Готовый перевод Good Man Operation Guide / Руководство по эксплуатации «Хорошего человека»: 31.2 – Дьявол развлекательного круга (11)

П/п: Желаю дорогим читателям счастливого и удачного Нового года! (´▽`ʃ♡ƪ)

Атмосфера между двумя мужчинами стала напряжённой, и только что ссорящийся шквал утих, дабы посмотреть, чем всё закончится.

Линь Шихэн был младшим, и, глядя на то, как он раньше лебезил, ему и следовало бы первым склонить голову.

И действительно, минуту спустя молодой человек в камере встал. Хотя улыбка на его лице была не такой тёплой, как раньше, она всё также была очень вежливой.

«Мне жаль, дядя. Независимо от того, что в будущем случится со мной и Сяньи, я не буду советовать ей, находящейся на подъёме, выходить из индустрии развлечения. Приятно было сегодня познакомиться. Мне же нужно поработать. Вот что я тебе скажу… Сяньи вернётся со съёмок через пять месяцев, в это время мы и встретимся официально».

Независимо от какой-либо точки зрения, эти замечания были очень примирительными и скромными. Очевидно, что всегда высокомерный Линь Шихэн ради Юнь Сяньи на этот раз собирался смириться.

[Ву-ву-ву-ву, Ши-гэ! Отличная работа. Вот в чём всё дело!]

[Бедная Сяньи, у которой такой отец. Хорошо, что хоть Ши-гэ надёжный]

[Подождите, Ши-гэ, ты забыл о нас. Вернись и возьми нас с собой!]

Как раз в тот момент, когда фанаты замолчали, отец Юнь, всё ещё сидящий в кадре экрана, посмотрел на спину Линь Шихэна, его глаза вспыхнули в панике, и он поспешно крикнул: «Подожди минутку!»

Через пять месяцев? Его долг не может так долго ждать!

Линь Шихэн повернулся к «Дяде» с вопросительным выражением на лице.

Отец Юнь выглядел не очень хорошо. Убедившись, что вокруг никого нет, он спросил вернувшегося Линь Шихэна: «Не мог бы ты одолжить мне немного денег?»

«Одолжить денег?»

На экране мужчина с идеальным лицом нахмурился: «И сколько же ты хочешь занять?»

Отец Юнь назвал сумму долга, которую задолжал, что на данный момент составляло: «800.000 юаней».

П/п: На январь 2022 года 800.000 ¥ = 125.453 $ = 9.320.240 ₽.

[Старик так легко сказал 800.000. Даже если бы тот был его зятем, и не важно, как сильно Ши-гэ нравится Сяньи, они ещё даже не женаты!]

[Чёрт! 800.000 юаней. Понимает ли он вообще, о чём говорит?]

[Ши-гэ, ты не должен говорить «да». Я не думаю, что это нормально. Он может быть мошенником. Как может человек занять столько денег у парня своей дочери?!]

Конечно, Линь Шихэн не сказал бы «да». Он просто нахмурился и спросил: «Дядя, ты только что рассказал мне о своей семье, у тебя сейчас не должно быть недостатка в деньгах. Что ты собираешься делать с 800.000 юаней?»

Как мог отец Юнь прямо сказать, что он проигрался и должен заплатить свои долги? Он неопределённо сказал: «Пригодятся».

«С такой большой суммой денег в 800.000 юаней не должен ли ты, по крайней мере, чётко указать, на что они будут потрачены?».

Линь Шихэн внезапно осознал: «Действительно ли так дорого съездить за границу? Это ради того, чтобы ваша младшая дочь уехала за границу?»

Отец Юнь был ошеломлён и подумал, что это веская причина, и поспешно кивнул: «Да, только для того, чтобы моя семья уехала за границу. Шихэн, ты хороший мальчик, и я согласен с твоим браком с Сяньи. Мне срочно нужны эти деньги. Пожалуйста, сначала одолжи мне их».

«Я мог бы одолжить деньги, но придя занять у меня денег, Сяньи-то это знает?»

Отец Юнь выглядел таким смущенным, что было очевидно – та не знала. С тех пор как Юнь Сяньи подобрал Чжао Сингуан, они вообще с ней не связывались.

«Она не знает. Я не хочу, чтобы она обременялась подобными вещами».

Видя, что Линь Шихэн всё ещё хмурится, выглядя так, будто действительно не хотел говорить «да», он также стал немного встревожен, пока поддерживал видимость спокойствия.

Тот был его последней надеждой.

Если он вернётся без денег, даже продав дом и семейную машину, средств будет достаточно лишь для погашения долга, но их базовый уровень жизни снизится.

При упоминании Юнь Сяньи выражение лица Линь Шихэна немного смягчилось.

«Хорошо, напиши IOU с указанием времени возврата, и я переведу деньги на твой счёт».

П/анл.: Для читателей – не носителей английского языка: IOU – это долговая расписка, подписанный документ, подтверждающий задолженность (более личные, неформальные деловые отношения). IOU представляет аббревиатуру фразы «Я тебе должен» (I owe you).

Отец Юнь замер.

«Написать IOU?»

Брови Линь Шихэна хмурились всё больше и больше: «Дядя, хоть я и верю в твой характер, 800.000 юаней, в конце концов, – это немалая сумма».

«И могу заверить, что уничтожу долговую расписку или отдам её, как только ты всё вернёшь».

Отец Юнь даже не думал о том, чтобы что-то возвращать.

Как может кто-то с возможностью купить спортивный автомобиль стоимостью в десятки миллионов и спокойно отдать его заботиться о 800.000 юанях?

По его гипотезе, как только он попросит денег взаймы, Линь Шихэн немедленно согласится и скажет, что ему не нужно их возвращать.

Это звучало бесстыдно, но в эти дни он наблюдал, как Линь Шихэн покупал сегодня одно и на следующий день другое. Как может такой богатый человек заботиться о всего-лишь 800.000 юанях?

Он снова огляделся, убедившись, что там никого нет, и, наконец, серьёзно сказал: «Шихэн, могу я не писать IOU, ты ведь такой богатый, тебя всё ещё волнуют 800.000 юаней?»

Лицо Линь Шихэна на экране на несколько секунд побледнело, он явно был шокирован этим замечанием.

Всё, что осталось, – это посланный аудиторией шквал.

[Действительно бесстыдный!]

[Я вижу, что в этом-то отец Сяньи и лучший, верно?]

[Цель написания IOU состоит в том, чтобы убедить другую сторону вернуть деньги. Если вы не напишете долговую расписку, вы хотите занять и не возвращать?!]

На лице Линь Шихэна было сердитое выражение, но он, казалось, был обеспокоен статусом старшего отца Юнь, и старался сохранять спокойствие.

«Дядя, я знаю, что ты удочерил Сяньи, но, во всяком случае, она называла тебя отцом. Ты вот так занимаешь у меня деньги и отказываешься выписать долговую расписку. Я действительно не могу поверить, что у тебя есть к ней какие-либо чувства. Мне жаль. Хотя я парень Сяньи, я также знаю закон. Я не одолжу ничего, если ты не напишешь мне IOU».

Лицо отца Юнь изменилось с зелёного на белое: «Могу ли я написать IOU и попросить Сяньи вернуть деньги?»

[Это не отец, это вампир!]

[Я понимаю. Приёмная дочь – это не дочь. Разве вы не слышали, что он занимает деньги, чтобы отправить свою младшую дочь за границу? Младшая-то дочь – биологическая, не так ли?]

Выражение лица Линь Шихэна было уже не сердитым, а разъярённым.

Отец Юнь не замечал его взгляда, думая о новостях о том, что Линь Шихэн в эти дни пытался угодить его приёмной дочери, всё ещё говоря: «Ну, ты делал предложение онлайн, а Сяньи не сказал “да”, верно? Ты одолжишь мне денег, а я попрошу её выйти за тебя замуж, хорошо?»

«Нет!»

Линь Шихэн схватил золотые очки, которые использовал, чтобы притворяться нежным, и бросил их на землю, его красивое лицо наполнилось гневом: «Ты продаёшь свою дочь? Независимо от того, как сильно мне нравится Сяньи, её никогда не принудят сказать мне “да”».

«Не думай, что я ничего не знаю, ты игнорировал её с тех пор как у вас появилась собственная дочь. Вы заперли её в психиатрической больнице на десять лет. Она только бессмысленно помнит тебя. Вот почему мне было всё равно. Я её уважаю. Поэтому-то я уважал и тебя, а не потому, что ты бесполезный отец, хорошо?»

«Сяньи – взрослый человек. У неё есть право выбора. Я расскажу ей, что произошло сегодня, и позволю выбирать ей».

Отец Юнь был поражён его внезапным гневом и тем, как он отругал его прямо в лицо. Увидев, что тот снова уходит, он разозлился и выпалил: «Я – отец Юнь Сяньи, и по закону она должна меня содержать».

«Если сегодня ты не дашь мне денег, я попрошу их у Юнь Сяньи прямо сейчас. Если она их не отдаст, я пойду к репортёрам и расскажу людям по всему миру, что она неблагодарная сука, с детства соблазняющая людей».

Спина Линь Шихэна невероятно медленно повернулась: «Ты даже мог бы сказать такие клеветнические слова?»

«Знаешь ли ты, что для нашей профессии слава – это всё? Если ты скажешь что-то подобное, вся жизнь Сяньи будет разрушена!»

«Даже если она не родственница по крови, она же всё равно твоя дочь! Есть ли у тебя совесть, чтобы делать такое?»

[Я чувствую, что мой Ши-гэ сейчас впадёт в ярость]

[Я никогда не видела Ши-гэ таким злым. Должно быть, ему очень нравится Сяньи]

[Чёрт, он всё ещё человек?! Как не повезло Юнь Сяньи, что её усыновил такой человек…]

[Это не может быть сценарий телешоу, верно? Как может существовать такая мразь?]

Отец Юнь не знал, что всё, что он сделал, транслировалось в прямом эфире, и его сердце сильно билось.

Он знал, что любовь Линь Шихэна к Юнь Сяньи определённо окажется под угрозой.

В любом случае с этим вопросом гораздо легче справиться.

Он вытер со лба пот и больше ни о чём не думал: «Дай мне 800.000, или я прямо сейчас пойду к журналистам».

«Я – отец Юнь Сяньи, и люди поверят тому, что я расскажу».

«Либо её репутация будет погублена, либо ты дашь мне деньги. Выбирай!»

Сердце Линь Шихэна было переполнено гневом, даже его губы немного побелели, а руки задрожали. Он указал на отца Юнь и отругал: «Ты хуже свиньи или собаки!»

Другая рука, однако, нажала сигнальную кнопку на воротнике.

*

Помощник, который прятался на расстоянии, глядя в камеру, подбежал, когда получил сигнал, и обнял Линь Шихэна: «Линь-гэ, Линь-гэ, с тобой всё в порядке?»

Сказав это, он быстро достал свой мобильный телефон и позвонил: «Извините, произошёл несчастный случай. Пожалуйста, прекратите снимать Линь Шихэна. Прекратите немедленно!»

Режиссёр, который держался за сердце и смотрел в камеру, выдохнул: «Остановите камеры на стороне Линь Шихэна!»

Ассистент поспешно выключил сотовый телефон, спрятанный за газетой: «Линь-гэ, с тобой всё в порядке? Хочешь поехать в больницу?»

Линь Шихэн встал и помахал рукой, достал из кармана тёмный пульт дистанционного управления и нажал на него.

Помощник: «Глушитель сигналов? Ши-гэ, зачем тебе это?»

«Ах, на всякий случай».

Линь Шихэн, выглядящий так, словно вот-вот задохнётся, поправил волосы. Он присел на корточки, чтобы поднять брошенные очки с золотой оправой, и сдул с них песок. Затем медленно надел их обратно на лицо.

Помощник: «Брат…»

Не рисуйся в такое время!

Линь Шихэн расслабился и бросил пульт дистанционного управления в руки своего помощника.

Наблюдая, как тот торопливо его ловит, он свистнул ошеломлённому и встревоженному отцу Юнь, и его тонкие и красивые брови гордо приподнялись: «Что думаешь? Я хороший актёр, не так ли?»

Отец Юнь подавился словами и некоторое время усердно работал, прежде чем смог произнести: «Игра?»

«Мм-хм».

Линь Шихэн проговорил, слабо прислоняясь к своему наблюдающему за всем помощнику, глядя с улыбкой: «Извиняюсь, что побеспокоил тебя сегодня. Ты сказал что-то от всего сердца, но есть одна вещь, которая всему этому противоречит».

«Весь мир знает, что я за человек, и теперь ты тоже узнаешь».

«Я действительно имею в виду каждое своё слово».

«Мне нравится Сяньи, поэтому я уважаю её и буду защищать».

Ассистент был полностью в неведении, думая, что Линь Шихэн красуется, дабы спасти сцену: «Линь, Линь-гэ…»

«Пойдём».

Линь Шихэн настаивал: «Мы должны вернуться, вернуться и посмотреть хорошее шоу».

«Ах, да-да».

Эти двое помогая друг другу идти, покинули пляж.

*

На том же месте остался только отец Юнь стоять в панике, как будто он что-то понял, но, казалось, так ничего и не осознал.

Он безучастно пошёл обратно, и как только вышел на дорогу, перед ним остановилось такси, открылась дверь, и из машины с озабоченным выражением на лице быстро вышла Юнь Вэйвэй.

«Папа, да что с тобой такое?! Как ты умудрился такого наговорить? Это транслировалось в прямом эфире!! Теперь все знают, что из-за денег ты угрожал Линь Шихэну Юнь Сяньи. Только что мне позвонил одноклассник и спросил, не ты ли мой отец. Как ты мог это сделать?!»

Отец Юнь от шока широко раскрыл глаза: «Какая ещё прямая трансляция?»

Юнь Вэйвэй действительно закричала и рухнула, плача: «Линь Шихэн, он делал варьете! То, что вы только что обсуждали, транслировалось в прямом эфире!»

«Я… я не знал. Он не сказал мне…»

Слова отца Юнь прервала внезапная пауза. Линь Шихэн только что сказал, что он играл, то есть он играл всё это время.

Ах! Он намеренно не говорил ему, что находится в эфире.

Но это не имеет смысла. Он пришёл сюда под влиянием момента. Откуда Линь Шихэн мог знать? Невозможно!

Юнь Вэйвэй всё ещё плакала: «Я хотела тебе позвонить и рассказать после того, как узнала о прямом эфире, но твой телефон был выключен. Папа, что с тобой такое?! Теперь все тебя ругают. Почему ты его выключил, почему именно сейчас?!»

Бип-бип!

Рядом с ними медленно проехала машина и посигналила. Отец Юнь подсознательно огляделся и обнаружил, что это была съёмочная машина.

Медленно опустилось окно, открывая прекрасное и совершенное лицо Линь Шихэна.

Тот, всё ещё одетый в яркую рубашку в цветочек, свистнул отцу Юнь, чтобы на него посмотрели. В это мгновение машина уже двинулась вперёд.

Отец Юнь же лишь неподвижно стоял, тупо уставившись на руку, выставленную в окне.

Рука была длинной и белой, с отчётливыми суставами, и это был жест прощания с ним.

Пока, ты вышел из игры…

Пожалуйста, не забывайте ставить лайки и «Спасибо». Переводчику очень приятно. <(＿　＿)>

http://tl.rulate.ru/book/45091/1790697