Готовый перевод Step Down, Let Me Come! / Прочь с дороги! Дело за мной!: Том 1. 187. Беспорядки в Сяочэне (Часть 27)

Том 1. 187. Беспорядки в Сяочэне (Часть 27)

Эта ночь обречена быть беспокойной.

Мужчина с густой бородой сидел с мрачным лицом, слушая отчеты своих подчиненных о последствиях пожара. Запасы продовольствия и снаряжения были сильно повреждены, осталось лишь одна десятая часть, осадные орудия практически не уцелели — они были в основном деревянные, и после пожара их уже нельзя было использовать.

По сравнению с этим, потери среди людей были не такими значительными.

Погибло более двухсот человек, более трехсот получили ожоги, около двухсот получили травмы и увечья от топтания скота, от падающих с неба искр сгорело более ста палаток.

Мужчина с густой бородой хмурился:

— Ты закончил?

Его подчиненный дрожал от холода, исходящего от слов командира.

Заикаясь, он ответил:

— Д-да, доложил...

Как только он закончил, мужчина с густой бородой в гневе поднял руку и опрокинул низкий столик перед собой, его кожа дрожала от напряжения, а глаза, похожие на медные колокола, неотрывно смотрели на подчиненного, который не смел даже вздохнуть. Он зарычал:

— Доложил? Где люди? Куда они делись?

Грохот и рев слились в единый аккорд.

Пот струился по лбу подчиненного, он не смел пошевелиться.

В главном шатре царила гнетущая атмосфера.

— Я... я не смог их задержать...

Мужчина с густой бородой схватил ближайший предмет и запустил им в лоб подчиненного, ругаясь:

— Проклятье! Их было всего несколько! Вы не можете их поймать, зачем вы тогда нужны? В лагере, охраняемом солдатами, бандиты не только свободно передвигаются, но еще и поджигают наши запасы, неужели вам не стыдно?!

Подчиненный даже не попытался увернуться.

Он стойко выдержал удар.

Раздался глухой звук.

По лбу потекла теплая кровь, смешанная с потом и пеплом, она стекала по лицу, часть ее скопилась на подбородке, другая часть попала в глаза. Подчиненный моргнул, но не посмел вытереть лицо, позволяя грязи ползать по глазам.

Он сжал губы, сдерживая слова, которые хотели вырваться наружу.

Если уж говорить о вине, то генерал, который открыто целовался со своей любовницей в лагере, так что это слышали все, кто был рядом, тоже не был святым.

Что касается халатности, то они были равны.

Но как подчиненный, он не мог жаловаться и не смел произносить эти слова вслух. В его голове мелькнула мысль, и он вдруг вспомнил кого-то.

— Я... я действительно старался! Просто среди этих четверых бандитов было двое, которых привел младший генерал, я не мог их арестовывать, вдруг младший генерал... — Подчиненный сделал паузу, изображая затруднение. — ...я не боюсь младшего генерала, просто боюсь, что это может повлиять на ваши отношения с ним, а еще... отец генерала...

Он практически открыто намекал мужчине с густой бородой: «Не я виноват! Эти бандиты были привезены дикарем, он задумал что-то недоброе. Если он захочет разобраться, я не выдержу. К тому же твой отец его жалеет, даже если этот дикарь совершил такую ошибку, он наверняка его простит».

Пусть этот дикарь несет ответственность за случившееся!

Мужчина с густой бородой уже был в ярости, и эти двусмысленные слова подчиненного чуть не довели его до бешенства. Он раздавил в руке бумажный пресс, его зубы скрипели от злости, он спросил:

— Где этот ублюдок... сейчас?

Подчиненный ответил:

— Он лечится и обрабатывает раны.

Мужчина с густой бородой злобно усмехнулся:

— Лечится? Обрабатывает раны? Он еще и ранен? Наверное, это все спектакль!

Кому он хочет показать этот спектакль?

Конечно же, старику, у которого нет ума!

Он резко поднялся и зашагал к палатке юноши.

Он хотел посмотреть, какие раны получил этот дикарь!

Юноша действительно был ранен.

И раны были нешуточными.

Вэньсинь Шэнь Тан превратила черную и белую Вэньци в фейерверк, большая часть которого попала в юношу. Юноша тоже увидел это впервые, у него не было опыта, он полагался только на свои силы. Он отбрасывал, сбивал и разрушал огненные искры, которые летели на него, а те, до которых он не дотянулся, превращал в защитную ауру, стойко выдерживая их!

Хотя боевая аура могла защитить от огня, и в некоторой степени он был невосприимчив к жаре, но она не могла полностью изолировать его от страшной жары, именно поэтому юноша был ранен — Вэньци, собранная в искры, была невероятно горячей, если бы они горели еще немного, он бы сгорел.

Юноша не сгорел, но на его спине появились большие волдыри, руки и грудь покраснели, как у вареных раков.

Он снял рубашку и бросил ее себе на пояс.

За ним врач осторожно прокалывал волдыри, выдавливая из них жидкость, а затем наносил на них ментоловую мазь. В местах, где наносилась мазь, прохлада отгоняла жгучую боль. Юноша приложил к лицу холодный компресс и пробормотал:

— Хм, хорошо, что мое лицо осталось целым.

— Что ты говоришь, когда уже такое время? Займись делом! — усмехнулся врач, стоявший в стороне. — Подумай, как ты будешь...

Юноша скривился:

— О чем думать?

Врач сказал:

— Как ты будешь объяснять...

Юноша бросил горячий компресс в медный таз, полный холодной воды, и равнодушно сказал:

— Ничего объяснять не нужно, он ничего мне не сделает. Если он обвинит меня в том, что я «привел волка в дом», то пусть сначала обвинит его в «халатности», если он будет наказывать, то пусть наказывает нас обоих...

Врач был ошеломлен.

Юноша развел руками и беспечно сказал:

— Я же не знал, что эти двое опасны, как я мог быть виноват? Я старался их остановить, но один против четверых, и среди них двое сильных Вэньсинь, как я мог их задержать?

В этот момент из-за палатки раздался рев мужчины с густой бородой.

— Ублюдок! Ты все еще считаешь, что ты прав?

Юноша ничуть не удивился, что мужчина подслушивал за дверью, и невинно сказал:

— Я виноват, но не более чем на тридцать процентов, к тому же я старался «искупить свою вину», сколько времени я их задержал? Если бы старший брат вовремя послал помощь, то эти четверо не сбежали бы.

Мужчина с густой бородой был так зол, что его борода дрожала.

Врач закончил перевязку, юноша поднялся, опираясь на руку, лениво надел рубашку, которая висела у него на поясе, поправил воротник, его лицо выражало невинность, смешанную с беззаботностью, которая раздражала мужчину с густой бородой:

— Эти бандиты, двое из них были привезены мной, это правда! Но еще двое были привезены солдатами, которых послал старший брат. Кто из этих четверых на самом деле напал, пока неизвестно.

Мужчина с густой бородой был в ярости, его глаза покраснели!

— Ты осмеливаешься...

Юноша с усмешкой прищурился и парировал:

— Почему я не смею? Пусть разбирается отец, он сам решит, кто прав, кто виноват. Если отец решит, что я виноват, то сколько бы ни было военных ударов, я все выдержу.

Внезапно глаза мужчины с густой бородой расширились.

— До отца еще семь дней пути, а наши запасы продовольствия уже закончились, старший брат, может быть, созовешь всех солдат и обсудим, как пережить эти дни. Не взять Сяочэн — это ничего, но если нас победят эти жалкие солдаты, это будет позором!

Эти слова заставили мужчину с густой бородой задыхаться от злости.

Он раздул ноздри, выдыхая горячий воздух, смешанный с гневом.

Юноша даже не посмотрел на него, опустил взгляд и проводил его.

Мужчина с густой бородой стиснул зубы и прошипел:

— Подожди! Я посмотрю, как ты будешь оправдываться, когда тебя обвинят в сговоре с врагом! Эй, следите за ним, с этого момента он не должен покидать лагерь ни на шаг!

Юноша был равнодушен, он пнул ногой низкий столик, который стоял у него на пути, даже не пытаясь сделать вид, что его провожает. Его подчиненный подумал: «Какая же это беда», быстро поклонился и поспешил за командиром, не обращая внимания на то, как сильно разозлился мужчина с густой бородой.

Он слышал, как мужчина с густой бородой в гневе хлопнул пологом палатки, и его шаги удалялись все дальше, настроение юноши улучшилось. Он достал шкатулку с разноцветными жемчужинами размером с драконий глаз, позвал своего подчиненного и с улыбкой сказал:

— Сейчас все хорошо, сыграем пару партий?

Подчиненный: «...»

Юноша продолжил:

— Эх, жаль.

Подчиненный не смог сдержать любопытства:

— Что жаль?

Юноша сказал:

— Мой собеседник, жаль.

Подчиненный: «...»

Он совершенно не понимал, что жаль.

Хотя он не был на поле боя и не видел, как Шэнь Тан сражалась с юношей, но он знал, чем все закончилось. Именно из-за этого «собеседника» юноша, скорее всего, получит порку, иначе гнев не утихнет... И младший генерал жалеет этого человека?

Юноша вздохнул:

— Золото легко найти, но трудно найти собеседника... Мама, возможно, единственная в мире, кто может петь со мной в унисон...

Подчиненный собирался что-то сказать.

Внезапно он замолчал.

Подчиненный был рядом с юношей уже какое-то время, он знал его не так много, но и не так мало. Он хотел было сказать, что у юноши есть родственники, но, вспомнив, что у младшего генерала больше нет семьи, он остался единственным, кто выжил, он остановился.

Действительно...

Единственный человек, кто мог петь с ним в унисон.

Подчиненный сказал:

— А почему вы ее отпустили?

Юноша с усмешкой посмотрел на него.

Лицо подчиненного изменилось, он мгновенно понял, что сказал лишнее, и, опустившись на одно колено, стал просить прощения:

— Я не это имел в виду, я хотел сказать...

Он перебрал в уме все возможные оправдания, но так ничего подходящего и не придумал, от волнения пот градом катился с него, быстро промочив рубашку под доспехами. Атмосфера в палатке стала напряженной, и, когда подчиненный уже думал, что его убьют, юноша заговорил.

Он сказал:

— Вставай.

Подчиненный был удивлен, он с облегчением вздохнул, как будто избежал смерти, и, встав, почувствовал, что у него подкосились ноги:

— Спасибо, младший генерал!

Юноша сказал:

— Не спеши, мы еще увидимся.

Подчиненный больше не осмелился говорить.

Лучше молчать, чем лишний раз ляпнуть.

Что касается того, отпустил ли юноша Шэнь Тан специально, никто, кроме него самого, не знал. Они поиграли в жемчужные шарики, и юноша вдруг вспомнил что-то и спросил своего подчиненного:

— Как ты думаешь, мой старший брат, учитывая сегодняшнее поражение, отступит?

Подчиненный ответил:

— Я не осмеливаюсь гадать.

Юноша:

— Говори!

Подчиненный:

— Наверное, да... Запасы продовольствия и снаряжения сгорели, если об этом узнают войска, которые находятся в Сяочэне, они соберут свои силы и выйдут, чтобы атаковать нас, у нас пал боевой дух, а они сражаются в отчаянии... Эх, лучше временно отступить и соединиться с отцом генерала.

Юноша засмеялся:

— Я тоже так думаю.

Подчиненный: «...???»

Не знаю почему, но ему показалось, что младший генерал сейчас в прекрасном настроении, он... как будто хочет, чтобы армия временно отступила???

Они поиграли в жемчужные шарики, и юноша, погладив живот, сказал, что проголодался.

Он собирался позвать кого-нибудь, чтобы принесли еду, но вдруг вспомнил, что запасы продовольствия сгорели, и сконфуженно отказался от этой идеи.

Через некоторое время из-за палатки раздался радостный шум.

Он послал кого-нибудь узнать, что случилось.

Солдат с радостью вернулся.

— Младший генерал, хорошие новости!

Юноша скучающе раздавил жемчужину, наблюдая, как порошок осыпается с его пальцев, и спросил:

— А, какие?

Солдат сказал:

— Пришла армия!

Юноша: «!!!»

В палатке раздался грохот падающих вещей, солдаты, охранявшие палатку, недоуменно переглянулись.

Разве это не хорошие новости?

Хе-хе...

Эта новость была хорошей для лагеря мятежников, чьи запасы продовольствия и снаряжения были уничтожены, а боевой дух упал, но для жителей Сяочэна это не было хорошей новостью. Юноша с мрачным лицом смотрел в сторону, откуда доносился шум, его кулаки, опущенные вдоль тела, сжимались и разжимались.

Незаметно солнце поднялось высоко.

К палатке подошел солдат, несущий письмо.

Старший генерал хотел его видеть.

Юноша сжал губы, хотя ему было неприятно, он все же привел себя в порядок. Выйдя из палатки, он снова надел на лицо ту же самую открытую и беззаботную улыбку, которую видели все. Подойдя к главному шатру, он посмотрел в сторону Сяочэна, издалека он мог разглядеть очертания высоких стен.

В глубине души он вздохнул:

Не миновать этой беды, не избежать ее.

Он согнулся и поднял полог, еще не войдя, его голос уже донесся до ушей тех, кто находился в палатке:

— Отец, я пришел.

***

— Пф!

Два Вэньши изо всех сил помогали, Чжай Лэ не жалел Вэньци, и вскоре он довел Шэнь Тан, которая была на грани потери сознания, до безопасного места. Как только они остановились, Шэнь Тан, опираясь на дерево, выплюнула черную и красную кровь, ее бледное лицо стало немного лучше.

Чжай Лэ обеспокоился:

— Шэнь-сюн, ты...

Шэнь Тан махнула рукой:

— Со мной все в порядке, пустяки!

Она села и немного отдохнула.

Головокружение немного улеглось.

Ци Шань следил за состоянием Шэнь Тан, одновременно с этим осматривая окрестности. Внезапно он посмотрел в глубь темного леса и, вытащив меч, сказал:

— Кто там?

Чжай Лэ тоже перешел в режим боевой готовности.

В этот момент из леса раздался шорох, и из него вышел человек, которого все знали — Ян Дувэй, который перевозил подати! Он ответил:

— Это я!

За несколько дней, что они не виделись, Ян Дувэй сильно осунулся.

Ци Шань посмотрел на него, затем на Чжай Лэ, который перестал быть настороженным, и, также резко убрав меч, поклонился ему издалека.

Ян Дувэй обратился к братьям Чжай:

— Вы долго отсутствовали, а в лагере мятежников начался большой пожар, я предположил, что ваш план удался, и привел людей, чтобы встретить вас...

Лицо Ци Шань немного прояснилось.

Ян Дувэй заметил два незнакомых лица, Шэнь Тан и Ци Шань, и неуверенно спросил:

— Эти двое...

Угол рта Чжай Хуана слегка дернулся.

Как... как их представить?

Чжай Лэ был беспечен, он с улыбкой представил:

— Ян Дувэй, это Шэнь-сюн, о котором я тебе часто рассказывал, он очень сильный. Этот пожар возник благодаря ему и Ци-сяньшэну, они молодцы! Шэнь-сюн, Ци-сяньшэн, это Ян Дувэй, командующий гарнизоном Сяочэна.

Ян Дувэй, услышав это, засиял глазами.

Он сказал:

— Оказывается, вы — герои.

Шэнь Тан с трудом поднялась, на ее лице было написано восхищение и уважение, она поклонилась:

— Не смею быть героем, давно слышал о твоем имени, Ян Дувэй, сегодня я убедился, что оно не преувеличено. — Ее улыбка была стандартной, без изъянов.

Ци Шань опустил взгляд и тоже холодно произнес несколько слов приветствия.

Их приветствия были лишены искренности, но Ян Дувею это было неважно, главное, что Шэнь Тан и Ци Шань воевали с мятежниками, а значит, они были товарищами по оружию!

— Здесь нам нельзя задерживаться, прошу вас, пойдемте со мной.

Шэнь Тан на этот раз сильно потратила Вэньци.

Она спала три-четыре часа, прежде чем пришла в себя.

http://tl.rulate.ru/book/109723/4957586