Готовый перевод The Twilight Poet: Eve smiles at dawn / Сумеречный песнопевец: Заключительный аккорд: Причина цвета Ночи. Под ночным небом, что отражает всё

Часть 0

Застывший противоречивый мир. В нём не было ни лучика света, ни тени. Весь мир был насквозь прозрачным; в нём стояла холодная и мрачная тишина. Куда ни посмотри, везде было видно лишь бесконечное, искажённое, но замкнутое пространство.

Клюэль совсем одна плыла по этому миру, качаясь как на морских волнах.

«Сон. Я внутри своего сна».

И хотя девушка понимала это, её сознание было смутным, неясным.

Глупый «Рассвет»…

Слова, подобные ряби от брошенного камешка, прошли по всему погружённому в тишину миру.

— У него ведь нет способов сражаться с лазутчиком. Он говорит, что хочет спасти тебя, но ни за что не сможет исполнить это желание.

От слова «Рассвет» не до конца угасшее сознание Клюэль вновь пробудилось.

«Это сейчас… о Нейте? Нейт с чем-то сражается? Ради меня?»

— Да, о ком же ещё? — ответил изменившийся голос.

Теперь в нём чувствовалась насмешка.

— Я не признаю его. О чём вообще думали настройщики песнопений цвета Ночи Ева и Армадеус? Почему они выбрали его? Почему воспитали его? Почему они выбрали настолько слабого, крошечного и хрупкого ребёнка?

«Не насмехайся над Нейтом! Нейт не слабый. Он честно старается, прилагая все усилия. У него твёрдое сердце».

— Ты так думаешь?

Однако голос был непоколебим.

— Он постоянно ошибается, постоянно впадает в депрессию. Ты видела его в таком состоянии чаще, чем кто-либо ещё. Бывало ли хоть раз, чтобы он мог как-нибудь в одиночку справиться с ситуацией в самый тяжелый момент?

«Это неправильно… Глупо пытаться найти решение в одиночку. Ему не нужно быть одному. Даже если он не справится один, я могу быть рядом с…»

— Вот именно. Этого я не допущу, — перебил наполненный яростью голос. — Тебя должен защищать не он. Песнопения цвета Ночи и правда имеют потенциал. Если бы песнопевцем была Евамари, то я, может быть, приняла бы их. Но способности мальчика, которого зовут Нейт, слишком малы, чтобы управиться с ними. Он не тот инструмент, которым можно защитить тебя.

«Защитить? На меня кто-то нападает?»

— Да. Как бы я не сбивала настройку будущего, но всё же не могу спасти тебя от этой презумптивной судьбы. Именно поэтому я и доверила тебе Феникса. Для того, чтобы ты хотя бы могла улететь в желаемое тобой место.

«Феникс? То есть он с самого начала был нужен только чтобы защищать меня?»

— Я признаю Еву. Я признаю Армадеуса. Я признала желание Джошуа, и поэтому запечатала Ластихайта. Я признаю силу души истинного короля побеждённых Ксео. Именно поэтому и знаю о грозящей тебе опасности. Я благословила радужные песнопения короля победителей Ксинса и теперь надеюсь на него.

Голос, зовуший себя Армаририс, принялся называть имена. Какие-то из них Клюэль знала, а какие-то ей были совсем не знакомы. Среди них были и истинные духи, и люди.

Перечислив много имён, он наконец сказал:

— Но Нейт Йеллемиас… Один только Нейт пустой. Он пустой в ином смысле, чем я. У него нет никакой силы. Почему та, кого когда-то звали Евамари, наградила его именем «Рассвет»? Я не могу этого понять.

«Я… понимаю. Понимаю, почему мама Нейта взяла его из приюта и воспитала. Почему та нахальная ящерица цвета Ночи сопровождает его, несмотря на все свои жалобы. И наконец, понимаю, почему меня так тянет к нему. Потому что никакой Нейт не пустой. Он носит в себе нечто очень очень важное».

Часть 1

Раздались оглушительный грохот и свист — поднялось гигантское облако пыли. В тихом лесу раз за разом звучал скрип падающих деревьев.

«Что же мне делать?..»

Нейт спрятался за ближайшим деревом и сжал рукой грудь, чтобы унять появившуюся от напряжения боль в лёгких. Он находился за спиной у лазутчика. Так мальчик мог оттянуть тот момент, когда его всё-таки обнаружат.

«Но если меня поймают — мне конец».

Лазутчик очень напоминал своей формой малого духа серых песнопений, которого Нейт видел в библиотеке, и обладал такой же физической силой и выносливостью. Взмахом руки он валил деревья одно за другим, и медленно продвигался по лесу в поисках Нейта. Единственным недостатком лазутчика были медленные шаги, но даже они заставляли мальчика ощущать ещё большее давление от мысли что придётся вступить в сражение.

«Какое песнопение из моего запаса может что-то с ним сделать?»

Нейт достал из кармана свои обычные катализаторы.

«Обычными катализаторами я могу призвать чёрных змей и летучих мышей или что-то неживое, вроде чёрного дыма. Может быть, мне каким-то чудом удастся чёрная лошадь. Но в любом случае, они не имеют и шанса против этого врага. Чтобы противостоять малому духу, призванному благородной арией, нужно как минимум несколько существ, относящихся к основным ариям или же другая благородная ария».

— А может всё-таки призвать истинного духа высшей благородной арией?

Думая о катализаторах, Нейт теперь в первую очередь вспоминал о «яйцах».

По словам Мишдера, их содержимое было совершенным катализатором, с помощью которого можно исполнить любое песнопение. Однако это никак не относилось к истинному духу цвета Ночи. Для его призыва существовал только один характерный катализатор — пламя цвета Ночи.

— Ай!

Нейт инстинктивно сжался, почувствовав сопровождаемую грохотом ударную волну. Примерно в одном метре от него упало очередное поваленное лазутчиком дерево.

«Нет, я не смогу сейчас призвать истинного духа. Если разведу огонь в таком густом лесу, то сразу же вспыхнут все деревья в округе. А большой пожар так поздно ночью точно приведёт к катастрофе. В таком случае, я могу положиться только на…»

Нейт вспомнил посланцев, прибывших вместо Армы — рыцаря цвета Ночи и грифона. Они победили серых горгулий с одного удара.

«Тогда я не спрашивал у них детали, но, скорее всего, они призванные существа песнопений цвета Ночи. Уж они-то должны справиться с лазутчиком. И призвать их я могу той же ораторией, что тогда в библиотеке».

В руке Нейт сжимал обсидиановый осколок. Катализатор был средненьким, но сейчас нужно было рискнуть.

sheon lef dimi-l-shadi rien-c-soan

[Давай позвоним в колокол Начала]

elma Ies nexe riena peg twispeli kei

[Все цвета ненавидят звучать вместе с колоколом Сумерек]

Нейт пропел вступительные строки песни.

Но…

ars la azy peg Weo

[Верни… короля]

Движения лазутчика внезапно ускорились. Он вдруг резко прыгнул вперёд, стараясь приземлиться на Нейта, хотя до этого мальчик находился в его слепой зоне.

— Не может быть!

Потеряв всю собранную концентрацию, Нейт прервал песнопение и успел отпрыгнуть в сторону за мгновение до того, как лазутчик раздавил его.

Лес содрогнулся от создающего трещины в земле толчка. Когда Нейт краем глаза увидел на месте приземления лазутчика гигантский кратер, у него по всему телу пробежали мурашки.

«Это не просто призванное существо. Оно отреагировало на мою ораторию и резко ускорилось. И кроме того, оно абсолютно точно определило моё местоположение. Возможно, у него есть особый дар ощущать оратории. Как бы умело я ни прятался, он найдёт меня прежде, чем я смогу закончить петь».

Не было бы преувеличением сказать, что это был наихудший противник для Нейта.

Будь он гилшэ или певчим способным исполнять песнопение без оратории, был бы другой разговор.

«Я умею пользоваться песнопениями только вместе с ораторией. Тогда как же мне противостоять ему?»

Когда Нейт осознал, что у него нет ни единого шанса, по всему его телу проступил холодный пот.

Часть 2

— Призванные существа серых песнопений, называемые лазутчиками, очень любят оратории, — безразлично заявил голос, зовущий себя Армаририс, — Нет, уместнее было бы сказать, что они любят музыкальный язык Селафено.

«Любят музыкальный язык? Никогда не слышала о таких призванных существах».

— Сам по себе музыкальный язык Селафено был изначально создан определённой волей. Он не такой, как человеческий язык. Это своеобразный код, созданный с единственной целью — слагать хвалебные песни. Даже более того, есть всего одна вещь, которой должны возноситься хвалы.

«Что это?»

— Узнай сама. Это такое желание, которое дано всем детям в равной мере. Получившие свойства песнопений Пустоты лазутчики инстинктивно чувствуют это. Именно поэтому они обладают свойством очень активно реагировать на звуки музыкального языка Селафено. Чем выше уровень песнопения, тем сильнее они его чувствуют.

Голос не медлил. Казалось, будто он читал заранее заготовленную речь.

— Похоже, Нейт Йеллемиас тоже это заметил, но тут уже ничего не сделать. У него нет способов противостоять лазутчику.

«Я так и знала… Ты точно ошибаешься. Ты ничего не понимаешь».

— Ошибаюсь? Я?

В голосе не было слышно ни гнева, ни насмешки, только лишь искреннее недоумение.

«Именно так. Вне всяких сомнений, этот голос ошибается. Потому что…»

— Я не понимаю и половины из того, что ты говоришь! Что с Пустотой, что с Селафено… Я не понимаю ни капельки!

Клюэль отвечала своего не имеющему формы собеседнику во всю силу своего голоса.

— В конце концов, результаты моих тестов очень плохие, я в самом низу списка. Я не хочу ничего знать о таких сложных вещах! Но вот Нейта я знаю. Уверена на все сто, что его одного я знаю лучше, чем ты, лучше, чем кто-либо другой!

Клюэль широко развела руки. Она хотела, чтобы её чувства были переданы хотя бы позой, если не удастся словами.

«Хотя сразу после перевода в академию, его песнопение в лаборатории провалилось, он потом все летние каникулы тренировался в одиночку. Я всегда наблюдала за ним. Я была к нему ближе, чем другие ученики, чем учителя, чем кто-либо ещё».

— У всех нас изначально нет ни силы, ни навыков. И у меня, и у Нейта, наверняка, тоже самое было и с господином Ксинсом! Но знаешь, даже несмотря на это, Нейт всегда старался изо всех сил. Я сама это видела. И поэтому…

Я верю в Нейта.

Часть 3

Вид перед глазами Нейта перевернулся на сто восемьдесят градусов.

Мальчик упал на землю лицом вверх. Он не сумел хоть как-то защититься, поэтому удар пришёлся по всему его телу. По спине пробежал мощный импульс, от которого Нейт на мгновение перехватило дыхание.

Сметённый давлением воздуха, похожим на внезапный взрыв, он перекатился по земле.

— А-ха… ха-ха-ха…

Нейт мог только смеяться над беспомощным собой.

«Раз у меня есть только песнопения, то что у меня осталось сейчас, когда оратории недоступны?»

Невыразимые никакими словами насмешки над собой вырывались у него из груди и исчезали.

От удара об землю очень сильно болела рука. В коленях тоже чувствовалась острая боль, от которой по костям проходил холод.

Лазутчик медленно приближался. Под его ногами хрустели ветки упавших деревьев.

— А-ха-ха… ха-ха… ха.

«Почему ноги не слушаются?! Ну же, двигайтесь!»

Нейт понимал, что одолеть противника он может только песнопениями. И поэтому он много раз убегал. Он пел, убегая от лазутчика. Он пел, укрываясь за деревьями. Пару раз он пел ораторию, смотря прямо в лицо противнику.

Но все попытки были тщетны. Насколько бы быстро Нейт ни проговаривал слова, каким бы тихим ни был его голос, лазутчик всегда чувствовал ораторию.

— Я же выиграл время, да?.. — лёжа на спине, пробормотал Нейт, будто разговаривал сам с собой.

«Мио, наверно, уже убежала очень далеко. Клюэль сейчас уже должна быть в безопасности. Я остался один. Но как же мне всё-таки справиться с этой ситуацией?»

Лазутчик постепенно приближался. У Нейта уже не осталось сил убегать. А даже если бы оставались, его тело уже двигалось слишком медленно из-за боли от многочисленных ударов об землю.

«Сдаться?» — промелькнуло в голове у мальчика соблазнительное слово.

— Ни за что… Я ни за что так не поступлю!

«Всё, иди. Сейчас Клюэль нужно, чтобы кто-то был рядом с ней», — вспомнились Нейту слова Тинки.

— Вы не правы, госпожа Тинка.

Нейт вытер выступившие от боли слёзы.

— Не одной только Клюэль это нужно. Потому что я тоже… хочу быть рядом с ней.

«Поэтому я должен вернуться к ней любой ценой. И до тех пор, пока я не вернусь, решил ни за что не сдаваться, что бы ни случилось. Поэтому… я должен что-то придумать. Придумать способ справиться с этой ситуацией».

Лежа на спине, Нейт мог только немного вращать головой.

Повернувшись направо, он увидел только бесконечную грязь и траву, и чуть дальше плотный ряд деревьев. Слева то же самое. И наконец, в последнюю очередь, Нейт посмотрел прямо вверх, на небеса.

— Красивое…

С его обессиленных губ слетело одно слово.

— Какое красивое небо…

Позабыв о ходе времени и приближающемся лазутчике, Нейт смотрел на видневшийся сквозь разрывы в листве краешек далёкого неба.

На глубоком, будто впитывающем всё занавесе цвета Ночи сияли бесконечно чистые кристаллики, называющиеся звёздами. Они были похожи на разноцветные капельки света. Даже все драгоценные камни мира собранные вместе не могли сравниться с ними. Даже все самые могущественные люди, даже певчие не могли заполучить себе это далёкое, расстилающееся во все стороны ночное небо.

«И правда, насколько же чистое сияние…»

— Как бы было замечательно, если бы мои песнопения цвета Ночи могли призвать такую красоту.

«Я думаю, Клюэль точно бы этому обрадовалась».

А затем Нейт понял…

«Вот именно. Такой сияющий, такой прозрачный цвет ночного неба… ни в коем случае не чёрный».

Не так давно Салинарва из «Ля минор» задала ему предельно простой, но самый фундаментальный вопрос: «Почему цвет Ночи?»

«И правда, почему цвет Ночи?»

Она заметила тогда: «Если соответствовать нормальной практике песнопений, то в противовес существующему белому чёрный цвет был бы уместнее».

«Причина, по которой белому противостоит не чёрный...»

И в конце Салинарва сказала: «Песнопения всегда имеют предельно логичную структуру. Мне кажется, что у твоей мамы должна была быть некая причина назвать этот цвет именно так. Какая-то веская причина назвать его именно цветом Ночи».

«Причина, по которой мама назвала их цветом Ночи… Причина, почему мама ничего мне не объяснила… Почему господин Ксинс выбрал именно маму, а не кого-то ещё…»

— Арма, мама… Мне кажется, я что-то понял.

«Настолько красивое ночное небо… Насколько бы было чудесно, если бы его можно было призвать песнопениями. Тот единственный цвет, которого нет в объединяющей всё Радуге, ни в коем случае не может быть чёрным. Цвет Ночи — это цвет закрывающей всё небо вселенной и звёзд. Это прозрачный цвет, необходимый, чтобы отображать ласковые, накрывающие весь мир небеса такими, какие они есть».

— А если это так…

«Сейчас я смог немного понять смысл слов, которые сказал мне старейшина Руфа: «Те, на кого она обратила внимание это упомянутый сейчас Ксео и, наверно, ты, Нейт… Я хорошо помню, как она сказала, что песнопения цвета Ночи и песнопения Пустоты очень похожи». Да, сейчас я их понимаю. Песнопения цвета Ночи и песнопения Пустоты бесконечны близки в одном — оба эти цвета прозрачные».

«А если всё так, то способ развернуть нынешнюю ситуацию… есть!»

Нейт шатаясь поднял своё измученное болью тело. Увидев его, лазутчик чуть-чуть замедлился. Возможно, он проявлял осторожность, опасаясь мальчика.

— А кстати, мама… этого ты мне не рассказала.

«И ты тоже, Арма. Наверное, вы считали, что я должен узнать это сам».

— Мама, вы с Армой, и правда, строгие, — горько улыбаясь выдохнул Нейт.

Несмотря на положение дел, мальчик был загадочно спокоен.

Он в третий раз достал катализатор и сжал его обеими руками.

Использовать ораторию было нельзя. По крайней мере, противник не дал бы спеть достаточно длинную песню, которой можно было призвать истинного духа. Но если этот путь был закрыт, оставался только один способ перевернуть расклад сил.

«Смогу ли я это сделать?»

Нейт глубоко-глубоко вдохнул.

Isa Yer she riena xeoi pel

[Давай позвоним в колокольчик цвета Ночи]

Yer be orator Lom nehhe

[Я славлю твоё имя]

Эта оратория не была сложной. Кто угодно мог понять, что она самая элементарная.

Но без неё следующие песнопения не имели и шанса на успех.

lor besti dimi ende bluci-l-paje

[Тёмный, скромный и замёрзший]

meh riris yehle kei lef xeo feo ele-shiole copha sm hynei teles

[От капельки истинной ночи и зёрнышка клятвы замёрзнет поток мелодий]

dis mihhya lef cley, riris sis soa peg turia

[Пусть звуки завета достигнут самого края земли]

Isa da boema foton doremren

[Дитя, что было рождено]

ife I she cooka Loo zo via

[Коль мир тебя желает]

Всё поле зрения закрыла гигантская фигура лазутчика. Он замахнулся обеими руками, целясь в мальчика. Но за мгновение до этого Нейт спел последний куплет.

«Успел!»

Исполнить длинное песнопение, вроде высшей благородной арии было невозможно, но Нейт сумел закончить короткую песню до момента атаки противника.

O evo Lears — Lor besti dilna-c-vefa = ende vequs

[Собою стань — укрытый широкой завесой]

Из канала вырвался чёрный, темнее сумрака ночи, дым. Он накрыл собой мальчика и лазутчика, и всё вокруг.

Во время сражения с истинным духом в исследовательском институте Ада просила Нейта о таком песнопении. Тогда он воспользовался феноменом выхода песнопения из-под контроля, а вот сейчас исполнил правильную ораторию чёрного дыма.

В тот раз, в ситуации, когда зрения лишись все, Ада ориентировалась на свет от «яйца», но на лазутчике не было такой удобной метки.

«Как же мне нарушить это равновесие?.. Доступным мне песнопением! То песнопение, которым я всегда занимался, подойдёт. Оно обязательно удастся, потому что я всегда тренировал его вместе с Клюэль».

Немного отбежав назад, Нейт приступил ко второму песнопению.

Из-за лезущего в глаза чёрного дыма, видимость становилось нулевой. Это было верно и для человека, и для крупного призванного существа. У лазутчика не было способа защититься от дыма.

Теперь он не мог определить местоположение своего противника.

Замахнувшись рукой, призванное существо ударило в то место, где только что находился мальчик. Однако удар попал в пустоту. Лазутчик принялся размахивать руками во все стороны, но противника цвета Ночи нигде не было.

«Где он?» — подумало призванное существо.

Сам по себе лазутчик не слишком хорошо мог чувствовать присутствие. Это была одна из причин, почему он был оснащён чувствительностью к ораториям.

Isa Yer she riena xeoi pel

[Давай позвоним в колокольчик цвета Ночи]

Этой способностью лазутчик ощутил у себя за спиной присутствие кого-то, поющего ораторию.

lor besti bluci gile-l-ris

[Тёмный, призрачный и безобразный]

Он определил место противника. Цель находилась от него с левой стороны на расстоянии примерно шести метров. Оратория продолжалась, местоположение врага оставалось тем же самым.

Лазутчик оттолкнулся от земли, прыгнув в то место, куда указывало ему чутьё. От созданного им толчка мокрая земля осела. Приземлившись перед противником, призванное существо замахнулось...

O evo Lears — Lor besti fotona-ol-rawa=ende vequs

[Собою стань — связанный, ползущий по земле]

«Песнопение закончилось? Слишком быстро…» — недоумевал лазутчик.

До сих пор он полагался на свою чувствительность к длинным и тяжёлым оратория и сразу же подавлял их. Но точно так же, как и в случае с чёрным дымом, песня оказалась слишком короткой. Песнопение было самым элементарным, совершенно точно не высшей благородной арией.

Лазутчик ударил, но его противник снова успел исчезнуть. Что именно было сейчас призвано, тоже осталось неизвестным.

Лазутчик продолжил размышлять: «На что вообще рассчитывал исполнивший песнопение? Песнопение завершено, но и человек, и призванное существо исчезли. Нет, мы оба не можем определить наше местоположение из-за этого чёрного дыма. Не похоже, чтобы у моего противника была способность к поиску, вроде моей чувствительности к ораториям. Значит, он просто тянет время?».

И вдруг по поверхности тела задумавшегося лазутчика поползло что-то узкое и продолговатое. Что-то чёрное…

Черная змея.

В соответствии с задуманным Нейтом сценарием, второе песнопение подошло к концу.

«Ну а теперь, удастся ли последнее песнопение?..»

Ощущая сильное давление, от которого можно было в любой момент потерять сознание, мальчик крепко сжал в руке последний катализатор — кусочек обсидиана.

Из-за плотного дыма, от которого даже становилось трудно дышать, ни он, ни лазутчик не могли найти друг друга. Но только до тех пор, пока полагались на зрение. Сейчас Нейт смог точно определить местоположение противника.

Сквозь дым двигалась призванная им чёрная змея.

Змеи обладали органом, позволяющим им видеть в инфракрасном диапазоне, — ямками. Ведомый призванной змеёй Нейт смог найти лазутчика даже внутри непроглядного чёрного дыма.

«До сих пор всё это были песнопения, которым я тренировался…»

Чтобы исполнить последнее песнопение, которое могло победить лазутчика, Нейт должен был бросить вызов неизведанному.

— Этому меня не учили ни мама, ни Арма…

O le hypn U pheno sias, ris meli lef keofie loar

[Усни, любимое дитя, пусть тебя носит ласковый ветер]

В этих словах не было никакого смысла, но они были нужны, чтобы Нейта услышали те двое, что находились бесконечно далеко и наблюдали за ним.

«У меня всё получится. Арма и мама признают меня. Я прогоню тех, кто гонится за Клюэль. Ради этого я пою мелодию решимости».

Находящееся в дыму нечто сдвинулось с места, реагируя на звуки музыкального языка Селафено. Вне всяких сомнений, лазутчик тоже определил положение Нейта. Но это уже не имело никакого значения.

Нейт ощутил волну воздуха от взмаха противника…

И проскользнул между его рук.

Мальчик вытянут вперёд кулак, в котором сжимал катализатор, и коснулся тела противника.

Лазутчик не медлил. Он не боялся певчих, у которых нет оратории.

Однако…

— Это я видел у Ады…

Зажатый в руке Нейта материал проявил эффект катализатора. Из него лилось сияние цвета Ночи. Канала не было. Для задуманного Нейтом действия канал был не нужен.

Это было песнопение, но в то же время и нет.

Среди техник не требующих оратории, противостоять призванному существо могло только анти-песнопение.

«Я никогда такого не пробовал. Но в этот критический момент мне остаётся только сымитировать то, что я видел».

Мальчик бросал вызов неизвестному. Но что очень странно, он почему-то не чувствовал волнения.

— Я…

«Я не могу ничего сделать сам. Но именно поэтому я очень многому научился у других людей. Я учился вместе с Клюэль. Вместе с остальными одноклассниками. Поэтому я…»

— Я ни за что не проиграю таким как ты!

«Песнопения цвета Ночи и песнопения Пустоты бесконечно близкие цвета. Если серые песнопения можно изгнать белыми, то… вне всяких сомнений можно воспользоваться обратной песней, основанной на этом сходстве!»

Nussis [Возврат]

Тело лазутчика испустило свет какого-то неописуемого цвета.

— Ай!..

От правой руки к плечу, а затем по всему телу Нейта прошёл мощный импульс, сопровождаемый острой болью. Ощутив сопротивление призванного существа обратной песне, мальчик чуть было не оторвал руку от него.

Кости руки скрипнули от похожего на волну импульса. Мускулы просто выли от неописуемой боли.

«Такая мелочь!»

Нейт широко распахнул закрывавшиеся из-за боли и сияния глаза.

— Я тоже…

«Как Клюэль всегда наблюдала за мной, так и я всегда смотрел за Клюэль. Она дрожала от жара в теле и холода. Она теряла сознание и постоянно терпела намного большую боль, чем я сейчас. И так много-много дней. Но несмотря на всё это, она всегда волновалась не о себе, а обо мне».

— Поэтому… я тоже…

«Я очень мало на что способен. Но я никому не хочу уступать возможность быть рядом с Клюэль».

Даже несмотря на эффект обратной песни лазутчик замахнулся обеими руками.

В голове у мальчика пронеслись слова Миррора: «И я, и Зессель, и Энн — все мы тогда не верили Евамари. Хоть мы все и были в одном классе, она осталась совсем одна. И поэтому… тебе ни за что нельзя позволить пойти по стопам нашей одноклассницы».

Касаясь своего противника кулаком, Нейт закричал изо всех сил:

— Я не один!

Он хотел, чтобы его голос достиг впавшей в сон девушки.

— Клюэль ждёт меня!

Часть 4

Чёрный дым стал постепенно рассееваться. Он таял, подобно туману. Мало-помалу горный лес вернулся к своему обычному виду. Посреди воцарившейся тишины раздался тихий и ясный звук, похожий на звон кольчика.

Опустив руки, лазутчик замер. Из его полупрозрачного тела исходил серый дым. Одновременно с этим он излучал слабое сияние, как от фонарика, и понемногу становился тоньше.

Нейт не моргая и терпя острую боль во всём теле наблюдал за этой сценой.

Призванное существо исчезало.

— Откуда ты пришёл… и куда возвращаешься? — бессознательно спросил Нейт у лазутчика.

Тот не ответил.

Так и не сказав ни слова, призванное существо превратилось в частички света и улетело в неизвестную даль.

— Откуда пришёл и куда возвращаешься?

Нейт некоторое время смотрел на молчаливые ночные небеса.

«В наши сердца?»

http://tl.rulate.ru/book/115581/4542388