Готовый перевод 후궁계약 / Наложница по Контракту: 38. Ночной отчет

Император ушёл, оставив меня наедине с моими мыслями: скрестив ноги, я привычно обосновалась в кресле и стала приводить в порядок всё разом — и мысли, и факты, и чувства.

Нет сомнений, что Ахон, мягко говоря, не очень хорош в актёрском мастерстве. Но почему он вдруг делает всё возможное, чтобы играть свою роль именно так? Почему прежде Император вёл себя — благородно и даже мило? А затем внезапно стал настолько зол, что проигнорировал мою просьбу и до сих пор ходит таким — странным и непонятным? И что я сделала такого, что он мной так недоволен? Или у Императора – симптомы душевного расстройства?..

И предполагать не стану, что Ахон может быть так невежественен, чтобы просто поддаться своим эмоциям? Конечно, и он — не святой, но явно — очень утонченный человек. И до такой степени, что «Святым» его всё-таки прозвали…

— Ах!

Мои размышления не были напрасными — где-то к середине ночи я пришла к достаточно правдоподобному выводу и радостно хлопнула себя по ноге:

— Вот оно!

Ахон рассердился и ушёл, после того как сказал: “Я выгляжу смешно?”. И что могли означать эти слова? Только то, что Император ошибочно предположил, что я проявляю к нему неуважение. И рассердился — на это.

Тогда сразу же возникает другой вопрос: почему он так подумал, что я его не уважаю?

Ответ на это найти проще. Должно быть, его оскорбил мой тон?

Почему-то я всегда считала, что мой сарказм — причудливый и забавный, поэтому и оставляла всё, как есть. Но, когда Император услышал от меня что-то подобное на Большом Совете,тогда это показалось ему совершенно неуместным?

— Хм… Думаю, да.

Может быть, сейчас это происходит только лишь потому, что своё недовольство мне приходится всегда держать при себе? Всё так — я скрестила руки на груди и кивнула, соглашаясь сама с собой. А затем поняла —решение найдено:

“Верно. Просто нам всё это надо проговорить!”

Не хочется говорить о таком напрямик — всё же это задевает мою гордость. И ещё я немного боюсь, что Ахон сочтёт меня недалёкой. Тем не менее, сейчас мне — плохо. Значит, мне надо собраться и как-то показать это, не так ли? Почему же ты сам, первым, не смог обсудить это со мной? Чудак!

После этого я глубоко вздохнула и начала быстро собираться: надела, уже ставшую привычной, маску и униформу следователя.

Предположим, что теперь я догадываюсь, почему Император так разгневался... Сейчас пора закончить с тем докладом, который я успела только начать, но тогда меня прервали. А Императору пора узнать, что я, наконец-то, довольно близко подошла к ответу на поставленную им задачу.

***

Проникнуть в покои Императора было довольно сложно.

Отчасти — из-за сложности переходов Дворца, но, в основном, — из-за плотного кольца стражей и «теней» вокруг него. Особенно хорошее расположение, конечно, было у «теней».

Если бы я у меня был заказ на убийство Императора и обязательно надо было проникнуть сюда? Хм... Думаю, около месяца мне пришлось бы тихо просидеть где-то рядом с Дворцом, выясняя и расписание дня самого Императора, и все пути передвижения «теней» и варианты моего отхода после выполнения задания.

Однако Мюнген, ближайшая «тень» Ахона, хорошо знал, что сейчас я выполняю поручение Императора...

— Мне нужно кое-что сообщить Его Величеству.

Он выслушал мою просьбу и, без долгих расспросов, тут же впустил меня в спальню Императора, минуя стражу.

Однако, когда я вошла в комнату, «тени» последовали за мной — один за другим. Но теперь их присутствие было совсем неважно, поскольку мы всё равно не собирались мешать друг другу — это не имело значения.

Я подошла к изголовью кровати, на которой лежал Император, и осторожно позвала его:

— Ваше Величество?..

Мои мысли в этот момент не совсем соответствовали ситуации, но... В комнате с мерцающим красноватым светом лицо спящего Императора выглядело таким красивым. Да, когда он спит, то выглядит как минимум в пятьдесят раз лучше, чем когда бодрствует:

— Наверное, это потому, что сейчас Вы не несёте чепуху, Ваше Величество?..

— …

И — снова позвала его, пытаясь разбудить, но опять не получила никакого ответа:

— Ваше Величество…

Император спал так крепко, что не проснулся и на этот раз.

Обернувшись, я спросила тень, следовавшую за мной: “Как разбудить его?” и указала — на Императора.

Тень, с ничего не выражающим лицом, только смотрел на меня и молчал.

“Эм... да. И ты тоже — не в курсе...”

Я снова взглянула на Императора, затем решилась — медленно подняла руку и легко прикоснулась к его локтю.

“Просыпайся!”

Только что безмятежно спящий Император внезапно приоткрыл глаза и сразу же схватил меня за запястье:

— Есу?.. Которая?

Он всё ещё был в полусне и спрашивал тихим приглушённым голосом, словно и сам не до конца осознал, что проснулся. Но, в отличие от его полусонного голоса, в его глазах сна совсем не осталось. И смотрел он только на меня, с совершенно ошеломлённым видом.

Когда я мягко попыталась отнять свою руку, он только вздрогнул и сжал её ещё крепче.

— Это — Есу-исполнитель.

Мне всё же удалось забрать свою руку, как только дала этот ответ. Глаза Ахона ещё больше расширились — от удивления. И остатки сна окончательно покинули его.

А я наблюдала, как движутся его длинные ресницы — в отблесках бледно-красного света глаза Императора выглядели чернее, чем обычно. Наблюдала и хмурилась: эти глаза заставили меня увидеть образ человека, которого я не хотела вспоминать, но и забыть — не могла.

— Странно.

Неужели моё лицо всё же дрогнуло — без моего ведома?

— Ты внезапно приходишь ко мне посреди ночи и начинаешь так пристально рассматривать меня. Это — сон? — Император даже пытался шутить с лёгкой улыбкой. — А ты определённо не тот человек… кто будет относиться ко мне любезно после того, как я вышел из себя и ушёл.

— И это — правда.

— Для меня мало радости — слышать такое.

Возможно, потому, что сейчас Ахон не был великим человеком, Императором Великой Империи, на его губах появилась смущённая улыбка, он коротко вздохнул и добавил:

— Император сошёл с ума.

— Что?

— Лицом к лицу — передо мной стоит ассасин, весь освещённый красным... Но выглядит это — красивым, а не устрашающим.

— Вы не сошли с ума, Ваше Величество. Просто иногда нужно вглядываться — повнимательнее?

При этом я резко откинула волосы, подняла подбородок и посмотрела ему в глаза. Император тихо рассмеялся.

“Ну почему ты снова смеёшься? Не видишь — я ещё злюсь?”

На самом деле всё было не совсем так: ещё недавно я гневалась и раздражалась на него, но, когда увидела, как спокойно и красиво он спит, как умеет хорошо улыбаться, почувствовала, что я излишне придираюсь. Однако, вместо того, чтобы и дальше придумывать всё новые шутки, чтобы разрядить обстановку, я приступила к делу и начала свой сухой отчет:

— Я собиралась кое-что сообщить Вам — ещё днём, но не смогла, потому что Ваше Величество внезапно удалились.

— Так ты сейчас поэтому пришла?..

— Да. Среди служанок необходимо обратить внимание на женщину по имени Юси.

— Юси?

— Она работает — при наложнице Бэк-Янг. Я сама стала свидетельницей того, как она очень подозрительно общалась с неизвестным мне человеком в маске...

Я ещё не успела закончить, как Император воскликнул:

— Вот как!..

Всё-таки он — достаточно сообразительный. Сразу же понял, почему меня не было в моих покоях. И тут же уточнил:

— Именно поэтому ты тогда не подчинилась моему приказу и ушла?

— Да.

— Это… — Император нервно сжал край покрывала, словно вспомнил свой недавний гнев. — Неужели ты не могла рассказать мне обо всём этом — раньше?

— А разве тогда Вы дали мне возможность высказаться?

Меня же и сейчас перебивали уже несколько раз, на полуслове.

— Мне — жаль...

В свете красноватых фонарей белое лицо Императора сейчас тоже было — красным. Но внезапно мне пришло в голову, что дело не в этом красивом ночном освещении — сейчас его лицо всё равно бы горело.

— Всё в порядке, — и быстро добавила, прежде чем Император успел сказать что-то ещё. — Кроме этого, и мне очень жаль, если какие-то мои действия показались неуважительными по отношению к Вашему Величеству. Будьте уверены, отныне я буду относиться к Вам — максимально почтительно.

***

Только что она сказала: “Будьте уверены”. А вот уж и след её простыл. Мюнген задумчиво смотрел на пустое и ещё «не остывшее» место Есу и тихо вздыхал.

Вот ты делаешь это специально или неосознанно?

Каждый раз, когда Мюнген видел Есу, он был озадачен её поведением. Может быть, причина в том, что она — ассасин, и часто казалось, что она так сильно отличается от других.

Она словно… никогда не жила среди людей. И, удивительно, — её совсем не волновали межличностные отношения.

— Думаю, это было недопонимание...

Тихо прошептал Император рядом с Мюнгеном.

А Мюнген отвернулся от окна и вопросительно посмотрел на Императора. Ахон приподнялся в своей кровати — на его лице появилось какое-то загипнотизированное выражение. Преданный Мюнген ничего не сказал, потому что точно знал: его ответ – не то, чего сейчас ждал от него Император.

Ахон улыбнулся каким-то своим мыслям и откинул прядь волос, спадавшую на лоб. Глаза Мюнгена подозрительно сузились.

Поскольку он был тенью Императора, то всегда должен быть только на стороне Ахона. Но в этом случае Мюнген совсем не понимал Императора.

Если бы ему не нравилась какая-то сторона её личности, то об этом можно было дать понять — с самой первой встречи. Но до сих пор Император никогда не обижался на тон Есу, а скорее даже — забавлялся.

И вдруг он по какой-то причине начинает гневаться и спрашивать — проявляет ли она к нему уважение? И всё это — посреди такого важного мероприятия, как Большой Совет, на глазах у всех чиновников, которых он сам же и собрал, планируя ввести их в заблуждение, — Император осознал, что к нему проявлено неуважение?

Мюнген невольно нахмурился.

Вздор. Император никогда не был таким эмоциональным человеком. Но.. разве не он только что сказал своими собственными устами такое: “Думаю, это было недопонимание”?..

Значит, Ахон злился тогда не из-за своих предположений, что выглядит смешно, как думает Есу.

Тогда почему Вы злитесь?

— Ваше Величество...?

Сначала Мюнген обдумал самые различные предположения — из них несколько можно было считать даже правдоподобными. А затем, с большой осторожностью, подбирая выражения, начал говорить.

Ахон сразу же нахмурил свой высокий лоб так, словно именно сейчас на его плечах все заботы этого мира, но затем всё же развернулся к Мюнгену:

— Что такое?

И Мюнген спросил — с надеждой, что ответ, который сейчас он услышит от Императора, всё же будет отрицательным:

— Вы… случайно не трепетно относитесь — к Есу?

За этим немедленно последовало шокированное выражение лица Ахона и его ответ, вопросом на вопрос:

— Что?..

— Ассасин. Есу.

— Значит, до сих пор тебе казалось, что я просто шучу?

— Это не совсем то, что я имел ввиду…

Мюнген не знал, как продолжить этот неловкий разговор дальше, но тут Ахон понял, на что намекала тень, и небрежно взмахнул рукой:

— О Боже… Мюнген, о каком глупце ты сейчас говоришь? Думаешь, мне могут нравиться убийцы?

Ахон, который только что смеялся над тем, насколько это предположение нелепо, увидев совершенно серьёзное лицо Мюнгена, понял, что его подчиненный совсем не шутит. Он — искренне переживает.

И, как только Ахон заметил это, его сердце внезапно похолодело, словно его ударил мороз:

— Глупости… — Быстро ответил Ахон, но выражение его лица стало жёстче. — Это — ерунда.

Да, это — именно так. Это — действительно были пустяки, не стоящие его внимания..

— Конечно… У Есу есть и свои сильные стороны. Она — свободная. Ей всегда есть что сказать. И она не утомляет других людей, согласно покачивая головой. Иногда она может хорошо ладить с другими, а иногда может быть даже немного милой. Если её принарядить, то будет выглядеть — как красивая женщина из знатного рода. А когда она улыбается… Что за чушь сейчас несёт Император?

Да, у неё — много достоинств, но все они не могут изменить того, что ей не следовало бы быть убийцей. Ахон задумчиво покачал головой: он продолжал перечислять то, за чем ему всегда приятно было наблюдать.

“Ладно. Она — ассасин, эта девчонка. И неважно — насколько она замечательная. Важно то, что она —наёмная убийца. Не просто глупая убийца-новичок, а — лучшая в мире, легендарная убийца...”

Император влюблён в ассасина? Это смешно. Это — бессмысленно.

— Ты задаёшь неправильные вопросы.

Но, глядя на вымученную улыбку Императора, Мюнген внезапно почувствовал странное любопытство. Этот росток нежного чувства, которое Император так отчаянно отказывается признавать, распустится — как ядовитое растение? Или неожиданно расцветёт — благоухающим цветком?

“К счастью, не думаю, что это чувство уже дошло до уровня любви…!”

Но в этот момент Ахон резко сменил тему разговора, с привычным спокойствием намечая план дальнейших действий:

— Сейчас это — не важно. Наложница Бэк-Янг и её служанка — Юси… — Ахон размышлял, потирая подбородок. — Ты знаешь это дитя, Мюнген?

— Я знаю о наложнице Бэк-Янг.

— И наложница Бэк-Янг тоже знает — Императора...

— Я не помню имена всех придворных. Прошу прощения.

И это — нормально, так как количество придворных даже во Дворце наложниц — огромно.

Император кивнул, соглашаясь, и вспомнил — Бэк-Янг. Она происходила из империи Бигук, известной также как «Золотое государство», — была в каком-то смысле заложницей, мирно посланной оттуда, когда Ахон взошёл на трон.

— У меня такое чувство, будто я не видел её — и довольно давно? — вспоминал Ахон. Да, она лично заваривала и подавала ему чай империи Бигук каждый раз во время его визитов.

Таких наложниц — «для политических целей» — у него было несколько: на самом деле они получали только небольшие ухаживания, разделяя с Ахоном лишь редкие ужины или чаепития. Наложница Бэк-Янг как раз — одна из таких наложниц, поэтому в их взаимоотношениях и не было ничего особенного.

— В последнее время Вы общались — только с Есу...

— Думаю, мне придётся навестить её завтра.

В ответ Мюнген, на всякий случай, уточнил у Ахона:

— Вы собираетесь там переночевать?

— Днём. Возможно, даже лучше зайти по дороге.

http://tl.rulate.ru/book/103882/4947594