалуйста, в главном зале.

Войдя, Линь Юньшу заметила, что восточный флигель был отведён под занятия. Оттуда доносился чёткий, выразительный голос — явно шёл урок.

Лин Юньшу поблагодарила старушку Ми и, поставив на стол принесённые с собой сладости, спокойно стала ждать.

Вскоре пришёл учитель Ми (сюцай — обладатель учёной степени).

Ему было около тридцати лет, осанка прямая, но лицо казалось бледным. Прямо как в поговорке — «слабосильный ученый».

Учитель Ми слегка улыбнулся, вошёл и обменялся с Лин Юньшу вежливыми приветствиями.

Лин Юньшу изложила свою просьбу.

Учитель Ми не сразу согласился. Помолчав, спросил:— Тринадцать лет?

Для желающего сдавать государственные экзамены этот возраст уже считался поздноватым.

Лин Юньшу тоже понимала слабые места Сяо Сы (Четвёртого), поэтому обошла острые углы:— Хоть мой сын и старше других, он прилежен, умен и сознателен. До сих пор не сдавал экзамены лишь из-за семейных обстоятельств.

Учитель Ми уставился на неё. С самого её прихода он заметил, что её манера держаться разительно отличалась от обычной крестьянки.

Немного подумав, он сказал:— Ладно. Приведите его через три дня. Я проверю его знания, а потом решу.

Лин Юньшу поклонилась и только после этого ушла.

Выйдя из переулка Люань, она направилась в городскую книжную лавку.

Она давно заметила, что Сяо Сы почти не пользуется «четырьмя драгоценностями кабинета» (кисть, тушь, бумага, тушечница). Как же так? Без практики почерк не улучшить!

— Что?! Этот связка бумаги стоит 50 вэнь?! — её голос непроизвольно взлетел вверх.

Она знала, что бумага дорогая, но не думала, что даже такая простая будет по такой цене.

Прежняя хозяйка тела, в родительском доме до замужества, не занималась покупками. А после замужества её жизнь ограничивалась деревней Гу, и она верила всему, что говорил Сяо Сы. Поэтому цены в её памяти оказались неверными.

Теперь понятно, почему Сяо Сы не пишет — хочет сэкономить.

Продавец, увидев её манеры, сначала решил, что это служанка по закупкам из богатого дома, но, услышав её возмущение, нехотя ткнул в нижнюю полку:— Вот обрезная бумага — 20 вэнь за связку.

Лин Юньшу указала на прописи известного каллиграфа:— А это сколько?

Продавец достал другой набор:— Вот эти недорогие, 100 вэнь.

Но она настаивала на верхнем.

— Это прописи Ван Шаочжи, современного мастера каллиграфии. 300 вэнь, — он специально выделил цену.

Лин Юньшу поняла намёк, но, стиснув зубы, взяла их, плюс две связки бумаги попроще, заплатила и, взяв корзину, отправилась домой.

Только вышла за городские ворота, как встретила Гу Шоуе, который как раз провожал людей в город и отдыхал у дороги. Лин Юньшу подошла поздороваться.

Гу Шоуе хлопнул себя по груди:— Старшая невестка, ты наконец вернулась! Все эти дни Юнбо каждые два дня приезжал в город справляться о тебе. От ямыньских слуг он узнал, что ты ухаживаешь за женой главы уезда. Правда?

— Правда. Я приняла у неё роды. Из-за слабого здоровья она попросила меня остаться и помочь с восстановлением. Дело закончено, и я вернулась. — Затем спросила: — Лао Эр и Лао Сань уже вернулись?

Изначально она хотела сама зайти в контору телохранителей, но её маленькие ножки её подвели — даже эта прогулка оказалась для них испытанием. Пришлось спрашивать у Гу Шоуе.

Тот покачал головой:— Нет. Они поехали на Цзяннань, туда-обратно — минимум три-четыре месяца. Как они могут вернуться так скоро?

Лин Юньшу согласилась. Она села на переносную скамеечку и завела с ним неторопливую беседу.

К часу Шэнь (15–17 часов) повозка с ослом постепенно заполнилась людьми.

Два месяца Лин Юньшу не было в деревне, а Гу Юнбо то и дело ездил в уезд, так что все уже знали, что она принимала роды у жены главы уезда.

Теперь, увидев её возвращение, деревенские засыпали её вопросами.

Лин Юньшу рассказала всё, кроме метода родовспоможения. Она не упустила случая прорекламировать себя.

В конце концов, все знали только, что у жены главы уезда были проблемы с беременностью, но не догадывались о кесаревом сечении. Даже если акушерки узнают, решат, что ей просто повезло.

Ведь перед родами плод начинает активно двигаться — возможно, узел сам развязался.

Все восхищались её мастерством повитухи. Лин Юньшу улыбалась, но была очень скромна в своих словах.

http://tl.rulate.ru/book/132143/5957116