Готовый перевод Siheyuan: A pioneer of morality / Украшение морали: Жить по совести: Глава 9

У Чжоу Цзяньцзюня были очень сложные чувства к глухой старушке.

Родители его прежнего тела хорошо ладили с ней и иногда приглашали её на ужин. Когда он был маленьким, а родители уходили на работу, старушка присматривала за ним.

Чжоу Цзяньцзюнь знал сюжет из "Птиц во дворе". Хотя старушка и подставила Лоу Сяоэ, она действительно хорошо относилась к Ша Чжу. После её смерти дом достался именно ему.

Для Чжоу Цзяньцзюня старушка никогда не создавала проблем его семье, поэтому он не возражал против того, чтобы иногда угощать её чем-то вкусным. В её возрасте она всё равно проживёт недолго, да и сколько она сможет съесть?

Соревноваться с пожилой женщиной, которая помогала его семье, — это не дело для нормального человека. Лучше воспринимать это как способ отблагодарить её за прошлое.

Добро нужно возвращать, а зло — наказывать. Только так можно оставаться человеком.

Конечно, при условии, что старушка не станет ему мешать без причины. Иначе Чжоу Цзяньцзюнь не станет с ней церемониться!

К тому же, он хотел установить себя как "моральный ориентир" во дворе. Использовать "мораль" против "морали" — вот что он задумал.

Человек должен быть принципиальным в том, что требует принципиальности, и великодушным там, где это уместно. Взрослому мужчине не к лицу быть мелочным.

Но с остальными "птицами" во дворе он не собирался церемониться.

Одним словом: если меня не трогают, я не трону. Но если заденут — я уничтожу.

– Старушка, вы дома? – постучал Чжоу Цзяньцзюнь в дверь и крикнул.

– Дома, заходи! – ответила глухая старушка.

Чжоу Цзяньцзюнь вошёл и увидел, что там уже была одна тётушка. Она только что принесла старушке ужин.

– Старушка, посмотрите, что я вам принёс! – сказал Чжоу Цзяньцзюнь, поставив на стол свиную грудинку и куриный суп. – Тётя, вы тоже здесь. Старушка одна всё не съест, так что поешьте вместе.

Тётушка замахала руками:

– Нет-нет, мой муж дома ждёт меня на ужин.

– Старушка, вы ешьте, а я потом зайду и уберу за вами.

– Хорошо, иди домой, – сказала старушка тётушке, а затем посмотрела на Чжоу Цзяньцзюня. – После двух лет в армии ты стал разговорчивым. Раньше ты не любил болтать.

Старушка улыбалась так, что Чжоу Цзяньцзюнь не мог понять, что она имеет в виду.

– Ладно, старушка, вы ешьте, а то брат Чжу и другие ждут меня на ужин!

Когда тётушка вернулась домой, она рассказала И Чжунхаю, что Чжоу Цзяньцзюнь принёс старушке мясо.

И Чжунхай помолчал, а затем медленно произнёс:

– Это хорошо.

– Когда я шла через средний двор, слышала, как Цзя Чжан ругается у себя дома, – добавила тётушка.

– На кого она ругается? – с любопытством спросил И Чжунхай.

– Ругается, что Цзяньцзюнь лучше мясо старушке отдаст, чем её старшему внуку. Говорит, что он точно будет бездетным!

И Чжунхай сразу разозлился. Хотя он и тётушка всегда говорили, что не могут иметь детей из-за её здоровья, он прекрасно знал, что проблема в нём самом.

Каждый раз, когда кто-то упоминал "бездетную семью", ему хотелось кого-нибудь убить.

– Не обращай внимания на Цзя Чжанши, – мрачно сказал он. – Она не для внука мясо просит, а для себя. Эта старая лицемерка!

В доме третьего дяди Янь Фугуй жевал пампушку и бормотал:

– Какая жалость, я пропустил этот ужин.

– Хватит ныть, – раздражённо сказала третья тётушка. – Уже хорошо, что Цзе Чэн поел. Хоть немного сэкономили для нашей семьи.

– Всё равно обидно, что я не попал на этот ужин! – Янь Фугуй поднял глаза к потолку, а затем посмотрел на своих младших детей. – В следующий раз будьте проворнее. Если Цзяньцзюнь попросит о помощи, сразу помогайте.

– Хорошо, – хором ответили дети.

Они тоже хотели мяса и сейчас завидовали старшему брату. Мысль о том, что в будущем у них будет шанс получить мясо, зажгла в их глазах огоньки.

В доме Лю Хайчжуна вторая тётушка, почувствовав запах мяса, сказала:

– Старый Лю, почему Цзяньцзюнь не пригласил тебя на ужин?

Лю Хайчжун, который и так был не в духе, рассердился ещё больше. Он швырнул палочки на стол и рявкнул:

– Они приглашают молодёжь, зачем мне туда идти? Если хочешь есть — ешь, не хочешь — проваливай!

Увидев, что Лю Хайчжун разозлился, вторая тётя больше не осмелилась нести чепуху и продолжила есть, боясь, что следующая оплеуха достанется уже ей. Заметив движение Лю Гуантяня, Лю Хай тут же пнул его ногой, сбив с ног, и закричал:

– Смеешь воровать яйца у меня, старого Лю? Смотри, я тебя убью!

Затем из дома Лю раздались крики, похожие на вой волков и призраков.

– Бьёшь своего брата, и никто в семье не вмешается? – с горькой усмешкой произнёс Лю Гуанци. – Кто посмеет вмешаться? Кто вмешается – того и побьют!

Но, честно говоря, когда Лю Хайчжун приходил в ярость, остальным оставалось только отступать.

Сказав это, он продолжил есть.

Для людей за столом сегодняшний обед был почти как праздничный. За исключением Чжоу Цзяньцзюня, остальные трое мужчин и одна женщина уплетали еду, словно голодные волки.

Заметив, что Чжоу Цзяньцзюнь смотрит на неё с удивлением, Хэ Юйшуй поспешно перестала есть с жадностью и начала жевать медленнее. Девушке четырнадцати-пятнадцати лет уже было знакомо чувство стыда и понимание правильного и неправильного, но она просто не могла устоять перед вкусной едой.

Наблюдая, как все едят, и думая о трёхлетнем периоде трудностей, который начнётся в следующем году, Чжоу Цзяньцзюнь внезапно почувствовал в сердце бесконечную горечь.

– Эх, проклятый этот год... – прошептал он про себя.

http://tl.rulate.ru/book/126382/5394852