Готовый перевод Внезапные обстоятельства / Внезапные обстоятельства: Часть 2

Спустя ещё две недели.

Прогулок Эрик всё же немного избегает — всего две прогулки на прошлой неделе и три на этой, но отыскав прекрасную замену — он теперь каждый день выходит на задний двор: иногда с синтезатором, иногда ест снэки или читает. Однажды Кристина отыскала его спящим там, без маски, из-за чего казалось более заметным, что за время после аварии, волосы Эрика успели отрасти — к парикмахеру в этом драндулете он заявляться не собирается и шить одежду на заказ, как обычно, тоже. Его чёрные волосы закрыли его лоб, а Кристина ушла, оставив его спать и дальше — сон на свежем воздухе — одно из лучших лекарств для всего.

Но нужны и другие пути восстановления.

— Не хочу! Нет! — сопротивляется Эрик.

Они оба в постели, утро. Через час Кристине нужно на работу. А муж протестует, словно ребёнок, уже минут пятнадцать.

— Почему? — спрашивает Кристина, перевернувшись набок, лицом к нему. — Просто пошевелить ногой. Попытайся.

— Не «просто», — отвечает супруг убитым голосом. — Что может быть, мой случай не из лучших, ничего не получится, и я не смогу больше ходить?

— Твои ноги не полностью атрофировались, Эрик, врач так сказал, ты же сам слышал его.

— В его голосе слышалась неуверенность, и он просто не имел права говорить, что всё зря.

— Тогда твоя реабилитация длилась бы дольше, и вместо инвалидного кресла, твоими ногами были бы протезы, — парирует Кристина. — Потому тебе необходимо тренироваться каждый день, иначе до конца жизни будешь привязан к этому ебучему креслу.

На несколько минут повисла тишина. Эрик обдумывал её слова, жалобно взглянув на жену.

— Послушай, я понимаю, что это будет нелегко, что ты боишься. Но и ты должен понять, что сразу встать и пойти — не получится. И принять тот факт, что это нормально. И не обязательно получится сразу поднять хотя бы одну ногу. Но это не значит, что всё впустую, — девушка наклонилась и поцеловала мужа в лоб, погладив по щеке.

Весь месяц утром Эрик пытался двигать ногой — ни разу не получилось, что убеждало его в том, что всё напрасно. Пока Кристины не было, он запивал слёзы алкоголем. Невыносимо чувствовать себя беспомощным. Ещё более невыносимо то, что вместе с ним страдает и Кристина.

Иногда, когда алкоголь ударял в голову, Эрик был готов всерьёз расстаться с Кристиной, подать на развод, чтобы не мучать её больше. А потом…

«Кого я достойна или недостойна, не тебе решать, а мне», — это сказала Кристина, предложив встречаться. Эрик не знал, что она ведущая певица Оперы, она не знала, что он — тот композитор, произведения которого звучат в театре, где она работает. Он знал о её потере, а она — что под маской. — «И я решила, что ты достоин.»

Кристина будет несчастней, если он уйдёт, а Эрик этого не хочет. Кристина та, кто и не должен был никогда познать несчастья.

***

Однажды утром…

— Ч… — что-то среднее между шёпотом и шипением.

— Плохо? Больно? — заботливо спросила Кристина, склонившись над ним и боясь прикасаться к нему, чтобы не усилить боль.

Эрик выдохнул и сбивчиво ответил.

— Нет. Нет, мой Ангел. Просто я… кажется, едва-едва пошевелил пальцами на ноге. Одеяло шевельнулось там, где у меня пальцы… Я могу шевелить ногой…

Кристина не видела, но поверила ему, обняв мужа за плечо и дважды поцеловав в щёку, прослезившись.

— Ты умница, Эрик. Всё в порядке. Всё в порядке, милый.

Его руки обвились вокруг её талии, Эрик спрятал лицо у неё на шее, заплакав — он действительно сможет снова ходить.

Прошло ещё две недели.

Они оба на заднем дворе дома, выходной, но Кристина с утра заявила, что прогулка подождёт. А всё потому, что нужно не только заново двигать ногами, но и стоять. Эрик уже может, хоть и очень слабо, двигать ногами, и должно получится.

Кресло стоит на траве, Эрик сидит в нём и сжимает подлокотники, и глубоко дышит. Плакать не хочется — впервые за всё время после аварии он просто растерян, не зная, что делать.

— Попробуй поднять не только корпус, но и ноги. Хоть чуть-чуть, — мягко советует Кристина, стоя рядышком.

Эрик подался вперёд, но в этот раз спокойно отреагировал на то, что ничего не вышло.

Опять же, каждый день утром Эрик тренировался заново шевелить ногами, а на заднем дворе заново учился стоять и ходить.

***

Спустя месяц

— Кристина, я хочу встать на ноги. Думаю, у меня получится, — неуверенно пробормотал он. — Ты поможешь мне?

Девушка слабо улыбнулась и кивнула, подойдя ближе, так, чтобы не дать ему упасть, если у него получится хотя бы секунду просто стоять. Он спокоен, а она — волнуется.

Эрик взял в руку трость, что до этого лежала у него на коленях — элегантная, в винтажном стиле, как у джентльменов позапрошлого века. Как его волосы, ониксового цвета, с золотой рукоятью — под цвет его глаз — на ней резьбой выполнен силуэт скорпиона — эта трость — подарок Кристины, которая знает, что её муж эстет и немного модник, хотя последнее он признаёт с трудом, потому она знает, как ему угодить — и после насчёт того, чтобы и после ходить с тростью, он не возражал.

Ладонь его обхватила рукоять трости длинными пальцами, а взгляд упал на жену. Вдох-выдох.

Корпус поднять легче всего, но ноги — он всё ещё практически не ощущает их. Или это фантомное чувство? Осторожно и медленно он отнимает ступни от кресла, опуская на колкую траву — теперь Кристине становится ясно, почему в этот раз он попросил не надевать даже носки — хотел ощутить землю под ногами, как не мог уже несколько месяцев. И он чувствует, как трава щекочет ноги. Вдох-выдох.

Эрик опирается на трость, Кристина подходит ближе и переживает, руки её тянутся к нему, чтобы поймать и не дать упасть.

В положении стоя он провёл всего несколько секунд, но ведь получилось.

Как только он стал внезапно подаваться вперёд, Кристина тут же обняла его, усаживая мужа на место. А по щекам у обоих текут слёзы.

Познакомились они тоже со слёз. Точнее, на кладбище — месте, где за слёзы никто не осудит.

Эрик присутствовал на похоронах своей матери, которая никогда не любила его, но была единственной его семьёй, и в глубине души он любил её, как только свойственно ребёнку любить мать. Слёзы его прятались под маской — даже его плечи не вздрагивали, и друзьям его матери, что тоже были там, могло показаться, что он полностью равнодушен. Когда всё закончилось и все ушли, он всё ещё смотрел на надгробие и почти не шевелился.

Спустя время Эрик понял, что время близится к вечеру, небо темнее, а ветер холоднее; зашагал к выходу, но тут ветер снова подул, прокравшись под его пиджак и сорвав с его лица маску, которую мужчина случайно нацепил в этот раз наспех.

Кристина тоже шла прочь с кладбища — полдня она, со слезами пополам, рассказывала погибшему отцу обо всём так, будто бы тот ещё жив. Это была вторая годовщина его гибели.

Девушка всё ещё плакала и не заметила, что на кого-то наткнулась.

Эрик поймал маску в воздухе, когда та почти коснулась земли и поспешил уйти, надеясь, что из-за слёз девушка не видела его, но вдруг…

— Простите. Я случайно налетела на вас… Я не заметила… Вы… вы тоже здесь из-за потери близкого?

Кристина ненавидит эту свою привычку порой говорить невпопад, особенно, когда эмоции зашкаливают, плюс ко всему, ощущение, что она суёт нос не в своё дело. И разве кто-то бывает на кладбище по другой причине, нежели скорбь по умершему? Глупо. Как же глупо.

— Да… моя мать… сегодня скончалась… — растерялся Эрик.

Он уверен, что эта девушка видела его, даже сквозь слёзы, так почему она заговорила с ним, вместо того, чтобы убежать?

— Сожалею, — печально выдохнула Кристина. — А я свою даже не знала. Её не стало, когда я родилась.

Кристина не знает, с чего вдруг она говорит с незнакомцем вот так просто, информацию, которая ему не нужна.

Эрик был очарован ею и предложил глупость — солгал, что работает водителем и предложил подвезти её. В то мгновенье ему показалось, что в таком состоянии и совсем одну на кладбище вечером оставлять — плохая идея. А в машине всяко теплее, чем на улице — незнакомка одета довольно легко.

Пока они ехали, Кристина, сидя на заднем сиденьи, плакала и говорила о своём отце, а приехав к указанному адресу, протянула деньги за поездку, как делала всегда на такси. Денег Эрик, разумеется, не взял.

— Я солгал вам, мисс. Я не водитель. Вы видели меня, верно?

Последний его вопрос, как показалось Кристине, прозвучал с угрозой, и девушка испуганно вжалась в сиденье.

— Вы… убьёте меня? Солгали, чтобы заманить? Сколько у вас было жертв?

При виде его без маски, кто чего только не говорил. Но вот так — в первый раз. И, стоило бы обидеться или даже разозлиться, но Эрик просто растерялся.

— Ж… жертв… простите? Чт…

— Вы спросили, видела ли я вас, так, словно собирались убить меня… — объяснила Кристина, увидев его потерянный взгляд в зеркале и изумлённая тем, что такой ответ заставил его потерять дар речи; добавила, уже смущённо, приняв более расслабленную позу на заднем сиденьи. — Ох, я, верно, начиталась бульварных романов, это…

— Я спросил, потому что хотел знать: если вы видели, вы не боитесь меня? — в свою очередь объяснил он, с трудом отыскав свой голос. — Только и всего.

— О… извините. Мне неловко, после того, что я вам наговорила… Но, с чего бы бояться? Ваша рана нисколько не пугает меня.

Эрик невесело усмехнулся.

— Рана, мисс? Вы думаете, что это — рана? Я родился таким — это не увечья.

Кристина отделилась от сиденья и ласково погладила мужчину по волосам, но пришлось убрать ладонь, потому что Эрик вздрогнул и замер, как натянутая струна.

— Что это было?

— Ой, простите. Я понимаю, что не должна была вас касаться без разрешения. Я никогда ещё не замечала за собой такие порывы, извините.

— Я не возражаю, не извиняйтесь. Это ведь я предложил подвезти вас — вы были так сломлены скорбью, и я предложил помощь, потому что могу.

«Сломлена скорбью», — Кристина всхлипнула, удивившись, что забыла о скорби по отцу, находясь в машине с этим незнакомцем.

— И часто вы помогаете?

— Сегодня в первый раз. Да и как мог маньяк не обратить внимание на такую красивую девушку? — на последней фразе он усмехнулся, а Кристина хохотнула.

— Красива — я? Не нужно лгать, — смутилась она.

— Я не лгу, мисс…

***

Они не спрашивали о работе друг друга, узнав об этом случайно.

Эрик пригласил её в Оперу, когда давали классику — «Фауста», а не его произведения — он боялся, что это будет выглядеть хвастовством с его стороны.

И во время антракта в зрительном зале болтали о новом даровании в кругу композиторов — загадочном Эрике Дэстлере и юном ведущем сопрано, чей чистый голос проникал в самое сердце — Кристине Дае. Впервые абсолютный слух и сплетни сослужили полезную службу, а пара, сидя вместе в пятой ложе, переглянулась друг с другом и засмеялась.

Так как Эрик снова может стоять, Кристина позвонила врачу, что занимался реабилитацией её мужа, сообщить, что можно начинать повторную реабилитацию, чтобы Эрик вновь смог ходить.

Первое время девушке не разрешалось присутствовать в кабинете врача вместе с мужем, пока проходили необходимые процедуры. Кристина сидела за дверью, просматривая фото на телефоне. Эрик не любит фоткаться, и почти на каждом она с коллегами. Эти фото сделал Эрик, и когда все думали, что он снимает всю команду, её муж ловил в кадр только её. Это было мило и смешно, но, глядя на недовольных коллег, шутливо обещала, что накажет своего плохого мужа. Порой кажется, что именно этого он и добивается, находя приключений на своё костлявое причинное место. И это при том, что из-за дефектов часто называет себя смертью — даже во время простуды не может сидеть на месте, а чтобы лежать больше, чем несколько часов… В такие моменты Кристина всерьёз думала, что замуровать его в одеяле — не так уж и абсурдно. Он — нескончаемое движение и энергия.

А вот новое фото — с маскарада. Она в костюме Летучьей Мыши. Пара слышала, как все шептались о них, и было приятно, что кресло сочли за часть костюма Эрика.

***

Когда ей разрешили войти в кабинет вместе с мужем или же позволить ему идти одному, Кристина прошла в кабинет врача вместе с Эриком. Дверь в стене кабинета вела на улицу, такой уютный задний дворик — потому как кабинет расположен на первом этаже, куда они и прошли.

Эрик показал Кристине, что уже может стоять несколько минут, опираясь только на трость. А затем изумил и врача, сделав несколько неуверенных но полноценных шагов с тростью вперёд, а затем медленно вернулся назад, в кресло.

Девушка ахнула, закрыв рот руками, и заплакала — не могла поверить, что муж научился так быстро снова ходить, достала из своей бежевой сумочки на плече, бутылку минералки, протянув тяжело дышащему супругу. Эрик сделал несколько глотков и протянул открытую бутылку Кристине.

— Тебе нужно восполнить жидкость в организме, после слёз.

Кристина тоже отпила немного, чуть успокоившись.

Пока Эрик целовал ладонь своей жены, что присела на колени рядом с ним, врач заговорил.

— Знаете, я впервые в своей практике вижу, чтобы кто-то так быстро вставал на ноги в такой ситуации. То есть, даже пройдя все необходимые процедуры, то, что ваш муж уже может преодолеть несколько шагов только с тростью — это очень быстро. Выходит, воля к победе — одна из составляющих выздоровления.

— Нет, просто мне есть, ради кого пытаться, — ответил Эрик, целуя пальцы той, ради кого он пытается.

«Ради себя, ты должен пытаться ради себя», — думает Кристина, но не говорит это вслух, зная, что жить ради себя — для него не является мотивацией.

Уже будучи дома, перед тем, как лечь спать, Эрик спросил:

— Почему ты так терпелива со мной? Многие браки распадаются, потому что один из супругов не может вытерпеть нахождение с партнёром-инвалидом, и я понял бы, если бы ты бросила меня…

Кристина поправила сорочку и легла рядом, укрывая его и себя одеялом.

— Любой на твоём месте будет думать и вести себя также, как ты сейчас. И потому, что я в такой ситуации вела бы себя ещё хуже. Это ужасно, это пугает, и поэтому я хочу поделиться с тобой своей поддержкой, уверенностью и силой. Да, мне больно видеть тебя в таком состоянии, и я понимаю тех, кто не выдерживает и бросает, но мне боязно даже на час оставлять тебя одного — когда ты был в больнице, и когда я в театре — мыслями я переживаю о тебе.

Эрик понял её слова. Во время той же простуды к ней даже он, любимый муж, не может подойти. Заболев, Кристина мечтает лишь о том, чтобы все тут же скрылись с глаз долой.

Например, случилось ей заболеть после репетиций, прямо в артистической, где бедное сопрано, что все бросили на произвол судьбы, решил проведать финдиректор и помочь с болезнью, потому что все внезапно разбежались от девушки прочь. Кристина, сквозь кашель и чих, матом описала маршрут пешего эротического и была готова даже убить — история оказалась поучительной — больше тот парень ни разу не вмешивался не в своё дело.

Когда она болеет, видеть рядом не хочется никого. Только тишина, книги и самообслуживание. А случись с ней вот также, как Эрику, не чувствовать ног, то было бы хуже в два раза.

***

Уже неделю Эрик ходит с тростью только для вида. Но Кристина пока об этом не знает. Он обрадует её в артистической после представления — они вместе выдержали это несправедливое испытание и теперь могут вернуться к обычной жизни.

http://tl.rulate.ru/book/117659/4683680