Готовый перевод Sovereign of Judgment / Властелин правосудия: Глава 37: Перерыв (5)

Чу Юнгджин присоединился к ним еще днем. Первоначальным планом Чой Хюка была тренировка своей кармы и обучение своих подданных, однако Ли Джинхи стала возражать.

- Эххххх! Что? Есть же кое-что поважнее, чем это!

- Поважнее?

Даже Бэк Сэван, казалось, засомневался, услышав эти слова.

- Ладно, допускаю, что Лидер слишком занят другим, чтобы забыть об этом, но как ты, Бэк Сэван, мог это упустить? – с удивлением вскинула брови девушка. – Мы же должны это сделать!

Однако остальные все еще не понимали ее. В конце концов, девушка с разочарованием вздохнула.

- Разве мы не собираемся пойти на похороны?

И эти слова прозвучали эхом в опустевших сердцах Чой Хюка, Бэк Сэвана и Чу Юнгджина.

***

ПТСР. Посттравматическое стрессовое расстройство.

Этот собирательный термин включал в себя такие симптомы как вялость, бессонницу, антиобщественное поведение и потерю концентрации, испытываемые людьми после переживания стихийного бедствия или сильной психической травмы.

Трехдневный перерыв… Сначала он казался приятным бонусом. Но чем больше проходило времени, тем более болезненным становилось ощущение неуклонно приближающегося трындеца.

К третьему дню атмосфера в лагере выживших стала совсем уж хаотичной. Люди даже не пытались устанавливать контакты с другими, не пытались утешить друг друга. Боль. Моя боль – это в первую очередь моя боль. Никто не ожидал, что станет лучше. Ничего хорошего не случиться, что бы они не делали. Даже если бы делились своими историями и своей болью. Все просто превратилось в ад.

Даже те, кто казался бодрым и улыбчивым снаружи, на самом деле испытывал какие-то негативные чувства. Чой Хюк и Бэк Сэван были отличным тому подтверждением.

На сегодняшний день Чой Хюку было всего лишь восемнадцать. Ему не хватало опыта даже для того, чтобы организовать похороны. Однако двадцатишестилетний Бэк Сэван наверняка должен был задуматься о том, чтобы устроить похороны для своих родителей… но он даже не задумался над этим. Ни разу.

И они были такие не одни. Было определенно ненормально, что никто из выживших – ни молодежь, ни старики – не задумался о похоронах. И хотя многие в душе оплакивали потерянных, никто не собирался делиться своей печалью с остальными.

Возможно, они слишком устали. Возможно, посчитали, что на фоне остальных событий нет необходимости делать что-то особенное. Возможно думали, что их будут критиковать, если они поднимут эту тему после того, как сами убили часть из тех, кого нужно было похоронить.

В любом случае, очень скоро вместо объединения на фоне общей скорби, все начали ненавидеть.

- Но это же неправильно!

Ли Джинхи руководствовалась странными принципами. Ей было все равно, как ее воспринимают остальные. Она принимала в расчет только собственные ценности. Мрачные взгляды Чой Хюка, Бэк Сэвана и Чу Юнгджина ее совершенно не обеспокоили. И что, что ее слова причинили им дискомфорт? Это их проблемы!

- Мы должны это сделать! Мы должны! – с четкой уверенностью объявила девушка, и сердца этой пассивной тройки вдруг пришли в движение. Они ощутили, что действительно должны.

Бэк Сэван тут же направился в банк, чтобы достать денег. Поскольку для выживших, которые потеряли свои банковские счета и карты, была разработана чрезвычайная программа, у него с этим не возникло никаких проблем.

Бэк Сэван снял все деньги, которые копил на обучение. Ли Джинхи отдала все свои сбережения. Деньги были частью мирной жизни, которая исчезла, а значит утратили всю свою ценность.

На эти деньги Бэк Сэван и Ли Джинхи купили хризантемы, ладан, еду, алкоголь, одноразовую посуду и даже арендовали длинный стол в ресторане. Они не стали доверять это компаниям, занимающимся похоронным обслуживанием, занявшись всем лично.

Чой Хюк же в это время больше напоминал утенка, беспрекословно следовавшего за мамой-уткой. Он молчал, воспринимая похороны каким-то своим, совершенно особенным способом.

К моменту, когда они закончили все приготовления, солнце стало клониться к закату.

Парк Марроньер.

Рядом с курганом Хранительницы Чой Миён появились три надгробия. На одном из них были написаны имена родителей Бэк Сэвана. На втором – имя Ли Хайджин, возлюбленной Чу Юнгджина.

И, наконец, на последнем надгробии возникло имя Юнг Минджи.

Предложение включить и ее в этот список поступило и от Ли Джинхи, и от Бэк Сэвана.

Оставшиеся в живых из округа Сонбук вяло наблюдали за тем, как группа Чой Хюка разбирает плиты тротуара и возводит надгробия из полированных, больше непригодных к сражениям щитов и мечей. Некоторые из последователей Чой Миён узнали Чой Хюка, поэтому вызвались им помочь.

В какой-то момент Ли Джинхи повернулась к ним и громко произнесла:

- Дамы и господа, вы тоже должны сделать надгробия. Я помогу вам.

Конечно же, все они потеряли дорогих им людей.

И в ответ на эти слова как-то неожиданно полились слезы.

- Нет… но… мы же…

Они вдруг растеряли все слова, которые вроде бы рвались с губ. В какой-то момент один из мужчин взял тротуарную плитку и выгравировал на нем имя. Это было имя его дочери. Он установил плитку напротив кургана Чой Миён.

- Сейчас я ... я сделаю это. Этого мало, но поскольку она теперь рядом… с хранителем… так что… прости… прости меня, Хиен… - мужчина так и не смог договорить фразу до конца.

Ли Джинхи обняла его и утешающее похлопала по спине.

Мужчина пытался сдержать слезы, но раз уж они начали литься, это оказалось невозможно.

Щелк. Щелк. Вспых!

Бэк Сэван поджег спичку и зажег ладан. Дым плавно пополз к небесам. Поскольку воздух был неподвижен, дымная струйка поднялась вертикально вверх.

Они жгли ладан и ставили хризантемы перед именами тех, кого потеряли.

Первый. Второй…

Во время второго поклона Бэк Сэван вдруг дрогнул, не в состоянии выпрямиться. Его плечи задрожали. Все еще согнутый, он что-то пробормотал, а затем начал очень медленно вставать. Его глаза были красными, но слезы так и не появились.

Чой Хюк наблюдал за поведением Бэк Сэвана и в точности ему подрожал. Он положил хризантемы перед могилой своей матери, зажег ладан и дважды поклонился.

Чу Юнгджин поступил также. Он прислушался, когда Ли Джинхи сказала ему:

- Просто делай то, что делает братец Бэк. Ничего страшного, если ты расплачешься, но давай не будем проливать слишком много слез.

Каждый из них поклонился своим погибшим, а на обратном пути – и всем остальным надгробиям. Перед надгробным камнем родителей Бэк Сэвана Чой Хюк сказал:

- Покойтесь с миром.

Перед Ли Хайджин, своей ровесницей, он произнес:

- Отправляйся в хорошее место.

Наконец, перед надгробием Юнг Минджи, прозвучало:

- Хорошенько отдохни. Ты сделала все, что могла.

Это было немного. Не трогательно, не странно. Просто процесс подтверждения чужой смерти.

Они продолжали думать что-то вроде: «Ты умер?», «Ты действительно умерла? Что, так вот просто? В самом деле?», а звучало скорее как: «Ты умер? – Да, я умер. – Действительно? – Да. – И что теперь? – Я не знаю… давай просто посидим здесь, в тишине». Своего рода невидимый разговор для тех, кому требовалось осознать необратимое и хоть как-то его принять.

Как оказалось, людям действительно нужна была эта формальность.

Один человек, два, десять… вскоре все больше людей стали интересоваться похоронами.

- Кто тебе эти люди? – вдруг спросила бабушка, в чьих глазах мерцала просто душераздирающая пустота.

- Мои родители. Мои друзья, - пояснил Бэк Сэван, указывая на недавно установленные надгробия.

- Я сожалею о твоей потере… Хааах… Искренне сожалею. Тем не менее, вы восхитительны, ребята. Вы поступили очень достойно.

Бабушка похлопала его по спине. Рядом с ней вдруг возникла Ли Джинхи.

- Бабушка, вы тоже должны это сделать.

- Хаааах… я в порядке. Вам, молодым, и так тяжело… то, что происходит… То, что произошло…

Это было очень трогательное зрелище. Даже на этой бабушке, которая сейчас сочувствующе гладила руку Ли Джинхи, были надеты доспехи, а за спиной виднелось копье. Месяц назад это зрелище могло бы показаться просто невероятным. Мир изменился, и сделал это слишком быстро.

Однако базовые принципы, похоже, сохранились. Они все еще разделяли и сочувствовали боли друг друга.

- Тогда, пожалуйста, покушайте с нами.

Ли Джинхи положил на одноразовую тарелку еду, и поставила ее на стол.

- Ладно, ладно…

Бабушка отложила в сторону копье. Затем выложила хризантемы на каждую надгробную плиту. Сложила руки и коротко помолилась, прежде чем сесть на место, подготовленное для нее Ли Джинхи.

Это стало лишь началом.

Вскоре стало собираться все больше и больше людей. Первыми пришли почитатели матери Чой Хюка, Хранительницы Чой Миён. Даже те, кто сначала бубнел о том, что все это бессмысленно, затихали, когда все больше людей стало собираться вместе и делиться воспоминаниями о своих близких.

Возникла какая-то странная атмосфера. Чем больше людей собиралось, тем большее внимание они привлекали. Некоторые создавали надгробия для своих близких, в то время как другие гравировали имена мертвых на тротуарных плитках и складывали их в груду. Все кланялись или молились, а затем ели вместе.

Поскольку эти действия повторялись разными людьми, они вдруг породили чувства родства и сострадания, которые они испытывали друг к другу. Из-за растущего числа людей еда быстро закончилась. Но когда это произошло, кто-то пошел и докупил еще.

Ужин, который состоялся в парке, завершился ночью. Кто-то зажег свечу. За ним последовали остальные и вскоре в парке замерцали сотни огоньков.

Казалось, кто-то сообщил об этом мероприятии в соцсетях, потому что вдруг подтянулись люди из округов Мапо и Гандонг.

Пришел даже Бэй Джинман, который нынче проживал в Голубом доме. Откланявшись, он выгравировал множество имен на тротуарных плитках и сложил их в груду. Затем отыскал Чой Хюка, сжал его руку и несколько раз кивнул, прежде чем уйти. Он изо всех сил старался не показывать свои слезы, но все же заплакал.

Несмотря на то, что вся еда была съедена и наступила поздняя ночь, люди все никак не расходились.

В разных местах стали возникать костры. Люди усаживались вокруг них в неровные круги.

Настороженность к остальным давно исчезла. Больше не было различий между молодыми, старыми, мужчинами и женщинами. Люди чувствовали себя более свободно. Они могли делиться своими историями или же тихо и молча сидеть на своих местах. Одно лишь присутствие здесь сегодня подарило им очень теплое чувство.

Хотя никто не понял кто это сделал, и когда, но в какой-то момент раздался звук музыки и песен.

Люди безучастно смотрели на горящее пламя, тихими голосами подпевая песням из той, прежней жизни.

«Это… это же…»

По какой-то причине Чой Хюк вдруг стал задыхаться. Ощущение было таким же, как тогда, когда он проводил время со своей матерью. Это напоминало те мирные ночи, когда он тихо наблюдал за работающей мамой, медленно погружаясь в сон. Он закрыл глаза, мечтая вспомнить спокойствие и красоту этого момента. Но все равно...

Вжух.

Чой Хюк сунул руку в костер.

Хрусть. Хрусть.

Пламя полыхало яростно. Тем не менее, его выносливость не позволила руке обгореть. Чой Хюк тупо уставился на свою руку, которую жадно облизывал огонь.

Он решил запомнить спокойствие этой ночи вместе с болью огня, который ощущался словно удар тысячи клинков. Он думал, что это может стать своего рода якорем.

Вряд ли Бэк Сэван и Чу Юнгджин думали о том же, когда совали свои руки в огонь вслед за ним. Чой Хюк рассмеялся, как будто он нашел это абсурдным. Они рассмеялись в ответ.

«Сумасшедший. Они все сумасшедшие»

Ли Джинхи была единственной, кто испугался. Она же дала им нагоняй. Поскольку у всех был довольно высокий показатель Восстановления, они с легкостью смогли бы оправиться от большинства ожогов, но, тем не менее, к чему эти глупые поступки?

- Перестаньте!

Ли Джинхи бесстрашно сунула свои руки в огонь, чтобы достать руки ее друзей. В какой-то момент вдруг оказалось, что все их руки собрались вместе, прикасаясь друг к другу, соединенные маленькими ладошками Ли Джинхи.

- Пожалуйста, позаботьтесь обо мне, - вдруг легкомысленно произнес Чой Хюк, словно это была всего лишь шутка.

Раздался неловкий смех.

- Оу… как больно, - пробормотала Ли Джинхи, потряхивая собственной костью.

Утро следующего дня началось по-особенному. Восходящее солнце сияло на бесчисленных именах, выгравированных в парке Марроньер. Среди них были даже Сонг Симин и Юн Гирим. Люди молились за то, чтобы все покоились с миром.

Что за ночь была накануне?

Это была ночь, когда люди вдруг оказались связанными чувством родства, сострадания и веры в то, что все они поняли друг друга.

Мозаика, составленная из отдельных частей разных жизней.

Как будто трагедия, из-за которой они оказались вынуждены убивать друг друга, никогда не происходила… Это была прекрасная ночь.

Но вскоре, словно этой ночи вовсе не существовало, произошла новая трагедия.

Огромное несчастье для многих.

Утро вступило в свои права, и миссия началась.

http://tl.rulate.ru/book/550/790863