Готовый перевод [♥] Drama Queen Wins Easily In Historical Novel / Избалованная притворщица выигрывает в эпоху перемен: Глава 22

Трое маленьких «злодеев» уже не помнили своих настоящих родителей. Они были слишком маленькими, когда их забрал отец и привёз в деревню. Из-за «старших» из семьи Се они всегда носили старую одежду.

Даже если Се Цзинмин покупал им новую одежду, через несколько дней, после его отъезда, эти «новые» вещи всё равно забирали тётка Собака и её семья, оставляя детям лишь грязные лохмотья.

Если бы полгода назад Се Цзинмин не вернулся домой без предупреждения из-за срочного задания, он так и не узнал бы, как жестоко с ними обращаются.

Разгневанный Се Цзинмин тогда подрался с двумя сыновьями тётки Собаки и хорошенько их отлупил. Но у него не было времени, он должен был уезжать на задание и не мог взять детей с собой.

Тогда он решил жениться на доброй женщине, которая позаботилась бы о детях. По крайней мере… присмотрела бы за ними. Он мог отправлять домой всё своё жалованье, ведь в армии ему почти не нужно было тратить деньги.

Когда дети подрастут, если она встретит кого-то или захочет уйти, он даже позволит ей забрать все деньги.

Это будет его своеобразной компенсацией.

Но Се Цзинмин не учёл одного — даже сварливая вдова… тьфу, новоиспечённая жена, хоть и была доброй, не могла противостоять зловредности его тётки и её семьи.

Поэтому трое маленьких «злодеев» с тех пор, как себя помнят, никогда не носили новой одежды. Теперь же, проснувшись, они радостно бегали по дому в новой обуви.

Они то и дело трогали свои новые вещи своими маленькими ручками. Три разных цвета, два разных фасона — это были явно «братские» комплекты, и детям они очень нравились.

«Всё, всё, пора чистить зубы и умываться, а то я сейчас съем всё мясо и вам ничего не оставлю», — с горечью и бессилием поторопила их Линь Чуся.

Трое малышей, услышав, что «плохая женщина» собирается съесть всё мясо, тут же побежали к маленькому столику, где стояли их чашки и щётки. Они быстро налили воды и принялись чистить зубы. Они очень любили чистоту.

Почистив зубы, умывшись и вымыв руки, они послушно сели на стульчики и стали ждать, когда Линь Чуся принесёт тарелку с мясными булочками, тарелку варёных яиц и по чашке разведённого сухого молока — простой, полезный и питательный завтрак.

Потрогав тарелку, они тут же отдёрнули руки. Линь Чуся вздохнула: «Не торопитесь, а то обожжётесь. Вам же будет больно. Давайте, мама вас научит…»

Поспешишь — людей насмешишь, да ещё и обожжёшься.

Плотно позавтракав, дети были полны сил. Перед тем, как отправиться с ними собирать траву для свиней, Линь Чуся заметила, что они не хотят надевать свою новую одежду.

Как же в ней работать?

Увидев их движения, Линь Чуся удивлённо вскинула бровь: «Что, вам не нравится эта новая одежда? Мама же специально попросила, чтобы вам её сшили…»

Линь Чуся, видя, как они рады, думала, что им всё нравится.

«Мама, мы же идём работать, в новой одежде легко испачкаться. А если она порвётся, то совсем новой не будет», — ответил Старший.

Линь Чуся: «Глупости! Это мама идёт работать, а вы будете сидеть рядом и ждать меня».

У Линь Чуся был и свой интерес. Она была не из тех, кто делает что-то бескорыстно. Речь шла не о том, чтобы дети побольше подвигались, а о том, что она не хотела работать в одиночестве.

Скучная работа по заготовке травы для свиней с детьми превращается в весёлое занятие, время летит незаметно. Это добавляет красок и света в её унылую и однообразную жизнь.

«Так, надевайте шляпы, которые бабушка* Ван для нас принесла», — сказала Линь Чуся, не разрешив детям переодеваться, и надела на них новые соломенные шляпы.

Осмотрев всех, Линь Чуся удовлетворённо кивнула: «Неплохо, неплохо, вот это мои дети! Какие красивые, прямо как я!»

После этих слов Линь Чуся трое малышей подняли головы и посмотрели на её красивое лицо, излучавшее мягкость. За это время, что они хорошо питались, не только малыши пошли на поправку.

Линь Чуся тоже похорошела. Она не часто выходила на солнце, разве что пару раз утром забывала сходить в огород за овощами, и тогда ей приходилось выходить в полдень. В остальное время она сидела дома, поэтому немного побелела и округлилась.

Старший: Опять… ведь она не наша настоящая мама, как мы можем быть похожи на неё? Хм.

Второй: Она… она… такая самоуверенная…

Третий: *смущается*…

Услышав слова Линь Чуся, трое малышей отреагировали по-разному, но все они протянули свои маленькие ручки и потрогали новые соломенные шляпы на головах. Незаметно для себя они улыбнулись, и их глаза засияли от радости.

«Пойдёмте, сегодня мы вместе покорим эту гору травы для свиней!» — Линь Чуся взмахнула рукой и повела своих маленьких помощников к траве у подножия горы.

По дороге трое малышей в одинаковой новой одежде шли за взрослым, привлекая внимание прохожих.

Взрослые, проходя мимо, не могли удержаться от улыбки и шутили: «Ой, у семьи Цзинмина сегодня все дети в новой одежде!»

«Чуся наконец-то раскошелилась на новую одежду и шляпы для детей. Надо же, смотрятся они очень даже неплохо».

Под добродушные подшучивания этих тётушек и бабушек малыши смущённо улыбались. Что же касается их скрытого смысла, то они его, к счастью, не поняли.

Каким было прошлое, неважно. Главное — каким будет будущее этих трёх братьев.

Эти тётушки и бабушки считали, что Линь Чуся теперь учится быть хорошей мачехой. И это хорошо, что они её образумили своими советами. Она одумалась и стала хорошо относиться к детям.

Они не знали, что когда Линь Чуся ездила в город за одеждой и обувью для детей, семья Се в тот же вечер посадила у её дома траву, привлекающую змей.

А некоторые дети с завистью смотрели на трёх маленьких «злодеев» и, чуть не плача, бежали домой просить у мам и бабушек новую одежду. Они тоже хотели покрасоваться в новой одежде, как те ребята, но в итоге получили не только отказ, но и нагоняй.

Обиженные дети в слезах убежали искать помощи. Почему мама Старшего покупает им новую одежду?

Едва трое малышей, весело шагая, вернулись домой с охапками травы, они увидели у двери нескольких мальчишек, которые, сжимая кулаки, о чём-то злобно говорили.

«Старший, Старший, вы вернулись! Скорее, скорее, идите сюда, у нас к вам есть дело!» — увидев Старшего и его братьев, мальчишки тут же оживились и подбежали к ним.

Старший, испугавшись такого напора, от неожиданности вытаращил глаза и в следующее мгновение был окружён этой толпой.

«Старший, Старший, скорее сюда, у нас к вам есть дело», — схватив Старшего за руку, мальчишки украдкой посмотрели на стоявшую рядом Линь Чуся. Казалось, из-за её присутствия они не решались говорить о своём деле.

Линь Чуся: «Как будто мне очень интересно слушать ваши детские секреты».

«Играйте, а я пойду постираю», — небрежно махнула рукой Линь Чуся, но, прежде чем уйти, бросила взгляд на мальчишек: «Смотрите у меня, не вздумайте обижать моих сыновей, пока меня нет».

Предупреждённые мальчики с недоумением посмотрели на Линь Чуся, а потом поспешно закивали головами. Они никогда никого не обижали, и к тому же они пришли к Старшему совсем не для этого.

Трое маленьких «злодеев», услышав предупреждение Линь Чуся, снова потрогали свои новые соломенные шляпы. Старший с высокомерным видом нахмурился, думая про себя: «Меня, Старшего, не так-то легко обидеть».

Линь Чуся не брала детей с собой на стирку и за водой. Они не помогали, а только мешались под ногами. Лучше пусть идут поиграют, а то ещё захотят, чтобы она за ними присматривала.

Пока Линь Чуся стирала, мальчишки окружили трёх маленьких «злодеев» и с завистью смотрели на них. Возможно, их убедило объяснение Линь Чуся, почему она называет их Старший, Второй и Третий.

Поэтому, общаясь с другими, все трое представлялись Старшим (Вторым, Третьим). В деревне ведь большинство звало их по именам, данными при рождении.

«Старший, твоя мама так добра к вам! Она правда купила вам новую одежду, и это не перед Новым годом…» — обычно их одежда латалась годами, и только на Новый год им покупали новую. В другое время… и не мечтай!

Сейчас, когда вот-вот начнётся горячая пора уборки урожая, мама Старшего выбрала не лучшее время, чтобы купить им новую одежду. Она не боится, что новая одежда быстро придет в негодность?

Старший, услышав их вопрос, вспомнил, что произошло раньше: «Наша одежда была настолько плоха, что её уже нельзя было носить, поэтому мама и купила нам новую».

На самом деле Старший говорил правду, но это было не совсем так, и не совсем по той причине, по которой Линь Чуся купила им новую одежду. Они и сами толком не знали почему, но… сменная одежда у них ещё была, два-три комплекта.

Но, подумав, Старший не смог вспомнить причину. Хотя, «плохая женщина» и вправду стала намного лучше к ним, покупает им одежду, мясо, яйца… Но об этом нельзя рассказывать. Это Старший, Второй и Третий подсознательно понимали.

Услышав эти слова, мальчишки опустили головы и посмотрели на свою одежду, а потом вспомнили о той куче одежды, что лежала у них дома.

Хоть и старая, но их мамы умели её латать и подшивать, так что, в принципе, новая одежда им и не нужна…

«Я понял!» — самый сообразительный мальчик серьёзно кивнул, изобразив понимание. Остальные мальчишки посмотрели на него с недоумением.

Что он понял?

Мы-то как раз ничего не поняли! «Сяо Ган, что ты собираешься делать?» — несколько мальчиков, не отличавшихся особым умом, приблизились к нему и, перешептываясь, что-то обсудили, а потом все вместе куда-то побежали.

Оставшиеся трое маленьких «злодеев» пожали плечами и решили, что пойдут домой. «Плохая женщина» сказала, что хочет вырастить их белыми и толстыми, и что долгое пребывание на солнце сделает их чёрными. Дома играть в настольную игру гораздо лучше.

Вообще-то, они хотели позвать этих мальчишек поиграть вместе, но не успели и слова сказать, как те убежали.

Когда Линь Чуся вернулась с постиранным бельём и, надев соломенную шляпу, начала развешивать его сушиться, трое маленьких «злодеев» подбежали к ней и принялись помогать, делая то, что было им по силам.

Третий доставал одежду из таза и передавал её Старшему и Второму. Старший и Второй развешивали её на вешалки, а потом передавали Линь Чуся, чтобы она повесила её на бамбуковую палку.

Несмотря на свой юный возраст, под влиянием слов Второго о том, что «если они не будут стараться, „плохая женщина“ перестанет о них заботиться», все трое были очень трудолюбивыми и помогали по дому.

Линь Чуся не препятствовала их усердию. Пусть дети будут трудолюбивыми, это хорошее качество.

Развесив бельё, Линь Чуся, опасаясь, что три маленьких «злодея» будут целыми днями сидеть дома и станут замкнутыми и угрюмыми, заботливо предложила им пойти поиграть с друзьями.

«У них сегодня нет времени», — медленно произнёс Старший своим крутым детским голоском, и в его словах чувствовалось лёгкое презрение.

«О, чем они сегодня занимались?» — с любопытством спросила Линь Чуся.

«Они… играли в „валяться в грязи“…» — Старший и другие ребята пошли посмотреть, чем занимается Сяо Ган, и заодно решили присоединиться к нему. Но…

Было слишком грязно! Трое маленьких «злодеев» в новой одежде пришли в ужас. Они ни за что не хотели пачкать и рвать свою новую одежду. Они ведь совсем не умеют её чинить!

К тому же, в представлении маленьких «злодеев», залатанная одежда — это уже не новая одежда!

Поэтому они вернулись домой и, переодевшись в новую одежду, принялись играть в настольную игру. А Линь Чуся в это время начала варить суп из свиных костей с добавлением трав. Свиных костей было довольно много. К счастью, у неё был «золотой пальчик» с функцией остановки времени в её «супермаркете», иначе свиные кости давно бы уже испортились.

Она добавила в суп редьку, сушёные овощи и немного бобов. Получился густой и ароматный суп. Хотя в свиных костях не было мяса, Линь Чуся могла нарезать немного свинины и пожарить её!

Овощи в огороде почти закончились, а до следующего выходного, когда она сможет поехать на рынок, оставалось ещё несколько дней. Линь Чуся решила немного сэкономить.

Эх…

Кто бы мог подумать, что, живя в деревне, она даже овощи не сможет себе позволить! Всё из-за её нежелания работать и её характера.

-

В это время семья Се, вернувшись с поля, услышала… нет, они ещё в поле услышали, что новая жена Цзинмина наконец-то начала хорошо относиться к его детям и сшила им новую одежду и соломенные шляпы.

«Какая ещё новая одежда? Откуда у этой дряни деньги на новую одежду? Она же недавно купила им новую обувь!» — тётка Собака, услышав это от деревенских жителей, тут же вспылила, словно от огня.

Деревенские жители тоже работали в поле, и палящее солнце совсем не улучшало их настроения. Тон и манера речи тётки Собаки им совсем не нравились.

Они холодно и насмешливо взглянули на неё: «Что, неужели тебя жаба давит, что у людей всё хорошо? Опять задумала что-то злое?»

Люди, подобные тётке Собаке, с их злыми помыслами и завистью к чужому успеху, были просто отвратительны.

«С чего вы взяли, что я такая? Не надо тут на меня клеветать!» — тётка Собака недовольно и громко возразила. Чем больше она чувствовала себя виноватой, тем более уверенным и праведным становился её тон. Она думала, что таким образом сможет скрыть своё внутреннее смятение.

Остальные, услышав её слова, совсем не приняли их всерьёз. После того случая, когда её раскритиковали перед всем селом, все знали о её злобном характере.

Тётка Собака, видя, что все её игнорируют, ещё больше разозлилась. Она со злостью воткнула свою мотыгу в землю.

Невестка, которая хотела было её успокоить, видя, что свекровь ещё больше завелась, решила промолчать. Пусть лучше выпустит пар.

Тётка Собака, конечно, не знала, о чём думает её невестка. В это время она могла вымещать свою злость только на земле. Когда пришло время обеда, она с пылающей яростью вернулась домой и начала говорить об этом.

Она считала, что Линь Чуся поступила очень умно, раз смогла стать женой Се Цзинмина. Она совсем не была с ними, семьёй Се, заодно.

Когда Се Цзинмин искал себе невесту через сваху, семья Се, конечно же, думала об этом. Обе невестки и тётка Собака хотели познакомить его с дочерьми своих родственников.

Но Се Цзинмин отказал им всем. А Линь Чуся сначала была такой слабой и позволяла себя обижать, да ещё и плохо обращалась с этими тремя волчатами, а теперь…

Тётка Собака, схватив свою шляпу, была готова тут же побежать к дому Линь Чуся и снова её отлупить.

Но, не успела она и двинуться с места, как вторая невестка легкомысленно бросила фразу: «Мам, если вы снова что-нибудь натворите, староста сказал, что вас ждёт северо-западный трудовой лагерь!»

Услышав это, тётка Собака, полная ярости, тут же сдулась, словно её окатили ведром холодной воды.

«Старуха, перестань уже буянить!» — Се Ван, поджав губы, с раздражением посмотрел на тётку Собаку. Из-за её выходок жители деревни теперь смотрели на них, семью Се, с презрением.

Се Ван, как-никак, был старейшиной* деревни. В таком возрасте он очень дорожил своим лицом. Как он мог быть доволен, когда на него показывали пальцем и перешептывались за спиной?

*по возрасту, не должности

Он был очень раздражён и теперь вымещал своё недовольство… нет, он просто «возвращал» его тётке Собаке.

Тётка Собака, получив отпор от домашних, тут же вспомнила, как её позорно привязали к столбу. Как бы она ни злилась, ей ничего не оставалось, как сдержаться.

«Неужели мы так это оставим? Этот белоглазый волк, Се Цзинмин! Мы ведь так хорошо о нём заботились! Если бы не мы, как бы он смог пойти в армию?» — тётка Собака приписала все заслуги себе.

Если бы они в своё время не кормили Се Цзинмина, когда умерли его родители, он бы давно умер с голоду. Как бы он смог дожить до совершеннолетия?

Услышав эти слова, Се Ван и остальные на мгновение замерли и слегка нахмурились, словно обдумывая их смысл. «Но слова старосты всё-таки нужно слушать», — наконец сказал Се Ван.

«Мам, тебе что, неймётся, если не устроишь скандал? Теперь староста заставляет нас выполнять самую тяжёлую работу. Сегодня утром Хунъюаня отправили разрабатывать пустошь. От этих каменистых земель руки от одного взмаха мотыгой немеют», — с недовольством посмотрела на тётку Собаку её невестка. Она переживала не за своего сына, а за своего мужа.

Тётка Собака, услышав это от своей невестки, тоже пришла в ярость и, вытаращив глаза, закричала: «Как ты смеешь так разговаривать со свекровью? Немедленно иди готовить!»

-

Линь Чуся не знала о конфликте в семье Се и о том, что они пока решили отложить свои планы из-за авторитета старосты.

Она просто наслаждалась относительно комфортной жизнью. Единственное, что её беспокоило, — это отсутствие кондиционера и вентилятора, а также этот ужасный туалет типа «сортир», от которого у неё каждый раз подкашивались ноги.

И вот, когда она только что поела и собиралась отдохнуть, за дверью послышались шум и крики, сопровождаемые детским плачем. Двери соседних домов были открыты, ведь деревенские жители были очень любопытны.

Поев и вымыв посуду, Линь Чуся открыла дверь. Она знала, что в деревне все друг за другом наблюдают, и не хотела, чтобы её закрытая дверь вызвала лишние сплетни**.

**ориг. «Всё равно большой фонарь висел там просто для красоты, и обычно никто не обращал на него внимания».

Озадаченная шумом и плачем, Линь Чуся вышла наружу. Э… если Линь Чуся не ошибалась, эти плачущие мальчики были теми самыми, что утром ждали возвращения её маленьких «злодеев»!

Да уж, их так сильно избили, что они даже плачут. Неужели что-то случилось?

«Ой, тётушки, что случилось с детьми? Почему они так плачут?» — Линь Чуся сделала вид, что ничего не знает… нет, она действительно ничего не знала. На её лице было удивление и лёгкое беспокойство.

«Жена Цзинмина, я не ожидала, что ты такая злая! Ты ещё и подговорила наших детей делать плохие поступки!»

«Мы так ошибались в тебе! Я ведь раньше заступалась за тебя, а ты… как ты могла такое сделать?»

«Посмотрите на одежду наших детей! Она совсем изорвана!»

«Да, жена Цзинмина, даже если ты и член семьи военного, ты должна нам всё объяснить!»

От этих обвинений у Линь Чуся зарябило в глазах. И вообще, не нужно так выражаться, ладно? Не говорите так, будто я сделала что-то плохое вашим детям!

Я ничего не делала и ни с кем из них не контактировала. Максимум, что я сделала, — это дала им пачку чипсов, чтобы они поиграли с моими детьми.

«Послушайте, тётушки, вы сразу начали меня обвинять. Может, объясните, что случилось? Я ведь ничего не понимаю!» — Линь Чуся в недоумении посмотрела на тётушек. Даже если вы хотите меня отругать, вы должны дать мне причину!

Она не была из тех новоиспечённых жён, которых можно было легко обидеть. Линь Чуся была очень злопамятной.

«Посмотрите на наших детей! Их одежда совсем изорвана! А всё потому, что они послушали ваших детей и захотели новую одежду!» — говоря это, одна из тётушек уже готова была снова избить своего ребёнка.

«Мой ребёнок подговорил вашего сделать это?», — Линь Чуся не могла поверить, что её умный Старший мог совершить такую глупость.

Старший, услышав крик Линь Чуся, тут же выбежал из дома. Увидев столько тётушек из деревни, он напрягся и, с серьёзным выражением лица, машинально встал рядом с Линь Чуся и схватил её за край одежды, чтобы набраться смелости.

Он, он, Се Хунчу, совсем не боится!

«Сделать… что?» — маленький голосок звучал совсем по-детски, но взгляд исподволь скользил по детям, которых только что отругали. Их одежда была грязной и рваной. Было ясно, что, если бы сегодня утром он пошёл с ними играть в «валяться в грязи», его новая одежда тоже была бы в таком же состоянии.

Ох, к счастью, они были достаточно умны, чтобы не пойти с ними.

«Старший, сегодня утром, когда они приходили к тебе играть, о чём вы разговаривали?» — мягко и ласково, но в то же время чётко и понятно спросила Линь Чуся.

Старший поднял глаза и посмотрел на Линь Чуся. Увидев, что на её лице нет и намёка на порицание, он перевёл взгляд на этих людей. «Сяо Ган и другие спрашивали, почему я, моя мама… купила нам одежду. Я, я сказал, что наша одежда была грязной и рваной, и её выбросили».

Произнося слова «моя мама», маленький крутой мальчик слегка покраснел, от ушей до щёк. Ему было немного неловко.

Это был его первый раз, когда он произнёс «моя мама» по отношению к Линь Чуся, причём в присутствии посторонних…

Остальные не обратили внимания на это обращение, но Линь Чуся, услышав, как Старший запинается и краснеет, произнося «моя мама», слегка улыбнулась, с нежностью и любовью.

Когда Старший закончил говорить, Линь Чуся, казалось, наконец-то поняла, что произошло, и с извиняющимся видом посмотрела на тётушек.

«Эх, если честно, во всём виноваты те, кто украл зарплату и пособие нашего Цзинмина. Раньше, когда я видела их одежду, она была вся рваная и грязная, совсем как у маленьких нищих. Скажите, разве можно так издеваться над детьми нашего Цзинмина?»

Не дав тётушкам и слова вставить, Линь Чуся вздохнула и продолжила: «В отличие от некоторых тётушек, у которых всё ладится, и они могут покупать детям новую одежду, я, признаюсь, совсем не умею шить. У вас такие трудолюбивые и умелые невестки, эх, как же я вам завидую! Мне остаётся только надеяться, что мой сын тоже женится на такой же умнице…»

Говоря это, она снова перевела разговор на них самих, извиняясь и объясняясь, одновременно хваля их: у тётушек хороший вкус, а их невестки трудолюбивые и умелые…

После этих слов тётушки, пришедшие с целью отругать её, согласились с доводами Линь Чуся. Они решили, что во всём виноваты их собственные сыновья, которые захотели новую одежду.

Они радостно засмеялись: «Ха-ха-ха, Чуся, твоим детям всего-то три-пять лет, рано ещё думать о невестках!»

«Да-да, и, кстати, о наших…» — и тут же начали хвалить своих невесток, говоря, что они не такие уж и злые, и не только критикуют свекровь.

«Мой сын сегодня утром, как только вернулся домой, тут же заплакал и закричал, что хочет новую одежду. Я спросила, почему, и оказалось, что ваши дети все в новом!»

«Дети ещё маленькие, не нужно тут болтать что попало», — некоторые тётушки считали, что Линь Чуся не должна была говорить такое при детях.

«Конечно, конечно, когда придёт время, тётушки, не забудьте помочь мне с выбором…» — с улыбкой ответила Линь Чуся и снова перевела разговор на детей. «Дети любят всё новое и необычное, скоро ведь и в школу. Почему бы не купить им новую одежду, чтобы они не смотрели с завистью на других? Мы, взрослые, так много работаем, чтобы наши дети жили лучше, разве не так?»

Эти слова Линь Чуся заставили плачущих мальчиков всхлипнуть и с удивлением посмотреть на неё. Мама Старшего и правда была хорошей женщиной, она даже за них заступилась! У-у-у…

Остальные тётушки и невестки, которых она только что похвалила, с удовольствием слушали её. Те мальчики, которые осмелились плакать и требовать новую одежду, были явно любимчиками в семье.

Ведь только зная, что их любят, они могли так себя вести. Иначе другие дети давно бы уже получили порцию ударов бамбуковой палкой и были бы отправлены работать без еды.

Поэтому, когда Линь Чуся закончила говорить, они задумались и почувствовали, что в её словах есть доля правды. Несколько минут спустя конфликт был исчерпан, и тётушки, потянув своих детей за руки, отправились домой.

Перед уходом дети бросили на Линь Чуся благодарственный взгляд, отчего она совсем растерялась. Что?

Когда все ушли, Линь Чуся, не обращая внимания на них, посмотрела на своего маленького «злодея» и, радостно улыбаясь, наклонилась и подняла Старшего на руки.

С преувеличенным тоном и сияющей от счастья улыбкой на лице она радостно воскликнула: «Мамочка обожает нашего Старшего! Старший уже умеет говорить „мама“! Это так здорово!»

Линь Чуся наконец-то поняла радость воспитания детей. Из высокомерного и непокорного ребёнка он превратился в ласкового и краснеющего малыша… хотя до этого ещё было далеко.

Но этот стеснительный малыш, тайком называющий её «моя мама» в присутствии других, вызвал у Линь Чуся такую бурю эмоций, которую никто не мог понять.

Подняв его на руки и расхвалив, она не удержалась и осыпала его поцелуями и объятиями. Её маленький «злодей» был самым лучшим! Это её сын!

Услышав похвалу «какой молодец» и получив поцелуй в щёку от этой «плохой женщины», Старший, и без того покрасневший до ушей, тут же вспыхнул, как огонь, заполыхав всем лицом.

Смущение, и без того сильное, теперь усилилось ещё больше, и он, немного покраснев от стыда и гнева, начал болтать своими маленькими ножками, а его крутой детский голосок стал запинающимся и напряжённым: «Ты, ты, ты, быстро, отпусти меня…»

Говоря это, он уже не излучал своей обычной крутости, а, скорее, бормотал что-то себе под нос, и маленькое смущение охватило его всего.

Линь Чуся, увидев Старшего в таком состоянии, поняла, что её маленький крутой малыш стесняется. Улыбка на её лице стала ещё шире, а глаза засияли, как звёзды: «Хорошо, хорошо, наш Старший уже умеет жалеть маму, понимает, что маме тяжело держать его на руках, да?»

Она нарочно неправильно поняла его слова и произнесла их вслух, отчего Старшему стало ещё более неловко. Он сердито и обиженно взглянул на Линь Чуся.

Затем, как только Линь Чуся опустила его на землю, он тут же со всех ног побежал в дом, не желая больше оставаться с ней в этот момент.

Второй и Третий прятались у двери и, подражая Линь Чуся, подглядывали за ними. Увидев, что Старшего подняли на руки и даже поцеловали, они округлили глаза от удивления.

А потом увидели, как Старший быстро пересёк порог и скрылся в доме.

В тот момент, когда Старший скрылся из виду, Линь Чуся подошла к двери и увидела двух очаровательных малышей, которые научились подглядывать, — Второго и Третьего.

«Второй, мама тоже очень-очень любит тебя», — Линь Чуся не забыла, что именно Второй первым назвал её мамой. В любом случае, если Се Цзинмин не вернётся, они четверо будут зависеть друг от друга. И если они посмеют быть непослушными, старая мать устроит им хорошую взбучку!

Она наклонилась и подняла Второго на руки. Четырёхлетний Второй был ещё легче пятилетнего Старшего. Она даже слегка покачала его: «Второй, ты любишь маму?»

Второй, которого неожиданно подняли на руки, услышал вопрос Линь Чуся: любит ли он маму… Он на мгновение задумался. Любит ли? Он никогда не думал об этом. Но он знал, что пока есть Линь Чуся, даже если бабушка захочет их наказать, она не сможет этого сделать.

Конечно, Линь Чуся иногда обижала их, но… это было раньше. С тех пор, как Линь Чуся поговорила с ними, всё изменилось.

По сравнению с прежней Линь Чуся, они больше любили нынешнюю, но это было лишь результатом сравнения.

Что касается вопроса, который она только что задала, Второй, немного подумав, покачал головой. Тогда Линь Чуся, как и Старшему, прикоснулась к его щеке своим лицом и сказала: «Как обидно, мама так любит Второго, а Второй, оказывается, не любит маму. Маме так грустно…»

Опустив Второго на землю, Линь Чуся села на порог с печальным видом и вздохнула, всем своим видом показывая, как ей грустно и обидно.

Увидев это, добрый и чуткий Второй замер на месте, не зная, что делать. Через несколько секунд он медленно подошёл к ней.

Протянув свою маленькую ручку, он слегка потянул Линь Чуся за край одежды и тихонько пробормотал: «Мама, Второй, Второй, тоже, тоже, любит, тебя…»

Как только маленький голосок смолк, печальное выражение лица Линь Чуся тут же сменилось радостным. Она резко повернулась и крепко обняла своего милого и послушного Второго: «Я так и знала, что Второй любит маму!»

В следующее мгновение большой леденец на палочке оказался в руке Второго. «Этот огромный леденец — награда за то, что ты любишь маму…»

Этот леденец был размером с кулак взрослого человека. Когда он оказался в руке Второго, Третий, который стоял рядом, робко и с некоторым аппетитом посмотрел на него, и его глаза загорелись.

Его большие блестящие глаза с жадностью смотрели на огромный леденец на палочке, всем своим видом говоря: «Я тоже хочу!»

Второй моргнул своими глазами. Он не мог не заметить взгляда Третьего, полного желания получить такой же леденец. Но она только что сказала, что это «награда за любовь к маме», а значит, у Третьего её нет.

Маленькие ручки Второго машинально сжали леденец. Он, он, вовсе не жадничал, просто, просто… Третий мог бы быть посмелее!

Второй, каким бы нежным и послушным он ни был, оставался всего лишь четырёхлетним ребёнком. Он тоже любил сладкие конфеты, и особенно такие большие. Он, он, видел такие конфеты впервые в жизни, и они ему очень нравились… очень-очень нравились…

Его сердце сжалось от неприятного чувства. Если он не поделится с братом, не будет ли он выглядеть жадным?

После нескольких минут внутренней борьбы Второй поднял голову и посмотрел на Третьего. В конце концов, чувство ответственности старшего брата взяло верх, и Второй шагнул вперёд, готовый отдать свой большой леденец Третьему.

Но не успел он сделать это движение, как Третий уже оказался на руках у Линь Чуся.

Сидя на том же пороге, Линь Чуся держала трёхлетнего Третьего на коленях. Он был совсем лёгким и худеньким, явно недостаточно ел мяса.

«Третий, мама совсем мало разговаривала с тобой, но, я знаю, ты очень трудолюбивый. Ты помогаешь развешивать бельё, помогаешь собирать траву для свиней. Боже мой, наш Третий такой маленький, а уже столько всего делает! Это просто счастье для мамы…»

Тон Линь Чуся, в отличие от того, как она хвалила Старшего, и как она подшучивала над Вторым, был мягким и нежным. Она хвалила Третьего за его трудолюбие. И ведь правда, нашему Третьему всего три годика, он не жалуется и не устаёт.

В тот момент, когда Линь Чуся взяла Третьего на руки, он был очень напуган. Ведь до этого только Старший и Второй были так близко с Линь Чуся.

Он испуганно вытаращил глаза, и его влажные глазки с обидой смотрели на Линь Чуся, словно он вот-вот заплачет.

«Не бойся, Третий, мама просто хотела похвалить тебя. Не плачь, не плачь», — Линь Чуся, обняв Третьего, поняла, что он испугался её, и вспомнила, что она и правда мало общалась с ним. Неудивительно, что он её боится.

Наверняка это всё из-за того, что натворила прежняя хозяйка этого тела. Хотя ей и не хотелось этого признавать, но раз она заняла её место, значит, это её вина.

Она должна исправиться.

Под нежные и ласковые уговоры Линь Чуся, которая гладила его по спине и успокаивала, «Третий, у нас такой хороший мальчик…», испуганные глаза Третьего немного успокоились. Он уже мог спокойно сидеть у неё на коленях и не плакать.

«Третий, каждый день мама готовит для вас мясо, правда?» — Линь Чуся решила, что ей нужно наладить отношения с Третьим. По крайней мере, ребёнок не должен быть таким замкнутым и пугливым.

Ведь он будущий отличник, будущий учёный!

Услышав мягкий голос Линь Чуся и её слова о мясе, Третий тут же вспомнил вкусное и сытное мясо, которое он ел каждый день.

И послушно кивнул.

«Наш Третий, по утрам пьёт молоко, и каждый день ест мясо, только тогда он сможет вырасти белым, толстым и высоким…» — напевала Линь Чуся, разговаривая с Третьим своим мягким голосом, как будто рассказывала ему сказку.

Глаза Третьего не отрываясь смотрели на Линь Чуся, он слушал её слова и думал о своём росте, а потом сравнивал себя с другими детьми. И тогда он незаметно для себя сжал свои маленькие кулачки, он тоже хотел вырасти высоким!

«Наш Третий такой милый, и если он будет хорошо кушать, то обязательно вырастет высоким и сильным мужчиной», — говоря это, она увидела твёрдый и уверенный взгляд Третьего, словно он говорил: «Да, это про меня!»

Линь Чуся не могла сдержать смеха. Отлично, похоже, что душа Третьего не такая уж и робкая, какой кажется на первый взгляд. Возможно… просто раньше его сильно напугали.

Поэтому она решила, что будет не только успокаивать его, но и поощрять, чтобы зажечь в нём уверенность в себе.

«Третий такой трудолюбивый и умный! Он даже в „летающие шашки“ и „магический кубик“ играет лучше Старшего и Второго! Какой молодец!» — говоря это, Линь Чуся заметила, что два маленьких «злодея» подглядывают за ней из-за спины.

Подглядывающие братья, услышав эти слова Линь Чуся, почувствовали себя немного неловко (Второй) и обиженно (Старший). Ну хвалит и хвалит, зачем ещё и про них упоминать?

Эта «плохая женщина» явно делает это специально.

Особенно Старший, которого она только что подняла на руки, поцеловала и похвалила, сказав, что он ей очень нравится. И что в итоге?

Он искоса взглянул на большой леденец в руке Второго. Он завидовал не тому, что Второй получил такой большой леденец, а тому, что Линь Чуся, сказав, что он ей очень нравится, ничего ему не дала. Обидно.

Неужели, неужели, Старший недостаточно хорош?

Он машинально начал теребить уголок своей одежды, и его голову заполонили разные мысли…

-

Линь Чуся: Воспитывая трёх таких разных по характеру детей, она должна быть ещё более внимательной и ко всем относиться одинаково…

Старший: Чёрт, она, наверное, разлюбила меня!

Второй: Я, как старший брат, должен отдать леденец братишке.

Третий: Я самый послушный…

P.S.: **Фонарь в данном случае - это не очередная китайская метафора, а визуальный символ, который помогает Линь Чуся передать своё сообщение соседям, не прибегая к словам. Это тонкий психологический ход, позволяющий ей создать нужное впечатление и избежать нежелательного внимания.

В китайской культуре, как и во многих других, открытая дверь часто символизирует гостеприимство и открытость. Закрытая дверь, наоборот, может восприниматься как нежелание общаться или что-то скрывать. Фонарь, как источник света, традиционно ассоциируется с безопасностью, уютом и приглашением. Его отсутствие (или неработающее состояние) может создавать ощущение отчуждения и нежелания принимать гостей. 

Линь Чуся, оставляя дверь открытой, создаёт видимость того, что она открыта для общения и ей нечего скрывать. Это важно в условиях деревенской жизни, где все друг за другом наблюдают. Однако, неработающий фонарь служит своеобразным сигналом для соседей, что она не ждёт гостей и предпочитает остаться в своём кругу.

Я вернулась! И тут же глава еще больше прошлой накинулась на меня... Вместе с психологическим разбором фонарика, блин...

Не суть! У меня для вас небольшое объявление. 

Главы, как и раньше, будут выходить каждые 1-2 дня. Однако же, с 24 главы, то есть почти с половины произведения, главы станут платными. Цена в 5 рубликов - не столь много для глав таких объемов, поэтому, думаю, вопросов не возникнет. Ко всему прочему, после того, как перевод закончится, все произведение от начало до конца будет подвергнуто повторной редактуре. В тексте останутся необходимые замечания или объяснения в конце главы, но мои личные комментарии и любое другое вмешательство будут удалены. Разумеется, если будут какие-то серьезные ошибки в тексте обнаруженные вами, читатели, например, орфографические, и это будет сильно мешать прочтению, я буду исправлять их по ходу перевода. 

На этом все! 

Всех люблю! Всех целую! До новых глав!

http://tl.rulate.ru/book/127229/5556721