Готовый перевод Рефлексия бродячего ёкая / Рефлексия бродячего ёкая: Пролог.

Город под названием Такаока, благодаря своему местоположению, был достаточно крупным и довольно богатым, особенно по сравнению с другими городками и селами провинции. Находясь в дельте реки между двух гор, город выходил в широкий залив, из-за чего постепенно становился центром морской торговли и рыболовства. Здесь, в районе, где жили зажиточные горожане, стоял дом относительно известного художника, картины которого, поговаривают, были не только весьма красивыми и искусными, но ещё и живыми. Разумеется, немногие всерьёз верили этим слухам, но они принесли долю известности творцу, отчего некоторые окрестные аристократы и даже сам губернатор, который тоже был творческой личностью - поэтом, хотели заполучить его шедевры в свою коллекцию. Однако, Коно Таменори, как звали этого художника, был уже очень стар и серьёзно болен - пошёл второй месяц как он потерял способность ходить, и здоровье его с каждым днём только ухудшалось. Возможно, он уже доживал последние деньки в окружении семьи своей внучки, которая ухаживала за ним. 

Сегодня был самый обычный день для семейства художника. На дворе вступала в силу зима, и утром с неба даже посыпался мелкий снежок, который впрочем, быстро таял. Климат здесь был тёплым благодаря близости южного течения и горам, которые прикрывали город от холодных ветров. Однако из-за этого зима была пусть и короткая, но с немалым количеством осадков.

Ближе к обеду в ворота дома постучали. Гостей никто не ожидал, но к неожиданным визитам в доме художника уже привыкли - благодаря его славе сюда периодически заявлялись люди по той или иной причине, а с известием о болезни Таменори, поток посетителей, казалось бы, только увеличился.

— Кого там опять принесла недобрая?

Идя открывать двери, единственная внучка художник - Суми, ожидала увидеть очередного такого посетителя, коими чаще всего являлись напыщенные пожилые мужчины, но увидела ослепительно красивую молодую женщину в дорогом, но несколько фривольном наряде, который позволял оценить фигуру, вызвавшую у Суми укол зависти. Хотя больше всего внимание цеплялось за небольшое зеркальце из хорошо отполированного металла, прикрепленное к широкому поясу по центру.

— Здравствуйте, это ведь дом Таменори, верно? — спросила гостья мелодичным голосом.

— Да… — удивлённо ответила Суми.

— Ох, хорошо, что я не ошиблась. До меня дошли слухи о его болезни, поэтому я решила прийти, — с чистой улыбкой проговорила незнакомка. — Мне очень нравится его творчество.

Её слова заставили внучку наконец опомниться. "Очередная богатая девица, которая считает возвышенным знатоком искусства…" — подумала она неодобрительно. Такие тоже приходили, и для всех был один ответ:

— Извините, но дедушка не принимает посетителей.

— Правда? Как жаль… — проговорила посетительница, разом приуныв. — Мне хотелось повидать его ещё раз напоследок… 

— Ещё раз? Вы знакомы? — зацепилась внучка за оговорку неизвестной девушке.

— Да, встречались однажды. Меня зовут Кагами. Возможно, Таменори что-то говорил обо мне, — заявила девушка, словно это имя должно было что-то сказать. — Позволь мне увидеться с ним.

— Ни разу не слышала… — ответила Суми и собиралась уже было выпроводить девушку, но что-то заставило её остановиться. По какой-то причине она не могла просто так отказать этой Кагами. Было что-то такое в её голосе или во взгляде, или может в улыбке, отчего Суми было не по себе, поэтому она решила пойти на компромисс. — Я спрошу дедушку, сможет ли он с вами поговорить. Проходите пока внутрь.

Суми пригласила девушку внутрь, но та почему-то решила подождать во дворе, на что внучка только пожала плечами и зашла в дом, а затем прошмыгнула в комнату дедушки. Тот не отдыхал на лежанке, как делал большую часть времени, а сидел рядом на татами, привалившись к стене у небольшого столика, и делал какие-то записи на пергаменте дрожащими руками. При виде внучки он спешно убрал их в сторону.

— Дедушка, там к тебе пришла какая-то Кагами. Говорит, что знает тебя, — сказала девушка и увидела, как морщинистое лицо старика на мгновение приобрело шокированное выражение.

— Повтори, — тихим и внезапно сиплым голосом попросил он.

— Кагами. Молодая такая, красивая. И странная… 

— …Приведи её! — отрезал старый художник после небольшой паузы вновь твёрдым тоном, который он сохранил, несмотря на преклонный возраст. 

— Х-хорошо, — запнувшись ответила Суми, немного сбитая с толку реакцией дедушки.

Ничего не понимающая девушка вышла во двор, дабы позвать гостью. Та сидела на крыльце дома и ловила руками падающие с неба снежинки, словно дитё малое. Но по пути в комнату она не проронила ни слова, вышагивая с высоко поднятой головой. Эта разница в поведении вызывала диссонанс, словно перед Суми два разных человека. 

Стоило девушками зайти к художнику, тот сразу сказал внучке:

— Спасибо, Суми. Оставь нас на время.

— Да, конечно, — проговорила она, всё ещё пребывая в состоянии удивления, но просьбу выполнила и вышла из комнаты.

Оставшись наедине, красавица и старик довольно долго молчали, глядя друг на друга, однако наконец последний разорвал тишину:

— Ты нисколько не изменилась с нашей последней встречи, — покачав головой, прошептал он. — Я даже почти не удивлён.

— А ты постарел и одряхлел, — с мягкой улыбкой произнесла девушка, подходя ближе. 

— И не поспоришь, — грустно улыбнувшись в ответ, сказал художник. — Не думал, что ещё раз увижу тебя. 

— Просто проходила мимо и услышала твоё имя. Решила навестить.

— Как это иронично, что ты появилась в моей жизни сначала в момент взлёта, а теперь падения. 

— Мне тоже это кажется забавным и немного грустным. Ты ведь многому научил меня… и продолжаешь учить.

— Продолжаю учить? И чему же?

— Тому, насколько скоротечна человеческая жизнь… Кажется, мы встретились лишь вчера, а сегодня ты лежишь здесь и готовишься отойти в мир иной, — проговорила Кагами, взмахом руки окидывая комнату, в который витал запах старости. — Помнится, у нас уже был разговор на тему смерти перед моим уходом. Изменил ли ты свои взгляды на этот счёт?

— Не совсем… Честно говоря, чем старше я становлюсь, тем сильнее боюсь смерти и забвения. Но при этом я даже хочу умереть.

— Хм?

— Я устал, понимаешь? Уже три года я не могу держать кисть, потому что руки сильно дрожат, а с недавних пор и ходить не в состоянии. Боль сопровождает меня десятилетия, и с каждым годом она становится только сильнее и невыносимее. Со временем я стал забывать банальные вещи, а также начал плохо видеть и слышать, — выдал художник почти на одном дыхании, и с каждым словом на его лице отражалось всё больше боли, не столько физической, сколько душевной. Но мгновение слабости прошло, и к нему вернулась былая непоколебимость уверенного и многое повидавшего человека, так что закончил он с улыбкой. — Я хочу, чтобы всё это закончилось, но не хочу, чтобы на этом всё кончалось. Глупо, правда? 

— Не глупее, чем пытаться научить кровожадного ёкая понятиям искусства, — поддела его Кагами, элегантно прикрыв ладонью нижнюю часть лица, чтобы скрыть смешок.

— Хех, это точно, — хрипло усмехнулся старик. — В любом случае, не советую тебе стареть - это сущее мучение.

— Не думаю, что мне это грозит в ближайшие годы. Может быть и ты… — девушка не закончила фразу, однако Коно понял о чём идёт речь. 

— Да, но я решил не идти этим путём, — с уверенностью ответил художник. 

— Понимаю, — приняла она такой ответ, и оба собеседника замолчали на минуту. — Поведай тогда, как обернулась твоя жизнь? Я смотрю, у тебя появилась семья…

— Тут не о чём рассказывать - после твоего ухода моя жизнь не представляла из себя ничего по настоящему интересного. Обычная скучная жизнь обычного скучного человека. Что же до семьи, то ты сама, должно быть, всё видела. Суми с её сыном и мужем - моя единственная оставшаяся семья… — нерадостно проговорил старик и решил перевести тему. — Мне интереснее было бы услышать, чем занималась ты все эти годы?

— Многим и ничем. Если рассказывать в подробностях, то у нас просто не хватит времени, но если вычленить самое интересное…

Следующие полчаса Кагами рассказывала разные любопытные, забавные или странные ситуации и знакомства, которые случались с ней, а Таменори выступал в основном в роли слушателя, который с многозначительной улыбкой внимал и иногда комментировал. Казалось, что истории девушки возвращают его в прошлое, когда он ещё был молод и полон безрассудства. Но как и всё в этом мире, рассказ Кагами не длился вечно, и наконец она замолчала. Молчал и художник, не зная, что ещё можно сказать. Они оба понимала, что их встреча скоро подойдёт к концу, и встреча эта наверняка последняя. С одной стороны хотелось говорить обо всём, но с другой слова казались излишними. Минуты молчания дали старику время подумать, и по мере размышлений его взгляд наполнялся решимостью.

— Позволь попросить тебя об одной услуге? — спросил наконец он.

— Какой? 

— Возьми меня с собой… — выдавив из себя улыбку, сказал он и на некоторое время замолчал, пытаясь выразить свои мысли. — Знаешь, ты ведь стала моим источником вдохновения, когда я уже собирался забросить творчество. Встреча с тобой изменила мою жизнь, и я был бы рад, если бы смог хоть каким-то образом наблюдать за твоим путешествием, куда бы оно тебя не привело.

Кагами потребовалось пара секунд, чтобы понять о чём именно говорит её старый друг, после чего она рассмеялась на этот раз в открытую:

— Фу-фу-фу, а ведь ты был один из немногих, кого я не воспринимала за еду. Но теперь ты сам просишься мне в зубы! — Она продемонстрировала улыбку, которая позволяла увидеть длинные заострённые клыки. — Что ж, если ты действительно этого желаешь, я исполню твою просьбу. Ты готов?

— Возможно, это совпадение или же божественное провидение подтолкнуло меня к действию, но свою последнюю волю я изложил как раз к твоему появлению. — художник потряс свитком, который недавно заполнял. — Так что да, я готов… Приятно было ещё раз услышать твой голос… 

Кагами спустилась вниз спустя пару минут и мило попрощалась внучкой Коно, которая сейчас занималась готовкой. Проводить её взялся вернувшийся недавно муж Суми - тот прошёлся с Кагами до ворот и уже собирался закрывать за ней двери, но заметила возвращающегося с прогулки сына, который убежал играть лишь завидев на улице снегопад. Мальчик проводил большими глазами уходящую гостью и, подбежав к отцу, воскликнул:

— Пап, пап! У тётеньки хвост под платьем!

— Не говори глупостей! Пойдём в дом - обед скоро будет готов, — осадил он ребёнка и сразу направилась внутрь.

Мальчик же ненадолго задержался в дверях, продолжая смотреть вслед странной девушке, которая словно почувствовала взгляд и развернулась. Она одарила мальчишку хитрой улыбкой, и на её голове вдруг возникли звериные уши, которые встали на секунду торчком, подвигались в разные стороны, а затем прижались к волосам и исчезли вместе с самой девушкой, растворившейся в снегопаде. Хихикнув, ребёнок шмыгнул за ворота и закрыл их за собой, наконец направляясь в дом. Никто не увидел, как перед исчезновением задорная улыбка Кагами впервые сменилась грустной.

Следующие пятнадцать минут в доме художника всё было по-старому, пока Суми не решила отнести обед дедушке, обнаружив того неподвижно лежащим на циновке. Его глаза были закрыты, а на лице навсегда застыло выражение умиротворения… 

http://tl.rulate.ru/book/112935/4264046