Готовый перевод Another world / Другой мир: Глава 11

"Память - это не то, чего желает сердце. Это всего лишь зеркало, пусть и чистое, как хелед-зарам". Так говорит сердце гнома Гимли. Эльфы могут видеть все иначе. Я слышал, что для них память больше похожа на бодрствующий мир, чем на сон. Но не для гномов". - Братство кольца

Несмотря на травму Гэндальфа, а может быть, и благодаря исцелению Гарри, компания успела пройти изрядный путь, прежде чем свет начал меркнуть. Большую часть дня Гарри провел в полете, якобы в поисках других существ, но также и для того, чтобы не отвечать на многочисленные вопросы, скрывающиеся за взглядами троицы.

Они развели костер на окраине Фангорнского леса. Перед ними простирались бескрайние поля, бледные и безмолвные в лунном свете.

Гарри примостился на ближайшем дереве - достаточно близко, чтобы слышать разговор, не будучи вовлеченным в него. Он не привык к столь тесному общению с людьми; он вздрагивал каждый раз, когда потрескивали горящие дрова или Гимли издавал особенно похожий на кору смех. Находясь так долго в одиночестве, Гарри уже привык, что кроме собственных мыслей ему никто не нужен. Постоянное бормотание на заднем плане, мягко говоря, смущало.

Однако долго игнорировать их он не мог: вскоре из разговора внизу он услышал свое имя.

"Затмение, признаюсь, я не слышал о тебе раньше. Неужели ты все это время жил в Фангорне?" спросил Гэндальф.

Гарри задумался. Дедовский облик Гэндальфа располагал к доверию; к несчастью для него, Гарри не был из тех, кто доверяет. К тому же, не похоже, чтобы у него были какие-то ответы. Кто поверит, что он из другого мира? И что он человек, а не птица?

Я... преодолел огромное расстояние, чтобы попасть сюда. Большинство людей моего вида живут далеко отсюда, и мы обычно одиноки". По крайней мере, это не было полной ложью.

Гэндальф перевел для двух других.

"Одинокая жизнь", - сказал Леголас. "Ты скучаешь по своему роду?"

На спокойном лице эльфа читалось беспокойство. Гарри был удивлен: те немногие эльфы, которых он встречал до сих пор, казались отстраненными, их лица едва заметно подрагивали. Тем не менее, Гарри не был уверен, что может доверять кому-то с платиновыми волосами Малфоя.

"Вовсе нет", - легкомысленно ответил Гарри. При этом он не смог удержаться от того, чтобы не опустить перья, что не преминули заметить в туманной ночи зоркие глаза эльфа.

"С нами ты можешь не беспокоиться об одиночестве. Пойдем, поделишься своей историей у костра!" воскликнул Гимли и подвинулся, чтобы освободить место для Гарри. Гарри был тронут, но он не мог побороть тревогу, возникшую в его сердце при мысли о прошлом.

"В другой раз", - сказал он, и Гэндальф послушно перевел.

"Не все любят говорить так много, как ты, друг мой", - с легкой усмешкой сказал Леголас, обращаясь к Гимли. "И не так громко. Я, кажется, помню время, когда твоя речь заглушала шаги приближающихся эльфов..." Разговор перешел в дружеские препирательства, а Гарри откинулся на спинку кресла и стал наблюдать за происходящим. Глядя на трех необычных компаньонов, смеющихся над рассказанными ими историями, он поневоле вспомнил о похожем трио. Он, Рон и Гермиона часто сидели в общей комнате и шутили.

В голове возникла картинка с улыбающимися Роном и Гермионой. Гарри инстинктивно задвинул ее обратно, в хранилище, запертое глубоко в недрах его сознания. Его прошлое должно было остаться в прошлом. Он больше не хотел возвращаться к этим воспоминаниям.

Гарри так и лежал, полуприслушиваясь, пока разговор окончательно не затих и он не погрузился в беспокойный сон.

"Шшш... поторопись, Гермиона! Филч в двух коридорах справа!" лихорадочно шептал Гарри, глядя на Карту Мародеров. Трио пробиралось к Выручай-комнате.

Поднявшись еще по трем движущимся лестницам и пройдя через тайный проход за спиной Монтенгуса Безумного, троица наконец достигла цели. Проскользнув внутрь, Комната сразу же превратилась в точную копию их последнего визита, вплоть до скомканной книги, которую Рон бросил на пол.

Предсказуемо, Гермиона сразу же перешла к книге "Стань своим внутренним животным". На столе, стоявшем в комнате, были разбросаны многочисленные записи. Обычно Гарри и Рон пытались помочь, но потом сдавались и принимались насылать друг на друга сглаз. Но не сегодня. Сегодня Гермиона решила, что они готовы попробовать заклинание.

Они выжидающе смотрели на нее.

"Хорошо, - нервно сказала она, - мы учились несколько месяцев. Мы знаем теорию. Настало время узнать, какова наша форма. Запомни, Рон, ты должен нанести резкий удар под углом в четверть. И Гарри, не забывай держать мысли пустыми - я уверен, что ты справишься и без профессора Снейпа".

Рон и Гарри кивнули. Они знали всё это; они все тренировались до тех пор, пока Гермиона не осталась довольна, а на это ушли недели. "Что ж, сейчас или никогда", - сказала Гермиона. Она быстро и нервно улыбнулась им.

"Анимус Эвигило", - четко произнесла она, двигая палочкой в точном соответствии с заклинанием. Как только палочка коснулась воздуха, ее глаза закрылись, а дыхание замедлилось. Она так и осталась стоять на месте, застыв в воздухе в месте активации заклинания.

Через несколько долгих минут ее дыхание сбилось, а глаза затрепетали под сомкнутыми ресницами. Рука дернулась, выронив палочку, и ноготь начал удлиняться и вытягиваться. Он медленно почернел и изогнулся, превратившись в остроконечный когтистый палец.

Гарри и Рон закричали от радости, когда Гермиона открыла глаза. "Ты сделала это!" "Как ощущения?" - спросили они, и их голоса перекрыли друг друга от волнения.

"Это не похоже на меня", - сказала она, критически глядя на свою руку. Она закрыла глаза, нахмурила брови, и когти снова превратились в обычный палец.

"Но так и будет. Мне просто нужно больше практики. Я, очевидно, какая-то птица; разве это не похоже на когти совы? Вам двоим стоит попробовать, и тогда мы сможем изучить наши формы более подробно. "

Рону потребовалось три попытки, прежде чем он тоже погрузился в медитативный транс. Когда он вышел из него, на его лице появились усы. Гермиона подумала, что пройдёт неделя или около того, прежде чем они смогут добиться появления других черт, но Рон, похоже, был полон решимости попытаться раскрыть ещё одну часть своей формы до этого времени, так как он решительно направил свои усилия на то, чтобы усы исчезли и появились вновь.

Наконец настала очередь Гарри. Он глубоко вздохнул, мысленно готовясь к этому. Во что он превратится? Втайне он надеялся стать оленем, как его отец. Но ему нужно было сохранять непредвзятое отношение к животному, иначе оно не придет к нему в трансе. Он закрыл глаза, напевая "Анимус Эвигило".

Он открыл глаза в темноте. Хотя он ничего не мог разглядеть, но знал, что пустота простирается бесконечно во всех направлениях. Он не мог сказать, сколько времени простоял там, тщетно пытаясь разглядеть что-нибудь в бесконечной ночи. Наконец мелькнуло движение, и Гарри повернулся лицом к нему. К нему приближалось нечто, такое же черное, как и все вокруг. Оно приближалось все ближе и ближе, и Гарри напряг глаза, чтобы разглядеть очертания. Он почувствовал, как что-то мягкое погладило его по лбу, затем...

Внезапно ему показалось, что он горит. Он бы закричал, но пламя проскочило в горло, превратив голосовые связки в хрип. Он корчился от боли, пока жар распространялся по всему телу. Последней мыслью Гарри перед тем, как его поглотил огонь, была мысль о том, увидит ли он снова своих родителей и Сириуса.

Гарри резко проснулся. Он дико огляделся по сторонам, надеясь в последний раз увидеть двух своих бывших друзей. Но все, что Гарри увидел, - это сменяющиеся тени, когда первые бледные пальцы рассвета потянулись над деревьями к ночному небу.

В воздухе разносилось тихое пение птиц, и Гарри почти забыл, что он уже не в Лесу. Тонкая струйка дыма пронеслась мимо его насеста, и он заметил внизу тлеющий костер. Рядом лежали три неподвижные фигуры, слабый свет от угасающего костра отбрасывал на них слабые тени.

Гарри устроился на ветке и задумался о сне, который его разбудил, - но это был вовсе не сон, понял он. Это было воспоминание. Воспоминание о первых превращениях Рона и Гермионы. В тот день Гарри не смог превратиться, как и во все остальные, которые он пробовал вместе с друзьями. Испытав мучительную боль после нескольких следующих попыток, он практически отказался от идеи стать анимагом. Но он уже давно не вспоминал об этих воспоминаниях - с тех пор, как ему удалось превратиться. Почему же сейчас ему это приснилось?

Гарри проверил внутренние защитные экраны вокруг своего разума. В туманах и завихрениях его сознания хранилище появилось легко. Слишком легко. Оно должно было быть замуровано. Он сделал резкий мысленный тычок, отправляя его обратно в глубины подсознания.

Возможно... Размышляя о событиях прошедшей ночи, Гарри смутно припомнил, что Гэндальф, Леголас и Гимли напомнили ему о его собственных друзьях и приключениях. Он предположил, что это и вызвало последующую утечку памяти. Если это правда, то Гарри должен был контролировать себя как никогда.

Окклюменция не предназначена для того, чтобы скрывать воспоминания от собственного разума - она лишь защищает от вторжения. Он знал об опасности, когда запечатывал свои воспоминания. Как подчеркивалось в нескольких книгах Гарри по Окклюменции, разум - очень тонкая вещь; любое вмешательство с помощью Легилименции или иным способом может нанести ему необратимый вред. Большинство волшебников, пытавшихся заблокировать свои эмоции, падали под давлением воспоминаний, которые накапливались со временем; лишь немногие выжившие сохраняли рассудок.

Гарри покачал головой. Придется еще поработать над окклюменцией. Медленно закрыв глаза, он наблюдал за дремлющей внизу компанией.

http://tl.rulate.ru/book/102871/3569404