Готовый перевод I'm really immortal / Я правда бессмертный: Глава 242

Нелегко для Цинь Пэна в его возрасте писать прямым и ровным почерком. Лю Чанъань на мгновение замер, но все же быстро вскрыл конверт.

Письмо очень длинное, края бумаги слегка загнуты. Почерк неоднороден. Есть и каракули, и исправления, поставлено множество кружков и крестиков, да и формулировки часто меняются.

Большинство каллиграфических произведений, дошедших до нас, в основном такие, что отличается от образа каллиграфических произведений в сознании многих современных людей. Они не представляют собой белый лист бумаги, на который разбрызганы чернила, и в несколько приемов можно написать несколько простых слов.

Как, напрмер, никем не превзойденные в мире работы Янь Чжэнцина.

Лю Чанъань начал читать с улыбкой. Боюсь, в будущем будет все реже происходить такое, что люди будут получать письма от стариков, и их исчезновение – нормальное явление. В истории всегда бесчисленное множество обычаев возникают, а потом исчезают.

Цинь Пэн написал стихотворение, вспоминая о том времени, когда узнал о своей судьбе, а затем рассказал о том, как он все эти годы искал Е Чэнью. В конце концов, он посетовал, что у людей все еще цветут персики, и пригласил Лю Чанъаня посетить старый дом семьи Цинь...

Вероятно, это будет последняя встреча... Лю Чанъань подумал, что, должно быть, что-то произошло с Цинь Янань на летних каникулах, и Цинь Пэн посчитал необходимым встретиться с Лю Чанъанем, чтобы прояснить некоторые вещи.

В отличие от приглашений третьей жены и других людей, эти люди пригласили его, но Лю Чанъань не стал уделять им внимания. Если они хотели его видеть, они должны были прийти сами, но Лю Чанъань не стал бы поступать так с Цинь Пэном.

Даже если Цинь Пэн на другом берегу Тихого океана и ему нужно будет переплыть его вплавь, Лю Чанъань не будет против. Он никогда не был неприступным и равнодушным к детям, которых он воспитывал и которыми заботился. Лю Чанъань относится к ним с большим терпением и вниманием.

Возможно, спустя десятилетия, через много лет Лю Чанъань тоже забудет Цинь Пэна, но раз уж он это еще помнит, то, естественно, почувствует сострадание, подобно тому, что он был готов отпустить Ли Хунфан, когда он думал о Ли Даорене.

Лю Чанъань собрал письмо и положил открытку в плетеный короб под кроватью. Затем он снял жилет и штаны и надел чистую и опрятную, но немного старую хлопчатобумажную рубашку, черные брюки и парусиновые туфли.

Рубашка не была заправлена в брюки, а аккуратно сложенные рукава были закатаны. Лю Чанъань подошел к вагону.

Дань Дань, я должен уйти и, вероятно, не вернусь до завтра... Ладно, возможно, я вернусь вечером.

Шангуань Дань Дань промолчала, но Лю Чанъань обнаружил, что ее мобильный телефон не лежал на крышке гроба. Он не знал причины, но не нашел ее странной.

Как ты попала в руки других людей и под каким наблюдением ты находилась, прежде чем тебя отправили мне?

Не получив ответа, Лю Чанъань не воспринял это всерьез. Он запер дверь вагона и медленно вышел из общежития.

Он знал, что совершенно невозможно сказать, что наблюдение за ним прекратилось вообще. Лю Чанъань сильно подозревал, что несколько вроде бы незаметных камер наблюдения возле улицы у входа в общежитие использовались, чтобы следить за ним, но раз уж он определил свою территорию, пока чужие камеры не будут установлены в пределах зоны наблюдения за общежитием, Лю Чанъань будет игнорировать их.

Увидев магию гроба и контроль Шангуань Дань Дань над ним после пробуждения, Лю Чанъань не беспокоился, что кто-то сможет просто так украсть гроб, разве что по ее собственному желанию.

Лю Чанъань взял свое удостоверение личности, купил билет на скоростной поезд с помощью своего мобильного телефона, а затем поехал на метро к Южному вокзалу скоростных поездов, чтобы сесть на поезд.

Эта поездка намного роскошнее, чем в прошлый раз, когда я ездил на Тайвань.

Летом я всё-таки неплохо заработал. Хоть и пришлось для открытия магазина экономить, но рисовая лапша хорошо продавалась, а Лю Чанъана назвать скрягой, который, лишь бы сэкономить, дверь не откроет, язык не повернулся бы.

Линия 2 метро Цзюньша сейчас представлена двумя действующими ветками. Конечная остановка ветки номер два – это конгрессно-выставочный центр. Лю Чанъан как-то ездил на эту станцию. Предпоследняя остановка – это станция Цзюньша-юг.

Обычно в метро центре столицы не бывает свободных мест, но давки нет. Лю Чанъан стоял в углу и смотрел на множество мужчин и женщин с багажом. Каникулы подходили к концу, поэтому студентов, направлявшихся на учёбу, было довольно много. Не доготовлено ещё. Это видно по его нежному виду.

Лю Чанъан вспомнил тот период, когда учились Цинь Пэн с Е Сыцзинем.

Когда мы встретимся в этот раз, может быть, будем говорить и вспоминать прошлое. Может быть, не будем говорить о прошлом, а будем говорить только о будущем. Главным может быть дело Цинь Янаня.

Оно же наверняка касается и дела Цинь Янаня. А то, судя по нраву Цинь Пэна или по некоторым из прошлых договорённостей, смерть Цинь Пэна не должна была быть слишком уж задолго до нашей новой встречи. А сейчас такое ощущение, что Цинь Пэн ещё несколько лет без проблем проживёт.

Лю Чанъан вышел на станции высокоскоростной железной дороги и прошёл на восточную площадь, чтобы войти в зал станции. Здесь людей немного меньше стало. Лю Чанъан взглянул на пролёт купола станции и невольно подумал о зрительном зале, где выставлены терракотовые воины и боевые колесницы в мавзолее первого императора. А тогда, во времена тех построек, технология и материалы были далеко не на высоте, потому и постройка выставочного зала была крайне консервативной.

Когда появится время, нужно свозить Гуань Даньдань посмотреть на современный Чанъань, но если она будет всё время находиться в гробу, то будет неудобно её куда-либо возить. Гроб-то он не понесёт. Вон бронзовый гроб – дышит, Лю Чанъан понёс его по улице. Его могли бы сообщить местные доброжелатели, тогда его пришлось бы отдать государству.

Обо всём про всё этом размышлял Лю Чанъан и обнаружил, что на станции есть зал ожидания для участников бизнеса, но покупать бизнес-место – это не его уровень, поэтому он спокойно сел на ряды железных кресел в зале ожидания.

По бокам от зала ожидания всевозможные закусочные. Сейчас лапшу быстрого приготовления едят всё реже. Даже на некоторых станциях лапша быстрого приготовления перестала продаваться.

Лю Чанъан тоже есть не хотел. Просто до поездки он считал, что провезти на поезде лапшу быстрого приготовления с ветчиной и тушёным яйцом – это одно из наиболее приятных удовольствий в путешествии.

Чувства всегда есть у людей, и в них нечего стыдиться.

Особое место у окна, место первого класса, место второго класса.

Лю Чанъан облюбовал место второго класса. Сел на своё сиденье, как только вошёл. Ни шнура, ни допбатареи не взял. Конечно, он же экономит заряд телефона. Перед ним ещё один ряд, спиной к нему. Пассажиры не такие интересные, как два ряда пассажиров, сидящих друг напротив друга на поезде дальнего следования, так что счастливую парочку увидишь, конечно, не так, как в прошлый раз… Да и смотреть особо не на кого.

Прибыл Лю Чанъан в пункт назначения уже после обеда. Вышел со станции и направился прямо к старой усадьбе семьи Цинь. Сто с лишним лет назад и Цини, и Е здесь были аристократическими родами. У Е всего наследства и состояния от войны не осталось: старший сын рода, прямой его наследник. К моменту, когда Е Чэнью и Е Сыцзинь повзрослели, то уже и его не стало. Какие-то ветви не так растранжиривали. Испытали свои взлёты и падения, некоторые неплохо поднялись. Уезжали и возвращались.

Что касается положения семьи Цинь, то оно несколько сложнее. Когда Цинь Пэн начал революцию, семья Цинь не поддержала его. Уход Цинь Пэна из дома фактически ничем не отличался от того, чтобы его выгнали из семьи. Однако после победы в Войне за освобождение семья Цинь не могла не придерживаться некоторых мыслей: Цинь Пэн тоже высокопоставленный чиновник, верно? Вы должны заботиться о семье Цинь, верно?

Без должного ухода земля все равно будет конфискована и преобразована.

Непрерывные дома семьи Цинь также были распределены местным жителям. Только двор, где в детстве жил Цинь Пэн, стал бывшей резиденцией Цинь Пэна. Когда Цинь Пэн вернулся, чтобы провести свою старость, была снята табличка с бывшей резиденции Цинь Пэна и возвращена ему.

Лю Чанган огляделся по сторонам и обошел дом несколько раз. Исключение составлял сам дом, все вокруг него потеряло свой вид. Старые дома, которые первоначально принадлежали семье Цинь, в основном были разрушены, и их осталось очень мало. Некоторые были заменены. Здания тоже старые, а некоторые из разрушаемых участков, должно быть, получают очень щедрую компенсацию. Интересно, будут ли они благодарны семье Цинь в то время.

Что ты тут делаешь?

Хотя бывшая резиденция Цинь Пэна неизбежно стала одной из баз патриотического воспитания для учащихся начальных и средних школ в данном районе, есть много людей, которые приходят погулять и посмотреть, но теперь, когда Цинь Пэн вернулся, этот дом не позволяет бездельникам ждать много лет. После вступления в тур люди вроде Лю Чангана, которые бродят вокруг, ведут себя подозрительно и заслуживают того, чтобы их допросили. В конце концов, нельзя допустить какого-либо пренебрежения безопасностью единственных оставшихся старых революционеров. Если что-то случится, местные лидеры будут бояться и страдать от проблем со сном и едой.

Ищу брата. Сказал Лю Чанган с улыбкой.

Сколько лет ребенку? Лю Чанган излучал ощущение интеллигентной молодежи не в свое время только из-за своей одежды, и он не выглядел плохим парнем. Случайный охранник небрежно спросил.

Лю Чангану было трудно ответить на этот вопрос, но он также видел, что у охранника под рукой было оружие, и он должен быть тем, кто мог бы передать ему сообщение. Лю Чанган достал письмо и не собирался искать угол, чтобы перелезть через стену и войти в больницу.

Когда вы можете свободно войти, вы величественны, но если вам приходится перелезать через стену или даже рыть яму, Лю Чанган на самом деле не против.

Охранник в штатском все еще узнавал шрифт Цинь Пэна, не говоря уже об имени и печати Цинь Пэна на нем. Независимо от того, что сказал Лю Чанган о поисках своего младшего брата, он оставался бдительным и вежливо пригласил Лю Чангана в маленькую комнату в доме. Жду в комнате.

Эта маленькая комната раньше была местом отдыха швейцара. Лю Чанган все еще помнил это. Он мог чувствовать взгляды людей, проходивших мимо двери, а также наблюдение камер в комнате. Через некоторое время появился старый секретарь с тонкими седыми волосами. Он выглядел как мужчина и пригласил Лю Чангана войти.

Неужели не нужна проверка безопасности, например, обыск, охранные ворота и т. д.? Спросил немного растерянный Лю Чанган.

Старый секретарь на мгновение опешил. Этот вопрос был слишком подозрительным. Чуть помедлив, Лю Чанган явно не собирался подвергаться обыску и прошел мимо него.

Лю Чанган был знаком с Лю Чанганом, когда он вошел во двор в эти дни, и Цинь Пэн, вероятно, все еще жил во дворе, где он был мальчиком.

Подождите минутку... Хотя Цинь Пэн уже отдал приказ, старый секретарь все равно не мог не волноваться, потому что безопасность Цинь Пэна была слишком важна. В этом возрасте и возрасте каждый волос и каждая пора его тела, каждый переживает.

Лю Чанъань проигнорировал это. Он уже дошел до самого центра двора. В окруженном мелькающей тенью бамбука дворе сидел старик с седыми волосами и добрым выражением лица и качался на стуле. Он посмотрел прямо в дверь и увидел, как вошел Лю Чанъань.

Даже голос и внешность другого человека больше не были похожи на то смутное воспоминание, но внезапно его сердце забилось быстрее.

Как только рука Цинь Пэна опустилась на кресло-качалку, старый секретарь поспешил помочь ему. Цинь Пэн махнул ему рукой, чтобы тот ушел.

Лю Чанъань подошел и обнял тощее тело Цинь Пэна.

Старший брат!

После его возгласа Цинь Пэн посмотрел на молодого человека перед собой, и слезы потекли по его лицу.

http://tl.rulate.ru/book/106272/3788029