Готовый перевод Ремесленник. Индустриализация. / Ремесленник. Индустриализация.: Глава 4. Трагедия.

     Настроение Крила было подавленным. Мало того, что он не успел перевести своих уже не молодых родителей в черту города при службе, так ещё и будет вынужден уехать, причём, возможно, навсегда...

     Что его ждёт там, в землях барона? Сослуживцы молвят, что война пусть и выиграна, но потери его велики и их призывают с целью их восполнить. Будет ли это простая служба под покровительством старших замковых рыцарей, или же их попросту отправят на передовую?! Он не знал. Не знал чему верить, как не знали и многие. Один капитан городской стражи говорил как-то, что враги их барона вполне могут запугивать их ложными слухами, выковывая себе из пепелища победу их собственными руками. Подкуплены ли люди, которые такое говорили – отдельный вопрос. Какой глупый крестьянин мог думать о таких сложных играх? Будь иначе, их жизнь, возможно, была бы не такой суровой. На одну скотинку больше, на один кругляш сыра в оброке меньше... Кто чуточку умнее, живёт в городе, а кто вовсе не глуп, живёт вблизи или за каменной стеной и им речка по колено при любых бедствиях.

     Вопрос был в том, как сказать нервной матери, что следующий обоз рыцаря, который собирает новобранцев с городов и посёлков, будет в городе уже завтра, а его почти наверняка заберут, потому он предварительно записался добровольцем? Не хотел он, чтобы сборщики в его деревне спросили с родичей, где он «прячется», а те проявили недовольство. Рыцари, пусть даже без двух зим простолюдины, отказов не терпят.

     Представлять дальше Крилу было страшно, потому он почти сразу же записался в отделении городской стражи. Пусть лучше родители спросят с него, чем выразят недовольство благородным и получат плетью или сапогом.

     А может лучше вообще умолчать? Ему спокойнее и им переживаний меньше. Тогда пусть Немор успокоит их, когда он уже уедет. Его-то точно не возьмут – гьидир каким-то чудом откусил ему ногу, теперь ему даже из лука стрелять не выйдет, а вот ворота городские поднимать – самое то.

     Ручища крепкие, сам за Новичка сойдёт, или даже за Оруженосца...

     «Это что, дым? Откуда, что там так топят? Пожар?!– после умиротворяющего заключения при виде тёмно-серого дыма на пути из города его мысли вдруг стали набирать разгон со скоростью летящей с холма гружёной повозки.– Это же деревня!»

     Осознав что-то, Крил со всех ног помчался вперёд, кляня себя за то, что имел в жизни только сдаваемое на время отлучки гарнизонное оружие, хотя у него было целых два шанса приобрести себе личное, пусть и плохое. Целых два! А теперь он полностью безоружен. Но был один выход...

     – Миролл! Миролл!– кричал он, подбегая к выходу из черты города.

     – Чего кричишь, как резанный?– немного недовольно выглянул из окна каморки заспанный седой мужичок, но тут же осёк возмущение, почувствовав в воздухе лёгкий запах гари.– Подожди! Колышек мой возьми, я сейчас его!

     Когда надо, он соображал очень даже быстро. Метнулся вглубь домика и достал из-за угла старое полностью деревянное копьё, которое и называл колышком. На выходе врезался в закрытую на петлю дверь, но, даже не тратя сил на ругательства и «лишние» мысли, выбил их ногой. В тот момент Крил едва успевал отдышаться рядом. Мужичок Миролл всучил ему копьё и запричитал подорожные молитвы, какие только солдаты в походах знают.

     Берёг их для новобранцев, но знакомому парнишке они сейчас нужнее, авось кто за него на них помолится, не беда.

     Пот тёк зашиворот. Крил мчался в деревню. Плохое предчувствие не покидало его. Парнишка взмолился всем богам, к кому мог причесть спасение родителей и надеялся, что всё обойдётся, но разум твердил: не обойдётся, не зря люд стремится в город, поближе к каменным стенам.

     Он за полсотни вдохов пробежал поле, вошёл в истоптанную полоску леса.

     Ещё чуть-чуть и он спасён. Ещё чуть-чуть и они спасены. Пальцы впились в древесину, но ей было всё равно, она даже не намокла от пота, сколько раз она видела такое? Чем ближе к цели становился Крил, тем отчётливее чувствовался запах палёной древесины... и мяса.

     Боялся он в большей степени за родителей, но там была его сводная, маленькая сестра, там были его соседи, друзья детства, уже старик Хной, лесничья братва, из поколения в поколение носящая одни и те же бороды, малой Тварк, охочая до полевых вредителей Манка. Это те, кто составляли часть него самого. Без них он себя уже не мыслит, они дали ему его полную надежд, планов, стремлений, радостей и печалей жизнь. Покидать дом уже тяжело, но покидать пепелище?.. Это ли значит война?

     Деревья расступились, открывая палящие крыши некоторых деревянных домов, бежали люди, шипели проклятые гьидиры. Замерев на мгновение, Крил побежал в сторону своего дома.

     «Нет... Нет...»

     Крики, щелчки, шипения, рыки, глухие удары. Звуки сливались в какофонию Котла Мёртвых Прайота, поднимали из глубин души страх.

     Горели лишь некоторые дома, их не поджигали специально: кто-то пытался сделать факела, у кого-то печка без присмотра выплюнула на пол угли, чей-то костёр, которым собирались перекрыть улицы, разросся и прополз к соседним домам. Атакуй деревню человек с целью замести следы, лишить город продовольствия или очистить от зла, горело бы всё.

     Но это был не человек. Не пробежав и улицы, он наткнулся на пахаря.

     – Гьидиры!– орал хрипом тот.– Их сотни! Беги!

     У бедолаги, надышавшегося продуктами горения, сдавали лёгкие, он больше не мог бежать. В иной раз Крил помог бы соседу, но сейчас его больше волновала его семья, а уже потом все остальные. На задворках сознания мелькнула мысль, что это слишком цинично... но быстро пропала.

     Не время об этом.

     За поворотом поворот, на пути стали попадаться те самые гьидиры. Кто-то из сельчан, кто мог, уже убежал, но не в город, а в соседние деревни, кто-то заперся в своих бревенчатых лачугах, другие встали на защиту полей, домов и семей. Деревню заполоняли мёртвые. Что же тогда с теми поселениями, что дальше от города?

     Вскоре Крил достиг своего дома. Ещё не горящего, но грозящего быть подпаленным. Не теряя времени он бросился ко входу, но дорогу ему перекрыли два вооружённых дубинами гьидира.

     – Прочь!– взревел парень и ударом деревянного копья, как учили в городе, с двух рук, держащих его разными хватами, снёс легковесных чудовищ.

     Дверь не была заперта – нехороший знак. В комнате никого не нашёл.

     – Мама! Папа!– звал он, обходя немногочисленные комнаты.

     Никого. Даже под полом среди скудных запасов и богатств не было ни души. Кровью не пахло. Выжили? Убежали? Крил преждевременно обрадовался. Для верности следовало помочь другим, опросить, отбиться.

     Снаружи послушался истошный женский крик. Крил узнал его сразу.

     Схватив из погреба топор он вылетел обратно, чудом не напоровшись на когти сбитых им ранее гьидиров, и только в предпоследний момент увернувшись. Взмах топора. Сила удара по виску прикладывает о низ стены домика, второй сдерживается последовавшим взмахом копья. Парень отчаянно пытается привести в порядок сбитое дыхание и справиться с врагами, когда сзади уже мчится третий. Помянув злой рок, он с размаху пускает топор в поднимающегося, а затем встречает грудью  когти второго гьидира. Отступая и держа перед собой горизонтально копьё, он устремляется прочь, в сторону недавно отзвучавшего крика.

     Монстры очень быстры на коротких дистанциях, их без внушительной мощи тренирующегося не сдерживают даже грозящие оружия, а Крил был всего лишь стражником в одном из окрайних городов баронства, даже не Новичком, а лишь обычным человеком. Против таких как он эти слабые существа и были опасны.

     Когда стало ясно, что от такой волны отбиться не получится, спрятаться из-за крупных гьидиров тоже, крестьяне собрали в спешке семьи снабдили охраной из числа единственных кормильцев каждой семьи, да собственной скотиной и отправили в лес, окольными путями бежать до города. Мужи же взялись кто за что попало: топоры, вилы, «косцы», даже заборные колья. 

     Велик был наплыв. Не удалось. Не только мужи в деревне ушли к Прайоту половиной в первые звоны, но и конвой был растоптан почти без сопротивления. Когда прибежал Крил, в кровавой суматохе гьидиры уже гнали одиночных сельчан. Может бы кто и спасся, но те пеклись о домашней животине, да о родне и ближнем. Не то это место и время, чтобы это спасало.

     Юноша с деревянным копьём вломился именно в эту бурю и вскоре проревел нечеловечески:

     – НЕЭЭЭЭЭТ!!!

http://tl.rulate.ru/book/52202/1318251