Готовый перевод The One Who Stayed / Владыка: Тот, Кто Остался: Том 5 Глава 20

Нейа стояла, держа спину ровно. Перекладина, на которой были закреплены её запястья, имела двойное назначение: она удерживала свидетеля, в данном случае обвиняемого. Но она также позволяла тем, кто боялся за свою жизнь, держаться за что-то, чтобы устоять на ногах.

Они не упустили из виду, что Нейа не хваталась за стойку, а уставилась на судью, вице-командующего, с его смуглым, грубым лицом, немного округлившимся от старости, но всё ещё жилистым, как и подобает людям, прожившим жизнь на войне или в подготовке к ней.

В его взгляде не было жалости, но когда он посмотрел на неё, он задержал свой взгляд на ней дольше, чем было нужно, прежде чем, наконец, стукнуть молотком.

Молодой офицер вышел на открытое пространство, стоя в центре между присяжными, судьёй, обвиняемой и всеми наблюдающими, и заговорил чётким голосом, присущим тем, кто рождён вести других за собой.

— Человечество живёт на грани гибели, сила, которая удерживает человечество от падения в эту чёрную пропасть, всегда заключается в том, что мы вместе противостоим тем, кто хочет нас уничтожить. Полулюди, зверолюды, драконы и монстры… это наши естественные враги. Оказать помощь или содействие любому из них означает совершить измену. Известно, что обвиняемая совершала это преступление в прошлом по отношению к полулюдям, а теперь повторила тот же грех во время своего исправительного задания. Она отказалась учиться на своих ошибках и в результате подвергла всё королевство риску нападения дракона. Дамы и господа, я заявляю вам, что за это преступление может быть вынесен только один приговор, и не только потому, что подсудимая виновна.

Он сделал драматическую паузу и указал пальцем в сторону Нейи.

— Но также потому, что смертная казнь - это единственный способ уберечь нас от её углубляющегося разложения.

Цепи Нейи слегка зазвенели, она перевела взгляд на него, и он тут же повернулся к ней спиной и ушёл обратно на своё место.

«Я так и не встретилась со своим защитником… как это может быть справедливым?» — Нейа проклинала своё невезение, пока не поняла, что судья на неё смотрит.

— Итак? — спросил он.

— Судья? — спросила Нейа, глядя на Густава.

— Ты будешь защищать сама себя, тебе никто об этом не сказал? — спросил он, на мгновение сбитый с толку.

У Нейи на мгновение отвисла челюсть, прежде чем она пришла в себя.

— Простите, но нет... никто не захотел меня защищать? — задала она вопрос и не получила ответа.

«Нет, никому не было позволено», — она выругалась. — «Я никогда не была оратором… уф, интересно, кому-нибудь ещё приходилось также выступать без какой либо подготовки?..» — она прочистила горло, чтобы сосредоточить их внимание на себе.

Она сделала глубокий вдох, собралась с мыслями, а затем обратилась к ним с энтузиазмом, даже с артистизмом, подобающим актёру на сцене в драматический момент.

— Меня обвиняют в измене и коллаборационизме. Но для ясности, я никогда не брала плату за то, что делала. Ни орк, ни гоблин, ни дракон, никто никогда не платил мне за то, что я делала или не делала. Раньше я охотилась с отрядами, а позже в одиночку в диких землях, и я забрала много, много жизней полулюдей. Даже сторона обвинения не отрицает, что у меня исключительно высокий уровень эффективности.

— Возражение, — заговорил прокурор, но смотря только на судью. — Мы здесь не из-за положительных сторон её послужного списка. Её прошлые успехи не имеют значения для дела, мы разбираем её неудачу.

— Принимается, — Густав стукнул молотком и повернулся к Нейе. — Пожалуйста, придерживайтесь сути дела.

— Как прикажете, — ответила Нейа, склонив голову. Мешок, который она носила, заставлял её кожу зудеть, но она проигнорировала желание почесаться и вместо этого продолжила говорить. — Было бы бесполезно отрицать, что я пощадила несколько жизней, мне было их жаль. Будущая мать-орк, которая схватилась за живот и умоляла меня не стрелять в неё, говоря, что она пришла только в поисках еды и не причинила вреда никому из моего народа. Раненый ребенок каменных плевунов, чей отец погиб от моей руки, всё, что он хотел, это жить и отчаянно пытался защитить труп своего родителя... Женщина-змея и её партнер, бежавшие ранеными от чудовища, которое уничтожило их племя, не имея на руках ничего, кроме яиц, которые они смогли спасти, даже оружия, чтобы сражаться с нами? Да, я пощадила жизни. Но не без причины.

— А дракон? — требовательно спросил судья.

— Он был слаб, беспомощен под прицелом моего лука… Я… да, я пощадила его. Я обработала его раны, чтобы вылечить его, — ответила Нейа, и вокруг неё поднялся гул.

— А ты не думаешь, что должна была убить его? — спросил прокурор.

— Нет, он был слаб, а я паладин. Защищать тех, кто в беде должно быть для нас обычным делом, не так ли?! — спросила Нейа у всего двора, у всей крепости. — Какой смысл защищать человечество только для того, чтобы превратить нас самих в монстров?! Я делала всё это не ради монет, я делала это, чтобы спокойно спать по ночам. Я делала то, что считала правильным... как я могу извиняться за это? — спросила она тонким, тихим голосом, который все равно каким-то образом эхом отражался от дальних стен, где стояли солдаты и молча наблюдали за происходящим.

По настоянию судьи Нейа рассказала историю своей охоты и начала рассказ о том, как она ухаживала за Оласирд'арком, опустив свой лук, когда он попросил пощады. Она говорила о нём с нежностью, которая показалась жителям крепости чрезвычайно странной, но она продолжала говорить, не замечая этого.

Не заметила она и того, с каким пристальным вниманием смотрела на неё Альбедо.

«Владыка Тач Ми говорил так же… как она смогла самостоятельно прийти к мудрости Высшего Существа?» — это… это обеспокоило Смотрителя Стражей.

— ...Вот как это произошло, — сказала Нейа, когда наконец закончила пересказывать события, о которых шла речь.

— Я делала лишь то, что считала правильным! — снова добавила она. — Как мы можем построить Королевство Справедливости, если мы убиваем других просто за то, что они осмеливаются существовать? — она потребовала ответа, но услышала в ответ лишь тишину.

И тогда она закричала, взревела, даже зарычала, бросая вызов их молчаливым осуждающим взглядам.

— Они тоже люди!

“Они тоже люди…”

“Они тоже люди…"

“Они тоже люди…”

Эхо её самообличающих слов отразилось от каждой стены и достигло каждого уха.

Густав смотрел на неё так, словно у неё выросла вторая голова, он даже не стукнул молотком.

Неподалёку стояла Ремедиос, скрестив руки, самодовольная и радостная.

«Это избавит человечество от ещё одной угрозы».

Нейа, со своей стороны, почти не обращала внимания на хаос, возникший после её слов, люди щадили раненых или молодых полулюдей, но это был «секрет Полишинеля», который никогда не провозглашался публично, не говоря уже о том, чтобы делать это с гордостью.

Когда судья пришёл в себя и начал стучать молотком, к нему подошёл прокурор, хотя он больше не мог смотреть в глаза Нейе, он всё ещё был способен властно говорить, и спросил.

— А как бы ты загладила свою вину, если бы дракон в ответ на твою доброту устроил погром в Святом Королевстве Робл?

— Оласирд'арк не стал бы этого делать, — огрызнулась Нейа. — Мы… мы были друзьями.

— Да, такими хорошими друзьями, что он бросил тебя здесь, — насмехался над ней прокурор, а затем повернулся лицом к судье. — Ваша честь, мы уже имеем достаточно доказательств, обвиняемая сама себя уличает своими же словами.

— Если бы вы всё не испортили, у нас мог бы быть могущественный союзник, который мог защищать нас! — ответила Нейа, не дожидаясь разрешения заговорить. — Представьте себе, как мы могли бы процветать, если бы у нас был дракон, который помогал бы охранять границу и дикие земли, а теперь… вы подвергли нас опасности. Не я, — Нейа выплюнула эти слова, словно они были змеиным ядом, призванным заставить кровь в их жилах застыть перед наступлением смерти.

Но Густав снова ударил молотком.

— Присяжные могут посовещаться до утра. Суд объявляет перерыв… Если только обвиняемая не хочет просить суд о помиловании… — это была почти его собственная просьба, спасательный круг, брошенный утопающему в тёмных водах, Нейя слышала это. Нейя увидела его.

Нейа поплыла от него прочь.

— Я не буду извиняться. Оласирд'арк был слаб, как и остальные, которых я пощадила. Я паладин, я защищаю эту страну, я сражаюсь за эту страну… как смеет кто-то говорить мне, что я не права, когда применяю наши идеалы ко всем, независимо от их расы. Я говорила это раньше, говорю и сейчас. Они тоже люди. Делайте, что хотели, но я никогда не признаю свою вину, — выпалила Нейа в ответ судье, и Густав мог только с сожалением покачать головой.

— Верните заключённую в её камеру до вынесения приговора, — сказал судья с тяжестью на сердце, и она снова пошла под конвоем острых металлических наконечников, направленных ей в горло, и мечом за спиной до самой камеры.

Она вошла, а затем обернулась, чтобы увидеть алебарды, просунутые сквозь прутья на случай, если она попытается что-нибудь предпринять. Ремедиос придержала дверь и посмотрела на неё с презрением, а затем захлопнула её с презрительным рыком.

— Сегодня ты не получишь никакой еды или воды, — сказала она, запирая Нейю в похожей на клетку конструкции. — Нет смысла тратить их понапрасну.

— Какая ты мелочная, но будь по-твоему, — сказала Нейа и легла на солому. Она сцепила пальцы и легла на спину, положив голову на ладони, смотря в потолок. — Свалите уже, я никуда не денусь, — выплюнула Нейа, и тяжелобронированные паладины вздрогнули настолько, что лязг их доспехов достиг ушей Нейи.

Ремедиос ничего не сказала, она лишь продолжала смотреть, смотреть и смотреть, пока её игнорировали.

До тех пор, пока через три часа у Нейи не заурчал живот. Только тогда Ремедиос издала звук.

Она рассмеялась.

Она рассмеялась и оставила Нейю одну.

http://tl.rulate.ru/book/63718/2682116