Готовый перевод Lang'ya Bang / Список Ланъя: Глава 36. Любовные раны минувших дней

Ся Дун задержала взгляд на бледном лице Мэй Чансу. Она долго смотрела на него, прежде чем медленно опустить ресницы, прикрыв глаза. Когда она шла в поместье Нинго-хоу, она пыталась представить себе, что же из себя представлял этот Су Чжэ. Но когда она увидела его, она поняла, что этот человек намного мудрее и скрытнее, чем можно себе представить, опираясь лишь на слухи о нем.

— Если у господина Су есть время, Ся Дун готова выслушать вас.

Мэй Чансу едва заметно кивнул ей, а затем отвернулся от своего единственного слушателя. Он смотрел на подернутое желтой пеленой сумрачное небо.

— Когда-то в одной стране жил один уважаемый князь, — спокойно начал он. — Он, вместе со своими верными солдатами, стоял на страже границы. Своими заслугами он сыскал уважение и безграничное доверие государя. Однажды, уважаемый господин привез свою дочь в столицу. Молодая княжна осталась во дворце, где познакомилась со всеми детьми императорской семьи. Одним из детей был единственный сын верховного главнокомандующего. Мальчик был на два года старше нее. Он был очень бойким, озорным и своенравным. Маленькая княжна и сын верховного главнокомандующего проводили вместе очень много времени. Матушка императора увидела их искреннюю и чистую дружбу. После она приняла решение их сосватать. Пусть князь и верховный главнокомандующий не были связаны крепкой дружбой, их дети были одинакового положения и происхождения, и потому никто не был против этого брака. Но кто знал, что всего через год после помолвки, великий главнокомандующий окажется замешан в заговоре против императора, что он и его сын будут убиты. Не смотря на то, что уважаемый князь в тот год служил далеко на границе, пусть он не имел к этому делу никакого отношения, он также оказался вовлечен, потому что его дочь была связана с сыном изменника. Император только сильнее подозревал его — государь беспощадно продолжил уменьшать поставки провианта для армии; с каждым годом жизнь на границе становилась только тяжелее. Это очень сказалось на и без того измотанной армии и особенно сильно стало заметно через два года. В тот год сильнейшие войска из соседних государств совершенно неожиданно нарушили границу и напали на Великую Лян. Уважаемый князь погиб в той битве, оставив своих маленьких детей, сына и дочь, сиротами. Армия лишилась полководца, в сердцах несчастных людей от безысходности затаилось отчаяние. Подкрепление еще не прибыло, ситуация становилась критической, пока молодая княжна, которой было всего семнадцать лет от роду, не возглавила войско своего отца, бросившись в бой в своих траурных одеждах. То было кровопролитное, жестокое сражение, но она смогла защитить границу страны. Офицер Ся, как вы считаете, эта молодая княжна — удивительная женщина? (*)

• Вспомните диалог из 34 главы. «Она удивительная женщина. Ей давно пора выйти замуж». В слова Сяо Шу вложен тот же смысл, что в слова Ся Дун в той главе. Напоминаю, что “удивительная” и “странная” женщина в китайском языке имеет одинаковый смысл. Смею предположить, что Сяо Шу каким-то образом узнал, что офицер Ся именно так в свое время называла великую княжну Нихуан.

Ся Дун незаметно вздохнула, отведя в сторону сосредоточенный, глубокий взгляд. Она словно снова оказалась у крепостных стен южной границы. Когда Ся Дун прибыла с подкреплением, на вершине стены она увидела гордую, решительную молодую девушку, облаченную в белоснежную броню из шелка и замши (*). Ся Дун была на десять лет старше Нихуан, за долгие годы службы в управлении Сюаньцзин, она на личном опыте познала все тяготы и лишения жизни, прошла множество трудностей, и даже после этого она испытывала к этой непоколебимой женщине единственное — глубочайшее уважение. Если бы не затаившаяся в глубине души боль и вражда не встала между ними клином, дружба между офицером Ся Дун и великой княжной Нихуан была бы крепче и сильнее, чем нерушимая дружба между мужчинами, готовыми броситься с головой из огня, да в полымя.

• Несмотря на то что броня из шелка и замши собрана из простых материалов, она отличалась высокой прочностью.

Мэй Чансу мимолётно окинул Ся Дун взглядом, отметив ее изменившееся выражение лица.

— Опасность миновала, — продолжил он. — Но обстановка на границе по-прежнему нестабильна. Великая княжна в одиночку смогла утвердить свой авторитет, и местные кавалеристы, все без исключений, смиренно склонили перед ней головы. Императорский двор не смог найти на ее место более подходящую кандидатуру и ей позволили остаться на границе в качестве временного командующего пограничными войсками. Долгие десять лет она вместе со своим войском, рискуя жизнями, поддерживают безопасность страны на южной границе. Но люди видят лишь то, как она бесстрашно ведёт преданное ей войско, их силу и мощь. Мало кто способен узреть боль и страдания, раздирающие ее душу и сердце. И мало кто знал, что два года назад она оказалась в практически безвыходном положении.

От этих слов Ся Дун вновь изменилась в лице.

— Господин, о чем вы говорите? — в ужасе поинтересовалась она. — Я не слышала ничего подобного.

Взглядом Мэй Чансу дал ей понять, что не стоит так сильно тревожиться. Сохраняя прежний темп речи, он спокойно пояснил:

— Подчинённые великой княжны искусные и безжалостные мастера в полевых сражениях. Никто не способен пробить их оборону и противостоять их атакам. Но и у них есть одна слабость, и это — сражения на воде.

Ся Дун прекрасно знала на что была способна кавалерия Юньнани. Она кивнула, соглашаясь со словами Мэй Чансу.

— В тот год один из выдающихся и неординарных высокопоставленных служащих сопредельного государства, готовился к чрезвычайно продуманному и жестокому нападению на пограничные земли с воды. Согласно их плану, они совершили неожиданную облаву и захватили контроль над переправой через реку. На флагманском судне разместились солдаты, вдоль реки направился маленький корабль, продвигаясь подобно острому ножу. Снабжение солдаты получали с воды. В итоге огромный военный флот вытянулся в длинную цепь, продвигаясь все дальше вглубь нашей страны. Несмотря на то что это был очень рискованный маневр, противнику удалось добиться желаемого эффекта. Если бы великая княжна направила все свое войско к переправе, солдаты высадились бы с вражеского корабля и нанесли бы ответный удар. Если бы она решила напасть на их флот, они бы с легкостью разгромили ее войско, поскольку у противника было значительное преимущество в вооружении. Не смотря на то, что у великой княжны в то время в подчинении уже было несколько выдающихся командующих, даже они не могли придумать, как им следует поступить в сложившейся ситуации. Можно только представить, сколько тревог снедало сердце великой княжны… — На этих словах он закашлялся и остановился, чтобы сделать глоток горячего чая.

Ся Дун была вся внимание. Даже зная, почему Мэй Чансу прервал свой рассказ, она не смогла сдержаться и бросила:

— Что же было дальше?

— В тот день, когда ситуация, казалось, оказалась совершенно безнадежной, в ее лагерь прибыл молодой человек. Он зарекомендовал себя, как лучший из мастеров, способных вести бой на воде и попросился на службу. Великая княжна всегда отличалась острым умом и умением находить в людях то, чего не видели другие. Нарушив установленный порядок, она приняла его на службу. Тот человек и в самом деле не просто так бахвалился своими умениями, он действительно оказался исключительным стратегом. Они разрабатывали стратегию сражения полмесяца. Возглавив войско, он нанёс противнику сокрушительное поражение. После великая княжна подала императору доклад, где сообщила о военной победе. Также она хотела, чтобы Его Величество наградил молодого человека за военные заслуги, но тот категорически был против упоминания его имени в докладе.

— А? — удивилась Ся Дун. — Он отказался от награды после столь кровопролитного сражения? Странно.

— Возможно этот человек не хотел получить известность при императорском дворе, — равнодушно бросил Мэй Чансу. — В следующие полгода этот молодой человек задержался в лагере великой княжны, занявшись обучением ее солдат сражениям на воде, чтобы укрепить их силу. Тот человек был очень добродушен, он отличался выдающимися манерами и прекрасным обликом, и у него было отличное чувство юмора. Он с великой княжной был примерно одного возраста и между ними, естественно, начали возникать теплые чувства. Жаль, что тогда были не самые спокойные времена и им так и не удалось раскрыться друг перед другом.

Выслушав Мэй Чансу, Ся Дун глубоко задумалась. Внезапно сердце ее выжгла ярость. Они испытывали взаимную симпатию и турнир за право быть супругом великой княжны было для того молодого человека отличной возможностью для исполнения их желаний. Но этот человек даже не появился на турнире. Это было невероятно досадно. Ся Дун была из тех, кто всегда выступал в защиту справедливости. Тем более этот вопрос касался великой княжны Нихуан, как могла она усмирить свой гнев? Она резко поднялась на ноги и с суровым выражением лица спросила:

— Кто этот человек? Где он сейчас?!

Мэй Чансу не стал отвечать на ее вопросы. Он чуть склонил голову и продолжил размеренно рассказывать свою историю. Вот только голос его становился все тише и тише.

— Полгода спустя молодой человек ушел, не простившись. Он оставил лишь письмо на имя великой княжны. В письме было лишь несколько слов: “Поступил приказ немедленно вернуться в Союз”. Великая княжна рассердилась на него, ведь как посмел он уйти таким образом. Запретив его преследовать, она разорвала письмо. Вот только ее младший брат не собирался все так оставлять и приказал своим людям преследовать того молодого человека весь путь. Кто знал, что молодой человек, точно глиняный бык, погрузится в море (*), стоило ему пересечь границу Тучжоу. Он не оставил позади себя ни единой зацепки, ничего.

• Глиняный бык погружается в море (обр. как в воду кануть; сгинуть, пропасть, исчезнуть из виду)

Ся Дун была незаурядной женщиной и сразу уловила основную мысль, о которой Мэй Чансу умолчал.

— Тучжоу находится на территории Цзянцзо. Это один из четырнадцати подчиненных Союзу островов. Неужели помимо Цзянцзо есть еще один Союз?

Мэй Чансу воздержался от ответа. Он продолжил свой рассказ:

— С тех пор прошел еще один год. О том молодом человеке так и не удалось найти хоть какую-то информацию. Великая княжна о нем не упоминала. Однако, в стенах ее резиденции все полагали, что тот человек повел себя очень подло, с таким безразличием бросив великую княжну Нихуан. Теперь, когда младший брат великой княжны достиг совершеннолетия, он прибыл в столицу, чтобы наследовать титул. Императорский двор собрался провести ради великой княжны турнир, чтобы найти для нее супружескую пару, поэтому государь обратился к ней с этим предложением, чтобы узнать ее мнение. Тогда все думали, что великая княжна, женщина гордая, с сильным характером, откажется от столь открытого способа выбора мужа, но, неожиданно для всех, она, выдвинув несколько своих условий, согласилась.

Слова Мэй Чансу тронули сердце Ся Дун и оно наполнилось печалью. Она вздохнула и тихо сказала:

— Чувства ослепленной страстью женщины всегда сильнее мужской. Может великая княжна тогда и не подавала виду, но она могла надеяться и верить, что тот молодой человек воспользуется этой возможностью и приедет, чтобы увидеть ее вновь…

Мэй Чансу не ответил. Он опустил голову, взгляд его стал тяжелым. Он рассказал лишь половину истории, кто же мог знать, о чем будет вторая часть его повествования?

Грозовые тучи медленно опускались к линии горизонта, все ниже, ниже. Прошло зимнее солнцестояние, с неба медленно пошел снег. Снежинки закружили запоздалые порывы ветра. Ся Дун опустила чарку, она встала, отошла к выходу из павильона и направила взгляд вдаль. Небо затянуло черными тучами, отчего в светлом помещении ее долговязая фигура была особенно яркой. Женщина выглядела невероятно сильной, гибкой. На ее дьявольском, красивом лице не проскользнуло и тени эмоций, как будто Ся Дун глубоко задумалась. На самом деле она ни о чем не думала, лишь размеренно делала вдох. Затем — выдох. Вот только затишье перед бурей никогда не длилось долго. Мгновением после она вздохнула, резко развернулась и в глазах ее будто вспыхнули языки бушующего пламени. Сделав шаг к Мэй Чансу, она, исполненым яростью голосом, спросила:

— Вы знаете продолжение этой истории! Тогда скажите мне — если он любил ее, почему не пришел?!

— Почему не пришел? — Мэй Чансу печально улыбнулся. Лицо его было белее снега. Он медленно закрыл глаза и ответил, вот только он будто говорил уже не с Ся Дун, а сам с собой. — Офицер Ся задает этот вопрос мне… но я… разве могу я задать тот же вопрос ему?

Если он любил ее, почему не пришел? Почему?..

Возможно потому что по этой земле все еще ходит другой человек, тот, кто когда-то рухнул в пламя самой преисподней. Потому что он, окутанный страданиями и болью, все еще жив и ему ничего не остается, лишь, выбиваясь из последних сил, идти вперед.

Для этого человека, любовь между мужчиной и женщиной, была подобна воде — чиста и красива. А дружба с братьями была подобна золоту и нефриту. В этом мире даже самый беззаботный, самый вольный человек не сможет предать своих друзей, он не сможет стыдливо опускать пред ними глаза.

Испокон веков человек не способен скрыться от любви. Может внешне такой человек будет продолжать шутить, смеяться, будет все тем же безудержным весельчаком, но он ни за что не сможет скрыть терзающую его сердце печаль. Как и в тот день, когда великая княжна увидела главу Союза Цзянцзо в Башне Феникса, ее непоколебимое спокойствие дрогнуло. Сколько вопросов было готово тогда сорваться с ее губ, она столько хотела узнать, но ей ничего не оставалось — лишь вновь проглотить свои слова, приглушить рвущиеся наружу чувства, снова стать сильной, скрывая за маской всю боль и переживания.

Когда он отправил своего подчиненного на помощь Нихуан, он совершенно не предвидел такого исхода. Но тогда он увидел перед собой эти два ярких, подобных кристаллам льда и чистейшему снегу, сердца. Как смел он тогда препятствовать их чувствам крупицами его собственных воспоминаний и эмоций? Судьба Линь Шу была предрешена, ему выпала многострадальная доля, и даже та помолвка между ними уже принесла княжне Нихуан долгие годы страданий. А сейчас от Линь Шу остался лишь влекущий жалкое существование, немощный, слабый телом человек, проживающий последние годы жизни в муках, который уже никогда не сможет найти хоть немного энергии, чтобы возродить те прекрасные, чистейшие чувства...

Наверное поэтому он сегодня решил дождаться Ся Дун, приготовить ей чай и поделиться самым сокровенным.

— Офицер Ся, — когда Мэй Чансу снова открыл глаза, во взгляде его можно было увидеть исключительную добросердечность. Он тепло взглядул на Ся Дун и продолжил непринужденным, мягким тоном: — Ваш покорный слуга не связан с великой княжной Нихуан крепкой дружбой, поэтому говорить о некоторых вещах мне непросто. А потому, сегодня я ожидал вас на чай, чтобы просить передать от вашего покорного слуги несколько слов: несмотря на то, что великая княжна не решалась задавать мне вопросы напрямую, я знаю о том, что тревожит ее сердце. Тот молодой человек действительно из моего Союза Цзянцзо. Прежде я не мог до конца понять истинные намерения великой княжны, а потому ничего так не боялся, как недоразумений и двусмысленности, которая могла возникнуть между нами, а потому — не смел обратиться к ней с вопросами. Однако, с тех пор, как мне удалось познакомиться с великой княжной поближе, мне удалось прийти к должному пониманию. Ввиду этого, я хотел бы попросить великую княжну оставить сомнения. Теплые чувства того человека не угасли и разделяют помыслы великой княжны. Вот только в настоящее время он связан некоторыми делами и временно не может прибыть в столицу. Если великая княжна может доверять вашему покорному слуге, то прошу дать этому молодому человеку немного времени.

Выслушав Мэй Чансу, Ся Дун не спешила с ответом. Она задумчиво смотрела на мужчину, затем нахмурилась и спросила:

— Настоящий мужчина должен быть прямолинейным. Если он любит — значит он любит. Если нет — то нет. Что же это за такое особое дело, которое мешает ему приехать в Цзиньлин?

Мэй Чансу не стал оправдываться перед Ся Дун и лишь холодно сказал всего одно фразу:

— Жизнь людей цзянху им не принадлежит. Прошу у офицера Ся понимания.

Ся Дун безучастно фыркнула, но все же ответила:

— Поскольку это касается великой княжны, а вы были столь откровенны со мной, я передам ей ваши слова. Но и вы кое-что передайте тому мальчишке, что когда я, Ся Дун, увижу его, я так просто его не отпущу.

Мэй Чансу слабо улыбнулся:

— Великой княжне повезло иметь такого хорошего друга, как офицер Ся.

Услышав это, взгляд Ся Дун стал холоднее льда.

— Она не моя подруга. Вот когда выйдет замуж, тогда я и назову ее своим другом, — равнодушно сказала она.

— Неужели? — бросил Мэй Чансу, которому, как будто было все равно на вердикт Ся Дун. — Это все из-за ее несостоявшейся помолвки в тот год? Потому что великая княжна до сих пор связана с домом Линь, пока не выйдет замуж? Неужели офицер Ся считает семью Линь заклятыми врагами, с которыми не жить ей под одним небом (*)?

• не жить вместе [с врагом] под одним небом (обр. в знач.: пылать смертельной ненавистью)

Он как будто задал эти вопросы не подумав, но их было достаточно, чтобы все тело Ся Дун напряглось. Ресницы ее задрожали. Ее ничуть не удивило то, что Мэй Чансу откуда-то все это знал даже не смотря на то, что императорский двор сделал все возможное, чтобы все детали того старого дела были уничтожены. Вот только те события затронули десятки тысяч людей, а крупнейший в цзянху Союз с легкостью мог провести расследование, чтобы все выяснить. Она испугалась собственных чувств, которые от услышанного неконтролируемым потоком вдруг захлестнули ее сердце.

С того дня прошло больше двенадцати лет. С тех пор она больше не просыпалась среди ночи в слезах от кошмарных снов. Столько лет она пыталась смириться с теми ужасами того года, но ей так и не удалось найти настоящего исцеления. Этот утонченный ученый бросил всего два слова: “Семья Линь”, отчего сердце ее начало обливаться кровью и укоренившаяся ненависть была готова вырваться наружу, раздирая ее плоть изнутри. Боль эта была подобно седой пряди, ярким пятном красовавшимся на ее смоляных волосах. Как не пытайся скрыть ее, она все равно будет бросаться в глаза.

Стоило Мэй Чансу заметить промелькнувшую на лице Ся Дун слабину, он тут же отвел взгляд. Как офицер управления Сюаньцзин, Ся Дуна была сильнейшей, лучшей. Но стоило ей раскрыть свои истинные чувства, маска гордости сорвалась с ее лица. Ся Дун стала одной из тех женщин, оставшихся одинокими вдовами после трагических событий того дня.

Он до сих пор помнит тот день, когда она вышла замуж. Она была молодой, красивой, преисполненной жизненной энергией. Тот день, когда она сорвала со своей головы свадебную вуаль и, нарушив все правила этикета, покинула стены своего нового дома, чтобы остановить своего жениха, решившего в тот день немного выпить. Яркие огоньки красных свечей освещали новобрачных — известного генерала армии Чиянь и талантливую ученицу управления Сюаньцзин. Наставник Ся Дун с улыбкой благословил супругов, пожелав им долгих лет счастья; следом возликовали армейские друзья жениха, принося свои поздравления. С тех пор, в «цветочное утро и лунный вечер» (*) молодожены стали верными супругами, до последнего поддерживая друг-друга и в радости, и в горе.

• «утро цветов» - по поверью: день рождения цветов, 12-15-ый день 2-го лунного месяца. «Лунный вечер» символизирует середину осени (15-го числа 8-го лунного месяца). Метафора самых лучших дней, лучшей погоды.

Счастье этого союза должно было длиться дольше, но кто знал, что семь лет супружеской любви превратиться в пепел. Мэй Чансу смотрел куда-то вдаль и словно видел там неразлучных молодых супругов, которые, прощаясь, никак не могли расстаться. Стоило ему отвернуться, он увидел перед собой одинокую женщину и вдову, влекущую свое существование уже двенадцать лет одиночества.

Но перед ним по прежнему была та Ся Дун — ответственная и упорная, чувству долга в отношении управления Сюаньцзин которой можно было только позавидовать. И только это не сломило ее волю, только благодаря этому она смогла дать отпор своим слабостям, и только поэтому она никогда не показывала печаль ни своему наставнику, ни братьям. И все же, к сожалению, перед ним была все та Ся Дун, в которой все видят непоколебимого и сильнейшего офицера, до того дня, пока она не обратила внимание на поседевшие виски и белоснежную прядь в ее волосах. На взгляд, что стал подобен льду. И только тогда она ясно осознала, сколько гнева, сколько скорби терзало ее душу.

Быть может, только великая княжна хоть немного, но могла понять чувства Ся Дун. Нихуан, еще совсем юной, была вынуждена повзрослеть в одно мгновение. Она стала гордой, сильнейшей женщиной в целом мире. Она была терпелива и уступчива, когда Ся Дун, в первые дни их знакомства, провоцировала ее, когда досаждала ей. Когда они сражались плечом к плечу, Нихуан молча приняла холодные, острые слова Ся Дун: «Пока ты не выйдешь замуж, я не смогу назвать тебя своим другом».

Однако, Мэй Чансу в глубине души знал, что если в этом мире найдется человек, который посмеет встать на пути великой княжны Нихуан, первым, кто заступится за нее, непременно, будет Ся Дун. Замужем Нихуан была или нет, была ли она связана помолвкой с семьей Линь или нет, Ся Дун все равно была ее близким другом.

Потому что дружба, завязанная на войне, пусть была не из легких, но одной из самых крепких.

Ся Дун молча старалась совладать с собственными мыслями.

— Господин Су, — холодно обратилась она. — Зачем вы прибыли в столицу?

Мэй Чансу расплылся в улыбке:

— О? Неужели офицер Ся из управления Сюаньцзин до сих пор не провела расследование?

Ся Дун холодно фыркнула и сказала:

— Я знаю, что говорят о гении, цилиню подобному, а также знаю, что вы — человек великих замыслов, что рано или поздно вы выберете себе покровителя, которому будете служить. Однако, кое-чего я понять не могу. Ведь для того, чтобы вступить в битву между наследным принцем и Юй-ваном, зачем так тщательно расследовать то старое дело?

Мэй Чансу не обращал внимание на холодность в ее голосе. Он, продолжая улыбаться, сказал:

— Каждый момент настоящего — лишь продолжение прошлого. Если не заглядывать в прошлое, откуда мне знать, что стоит делать, а чего делать не стоит в настоящем? Не имеет значения, сколько лет прошло — то, что было посеяно, обязательно даст урожай. Или подчиненные управления Сюаньцзин, борясь за честность и справедливость, следуют иным убеждениям?

— Разумеется, прошлое несет свой смысл. Я только понять не могу, как все это связано с вами? — Ся Дун смерила Мэй Чансу испепеляющим взглядом. — Неужели события двенадцатилетней давности хоть как-то могут повлиять на противостояние наследного принца и Юй-вана?

— Пока у этого дела есть связь с настоящим, оно будет оказывать влияние. Неужели офицер Ся считает, что наследный принц и Юй-ван никак не связаны с тем делом? — равнодушно задал встречный вопрос Мэй Чансу.

Женщина из управления Сюаньцзин раздраженно застонала.

— Да, признаю, они тогда подлили масла в огонь и ускорили кончину Ци-вана, но ведь и у Ци-вана было волчье сердце (*). Он был готов пойти против государя. Армия Чиянь вступила с ним в заговор, поддерживая его подлые идеи. Разве он не поплатился за все это заслуженным наказанием?

• обр. волчьи повадки; хищнические устремления. Речь о том, что у него были коварные замыслы.

Мэй Чансу сохранял полное хладнокровие. Он замолчал, стиснув зубы. Ему понадобилось немного времени, чтобы взять себя в руки. Вздохнув, он сказал:

— Полагаю… Что это и есть причина, по которой вы избегаете встреч с Его Высочеством Цзин-ваном?

Ся Дун продолжила пристально смотреть на него с напряженным выражением лица.

— Что господин имеет в виду? — проникновенным голосом спросила она.

— Офицер Ся никогда не сомневалась в решении императорского двора по делу Ци-вана. Только Цзин-ван всегда и до самого конца твердо стоял на своем, выступая в защиту Ци-вана. Если бы не милость Его Величества, который предварительно удостоверился в том факте, что Цзин-ваном двигали лишь братские чувства и что Его Высочество не имел отношения к заговору, боюсь, что и он мог понести наказание за причастность к заговору. Но и простить Цзин-вана государь за такое не мог. Его понизили в должности и выслали из столицы. Он больше десяти лет сражался с нашими врагами, приносил стране победу за победой, но государь так и не пожаловал ему титул циньвана (*). Ни наследный принц, ни Юй-ван не относятся к нему с должным уважением. У вас двоих противоположное отношение к тому делу. Каждый раз, когда вы пересекаетесь, если не говорить о тех годах — можно не ждать последствий. Но если кто-то по неосторожности напомнит о той трагедии — это неизбежно приведет к конфликту. Поэтому вам двоим лучше не пересекаться, — не сводя глаз с Ся Дун, сказал Мэй Чансу. — Ваш покорный слуга Су угадал, верно?

• Титул жалуется исключительно членам императорской фамилии.

Ся Дун продолжала молча смотреть на Мэй Чансу. Она рассматривала его, словно в голове ее не было ни единой мысли. В конце концов она решила не продолжать этот спор, отрицая доводы господина Су, и лишь равнодушно ответила:

— Его Высочество Цзин-ван — сын императора. Если он не будет провоцировать Ся Дун, я не буду навлекать на себя его гнев. Он не считается с фактами, душой он благоволит мятежникам. Его Величество великодушен к нему, разве может Ся Дун пойти против императора?

Мэй Чансу чуть склонился, чтобы долить немного горячего чаю.

— Офицер Ся считает, что Цзин-ван не прав? — спросил он.

— Конечно Цзин-ван не прав, — взгляд Ся Дун стал твёрже стали. — Поскольку господин Су столь усердно расследовал это старое дело, значит господин знает, кто занимался расследованием дела Ци-вана?

Мэй Чансу невольно сжал губы, уголки его рта чуть дернулись. Развернувшись к Ся Дун, он взглянул на нее светлым, ясным взглядом, точно его обдувал сейчас прохладный летний ветерок. Он ответил с улыбкой на лице:

— Конечно, это известно всем — это был нынешний глава управления Сюаньцзин, ваш наставник, Ся Цзян.

Взгляд Ся Дун чуть смягчился, но стал более гордым, когда она услышала имя своего наставника. Она решительно заверила:

— С тех пор, как мой наставник вступил на службу, он всегда преданно служил Его Величеству. Он расследовал несчитанное количество дел, направленных в управление Сюаньцзин по высочайшему повелению государя не провалив ни одно из поручений. Если господин Су продолжит говорить о делах управления с сомнением, Ся Дун считает своим верным долгом посчитать, что господин непочтителен к моему наставнику.

— Ваш покорный слуга Су не смеет, — с улыбкой на лице Мэй Чансу развел руками. — Глава Ся ведает управлением Сюаньцзин, он бескорыстен и справедлив. Все уважают его. Разве смеет ваш ничтожный покорный слуга подвергать сомнению авторитет уважаемого господина? Во время беседы я лишь вспомнил о Цзин-ване и неудачно перевел тему разговора. Прошу офицера Ся не винить меня.

— Господин Су — выдающийся учёный, так как так вышло, что господин внезапно проявил интерес к Цзин-вану, который, в свою очередь, не частый гость во дворце?

Мэй Чансу отвёл взгляд и ответил:

— У меня нет тайн перед офицером Ся. Цзин-ван отличается выдающимися военными заслугами. Он способен командовать войсками, и, как сын императора, не злоупотребляет влиянием. Сейчас кто угодно может перетянуть его на свою сторону и заручиться его поддержкой, разве не так?

Ся Дун ошарашенно уставилась на Мэй Чансу. Затем она не сдержалась и расхохоталась, запрокинув голову. Она смеялась до слез в глазах.

— О? Вы находите слова вашего покорного слуги смешными?

— Разве нет? — Ся Дун стряхнула подступающие к уголкам глаз слезы и села. — Может господин и гений, цилиню подобный, может в ваших руках есть власть над всем миром, вы — глава первого во всей стране Союза, у вас повсюду множество шпионов, вы даже разворошили прах прошлого, подняв на свет дела минувших дней, вот только, как жаль, что до сердца Его Высочества вам добраться так и не удалось.

— Отчего же? Его Величество ущемляет Цзин-вана в правах, его мать — императорская наложница — не пользуется особой благосклонностью при дворе. Даже если он не заинтересован в богатстве и славе, рано или поздно ему придется принять решение и применить свои способности должным образом. Если он засунет руки в рукава (*) и останется в стороне, какой от него будет прок, когда пыль осядет? Боюсь, что тогда ему будет уже не до военной службы.

• Метафора означает — не вмешиваться в происходящее.

Ся Дун усмехнулась и сказала:

— Господин говорит словами мудрого советника. Вас заботит лишь выгода и убыток, и совершенно не волнуют человеческие чувства. Я не посмею добавлять что-то к сказанному, но хотела бы заверить вас, что совершенно не важно, кому вы будете служить в будущем — самому государю, наследному принцу или Юй-вану, вам не удастся склонить Цзин-вана на их сторону.

— О? — Мэй Чансу едва заметно улыбнулся. — Офицер Ся так уверены в своих словах? Времена меняются, меняются и люди. Цзин-ван много лет жил в лишениях, давно потерял надежды. Если перед ним появится удобный случай, боюсь, что он не упустит его, вы так не думаете?

Уголки рта Ся Дун чуть опустились и она отвернулась. Похоже, что она не хотела продолжать разговор. Не смотря на то что она роптала на Цзин-вана Сяо Цзинъяня в течении многих лет из-за его непреклонного упрямства, но он был чрезвычайно чутким и преданным к своему старшему брату Ци-вану и лучшему другу Линь Шу. Он не боялся оказаться вовлеченным в то дело, не пытался как-то защищаться, возможно поэтому в глубине души Ся Дун хоть немного, но уважала его. Ввиду этого холодные предположения Мэй Чансу были ей неприятны, поэтому она не хотела отвечать.

В груди Мэй Чансу потеплело, когда он увидел реакцию Ся Дун. Он специально сделал так, чтобы ввести офицера управления Сюаньцзин в заблуждение. Чтобы она подумала, что связь с Цзин-ваном нужна ему лишь для того, чтобы в будущем реализовать свои планы. Чтобы она могла понять, что планам Мэй Чансу не до ее внимания. Мэй Чансу также обратил внимание и на то, что Ся Дун была крайне негативно настроена против Ци-вана, что она даже могла позволить себе несколько недобрых слов против Цзин-вана, сердце ее все же было тронуто.

Двенадцать лет Сяо Цзинъянь был непоколебим и скрывал свои истинные помыслы. Даже столкнувшись с несправедливостью и невероятной жестокостью, он оставался непреклонен, продолжая проявлять уважение к своему отцу-императору, опускаясь перед ним на колени. Цзин-ван был авторитетным главнокомандующим Великой Лян. Заслужив доброе имя военными заслугами, наследный принц и Юй-ван, стоило тому вернуться в столицу, всячески старались оказать ему поддержку. Цзин-ван совершил множество воинских подвигов, каждый год, возвращаясь в столицу, склоняясь перед отцом-императором, раскаиваясь перед ним за свои грехи, сердце императора неизменно оставалось холоднее льда, а потому за победы государь никогда ничего не жаловал своему сыну. Пусть Цзин-ван не наслаждался словами благодарности и скромными дарами, все это было для него сущей мелочью, каждый раз он молча принимал один за другим высочайшие указы Его Величества, продолжая метаться между военными лагерями. Если ему выпало немного времени на отдых, большую часть времени он проводил в своей резиденции за городом или в одном из военных лагерей, подальше от средоточия императорской власти. Он хотел бы держаться подальше от политики, продолжая скрывать в своем сердце затаенные обиды и глубокую ненависть, из-за которых при дворе у него могут возникнуть проблемы.

Но именно поэтому Цзин-ван Сяо Цзинъянь был лучшим другом молодого командующего армии Чиянь, и именно поэтому Мэй Чансу будет всеми силами поддерживать его, чтобы в будущем Цзин-ван занял трон.

Задумчивый, спокойный взгляд главы Союза Цзянцзо был направлен к линии сумрачного небосклона, приносящего с собой серебристый холод зимы. Он не мог отвести взгляд от яркой линии закатного солнца, пронизывающего темные облака. Мэй Чансу должен собрать вокруг Цзин-вана самых преданных и верных ему людей. На стороне Его Высочества уже были люди из резиденции Му в Юньнани. Об этом уже можно было не беспокоиться. Следующей же будет офицер Ся Дун из управления Сюаньцзин.

В тот год, генерал Не Фэн, находящийся в авангарде армии Чиянь, был послан на смерть, по злонамерению главнокомандующего войска. Армия Чиянь была окружена. В тот день не могли собрать даже все останки генерала Не. Боль острыми шипами врезалась в сердца членов семьи Не, когда они узнали, как обошлись с Не Фэном. И больше всех вынашивала ненависть в своем сердце его супруга — Ся Дун. Провожая, она держала за руку красивого, выдающегося молодого суженого. Домой же вернулись лишь его мелко изрубленные останки и кровавые одежды. Не смотря на то, что она была лучшей ученицей талантливого наставника, а перед ней, как перед офицером управления Сюаньзин благоговейно трепетали люди, никто не знал, какую боль и одиночество испытывает эта женщина, из года в год в одиночестве опускаясь перед могилой мужа. Смотря в зеркало, она не видела и тени человека, жившего с ней под одной крышей. Растерянно оглядываясь по сторонам, она не видела человека, на плечо которого всегда могла опереться. Боль и ненависть врезались в ее кости и раздирали ее в клочья; как могла она не сетовать о несправедливости, как могла держать все внутри себя?

Но пока нить между управлением Сюаньцзин и семьей Линь была затянута мертвым узлом и они оставались заклятыми врагами. Старое дело давно было закрыто, а нынешний глава управления, Ся Цзян, отказался от служебной карьеры, но он все еще был жив. Развязать этот старый кровавый узел будет очень непросто.

Столь тщательный план следовало выполнять размеренно, обдумывая каждую деталь.

— Я слышал, что на офицера Ся напали в предместьях столицы? — с улыбкой на лице перевел тему Мэй Чансу. — Цзинжуй тогда вернулся домой раненый и всех перепугал. Старшая принцесса Лиян вызвала лекаря, чтобы тот нанес ему мазь. Столько шума поднялось... Раны офицера Ся заживают быстро?

— Разве пара царапин для мальчишки его возраста не сущий пустяк? Старшая принцесса слишком изнежила ребенка, — равнодушно бросила Ся Дун. — Мои раны не серьезны, они уже давно затянулись. Благодарю господина за внимание.

— Но даже свежие раны, которые уже затянулись, могут мешать передвижению. Наш Фэйлю повел себя грубо, прошу простить его за это.

Услышав о Фэйлю, в глазах Ся Дун промелькнул огонек, присущий разгоряченному боями воину. Она ответила:

— Слава телохранителя господина заслужена, я принимаю полное поражение в сегодняшней битве. Но передайте ему, чтобы он не расслаблялся. Я, как офицер управления Сюаньцзин, даже проиграв, не собираюсь так просто сдаваться. Ся Дун будет усердно тренироваться, чтобы сразиться с ним вновь и получить еще один урок.

Мэй Чансу ничего не ответил, лишь слегка улыбнулся. Похоже, это его совершенно не волновало. Может разум Фэйлю и был как у маленького ребенка, дух его был подобен хищной птице. Он тренировался даже во время игр. Для него практика боевых искусств всегда была похожа на игру. Еще он по природе своей превосходный боец. Даже если кто-то постарается вложить вдвое больше сил в поединок с Фэйлю, ему все равно будет трудно победить этого ребенка, ведь Фэйлю всегда был быстрее.

Ся Дун допила чай и отставила чайную пиалу. Она сказала:

— Благодарю господина за радушный прием. Я непременно сделаю все, что в моих силах. То, что вы задумали претворить в будущем — ваше личное дело. Но Ся Дун хочет вас предупредить — если господин собирается дойти до неба (*), прошу не нарушать закон, и принимать во внимание волю государя. Боюсь, что в ином случае, офицеры управления Сюаньцзин не будут терпеть ваши выходки и будут вынуждены обнажить мечи.

• Метафора. В переносном значении означает — иметь связи в верхах.

— Разумеется, я буду помнить добрый совет офицера Ся, — Мэй Чансу с улыбкой поднялся на ноги, чтобы проводить Ся Дун. — Слова офицера Ся были искренни, неужели ваш покорный слуга Су, получив персик, не подарит сливу (*)? Но и ваш покорный слуга хотел бы предупредить офицера Ся: человек преданный может оказаться предателем; человек коварный не всегда коварен. И высокопоставленный чиновник при дворе способен найти в цзянху бесстрашных наемных убийц, не оставляя за собой следов. Как офицер Ся считает, сколько в мире таких людей?

• Получил персик и отдарил сливой (обр. отдарить; отблагодарить; ответить любезностью на любезность)

Сердце Ся Дун дрогнуло. Она развернулась, но встретилась лишь со слабой улыбкой Мэй Чансу. Он по-прежнему оставался непоколебимо спокоен, как будто все то, что он сказал секунду назад, было лишь парой брошенных пустых слов во время праздной болтовни.

Ся Дун вопросительно уставилась на него, вот только Мэй Чансу уже ничего не собирался ей разъяснять. Он лишь чуть приподнял свои повседневные одежды, прошел немного вперед, чтобы проводить гостя к выходу. На прощание он невесомо бросил короткое: “Офицер Ся, прошу, не торопитесь”. И это уже были действительно самая обычная, избитая фраза.

Ся Дун завершила обучение в двадцать лет. За семнадцать лет службы в управлении Сюаньцзин она сталкивалась с разными делами: от простых, до невероятно сложных. Ей было достаточно всего одного предложения, чтобы она поняла, в каком направлении ей следует начать свое новое расследование. Большего ей знать и не следовало…

Среди веток на ближайшем дереве мелькнула тень Фэйлю. Оказавшись рядом с Мэй Чансу в глазах мальчика можно было увидеть проблеск несказанной радости, пусть выражение его лица и оставалось совершенно непроницаемым. Похоже Фэйлю был очень рад, что этот гость наконец-то ушел. Ся Дун оглянулась и увидела невинное лицо этого талантливого мальчика. Она вдруг остановилась на секунду и почувствовала, как на сердце ее нахлынула огромная волна тягучей усталости.

В ее руках было до сих пор нераскрытое крупное дело, а в столице уже начали бурлить и вздыматься волны интриг и заговоров. Волны становились все выше и опаснее, они будто готовы были разнести все на своем пути. От этих чувств на душе становилось неспокойно, сразу чувствуешь себя беспомощным и, чтобы укрыться от этих волн, тебе остается только бежать и прятаться.

В такие моменты Ся Дун как никогда понимала, что ей нужны были сильные руки Не Фэна.

http://tl.rulate.ru/book/6026/1493467