Готовый перевод I will not be the end of your salvation / Я не стану концом твоего спасения: Том 1 глава 20 Запретная магия​

Сколько времени прошло?

Ларна очнулась после обморока, но даже пальцем не могла пошевелить. Ей едва удавалось сделать хоть один полный вдох.

«Непутёвая и недостойная, позорная дочь.»

Слова, которые будто заглушали её чувство собственного достоинства, оставляя лишь боль. Ларна корчилась от ран, причинённых этими словами.

Она думала, что хотя бы в дворце Баян будет в безопасности. Это было наивным решением. Но кто бы мог подумать, что здесь всё окажется так же, как и в поместье герцога.

Нет, хотя бы чуть-чуть... хоть немного здесь должно быть лучше, думала она.

«Лучше бы это всё просто оборвалось...»

Но боги, казалось, не собирались протянуть руку помощи Ларне или выслушать её мольбы.

– Лечите только видимые раны, – прозвучал голос.

К свалившейся на ковёр, израненной девушке подошёл священник. Он только сейчас открыл глаза и, казалось, пытался сфокусировать взгляд, часто моргая.

Или, может быть, он так реагировал на её состояние? Возможно, он был шокирован тем, что увидел.

— Ваше сиятельство герцог, состояние леди крайне серьёзное. Если внутреннее кровотечение слишком сильное, даже божественная сила может не…

— По крайней мере, она не умрёт от моей руки. Так что прекрати болтовню и приступай к лечению, — равнодушно прервал его герцог Руинц.

— Да, да. Приступаю.

Священник, повинуясь его приказу, сосредоточил божественную силу на видимых повреждениях.

Ларна, которая до этого даже пошевелиться не могла, наконец начала слабо двигаться и тихо застонала.

— А… ааа…

Это была боль, вызванная воздействием божественной силы.

Ничего не понимающий священник списал это на обычную реакцию при заживлении ран. Однако герцог Руинц, наблюдая за поведением Ларны, загадочно усмехнулся.

— Стой.

Герцог подошёл ближе, словно внезапно что-то заметив, и взял её ладонь своей чистой рукой.

Повернув её так, чтобы ладонь оказалась направлена к небу, он обнаружил на изящном запястье девушки красный символ.

Он был словно нарисован кровью, текущей прямо под кожей, и его узор не походил ни на один известный знак.

— Ваше сиятельство, это… это же…

— Разве твои начальники не говорили тебе? Держи язык за зубами.

— Понял, ваше сиятельство.

Священник замолчал.

Для служителя церкви обнаружить следы запрещённой магии — всё равно что оказаться на месте преступления. Это могло бы стать шансом для продвижения по карьерной лестнице.

Но перед ним стоял герцог Руинц.

Как он мог осмелиться что-то сказать о «кровной связи», которая связывала этих двоих?

— Ларна.

— ...Да, — тихо отозвалась она.

— Не стой на месте. Продолжай двигаться вперёд. Не забывай, что мои глаза и уши наблюдают за тобой в любое время и в любом месте.

Священник, наблюдавший за тем, как Ларна корчится в муках, осознал, что это кара за её предательство божественной воли.

Он продолжал лечение, но его горло пересохло, и он нервно сглотнул.

«Почему ты возложил на эту женщину столь тяжкое испытание, Господи?» — хотел спросить он.

Но никто не ответил бы ему.

— Ты ведь знаешь, что из-за этой связи ни ты не сможешь убить меня, ни я тебя, — продолжил герцог Руинц.

— Ты не сможешь покончить с собой.

Если не займёшь место императрицы, тебя ожидает вечная жизнь в мучениях, не способная умереть.

Поистине трагическая картина.

Отец, держащий запястье своей дочери во время лечения, произносил слова, от которых холодело в груди.

— Исправь свою ошибку. Заставь императора оказаться в твоей постели как можно быстрее.

Белая кожа Ларны, на которой только что виднелись следы болезненной синевы, теперь почти полностью восстановилась. Даже её прежде закрытые глаза начали потихоньку открываться.

Тук.

Герцог Руинц положил что-то рядом с лицом Ларны.

— Почему это для тебя так сложно? Я не могу этого понять, — произнёс он, искренне недоумевая.

После этого он равнодушно отпустил её левую руку. Ослабленная рука бессильно упала на пол, и алый символ кровной связи продолжал пылать, сопротивляясь божественной силе.

— Уходим.

— Что? Но, ваше сиятельство, лечение ещё не завершено, — возразил священник.

— На первый взгляд, всё в порядке, не так ли?

До того как герцог Руинц вошёл в её покои, состояние Ларны было почти таким же, как сейчас. Это была его привычка: оставлять небольшую долю боли, чтобы её обладатель всегда помнил случившееся, переосмысливал свои ошибки и учился их исправлять.

Это было жестоко. По-настоящему жестоко. И в то же время невыносимо жестоко — именно таким отцом он был.

Шаги герцога и священника постепенно затихли, исчезая вдалеке, но Ларна всё ещё не могла подняться.

Её тело разрывалось от боли, вызванной божественной силой. Собрав остатки сил, она перевела взгляд и заметила, что оставил её отец.

— Ах... ха-ха. Ах... ха-ха!

Ларна рассмеялась, словно окончательно утратив способность сопротивляться. Её смех переходил в рыдания, затем в крик, и снова возвращался в хаотичный смех. Она выглядела, как безумная. Даже когда дыхание стало сбиваться, она не могла остановиться.

— Император в моей постели? Ах, ха-ха-ха!

Как же её отец мог быть настолько узколобым и поверхностным в своих суждениях?

— И всё ради этой жалкой книги?

На обложке значилось: Искусство обольщения.

— Ах, ха-ха-ха! Ха!

Ларна казалось, что убить Радимира и заставить его тело лежать в её постели было бы куда более реальным вариантом.

Да, это наверняка было бы проще.

Она с трудом взяла книгу обеими руками, намереваясь разорвать её на части, но внезапно оцепенела от страха.

Даже если герцога Руинца не было рядом, тело Ларны всё ещё помнило ужас, который он внушал.

Её покрасневшие от напряжения глаза уставились на руки, которые она больше не могла контролировать.

И тут, когда она уже думала, что выплакала все слёзы, её глаза снова наполнились влагой, мир перед ними померк.

Её горло сдавливали рыдания, превращаясь в глухие хриплые всхлипы.

— Проклятая связь, — прошептала она.

Не в силах разорвать книгу, она бросила её на пол, а затем, в порыве отчаяния, начала царапать своё левое запястье ногтями.

— Проклятый император.

Ларна начала царапать руку всё быстрее.

— Проклятый... Линдеманн, — прошептала она сквозь стиснутые зубы.

С тех пор как она помогла Линдеманну сбежать из лап герцога Руинца, её жизнь стала походить на существование мертвеца, обременённого клеймом кровной связи.

Каждый раз, когда Ларна успевала привязаться к случайно встретившемуся ребёнку или слуге, они исчезали на следующее утро, словно растворяясь в стенах поместья.

Её слуг постоянно переводили с одного места на другое, не оставляя никого рядом с ней дольше нескольких дней. Её охрану обеспечивали исключительно люди её отца, сменяя друг друга так часто, что лица почти не запоминались.

У неё не было ничего своего.

Её превращали в шахматную фигуру, которая не могла двигаться по своей воле.

Даже кони, на которых ездили рыцари, казались ей свободнее, чем она сама.

Она не могла уйти, не могла делать то, что хотелось, не могла даже покончить с собой.

— Мне так одиноко... Так невыносимо одиноко...

В один из тех дней, когда одиночество стало невыносимым, Ларна решилась на бунт. Она отказалась есть, пить и шевелиться, дрожа от холода в своей комнате.

Это был её детский, отчаянный протест. Просьба дать ей хотя бы немного воздуха, чтобы дышать в этой проклятой семье герцога.

Но что же произошло в итоге?

Няня, которая заботилась о ней с самого детства, погибла, её лицо было настолько изуродовано, что его невозможно было узнать.

«Пыталась уморить единственную дочь герцога Руинца голодом», — такое нелепое обвинение было предъявлено.

Несмотря на то, что она давно уже не исполняла обязанности няни, её обвинили в том, что она не смогла должным образом защитить свою госпожу.

Тогда Ларна впервые ощутила на себе презрение взглядов слуг.

«Ей нужно было просто сидеть смирно».

В укоре.

«Если бы только слушалась господина герцога, ничего бы не случилось».

В упрёках.

«Почему она так поступила?»

Ларна упала на колени рядом с телом своей няни и расплакалась.

— Это ведь не было твоим решением, правда? — прошептала она сквозь слёзы.

Герцог Руинц спросил, и она ответила, плача:

— Да.

Она больше не хотела видеть гибель невинных.

С того дня Ларна стала полностью соответствовать образу дочери герцога Руинца. Она прятала свои чувства и забывала о вопросах, которые могла бы задать.

Иногда, всего лишь иногда, она поднимала взгляд к далёкому небу. Конечно, ненадолго, чтобы затем снова отпустить свои сокровенные мечты на ветер.

Ведь кому смотреть на небо, если не найдётся никого, кто сможет избавить её от этой жизни? Даже смерть не могла бы вырвать её из этого места.

Но всё же иногда, когда казалось, что она уже всё забыла, в памяти всплывали моменты, когда она чувствовала себя счастливой.

Дни, которые она провела с Линдеманном.

Её последним, что у неё осталось, был этот ребёнок...

— Разве я имею право его вспоминать?

Ларна покачала головой.

Это ведь она, своим высокомерием, привела благородного мальчика в это место, чтобы он здесь зачах. Разве не она поставила под угрозу его жизнь?

Это была её вина, она заставила его сделать это.

Но всё же, хоть раз... — задавала себе Ларна этот глупый вопрос. Не думал ли он обо мне?

Это было странное желание, но она хотела узнать ответ. Она была любопытна, даже если её за это осуждали.

Когда она встретилась с ним в дворце и с надеждой произнесла приветствие, единственным ответом был холодный, равнодушный взгляд Линдеманна.

— Вы, Руинц, произносите моё имя?

Это было логично. Он ведь не скучал по ней, не думал о ней.

— Ах...

Ларна остановилась, когда кровь потекла из поцарапанного запястья. Она замерла, её мысли тоже ушли в сторону.

Проклятые. Проклятые сволочи.

Она опустила голову, бессильно наблюдая, как её кровь медленно капает. Это была кровь Руинц.

Если подумать,его слова были правдой. Если бы я, унаследовав его кровь, была более похожа на Руинц, если бы это действительно так было...

— Я бы не поверила ни одному его слову, что он будет защищать меня всю жизнь.

Тук, тук, тук!

Когда она с трудом поднялась и оперлась спиной на диван, странный звук постучавшей двери раздался громко. Ларна не могла встать, чтобы открыть, поэтому она замерла, пытаясь спрятать дыхание, делая вид, что никого нет.

Тук, тук, тук!

Кто-то, похоже, не понял намек и продолжал стучать. Несмотря на шум, Ларне было важнее немного отдохнуть.

Она подумала, что, возможно, всё это было ей лишь снится, но когда дверь неожиданно распахнулась, она встретила мужчину, которого совсем не ожидала увидеть.

－Грейзер?

Разве это не сон? Неужели он мог появиться так внезапно? Его щеки были покрасневшими, и грудь быстро поднималась и опускалась, как будто он только что прибежал.

Его взгляд был сосредоточен на одном месте. Ларна, заметив, куда он смотрит, поспешно прикрыла свою раненую руку, чтобы скрыть её.

－Вы что, снова причиняешь себе боль?

С кривой гримасой на лице Линдеманн резко выругался.

Ларна не ответила.

－Невероятно.

Хотя он продолжал бурчать, Линдеманн медленно подошёл к Ларне. Подойдя ближе, он нахмурился и спросил:

－…Вы плакали?

http://tl.rulate.ru/book/103984/5485660