Готовый перевод I Just Want To Destroy The Sect, But How Did I Become A God Against All Odds / Я просто хотел уничтожить свою секту, но как она стала сильнейшей?: Глава 8. Земляческая «забота»

Рано утром в Павильон Журавля прибыли ученики с особым одеянием для Чу Синьхэ, подобающим его новому статусу ключевого ученика. Черное облачение, окаймленное золотыми нитями, само по себе говорило о высоком положении его владельца. Хотя по правилам на доставку одежды ключевого ученика отводилось три дня, слова младшего брата Синьхэ, произнесенные прошлой ночью, настолько тронули всех, что старший брат, ответственный за одеяния, не спал всю ночь. Он спешно подготовил наряд, украсив его золотыми нитями на два ляна больше обычного, сделав его особенно изысканным, и доставил на рассвете.

Чу Синьхэ облачился в одежды, символизирующие статус ключевого ученика, но на его лице не отразилось ни тени радости.

«Как же сложно... Уже было так трудно избавиться от статуса элитного ученика, а теперь сбросить звание ключевого ученика будет еще сложнее?»

Единственное, что его утешало — награда от Колеса Злого Рока за лишение статуса ключевого ученика обещала быть более щедрой. Если раньше за утрату положения элитного ученика полагалась база культивации уровня пикового Патриарха боевых искусств, то теперь за лишение статуса ключевого ученика наградой станет база культивации уровня пикового Духа боевых искусств пятого ранга!

«Если посмотреть с этой стороны, то, пожалуй, это не так уж и плохо».

После утренних процедур Чу Синьхэ разделил трапезу со старшими братьями и направился во Дворец Короля Медицины. Вчерашний пожар превратил величественное здание в пепелище — уцелела лишь печь Огненной Птицы, по-прежнему гордо возвышавшаяся среди руин. Ученики Павильона Журавля уже приступили к расчистке территории, готовясь к восстановлению дворца.

Чувствуя укол совести, Чу Синьхэ присоединился к работающим, несмотря на все возражения:

— Младший брат Синьхэ... мне не нужна помощь...

— Младший брат Синьхэ, ты не спал всю прошлую ночь, тебе нужно отдохнуть.

Не обращая внимания на отказы, Чу Синьхэ продолжал помогать, берясь за самую тяжелую и утомительную работу, чем вновь поразил старших братьев до глубины души.

«Посмотрите... Другие ключевые ученики ведут себя как господа, а наш младший брат Синьхэ не просто говорит — он действует!»

Работа продолжалась до полудня. Когда другие старшие братья отправились на отдых, Чу Синьхэ остался. Сегодня был день выдачи пилюль различным павильонам, и хотя пожар уничтожил Дворец Короля Медицины вместе со многими пилюлями, могущество Павильона Журавля оставалось непоколебимым — поставки другим павильонам не прекратились.

Чу Синьхэ помогал ученику, ответственному за раздачу пилюль, суетясь туда-сюда, чем глубоко тронул и его. Хотя усталость давала о себе знать, работа помогала Чу Синьхэ справиться с чувством вины и раздражением.

— Приветствую всех старших братьев, я Лю Бо из внешней секты, пришел получить пилюли, — почтительно произнес некто, похожий на толстоголового карася, низко опустив голову. Такова уж участь внешних учеников.

Ответственный за выдачу лекарств небрежно достал пилюли и передал их этому Лю Бо, но Чу Синьхэ узнал его — именно этот толстоголовый карась недавно жестоко избил Чу Чэна во внешней секте.

Вспомнив о земляке, Чу Синьхэ заговорил:

— Ты и есть Лю Бо из внешней секты?

— Отвечаю старшему брату, да!

— Я Чу Синьхэ.

— А? Приветствую... старшего брата Чу... — Лю Бо явно знал это имя.

— Здравствуй, мы с Чу Чэном земляки.

От этих слов Лю Бо прошиб холодный пот — ведь он избил Чу Чэна именно за распространение слухов о Чу Синьхэ и даже получил за это награду пилюлями. Он растерянно гадал, что означает это внимание Чу Синьхэ. Может, он слишком усердствовал с побоями? Или Чу Синьхэ решил заступиться за земляка?

— Лю Бо, Чу Чэн все же мой земляк. Что было раньше, пусть останется в прошлом, но я надеюсь, ты сможешь присмотреть за ним во внешней секте. Нельзя забывать о землячестве, и что бы ни сделал Чу Чэн, он навсегда останется моим земляком.

От этих слов и Лю Бо, и стоявшие рядом ученики Павильона Журавля замерли в изумлении.

Какой уровень благородства!

Все знали о том, как Чу Чэн распространял слухи о Чу Синьхэ. Во внешней секте даже поговаривали, что его избиение было организовано самим Чу Синьхэ. Но теперь, услышав эти слова, Лю Бо был по-настоящему впечатлен — неужели в мире действительно существуют люди с таким широким сердцем? И кто-то смел подозревать такого человека в тайных кознях? Где справедливость? Где закон?

Чу Синьхэ небрежно взял с соседнего стола флакон духовных пилюль, вложил его в руки Лю Бо и добавил:

— Младший брат Лю Бо, это небольшой знак моей признательности. Прошу тебя, уважь меня и присмотри за Чу Чэном во внешней секте.

— Ах... — Лю Бо с благоговейным трепетом уставился на пилюли в своих руках.

— Хорошо... хорошо... — удостоверившись, что в словах Чу Синьхэ нет подвоха, Лю Бо торжественно произнес: — Старший брат Чу, не беспокойтесь, с сегодняшнего дня, пока я во внешней секте, никто не посмеет обидеть Чу Чэна!

— Твои слова меня успокоили, — Чу Синьхэ улыбнулся с благодарностью.

Лю Бо поклонился, собираясь уходить, но тут появился Фэн Фэй. Очевидно, он наблюдал за всей сценой, и теперь был глубоко впечатлен. Когда раньше он организовал расправу над Чу Чэном, а Чу Синьхэ воспрепятствовал этому, он думал, что младший брат Синьхэ просто притворяется, но сегодняшний разговор с Лю Бо открыл ему глаза — он недооценивал младшего брата Синьхэ, чье сердце оказалось поистине широким, а принципы — несокрушимыми!

— Младший брат Синьхэ, так нельзя, — Фэн Фэй покачал головой и вздохнул.

— А? Это из-за пилюль? Не беспокойтесь, старший брат Фэн, я возмещу их.

— Младший брат Синьхэ, дело не в пилюлях. Когда это в нашем Павильоне Журавля не хватало пилюль? Я о твоем поступке. Старший брат знает, что ты хороший человек, но Чу Чэн — человек с дурным нравом, он злонамеренно очернял тебя за спиной, небольшое наказание — это то, что он заслужил. А теперь ты просишь других заботиться о нем. Зная его, могу сказать, что он не только не оценит твою доброту, но станет еще хуже.

Слова Фэн Фэя заставили всех вокруг закивать, мысленно соглашаясь, что младший брат Синьхэ все же слишком наивен.

— Более того, в секте Хаотянь, будь то внутренняя или внешняя секта, всегда превыше всего ставилась сила. Если бы Чу Чэн действительно обладал выдающимся талантом, то даже оказавшись во внешней секте, он смог бы снова подняться. Но когда ты просишь Лю Бо заботиться о нем, он не только не запомнит твою доброту, это даже не принесет пользы его совершенствованию. Сегодня его побили из-за слабости, ты дал Лю Бо пилюли, чтобы о нем позаботились, но что если его побьют завтра?

— Я понимаю, что имеет в виду старший брат Фэн, но он все же мой земляк. Это единственное, что я могу для него сделать. Если все будет так, как вы говорите, если его снова будут бить, возможно, все, что я смогу сделать — это снова дать пилюли, чтобы его не били, — простодушное выражение лица Чу Синьхэ заставило Фэн Фэя покачать головой.

Впрочем, в конце концов Фэн Фэй промолчал — разве не эта чистая и искренняя натура младшего брата Синьхэ и есть то, за что все его любят?

Фэн Фэй удалился, качая головой, а неподалеку толстоголовый карась, еще не успевший уйти, слышал весь разговор. Первая часть заставила его беспокоиться о судьбе полученных пилюль, но последние слова заставили его глаза загореться. Его совершенно не волновало, наивен Чу Синьхэ или нет — его интересовало только одно: если кто-то еще побьет Чу Чэна, Чу Синьхэ снова даст пилюли?

Черт возьми... неужели бывает такое везение?

У толстоголового карася от возбуждения даже промежность стала влажной, а узкие глазки засверкали алчным блеском!

Пилюли! Я иду за вами!

Толстоголовый карась возбужденно покинул Павильон Журавля, не подозревая, что издалека Чу Синьхэ, наблюдая за его удаляющейся фигурой и возбужденным видом, удовлетворенно улыбнулся.

«Чу Чэн, ты, мелкий говнюк! В прошлый раз тебя не забили до смерти! Но и это неплохо, оставлю тебя помучиться подольше! Как раз у меня плохое настроение, пусть толстоголовый карась хорошенько научит тебя, как быть человеком!»

Во внешней секте Чу Чэн, замотанный словно мумия, лежал на кровати.

«Моя судьба в моих руках, а не в руках Небес!»

Будучи самым талантливым юношей деревни Каошань, Чу Чэн не сломался даже после двенадцати избиений. Он поклялся, что когда придет время, он собственноручно возьмет трехфутовый меч и снесет голову с плеч этого Чу Синьхэ! Нет! Еще и этого толстоголового карася! Этот тип точно подослан Чу Синьхэ, несомненно! Он отрубит ему голову и приготовит из нее рубленую рыбью голову в остром соусе. Пусть знает, что цена за то, что связался с Чу Чэном, будет для него непосильной.

Пока Чу Чэн представлял, как он станет пиковым Боевым Императором и бросит вызов всему миру, дверь в комнату с грохотом распахнулась от пинка. Толстоголовый карась с группой людей ворвался внутрь.

— Ой-ой-ой... не надо так... старший брат Чу Синьхэ же велел хорошо заботиться о своем земляке... я должен вас остановить... вы не можете трогать Чу Чэна... ой-ой... я не могу сдержать столько людей...

Бездарная игра! Крайне бездарная!

Чу Чэн не успел высказать свое мнение об актерских способностях толстоголового карася, как кулак размером с гальку уже оказался перед его глазами...

Мечты о пиковом Боевом Императоре разбились от удара кулака, группа людей избивала Чу Чэна что было сил, и снова никто не знал, сколько длилось избиение, но можно было с уверенностью сказать, что планы Чу Чэна стать Боевым Императором и его «моя судьба в моих руках, а не в руках Небес» придется отложить еще как минимум на год.

После обеда Чу Синьхэ продолжал помогать всем в Дворце Короля Медицины. Когда Великий старейшина с группой старейшин пришли проведать их и увидели Чу Синьхэ, работающего вместе со всеми, они одобрительно закивали.

— Этот ребенок... у него прекрасный характер.

— Да, Великий старейшина, у Синьхэ чистая и искренняя натура. Даже став ключевым учеником, он нисколько не загордился. Я слышал от младших учеников, что он до сих пор называет всех старшими братьями, и только при посторонних обращается согласно правилам секты.

— Хороший ребенок! Духовное пламя Огненной Птицы, наследие Святого медицины — любого из этих даров достаточно, чтобы стать гордостью Небес, но этот ребенок ничуть не кичится этим. Воистину, Небеса благословили Хаотянь!

Великий старейшина, поглаживая свою почти полностью сгоревшую бороду, тоже улыбнулся от души. Для человека, будь то в боевых искусствах или в алхимии, талант, конечно, важен, но характер еще важнее. Сколько в мире было одаренных людей, которые после обучения предавали и убивали своих учителей! Но посмотрите на Чу Синьхэ — почтителен к старшим братьям, уважителен к старейшинам секты. Такой ребенок заслуживает духовного пламени Огненной Птицы, заслуживает получить наследие Святого медицины, но даже с этим он не изменился.

Великий старейшина считал, что привести Чу Синьхэ в Павильон Журавля было самым правильным решением в его жизни.

http://tl.rulate.ru/book/127201/5406163