Готовый перевод From Flower Vase to Film Emperor in Hollywood / От цветочной вазы до императора кино в Голливуде: Глава 13

– День заканчивается…

– Как и каждый день…

– Он уходит. Его шаги множественны, заполняя другие места…

– Ты уходишь, здесь становится всё пустее, уступая место пустоте…

– Она… исчезла…

Извините, дело не в том, что Энсон говорит не как обычный человек, а в том, что Джеймс и Сет вообще не говорят по-человечески. Их реплики звучат глубокомысленно и непонятно, перемежаясь с загадочными фразами на латыни и французском, так что Энсон начал сомневаться в своей жизни — может, после переселения нужно было установить дополнительный языковой патч?

Проблема в том, что Энсон понимал каждое слово и фразу, но, когда они собирались вместе, всё превращалось в кашу. Он совершенно не мог понять, что за спектакль перед ним, и никаких объяснений или подсказок не было — всё начиналось прямо с прыжка в омут без подготовки, оставляя зрителя в полном недоумении.

На сцене в левом углу стояли два актёра, оба смотрели в одном направлении, принимая холодные и отстранённые позы, пока говорили. Один не успевал закончить свою реплику, как другой уже перебивал, и так продолжалось, словно они играли в слаженное жонглирование словами.

Затем.

Джеймс пересек сцену горизонтально с заднего плана, молча, как призрак, с пустым взглядом и без выражения на лице, полностью погружённый в мир "Китайской истории призраков", вообще не совпадая с остальными.

Это…

Энсон опустил взгляд на театральную программку.

– "Дыра".

В левом нижнем углу мелким шрифтом было написано, едва заметное, если не присматриваться:

– Два часа тридцать минут без антракта.

Энсон подумал, что, возможно, его уровень понимания искусства недостаточен, чтобы уловить творческие замыслы Джеймса и Сета. Куда делась та обещанная комедия с туалетным юмором?

Но когда он повернул голову.

Крис уже начал клевать носом, а блестящая слюна медленно стекала из уголка его рта.

Джадд, с другой стороны, достал два гамбургера и жадно их уплетал, засовывая в рот, будто боялся, что его заметят. Он откусывал кусочек, а потом прятал гамбургер в тени сиденья перед собой, медленно жуя с закрытым ртом.

Продюсер, сидя рядом, играл в «Змейку» на своём телефоне, зажатом между коленями. Одной рукой он подпирал подбородок, делая вид, что внимательно следит за представлением, но его взгляд был целиком прикован к экрану.

Репортёр же изучал узоры пятен на сиденье, будто это был шедевр, оставленный самим Микеланджело.

А агент?

Его пальцы быстро скользили по клавиатуре телефона. Он неустанно работал даже в театре, обрабатывая тексты и письма каждую минуту. Было ли это связано с сегодняшним спектаклем или с делами других актёров — неизвестно, но его большой палец никогда не останавливался.

– Это вообще нормально? – подумал Ансон, наблюдая за этой сценой.

Он не знал, что перформанс — это тоже искусство, и неважно, понимаешь ты его или нет.

В Голливуде не все кастинг-директора доверяют кастинговым агентствам. Чаще они полагаются на свою интуицию и вдохновение. Поэтому они постоянно смотрят фильмы, сериалы и спектакли, своими глазами ища новые таланты. Хотя это может казаться неуклюжим, именно так они находят настоящие драгоценности.

Некоторые режиссёры тоже такие — например, Квентин Тарантино, братья Джоэл и Итан Коэны, Ноа Баумбах и другие. Кроме того, крупные продюсеры не исключение.

Они часто появляются в кинотеатрах, театрах, оперных залах и других местах. Их интересы не ограничиваются только артхаусом. Будь это блокбастер или экспериментальная пьеса, они готовы поддержать своим присутствием, искренне любя свою работу и наслаждаясь ею.

И в то же время они надеются обнаружить жемчужину.

Именно поэтому экспериментальная драма Джеймса и Сета получила поддержку агента.

– Кто знает? – подумал Ансон, оглядывая зал.

Может быть, какой-нибудь продюсер или режиссёр по кастингу увидит эту постановку, заметит их талант и предложит шанс, который выпадает раз в жизни?

Или, возможно, они смогут создать образ и репутацию людей, преданных искусству, через эту драму, распространить её в Голливуде и оставить у продюсеров хорошее впечатление?

Сет сидел перед сценой, держа в руках гитару, словно ненасытный Купидон. Он начал играть и петь, а свет прожекторов падал на него.

Казалось, это была очень важная сцена, но почему она важна, в чём её значимость и почему она была представлена именно так — никто не знал. И никто не осмеливался спросить.

Но!

Как только выступление закончилось, и свет погас, аплодисменты вспыхнули мгновенно.

Хлоп, хлоп, хлоп, хлоп.

Это был сигнал.

Люди, которые секунду назад занимались своими делами — кто-то писал сообщения в телефоне, кто-то читал газету, кто-то тайком ел чипсы, а кто-то, подперши голову, тихо дремал, — в следующую секунду все разом проснулись, молниеносно вскочили на ноги, с сияющими лицами смотрели на сцену и горячо аплодировали.

Таким образом и позой они будто только что насладились бессмертным шедевром.

Конечно, Крис и Энсон не стали исключением.

Для Энсона это была первая подобная ситуация, но он опоздал лишь на полшага. Затем он встал без спешки, аплодируя и восхищаясь:

Те лица, что были в масках и играли с полной отдачей, со слезами на глазах и бесконечной похвалой, — актёрское мастерство некоторых из них ничем не уступало артистам на сцене.

Эта сцена оказалась куда увлекательнее, чем весь сегодняшний спектакль.

Усталость Криса наконец полностью исчезла. Заметив взгляд Энсона, он огляделся вокруг и невольно вспомнил их разговор перед отъездом. Затем он снова посмотрел на Энсона, и между ними промелькнуло понимание, полное затаённого смеха. Крис едва сдержался, чтобы не рассмеяться прямо на месте.

Однако в следующую секунду...

Прямо перед ними стоял человек, поднявший руки вверх, энергично аплодирующий и громко кричащий:

– Шедевр! Шедевр!

Крича, он задыхался, торопливо вытирая слезы из уголков глаз правой рукой и тут же продолжая аплодировать.

Картина была прямо перед глазами – искреннее выступление.

Пфф.

Крис был на волосок от того, чтобы рассмеяться, и быстро опустил голову, но его плечи всё равно подрагивали.

Энсон тоже еле сдерживался, но контролировал себя, наблюдая за происходящим с видом человека, наслаждающегося пантомимой.

В своей прошлой жизни он видел слишком много сцен, где фанатки рыдали над бесчувственной игрой популярных айдолов; то, что происходило перед ним сейчас, было пустяком.

Неудивительно, что развлечения – это круг. По ту сторону Тихого океана суть индустрии развлечений на обоих континентах была одинаковой.

Именно в этот момент Энсон заметил краем глаза фигуру по диагонали перед собой –

человек оглядывался с выражением полного изумления и сомнения в реальности происходящего. В его глазах читался шок. Никаких слов не требовалось, чтобы понять его эмоции:

– Неужели я смотрю не тот же спектакль, что все? Я сумасшедший, или весь зал сошёл с ума? Что вообще происходит?

Это выражение было похоже на то, как Трумэн из «Шоу Трумэна» наконец осознал, что живёт в поддельном мире, где все вокруг играют роли. Невероятно прекрасно.

Оказалось, что в театре Хейуорд этим днём всё же был один нормальный человек.

http://tl.rulate.ru/book/131335/5863369