Готовый перевод Twelve Moons and a Fortnight / Двенадцать лун и две недели: Глава 20

Краткое содержание главы:

Вэй Усянь просыпается, ученики испытывают нехватку бумаги, а Цзян Чэн хотел бы подать несколько официальных жалоб.

Облачные Глубины, Гусу Лань в Пристань Лотоса, Юньмэн Цзян.

Ванцзи, ранее этим утром шуфу сообщил мне о неприятностях, которые у вас возникли в Пристани Лотоса несколько дней назад с Шуайсином Юй Чжэньхуна и каким-то чудовищем, которое потребовало от духовного копья полной силы, чтобы победить его. Он также сказал мне, что молодой мастер Вэй был серьёзно ранен. Ванцзи, умоляю тебя, немедленно вызови меня, если он заболеет настолько, что потребуется исцеляющая магия Лебин. Ради себя, а также ради него! И не беспокойся о том, что мои сердце и дух слишком слабы, чтобы заниматься врачеванием. Это не имеет значения. Я прибуду в Пристань Лотоса этой же ночью, если не получу от тебя известие о том, как поживает Вэй Усянь. Потому что он всегда скрывал свои раны от других, и особенно от тебя! Но по образованию я врач, поэтому он не сможет ничего от меня утаить. Напишите мне, как можно скорее, а пока позаботься о себе. Вэй-гунцзы не пойдет на пользу, если ты заболеешь из-за беспокойства, особенно, если ты хочешь сам заботиться о нём, пока он выздоравливает.

С любовью к вам обоим и к Сяо-Ю, Сичэнь.

* * *

Пристань Лотоса, Юньмэн Цзян в Облачные Глубины, Гусу Лань.

Сюнчжан, этот младший брат бесконечно благодарен тебе за уверенность и не менее огорчен твоим волнением. Это моя вина, что я не сказал тебе раньше, но теперь Вэй Ин вне опасности. И его выздоровление лежит, в основном, на моём попечении, хотя и не по необходимости. Слуги и ученики здесь всегда готовы помочь в случае нужды, а Цзян Ваньинь и врач из Люфэна навещают его каждый день, иногда даже больше чем один раз. Но Пан-фурен посоветовала, чтобы его держали в покое и всячески баловали, чтобы ускорить его исцеление, поэтому я отослал учеников и остался рядом с ним в одиночестве. Это гарантирует, что каждое его желание будет выполнено с максимально возможной точностью.

Вэй Ину сейчас намного лучше, так как он получил свою духовную энергию от Цзян Ваньиня после начала отклонения ци, и всё, что сейчас ему нужно, это еда и отдых, чтобы он мог окрепнуть в очередной раз. Я останусь здесь, в Юньмэне, пока он не перестанет нуждаться в ком-то, кто за ним ухаживает, и во время его подготовки к конференции в Цинхэ, поскольку я тогда понадоблюсь Сяо-Ю. Но ты не должен опасаться ни за кого из нас, так как мой чжи уже сводит с ума Цзян Ваньиня своим озорством, и целительница Пан настаивает на том, чтобы заботиться о моём благополучии, а также о благополучии Вэй Ина.

Но, в ответ на твоё письмо, сюнчжан, прошу тебя не напрягаться в моё отсутствие, и позволь шуфу и А-Юаню помочь тебе с твоими обязанностями. Что касается того, почему я не писал раньше, Вэй Ин не позволял нам послать за тобой, даже когда целительница Пан боялась, что не сможет спасти его, хотя он был в таком бреду, что его протесты не имели смысла. Он, казалось, думал, что тебя настигнет отклонение ци, если ты придёшь исцелить его, как бы часто я ни клялся, что с тобой этого не случится. Но целительница Пан позже сказала мне, что твоя духовная энергия только навредила бы ему, поэтому он рассуждал в чём-то верно, даже если его рассудок был несколько изменен лихорадкой. Лебин не принесет ему никакой пользы, даже если он снова заболеет, поэтому не беспокойся об этом.

С уважением, Ванцзи.

* * *

Наутро после прибытия Цзян Ваньиня в Пристань Лотоса, Лань Ванцзи просыпается на коврике в спальне Вэй Ина и находит лидера Ордена Цзян в кресле рядом с кроватью, одной рукой держащего Сяо-Ю у себя на коленях, а другой - передающего духовную энергию Вэй Ину. Сам Вэй Ин по-прежнему спит, лёжа на боку. Его ногти и щёки восстановили здоровый цвет, и дыхание тоже звучит более мирно, плавно струясь по губам, как тихий горный ручей.

- О, ты проснулся, - зевает Цзян-цзунчжу, протирая глаза, когда Лань Ванцзи поднимается и мрачно оглядывает комнату в поисках своей лобной ленты. - Если ты ищешь свою ленту, она у Сяо-Ю. Вэй Усянь слишком много ворочался, чтобы позволить Сяо-Ю спать рядом с ним, но А-Ю продолжал говорить, что ему нужно держать маму за волосы или жевать твою лобную ленту. Так что, мы просто позволили ему взять её. А-Шуай сказала, что ты не будешь возражать.

Лань Ванцзи кивает, расслабляясь при виде облачного серебряного орнамента на ладони Сяохуэя.

- А Вэй Ин?

Он хотел спросить, как чувствует себя Вэй Ин, когда спала лихорадка, и был ли его чжи накормлен, пока Лань Ванцзи оставался мёртв для этого мира, после того, как его принудительно накормили экстрактом лухуи, чтобы усыпить. Но теперь, когда здесь Цзян Ваньинь, сила речи, кажется, оставила его. В конце концов, Лань Чжань два месяца прожил в Юньмэне, и эти месяцы были наполнены людьми, которые любили Вэй Ина, как самих себя. Которые заставляли смеяться губы его возлюбленного и каждый день исцеляли немного больше его сердца. И разговаривать с ними почти легче, чем дышать. Лань Ванцзи без колебаний отвечает, когда Сяо Ю спрашивает его о «красивой колыбельной папы». Или когда Ли Шуай хочет рассказать ему о времени, когда Вэй Ин дрался на улицах с сыном продавца специй, когда они были детьми. Или когда женщины из женского убежища дают ему тарелки танъюань, чтобы он отнес их в Пристань Лотоса, потому что они думают, что Вэй Ину это может понравиться.

Ученики клана Цзян тоже обожают Вэй Ина и, когда Юй Чжэньхун отпускает их с тренировки, требуют рассказов о том летнем дне, когда Лань Ванцзи впервые встретил его. То есть, почти каждый день после обеда, и вообще без каких-либо опасений, учитывая, что когда-то Лань Ванцзи был так почитаем, что младенцев учили кланяться ему, прежде чем они научились говорить. И он потворствует ученикам каждый раз, рассказывая им о том, как они вдвоём охотились за иньским железом и по дороге полдня ели баоцзы с капустой.

Но брат Вэй Ина - это нечто совсем иное, и Лань Ванцзи внезапно чувствует, что он скорее откусит себе язык, чем заговорит и даст Цзян Ваньиню возможность сказать что-нибудь жестокое о Вэй Ине в ответ.

И Лань Ванцзи не забудет - не может забыть, что, если бы не Цзян Ваньинь, Вэй Ин никогда бы не отпустил его руку в тот день в Безночном городе. Лишённый всякой надежды после того, как осознал, что его брат, ради которого он отдал своё ядро, хочет его смерти. Или что А-Юань вырос бы с отцом, который унёс его с тропы Цюнци в жизнь с трудом завоёванных мира и безопасности. Или что, возможно - возможно, если бы они смогли убедить собрание просто послушать…

«Ты забрал у меня Вэй Ина, - думает про себя Ванцзи, когда Цзян Ваньинь поднимает бровь и с удивлением смотрит на него, а затем поворачивается обратно, чтобы возобновить передачу духовной энергии. - Цзян Яньли приняла меч в своё сердце ради него, а ты взвесил её жертву против своей ненависти и обнаружил, что она ничего не стоит».

- Ему лучше? - Лань Ванцзи удаётся заговорить, потому что его сын находится на руках у Цзян Ваньиня, маленький, хрупкий, покусывающий конец лобной ленты. И жизнь Вэй Ина находится в руках его шиди. Висит на тонкой фиолетовой нити ци, переходящей от брата к брату, возвращая силу обратно в конечности Вэй Ина теперь, когда Лань Ванцзи ничего не может сделать, чтобы ему помочь.

Возможно, Цзян-цзунчжу наконец-то научился безоговорочно любить своего брата, даже если на это потребовалось шестнадцать лет и правда о его золотом ядре, чтобы смягчить сердце мужчины. Однако Лань Ванцзи по-прежнему не любит его за это.

Напротив него кивает Цзян Ваньинь, блаженно не подозревая о смятении, что творится в голове другого мужчины.

- Его пульс сейчас достаточно ровный, и Пан-фурен удалось заставить его напиться. Поэтому она сказала, что мы должны ещё раз попробовать дать ему бульон, когда он проснется, - объясняет он, пересаживая Сяо Ю на другое колено, подальше от распущенных волос Вэй Ина. - Она вернётся снова через час, чтобы проверить его. Она отправилась в Люфэн, чтобы сообщить своей сестре, что кто-то другой должен будет управлять лечебницей сегодня.

- Она опытная целительница, - бормочет Лань Ванцзи, протягивая руку, чтобы взять Вэй Ина за свободное запястье, и почти плачет от облегчения, когда получает слабый толчок энергии в большой палец. - Он... Вэй Ин не дожил бы до сегодняшнего утра, если бы не пришла Пан-фурэн.

- В своё время она сотворила чудо, - вздыхает лидер Ордена Цзян, глядя на выцветшую роспись по шёлку, которая висит над кроватью Вэй Ина. - Когда родилась А-цзе… Она родилась на два месяца раньше, и была такой маленькой, что даже дышать не могла. Наши родители сочли её обречённой, но затем целительница Пан сумела вылечить её внутренности, лёгкие и желудок, чтобы она могла нормально дышать и есть. А-цзе после этого, конечно, до конца так и не выздоровела, но она жила, и этого было достаточно.

- Вот почему она так и не стала опытным практикующим? - спрашивает Лань Ванцзи. Он помнит, что посещая Цзиньлинтай, когда он был ребёнком, слышал, как Цзинь Цзысюань жаловался на то, насколько слаба в совершенствование Цзян Яньли. Мальчик ожидал, что его невеста унаследует добродетели её матери, ведь все вокруг превозносили мастерство Юй Цзыюань, но, когда он впервые встретил Цзян Яньли, стало ясно, что он расстроен.

Ванцзи невольно задаётся вопросом, как Цзян Яньли выдержала столько лет отвержения, и что могло так сильно изменить Цзинь Цзысюаня, что он, наконец, полюбил ее.

Цзян Ваньинь кивает:

- Выбор был прост: либо её способность совершенствовать золотое ядро, либо её жизнь. Так всегда говорил отец. Она была бы сильной, как и наша мать, если б родилась в срок. В дяньтяне А-цзе были уже следы ядра, и Пан-фурен использовала их, чтобы спасти её. Но мама никогда не была довольна - она так и не простила Пан-фурен слабое ядро А-цзе, хотя и не позволила никому другому ухаживать за ней, когда я родился. Она знала, что целительница Пан удержит нас обоих живыми, если что-то пойдет не так.

Цзян Ваньинь открывает рот, чтобы сказать что-то ещё, но тут А-Ю трёт глаза и разражается громкими рыданиями, пытаясь вырваться из рук дяди. Лань Ванцзи моментально  наклоняется вперёд и забирает его.

- Мама! - воет мальчик, наклоняясь к Вэй Ину и пытаясь схватить прядь его волос. - А-Ю хочет к маме. Отпусти, отец.

- Твой папа спит, - успокаивает Лань Ванцзи, прижимаясь губами ко лбу сына, пока Цзян Ваньинь выдёргивает прядь волос из его ладони. - Ему сейчас лучше, А-Ю. Не плачь. Когда он проснётся, ты сможешь вернуться к нему, и тогда он споёт тебе все колыбельные, которые пропустил, пока был болен.

А-Ю шмыгает носом и всхлипывает ему в ухо, успокаиваясь ровно настолько, чтобы прижаться лицом к плечу Ванцзи и снова засыпает. Лань Чжань прижимает его к себе и опускается на соломенный коврик для сна, старательно пытаясь не обращать внимания на смущённое ворчание хозяина. Он укладывает ребёнка себе на колени и раскачивает его взад-вперёд.

- Почему бы тебе не отнести его в свою комнату, чтобы вы оба могли нормально выспаться? - Цзян Ваньинь говорит в настоящем времени. Похоже, он заметил отсутствие детской кроватки или маленькой кровати в комнате. И не зря: Сяо-Ю всегда спит между Лань Ванцзи и Вэй Ином, если только не мешает жара. Тогда Вэй Ин кладёт малыша в старую корзину из-под одежды и позволяет спать там. – Он измучен, да и ты выглядишь так, будто не спал несколько дней.

Лань Ванцзи моргает:

- Моя комната?

- Ты не можешь спать здесь на полу, - замечает Цзян Ваньинь, более разумно, чем обычно. - И вообще, куда А-Шуай поместила вас двоих?

При этом Сяо-Ю открывает глаза и смотрит вверх, впиваясь в него взглядом.

- Отец спит здесь, - хмурится он. - В постели мамы, с мамой и А-Ю.

На мгновение Лань Ванцзи осмеливается надеяться, что Цзян Ваньинь, возможно, не слышал восклицания ребёнка, так как был очень занят передачей духовной энергии и спокойным дыханием Вэй Ина. Но затем тот поворачивает голову и пристально смотрит на Ванцзи буравящим взглядом, который, возможно, заставил бы его вздрогнуть, если бы он был лет на тридцать моложе.

- Что этот ребенок только что сказал, Лань Ванцзи? - Цзян Ваньинь говорит опасно, прокручивая Цзыдянь вокруг указательного пальца, пока тот не начнет искриться. - Где ты спишь?

- Это моя спальня, Цзян-цзунчжу, и это моя кровать, - отвечает Ванцзи, внезапно настолько измученный одной мыслью о том, что ему ещё предстоит разговор с братом его чжи, что он сажает Сяо-Ю на бедро и садится на матрас у ног Вэй Ина, чтобы не упасть. - Я спал здесь последние два месяца, когда мой… Вэй Ин был рядом со мной, а Сяо-Ю спал между нами. Мы моемся в одном тазу и едим из одной и той же посуды, если у него не слишком мало времени, чтобы поесть со мной. И половина одежды в этом шкафу - моя. И я не покину эту комнату, если только он не выгонит меня сам, чтобы по этому поводу ни говорили другие.

- То, что должен делать здесь любой другой – решаю я! Каждый дюйм земли под твоими ногами - мои владения, Ханьгуан-цзюнь!  - Цзян-цзунчжу рычит. - И человек, которому ты с такой радостью навязался… разделив его комнату - мой брат! Ты возьмешь свои вещи и… И переедешь в другую комнату, или я…

- Отец останется!  - вопит А-Ю, прижимаясь к груди Лань Ванцзи и сжимая маленький кулачок вокруг пальца Вэй Ина. - Цзюцзю подлый. Иди прочь!

- Цзюцзю? - Цзян Ваньинь разинул рот. Вопрос о том, где и с кем спать его брату, мгновенно забыт, когда Сяо-Ю грозит ему пальцем. – Кто, чёрт возьми, сказал ему называть меня...

- Вообще-то, я, - кричит кто-то от двери, заставляя обоих мужчин выпрямить спины. В комнату входит Ли Шуай. Её синее платье измято и запачкано водой, а волосы прилипли к шее. - Все знают, что Ханьгуан-цзюнь спит в спальне да-шисюна, Цзян-цзунчжу, так что нет смысла жаловаться на это. Я распоряжусь, чтобы тебе прислали завтрак. И, Ханьгуан-цзюнь, в гостевом крыле тебя с А-Ю ждёт баня, а позже кто-нибудь принесет туда еду.

Цзян Ваньинь протирает глаза и ёрзает на стуле:

- Спасибо, А-Шуай, но...

- Как поживает Юй Чжэньхун? - Лань Ванцзи прерывает его. - Последнее, что я слышал, он ещё не проснулся.

- На самом деле, он проснулся сразу после того, как прибыл Цзян Ваньинь, - вздыхает А-Шуай. - Он продолжает есть всё, что ученики приносят ему, и пытается встать с постели, чтобы помочь мне, хотя с трудом может стоять. Но скоро он снова будет на ногах. Что же касается вас двоих, я позабочусь о том, чтобы вы не съели ни одного моего пирожного с лепестками роз в течение следующего месяца, если я снова услышу, как ты споришь в комнате да-шисюна, Цзян-цзунчжу! Вэй Усянь - взрослый мужчина, и это не твоё дело, кто приходит и уходит в его покои, если они посещают его с его позволения. И, Ханьгуан-цзюнь, пожалуйста, перестань дразнить лидера секты Цзяна. Будет много времени, чтобы заставить его терять самообладание после того, как да-шисюн выздоровеет. Вы оба сможете поговорить друг с другом тогда, если захотите.

- Я не выхожу из себя! - Цзян Ваньинь возражает, отпуская запястье Вэй Ина и скрещивая руки на груди. - Это вина Лань Ванцзи, что он...

- …Очень нуждается в пище и ванне, как и А-Ю, - твёрдо говорит Ли Шуай. - Пойдём, Ханьгуан-цзюнь, или вода остынет.

С этими словами она поднимает Лань Ванцзи на ноги и утаскивает его в гостевое крыло, где кто-то приготовил для него комнату во время выздоровления Вэй Ина. Ванна с горячей водой стоит наготове за ширмой, дверцы шкафа распахнуты, открывая глазам пару свежих мантий, светло-серые для него и желтые - для Сяо-Ю. Кровать немного больше чем у Вэй Ина, вероятно, потому что А-Шуай выбирала её с мыслями о Сяохуэй, но сердце Лань Ванцзи обливается кровью при виде этого. Они с Вэй Ином не спали отдельно с той ночи, когда он прибыл в Юньмэн почти два месяца назад.

- А-Ю не будет здесь спать! – категорично заявляет Сяохуэй, как только Ли Шуай оставляет их одних и возвращается в свою комнату. – Хочу в комнату папы!

- Придется, А-Ю, - бормочет Лань Ванцзи, быстро снимая с малыша грязную одежду и затаскивая его в ванну. - Целители должны пойти в нашу комнату, чтобы навестить твоего больного папу, помнишь? Они не могут передвигаться и ухаживать за ним, как должно, если мы будем лежать на полу. Но скоро он поправится, и мы снова вернёмся к нему.

- Сейчас, отец! - настаивает Сяохуэй, прежде чем брызнуть в него водой и подпрыгнуть вверх-вниз, как упрямый утёнок, на другом конце ванны. Лань Ванцзи с некоторым удивлением отмечает, что его сын - как и все другие младенцы, рождённые в Юньмэне, по словам Вэй Ина - почти умеет плавать. Лучше, чем он может ходить, так как его маленькие ножки слишком короткие, чтобы успевать за тем, как быстро он хочет бежать. Сяо-Ю уже не в своей ванне, и глубина здесь достаточно велика, чтобы Лань Ванцзи мог погрузиться до плеч, но это, похоже, ребёнка не беспокоит. Вместо этого он просто плывёт на месте, как пробка, и развлекается, брызгая водой на отца всякий раз, когда тот роняет мыло.

Обе руки свободны (поскольку, очевидно, Сяохуэй может удерживаться на поверхности без посторонней помощи), и Лань Ванцзи потребовалось всего десять минут, чтобы помыться самому, а затем искупать Сяо-Ю, который подчиняется процессу так кротко, что его отец едва сдерживает смех. Потому что его чжи никогда не был слишком заботливым отцом ни с одним из своих детей, и когда обязанность купать Сяо-Ю падает на Вэй Ина, бедняжка, как правило, оказывается в ведре с водой и протёртый с помощью губки.

- Три сильнее, отец, - приказывает А-Ю, когда Лань Ванцзи проводит мочалкой по его пушистой головке. - Мама усерднее чистит.

- Это потому, что мама позволяет тебе играть в озере так долго, что ты выходишь с грязью в волосах, Сяо-Ю, - упрекает его Ванцзи. - Это другой вид ванны.

- Другой?

- Мы должны купаться, чтобы оставаться чистыми, даже если мы не в грязи, - объясняет Лань Ванцзи. - Папа никогда не бывает грязным, но он всё равно принимает ванну.

- Но папа всегда грязный.

Лань Ванцзи запрокидывает голову и смеется над этим, потому что Вэй Ин проводит послеобеденное время, плавая с Сяо-Ю и учениками всякий раз, когда это позволяют его обязанности, и по вечерам возвращается домой, чаще всего забрызганный грязью, особенно когда ученики решают поиграть на мелководье, а не в глубокой чистой воде возле доков.

- Ты прав, баобэй. А теперь позволь мне высушить тебя, чтобы мы могли вернуться к нему.

Ванцзи удается без особых проблем высушить и одеть А-Ю, и после короткого завтрака они возвращаются в резиденцию клана. А-Ю едет верхом на плечах отца, и его пухлые голые ноги болтаются в воздухе. Лань Чжань останавливается у двери в спальню Вэй Ина и хмурится, когда изнутри раздаётся резкий, незнакомый смех. Но затем дверь распахивается, и он чувствует, как что-то внутри него разбивается при виде его чжи, ковыляющего к порогу с Суйбянем в качестве импровизированного костыля. Он так отчаянно пытается добраться до него и Сяо-Ю, что по пути спотыкается о собственные ноги.

- Ой, ради всего святого! - Целительница Пан кричит, бросаясь вперёд, чтобы удержать Вэй Ина, когда Сяо-Ю скатывается с плеч Ванцзи ему же на руки. - Твоё сердце пока ещё слабое, глупый мальчик, тебе вообще не следует стоять...

- О, вот они, - хрипит Вэй Ин, тяжело падая на грудь Лань Ванцзи с зажатым, как подушка, А-Ю между ними. Он роняет Суйбянь на пол и поднимает влажную истощённую руку к белому лицу Лань Ванцзи, обводя линии его губ и скул, прежде чем позволить своим глазам закрыться. - Вам не нужно беспокоиться о моём сердце, тётя Пан. Смотри, они оба пришли назад ко мне.

И Лань Ванцзи ничего не может сделать, кроме как прижать к себе возлюбленного, рыдая в его спутанные волосы, а Сяо-Ю воет в их объятиях и благодарит всех известных ему божеств за то, что Вэй Ин всё ещё здесь, рядом с ним.

* * *

Облачные Глубины, Гусу Лань в Пристань Лотоса, Юньмэн Цзян.

Старший Вэй! Ты жив?! Пожалуйста, скажи, что ты ещё жив, Вэй-цяньбэй, потому что, если ты не жив, то Ханьгуан-цзюнь умрёт от горя, и Цзян-цзунчжу, вероятно, убьёт его за то, что он не пошёл с тобой на ночную охоту, а потом А-Юань и А-Лин…

* * *

Привет, Сянь-гэгэ! Сейчас пишет Сычжуй (до этого был Цзычжэнь, говорю, на случай, если ты не понял, но потом он и А-Лин начали спорить из-за кисти Цзычжэня, потому что спрашивать, жив ли ты, было не самым правильным способом начать письмо, по мнению Цзинь Лина). Тебе лучше? Цзэу-цзюнь сказал, что ты попал в неприятности в болотном лесу и еле добрался до дома, но потом он сказал нам не волноваться, потому что ты и заместитель лидера Ордена Цзян поправляетесь. Пожалуйста, будь осторожен, Сянь-гэгэ, и позволь отцу помочь тебе, пока тебе не станет лучше. Ты всегда был в лохмотьях на Луанцзян, когда я был маленьким, и я не могу не думать о том, каким худым и хрупким ты выглядел тогда. И мне интересно, выглядишь ли ты всё так же сейчас, с этой болезнью и необходимостью управлять всем вместо Цзян-цзунчжу в Юньмэне.

Дядя сказал, что я должен попросить тебя сказать ему, должен ли он прийти в Пристань Лотоса и исцелить тебя с помощью Лебин, поскольку ты не будешь лгать мне, даже если ты попытаешься скрыть свои страдания от отца. Но ты не будешь лгать мне, не так ли ты, папа? Я вообще не мог заснуть с тех пор, как услышал, что ты ранен, и Цзинъи пришлось связать меня в ту первую ночь, чтобы я не смог прийти к тебе. Пожалуйста, пошлите за дядей, если он нужен тебе, Сянь-гэгэ, потому что он тоже беспокоится о тебе.

Ваш любящий сын, А-Юань.

PS. Я сделал тебе партию лепёшек с лотосами из последних семян Юньмэна, а Цзинъи положил их в упаковку с письмом и добавил укрепляющее лекарство, купленное для тебя Оуян Цзычжэнем в Цайи. Я знаю, что пирожные могут быть не очень хорошими, и у тебя наверняка есть много пирожных получше в Пристани Лотоса. Но я не смог придумать ничего другого, что могло бы тебя подбодрить. Я надеюсь, тебе, отцу и Сяо-Ю они понравятся.

* * *

Вэй-цяньбэй! Я надеюсь, что наше письмо застанет тебя и Ханьгуан-цзюня в добром здравии, старший Вэй. И я не могу сказать ничего другого, поскольку Цзинь Лину нужен оставшийся свиток, а до него ещё не дошла очередь. Видите ли, Лань-сяньшэн не позволил нам взять больше бумаги, потому что сегодня утром я испортил целый шкаф свежего пергамента парой чернильных бомб, которые дал мне Цзычжэнь. Но это рассмешило Сычжуя, так что, несмотря на месяц стоек на руках, в качестве наказания, оно того стоило.

Между прочим, чайные пакетики в посылке - от меня; Я купил их в аптеке города, и тамошние целители сказали, что чай поможет тебе уснуть и ускорит выздоровление, если ты получил какую-то душевную рану, сражаясь с пожирателем земли. Теперь поправляйся скорее, и не забывайте писать нам!

С уважением, Лань Цзинъи.

PS. Есть ли у тебя какие-нибудь советы, которые могли бы помочь кому-нибудь научиться перестать бояться призраков? Это очень досадное заболевание для практикующего, и мой друг здесь, в Облачных Глубинах, хочет узнать, как это преодолеть.

* * *

Вэй-цзюцзю, если ты не поправишься так быстро, как сможешь, и не перестанешь пугать всех до смерти, я сломаю тебе ноги. А потом я отдам тебя цзюцзю, чтобы он тоже смог их сломать.

С сожалением, Цзинь Лин.

* * *

Пристань Лотоса, Юньмэн Цзян в Облачные Глубины, Гусу Лань.

Мои любимые утята, ваш Вэй-цяньбэй будет в порядке. Сконцентрируйтесь на учёбе, но не слишком усердно. И, Цзинъи, я ожидаю полный отчёт об этом розыгрыше с чернильными бомбами, и как можно скорее. Ты же не откажешь больному человеку, не так ли?

Вся моя любовь - вам, Вэй Усянь.

PS. Твои пирожные заставили меня почувствовать себя намного лучше. Настолько, что мне удалось дойти до кухни без поддержки, после того, как я их съел, мой А-Юань. Мы с Лань Чжанем посылаем тебе сотню поцелуев и еще пятьдесят от Сяо-Ю, которые должны быть разделены между вами четверыми, по велению твоего младшего брата. Он становится очень властным маленьким существом, но, я думаю, это, должно быть, вина твоего цзюцзю, а не моя!

http://tl.rulate.ru/book/123067/5155571