Готовый перевод Tsuki 50-man moratte mo Ikigai no nai Tonari no Onee-san ni 30-man de Yatowarete Okaeri tte Iu Oshigoto (LN) (Novel) / Весёлая работа говорить «с возвращением» за триста тысяч непутёвой сестрёнке по соседству, получающей пятьсот тысяч в месяц (LN) (Новелла): Глава 5 - Саотоме-сан хочет младшую сестрёнку

— Так, Мио-сан, уберите руки и покажите.

— Но мне стыдно...

— Нет, вы никуда не денетесь. Сегодня вы покажете.

— У-у...

Пусть и грубо, но мы должны пройти через это. Сегодня я должен быть демоном.

— Ну же, не скрывайте.

— ... Да.

Мио-сан разжала крепко сжатые руки...

***

— Закончили!

Распаковка завершена!

Прошло три недели с тех пор, как я начал работать у Мио-сан.

И наконец закончил с разбором всех её вещей. От картонных коробок на полу не осталось и следа, а мягкий полуденный свет в этот субботний день освещал чистый деревянный пол.

— Комната такая большая. Я вспомнила, какой она была перед переездом.

— Мио-сан, у вас двухкомнатная квартира, а вам едва одной места хватает, что явно ненормально.

Первым делом я разобрал коробки с посудой и книгами.

Проблемой были коробки с личными вещами.

— В будние дни вы слишком устаёте, а в выходные из-за того, что меня нет, вам неохота заниматься разбором ваших вещей. Вот, если эту коробку так и оставить, скотч след оставит.

— Ух.

— Бессмысленно до конца руками прикрывать. С этим вы бы могли и сами справиться, пока меня нет.

— А-а как же морально подготовиться?

— Вы и так уже два года готовитесь.

— У-у-у.

Ответить ей было нечего, и она опустилась на пол. Похоже стало неловко после того, как пришлось открыть.

— ... А что я могу? Мне неловко открывать старые альбомы и дневники...

— Будете и дальше откладывать, я лично буду присутствовать в этот момент.

— Вы и на такое пойдёте, чтобы увидеть...

— Вы путаете, и я на той работе научился находить лазейке в социальной системе.

Как и сказала Мио-сан, осталась лишь коробка с дневниками и альбомами.

Другим открывать было нельзя, потому она противилась, но не было ни намёка, что женщина собирается их вообще разбирать.

В итоге пришлось действовать грубо.

— В будние дни вы мало времени проводите у меня, могу сделать рабочим выходной из-за отсутствия работы.

— На той работе часто такое использовали. Правда немного иначе.

— Вы работали в выходной, за что получали отгул?

— Вы не ошиблись лишь в первой части.

Когда офисный работник работает в выходной, он получает отгул. Но если сотрудник работает меньше установленного времени, то точно никаких отгулов. Опущу подробности, но когда я узнал, что нашлись компании, которые использовали этот механизм, чтобы сделать семидневную рабочую неделю, я убедился, что развитие человеческого интеллекта пошло куда-то не туда.

— Как так...

— И теперь рассказывать об этом кохаям придётся кому-то другому.

Возможно Тсутия унаследует эту обязанность. Только подумаю, и сердце болит.

— В мире столько вещей, про которые я не знаю.

Я был вызван на работу с утра в субботу в квартиру Мио-сан и убедил её распаковать коробку, и мы только закончили расставлять всё по полкам. На этом разбор вещей, начатый после её переезда два года назад, подошёл к концу.

Видя заполненные книжные полки, которые когда-то были пусты, меня переполнили чувства.

— Мио-сан, так вы даже выпускные альбомы взяли.

— Как-то да. Дома в Канагаве они бы только мешались.

— И правда, когда я домой возвращался, мне тоже предлагали их забрать.

Я пять дней думал, прежде чем ранец выбросить. Это решение входит в топ-три самых сложных.

— Ранец — это сурово...

— Выпускные альбомы и ранец — это же памятные вещи, иногда хочется на них взглянуть.

— ... Вы же мои не видели?

— Я бы так не поступил. Точно, по поводу воспоминаний.

— Да?

— Когда вы болели, мне стало интересно.

— Что?

Она сказала это, когда у неё был жар. Скорее всего это тоже связано с воспоминаниями Мио-сан.

— Кто такой «А-тян»?

— ... Матсутомо-сан, откуда вы знаете?

— Вы ведь сами произнесли это имя. Вы всю комнату перевернули и повторяли, что А-тяна нигде нет.

— Я так поступила?

Открывшиеся шире глаза снова стали обычными.

Пусть она и в курсе, что выздоровела, но о том, что было во время температуры, помнит смутно. Вернулась домой, поела кашу и тамагозаке, приходил мой друг Тсутия... Вроде всё.

А про то, что она всю свою комнату перевернула, женщина не помнит.

— Похоже, что это ещё одна игрушка.

— Да, до осени четвёртого класса начальной школы это была моя любимая говорящая игрушка.

— А, знаю. Она из тех, кому на живот нажимаешь, и она говорит «привет».

— Да, верно, она. Похожа на Фубуки.

Скорее уж она выбрала Фу-тяна, потому что он на А-тяна похож.

— Вы его выбросили?

— Он просто пропал. Это давно было, я уже и не помню.

— В детстве с игрушками такое часто бывает.

В детстве я с собой на море брал красного чибу из Сенко Сентай, а вернулся без него. Мне его отец купил, наверняка мой герой и сейчас защищает море острова Исигаки.

На меня накатила ностальгия, а Мио-сан хлопнула в ладоши и встала.

— Полдень уже прошёл, надо бы поесть!

На часах было два тридцать. Хотел начать готовить с утра, но был занят работой, и вот время пролетело.

— Приготовим сэндвичи?

— Уже поздно, и может сходим куда-нибудь, чтобы отметить окончание разборов. Неподалёку есть кафе, где обеды до трёх, так что я угощаю.

— Нет, что вы.

— Ах, да не отказывайтесь.

— Но.

— Должен же я отработать двадцать тысяч за командировку в выходной.

— Я же просила не переживать.

Работа в выходной стоит десять тысяч, но сегодня считается командировка и расценивается в двадцать тысяч.

И как-то командировку получилось превратить в возможность угостить обедом. Всякий выход с Мио-сан превращается в переговоры, так уже скоро пора будет правила компании установить.

Типа «Пункт 4: Раздел о походах в кафе».

***

Два часа спустя, пять вечера.

Когда солнце уже начало садиться, я вернулся к лифту дома... И вёл морального ребёнка Мио-сан.

— Было вкусно. Я люблю креветки в кляре.

— Тофно. Мне тофе понрафилоф.

— Правда?

— Прафта, прафта.

— ... Простите. Мне правда жаль.

— Фё хорофо. Фнеф меня за фапрал.

«Каролина жнец».

Это перец, жгучесть которого составляет два и два миллиона по шкале Сковилла. В две тысячи тринадцатом его даже из-за этого в книгу рекордов Гиннеса занесли.

И то, что мы наткнулись на этот источник смерти — прямо судьба.

— Кто фе фнал, фто в кафе есть такое.

— Простите...

Всё дело в любопытстве. Он оказался в кафе, и ни к чему объяснять, что Мио-сан немного добавила в пасту.

Она сама просто не могла есть этот ужас, так больно было, и нашёлся дурак, предложивший поменяться тарелками.

Я.

— Ваши креветки были очень вкусными. Правда.

— Вафа пафта тофе была фкуфной. Ха-ха-ха.

По крайней мере с дальнейшими планами на сегодня я уже определился.

— Поифаем в Уно?

— Да...

Одна Мио-сан точно начнёт убиваться. И я понял, что остаётся лишь играть в Уно.

Пока я думал об этом, лифт добрался до шестого этажа. Двери открылись, передо мной был привычный кирпичный коридор...

— ... Матсутомо-семпай?

— Т-ты...

Тёмно-каштановые волосы, стянутые фиолетовой резинкой. Перед моей квартирой с пакетом в руках стояла миниатюрная женщина в фиолетовом платье.

— Матсутомо-сан, это ваша знакомая?..

— Кто это, семпай?

С двух сторон посыпались вопросы.

— Неужели девушка? Простите, если у вас свидание, но у меня есть дело.

— Э-это...

— Простите, я подопечная Матсутомо-семпая с работы, Мурасаки.

Перед шестьсот пятой квартирой стояла девушка-кохай, пришедшая на год позже, Мурасаки.

Хорошо, что у неё всё замечательно, и всё же сильное.

Давление сильное.

Вроде вежливая, лицо спокойное, а каждое слово колкое и холодное. Коридор так страной вечной мерзлоты станет.

И то, что никакой злости нет, ещё сильнее пугает.

— Абабаба...

Имевшая дело с работниками со стажем Мио-сан под таким давлением задрожала.

— Мурафахи.

Имя выговорить не получилось.

— Семпай?

— Н-нет, это.

— Она вырвала ваш язык? Или это действие тиопентала, семпай?

— Вуть.

— Это, я ведь и правда виновата...

— Как я и сказала.

— Гофорю ше.

— Вы всё также подставляетесь ради других, семпай. Но чтобы дать отрезать себе язык...

Да, вот такая она.

Вроде умная, но при этом бестолочь.

— Неф. Фотя.

Не так давно я прикусил себе язык, когда заботился о больной Мио-сан.

— Я слышала, как Тсутия-семпай сказал: «Матсу стал хостом или нянькой», но на деле вы торгуете собой, чтобы выжить...

— Абабабаба.

— Так.

Я собирался разобраться со всем этим безумием.

— Пять минут подожди.

И побежал к себе.

— Включить электричество!

Я вскипятил воду в чайнике до семидесяти градусов.

— У-о-о-о!

Выпил. Смыл с языка остатки капсаицина. Теперь смогу нормально участвовать в разговоре.

— Фух.

Проблема лишь в том, что теперь опять всё адски жгло от перца.

Стоило молоко купить.

***

— Вот и я.

Я вернулся в коридор через три минуты и тридцать секунд.

А там.

— ...

— ...

— Положение так и не изменилось.

Зрелище было точно таким же как и перед тем, как я убежал к себе. Только по алому небу облака плыли.

— Битва за территорию между китоглавом и ленивцем?..

— Спасибо за труды, семпай.

— Мурасаки, некрасиво молча пялиться на впервые встреченного человека в течение пяти минут. Хоть бы приличия ради могла бы поговорить.

— В следующий раз так и поступлю. Я просто наблюдала.

На работе ведь так же себя ведёт.

О том, что на работе было, поговорим потом, сейчас меня другое беспокоит.

— Мио-сан...

— М-Матсутомо-сан, послушайте.

Она из китоглава снова превратилась в человека, взяла меня за руку и отвела в угол коридора.

— Кто эта Мурасаки-сан?

— Кохай с предыдущей работы. Почему-то она пришла... Хотя с ухода мы не общались.

— Вот как...

— Простите, она не плохая, просто немного странная. Может и кажется, что она груба, но вы уж простите.

— Матсутомо-сан.

Меня прервали.

Я наконец заменил. Мио-сан не на меня смотрит. Она не сводит взгляда с Мурасаки.

— Я всё за ней наблюдала.

— Я думал, чего вы тоже молчали, так вы на пару наблюдали.

— И кое-что поняла.

— Хо.

Они обе женщины, потому она смогла что-то понять?

Типа что за характер по косметике или есть ли парень по причёске?

— Она милая.

— ... А, ну да, верно. Думаю, и правда милая, да, — такого я не ожидал, потому стал кивать как дурак. Что она вообще говорит?

— Я об этом никогда не говорила. Но мне всегда хотелось младшего братишку или сестричку.

— Вот и я слышу впервые.

— С вашим появлением желание получить младшего братишку слегка было удовлетворено...

— Желание получить младшего брата.

Так я не только голод, но ещё и это желание удовлетворил?

— Но сестрёнку я тоже хочу.

— Да, и что?

— Она подходит.

— Что вы говорите, Мио-сан?

— Хочу, чтобы она стала моей младшей сестрой.

— Просите об этом у мамы, папы и Санты-сана, пожалуйста.

— Всё же двадцать восемь лет разницы, это уже дочь...

Мио-сан смотрела куда-то вдаль.

Что-то я забыл, что незамужние женщины в этом возрасте становятся чувствительны к таким делам.

— А... Ну даже если вы внезапно предложите стать вашей сестрой. И если у вас всё получится, вам же видеться придётся.

Она же сама говорила, что боится, что может допустить ошибку и её возненавидят те, с кем она часто видится. И я был искренне удивлён, что вот такая Мио-сан хочет младшую сестру.

— Я люблю детей. Если будет такая малышка, то всё будет нормально.

— Мио-сан, Мурасаки двадцать два года. Она уже взрослая.

— Хм? Я знаю.

— Рад, что вы понимаете.

Возможно для Мио-сан она и правда может показаться ребёнком.

Рост ниже полутора метров. Когда кто-то привёл на работу дочь-пятиклассницу, она отчаянно пыталась не оказаться рядом.

Кстати, день рождения моего кохая ещё не прошёл, так что между нами два года разницы.

— В любом случае она пришла к вам по делу. Познакомьте нас, ну же, давайте.

Теперь она меня назад в спину толкала. И я вновь оказался между Мио-сан и Мурасаки.

— Поговорили?

— Д-да. Прости, что ждать заставил. Так зачем пришла? Я даже удивился, всё же нежданно ты.

— Руководитель косая кукушка велел передать Матсутомо-семпаю личные вещи.

Прямо чувствуется, что я снова с Мурасаки встретился, она ведь нарочно прозвище произнесла.

— А, точно, всё так внезапно случилось, я личные вещи оставил... А что за косая кукушка?

— Так мы сейчас кукушку в парике зовём.

— А Тсутия говорил, что он кукушка в парике.

— Уже всё поменялось.

После лысой появился парик, а теперь он косой.

— Прости, что в выходной пришлось зайти. Там ведь разве что кружка?

— И запасной галстук, который был в шкафчике.

Похоже в пакете были мои личные вещи.

Она протянула их двумя руками, а я взял, после чего посмотрел на кружку за сто йен и аккуратно сложенный галстук за семьсот девяносто восемь йен.

— Ага, спасибо.

— Я хотела принести раньше, но в выходные было много рабочих дел.

— ... Вот как. Времени всё также в обрез.

— Семпай, а кто это?..

Было не похоже, что ей приходилось превозмогать тяжести реального мира, когда Мурасаки перевела взгляд с меня на Мио-сан позади. В таком случае как женщина и просила, познакомлю их.

— Да, это моя соседка.

— Саотоме Мио. Матсутомо-сан присматривает за мной.

Голос старшей сестры.

Совсем не рабочий. У Мио-сан и голос старшей сестры имеется.

— Здравствуйте, я Мурасаки.

— А по имени?

— У.

После вполне естественного вопроса, Мурасаки отступила на шаг. А Мио-сан рефлекторно на два.

— Я-я что-то не так сделала?

— Мурасаки, она хорошая.

— ... М.

— Что?

— Мурасаки Киран.

Полное имя Мурасаки Киран. «Киран» на хирагане.

Можно было сказать, что вот и к нам стали устраиваться люди с сияющими именами. Только сама она из-за этого переживала и нечасто называла своё имя.

— Нет, это с сиянием* никак не связано. Это растение Живучка стелющаяся, а, оно весной цветёт светло-фиолетовыми цветами, моим родителям они нравятся, они их выращивают, вот и назвали так...

— Как мило.

— ... Что?

— Мило и стильно! Киран-тян!

— В-все так говорят. Но с этим именем очень нелегко, с ним связано очень мало хороших воспоминаний.

— Когда на уроках японского языка всплывают иероглифы из твоего имени, это и правда не очень весело. Понимаю.

— Что...

— Моё имя Мио пишется катаканой!

— !..

Мурасаки на несколько секунд застыла, а потом посмотрела на меня.

— Матсутомо-семпай.

— Что?

— Саотоме-сан хороший человек.

— Ну да.

— Теперь я поняла, что вы пытались до меня донести.

— Нокаут с одного удара я не ожидал. Ты не изменилась, Мурасаки.

Обычно колючка, но стоит зацепить, и всё. Такая уж Мурасаки Киран.

— Так что, Киран-тя... Мурасаки-сан, у вас есть какие-то планы?

— Никаких...

— Может зайдёте?

Мио-сан сама пригласила её к себе...

— М-Матсутомо-семпай.

— Я тоже думал немного её побеспокоить.

— Т-тогда хорошо...

Они обе посмотрели на меня сияющими глазами.

Мио-сан наверняка хотела сказать: «Сестрёнка, сестрёнка!» Наверное.

А Мурасаки спрашивала: «Меня пригласили, как мне поступить?» Наверное.

Ни от одной, ни от другой я не слышал разговоров о подругах. И обе не отказались бы от той, с кем можно было бы открыться.

— Я как раз утром прибрался. Так что давайте, заходите.

— Это, семпай.

— Что такое?

— Я тут подумала, я не знаю, как правильно вести себя за кружкой чая.

— От тебя этого и не требуется, можешь расслабиться.

— Вот как.

— Лучше скажи, ты в Уно умеешь играть, Мурасаки?

— Что?

— Мы в Уно играть будем.

— Уно? Это национальная карточная игра?

— Да, Уно.

— Да, Уно, Мурасаки-сан.

Хотелось немного поиздеваться. По крайней мере, мне.

И никто не подозревал, что это марш смерти, начавшийся с Уно, на который уйдут все выходные.

***

— Мио-сан, кофе с молоком устроит?

— Да, пожалуйста.

Вроде не привыкла говорить как сестра, но всё продолжала. Прямо полна энтузиазма.

— Мурасаки... Да, тебе чай.

— Семпай, вы запомнили.

— Мурасаки-сан, вы не можете кофе пить?

— Да, как-то так...

На вопрос Мио-сан она ответила невнятно. Взгляд был отстранённый, для неё это было горькое воспоминание. Правда дело было на работе.

— Мурасаки всё пыталась выглядеть выше и выпила чёрный кофе, когда только в компанию пришла.

— Семпай.

— Из-за этого всю ночь не могла заснуть, а на работе грохнулась, не выспавшись.

— Семпай.

— С тех пор она вообще не пьёт кофе.

— Матсутомо-семпай.

— Что, Мурасаки, я и в первый раз слышал.

— В таком случае я была бы признательна, если бы вы прервались после первого раза.

— Ах, надо же.

Впервые слышу, чтобы Мио-сан так засмеялась.

У самой эпизодов, про которые ей бы не хотелось, чтобы Мурасаки узнала, процентов на триста побольше будет, зато такая самоуверенная.

— У...

— Матсутомо-сан, сегодня я бы тоже хотела чай с молоком. Можно ещё попросить?

— Да, конечно.

— Матсутомо-сан очень хорошо умеет заваривать чай, недавно он перешёл на английские сорта. Выпьем вместе, Мурасаки-сан.

— Саотоме-сан!..

Мурасаки взволновано посмотрела на Мио-сан. Всё ли с ней нормально?

Как же быстро осестривание происходит. Как бы какой странной религии не получилось.

— Да, я вернулся.

Я поставил на стол молоко и сахар, а через ситечко налил чай. На японском пишется «красный чай», но на английском он называется «Black Tea», и по тёмному цвету вполне можно понять, почему. Модно заливать крепкий чай горячей водой и молоком... Так в интернете написано, я попробовал, получилось вкусно, потому и продолжаю.

Всё же повезло, что чайник для троих. Видать Мио-сан мечтала, что этот день настанет, потому заготовила его до моего появления.

— Приятно пахнет. Есть ведь разные сорта, а это какой?

— Хи-хи, ашам.

Запнулась. Всё же непривычное название.

— Ассам.

Я просто поправил, а женщина стала недовольно посматривать на меня.

Ну, общается она с Мурасаки, так что никаких проблем.

— Саотоме-сан, вы такая интересная. Мне всегда нравились милые женщины.

— Ах, ну что вы.

— А мне никогда не говорили, что я милая...

— Мурасаки-сан очень милая. Правда.

Мурасаки к ней уже совсем привыкла. Прямо смотрит через розовую призму, а ошибки только на пользу идут.

И в том, что она не замечала ничего странного, было что-то сестринское.

— Ну, напитки есть, давайте начинать.

— Да. Время как раз подходящее.

— Это, а начинаем мы?

Точно отвечая на вопрос, я положил на стол жёлтую коробку.

— Вот что.

Почему так сурово прозвучало?..

— Скоро поймёшь.

Раскрыв, я раздал карты. Раньше я играл лишь с Мио-сан, потому был слегка увлечён.

— С количеством не ошибся?

— Ага.

— Д-да.

— Что ж, начинаем.

↑Она объясняет, что это не всякие киран-киран, пикан-пикан.

http://tl.rulate.ru/book/116546/4613102