Готовый перевод Counterattack of the Cannon Fodder Chambermaid 炮灰通房要逆袭 / Горничная-игрушка для битья требует мести: Глава 170

Дело о клевете на главную наложницу наконец-то было завершено. Хотя подробности не были объявлены общественности, последовавшие за этим указы Императора Цзина прояснили ситуацию.

Из трех задействованных поместий, зачинщиком было объявлено поместье Цзиньян. За клевету на главную наложницу и посягательство на достоинство королевской семьи госпоже Цзиньян было приказано покончить жизнь самоубийством, а князь Цзиньян был лишен своего дворянского титула. Слуги, совершившие вопиющие лжесвидетельства, были обезглавлены, а соучастники преступления были отправлены на границу в качестве рабов. Госпожа Чэнъян была виновна в распространении слухов и приговорена к написанию ста экземпляров Священных Писаний. Из-за ошибок матери Добродетельная наложница также была замешана в том, что не смогла держать ее под контролем. Ее лишили титула Добродетельной наложницы и понизили до обычной наложницы. Старшая госпожа клана Сяо была виновна в аморальном поведении и оскорблении. Ее следовало было бы приговорить к самоубийству, но она избежала этого благодаря вкладу мужа в развитие страны. Вместо этого клан был наказан за ее поведение. Их лишили всех официальных должностей и заключили в их поместье, чтобы они обдумывали свои ошибки.

Таким образом, все было завершено.

Конечно, некоторые любопытные люди пытались спросить об этом знающих, но все они молчали. Даже наказанные поместья не возражали против указов Императора Цзина.

В этот момент все поняли, что Превосходную главную наложницу действительно оклеветали!

Было еще несколько человек, которые хотели воспользоваться возможностью, чтобы высказаться, но получили упрек со стороны трех объединенных департаментов.

Это дело было рассмотрено ими троими справедливо, по их мнению. Естественно, они не могли терпеть никаких сомнений. Если они позволят этому продолжаться, интриганы воспользуются возможностью, чтобы поднять шумиху, обвиняя троих из них в защите главной наложницы из страха перед Императором.

Конечно, подробности слушания были распространены позже, и многие узнали о процессе. Это включало то, как Тянь Ши цеплялась за ее претензии до самого конца, но ее слова были опровергнуты старой слугой в ее поместье. Даже слова старшей госпожи клана Сяо были опровергнуты и она подняла большой шум в суде после завершения дела.

Так им и надо! Неудивительно, что поместье Цзиньян было так сурово наказано, и старшая госпожа клана Сяо в конечном итоге потеряла официальное положение своего мужа. Оказывается, это их собственная вина! К такому выводу приходили все, кто знал ситуацию.

Но, конечно, все это было не по делу.

… ..

<Во дворце Чэньси>

Чунь Цао рассказывала Сяо Хуа, Дин Лань и Дин Сян, как она упрекала госпожу Цзиньян в ее бесстыдстве и лжи в суде.

«… Наложница, Вы даже не представляете, насколько уродливым было выражение лица Тянь Ши, когда она увидела бабушку Ван. Как будто ее отец скончался ... последние несколько слов бабушки Ван не только ошеломили судей, но и заставили эту слугу рассмеяться. К счастью, эта слуга была за ширмой, поэтому никто не видел, чтобы я сдерживала свой смех…»

Дин Сян сказала с улыбкой: «Хватит, хватит. Ты говоришь одно и то же уже столько дней. Нашей наложнице это надоедает, даже если тебе нет».

Чунь Цао моргнула и выглядела немного огорченной: «Наложница, Вам это надоело?»

Сяо Хуа невольно рассмеялась: «Нет нет. Хорошо, иди посмотри, не проснулся ли второй принц. Если да, попроси кормилицу принести его».

После того, как Чунь Цао ушла, трое в комнате посмотрели друг на друга и засмеялись.

Дин Лань сказала: «Чунь Цао становится все более и более суетливой. Раньше еще не догадывалась, что у нее «тещин язык».

Выражение лица Дин Лань было чрезвычайно чудным, что снова рассмешило Сяо Хуа. Она прочистила горло: «Осторожно, не позволяйте Чунь Цао слышать вас, иначе она будет наговаривать на вас каждый день».

Дин Сян пару раз засмеялась и сказала: «Эта служанка волновалась, что она испугается. К счастью, эта девочка довольно хороша и смогла справиться с ситуацией. Хорошо, наложница, что нам делать с бабушкой Ван?»

Сяо Хуа пробормотала: «Сейчас невозможно привести ее во дворец. Давайте сначала устроим ей отдельное место для жизни. Скажи ей, что этой наложнице нелегко покинуть дворец, но я найду возможность навестить ее. Пусть она позаботится о себе должным образом. Она должна думать об этом, как о том, что я забочусь о ее выходе на пенсию. Пусть Чжао Да позаботится об этом, пусть это будет без лишнего шума».

«Да».

***

Поместье Цзиньян в настоящее время было поваленным деревом, по которому разбежались все обезьяны. Князя лишили его титула, и он больше не мог оставаться в поместье. Им пришлось выбрать другое место для жизни.

После организации формальных похорон Тянь Ши семья Руан начала переезжать.

Их новая резиденция, естественно, была не такой большой, как поместье князя, и многих из их прежних слуг пришлось продать или уволить.

В это время снова появился племянник бабушки Ван Да Тянь и увез ее, не потратив ни единого таэля серебра.

Руан Сийи и его брат оба знали, что их положение было испорчено бабушкой Ван, этой хитрой старой лисицей. Мысль о том, чтобы выплеснуть гнев и избить ее до смерти, приходила им в голову бесчисленное количество раз. Однако они были беспомощны, так как с бабушкой Ван в настоящее время обращаются лучше, чем с ними. Перед отъездом Евнух Фу сказал, что, поскольку эта старушка сказала правду, ее хозяева не отпустят ее после возвращения.

Если позволить этому случиться, это приведет к плохой карме, поэтому он послал двух евнухов вместе с бабушкой Ван ждать, пока ее родственник вернет ее домой. Он также сказал, что тот, кто попытается отомстить ей, бросит вызов самому себе, а также главной наложнице.

После этого они вернулись в поместье Цзиньян.

Князь Цзиньян поместил ее в ее собственный павильон и отправил туда людей с хорошей едой и напитками. К тому времени, как Да Тянь прибыл, он отправил их прочь, как будто прогнал демонов. Большинство людей будут опустошены и напуганы, если семья их мужа постигнет беда. Однако реакция четвертой молодой госпожи Цяо Ши была другой.

Когда она услышала, что Тянь Ши было приказано покончить жизнь самоубийством, а господин князь лишен титула, она сразу же рассмеялась в павильоне Цзиньсю. Она смеялась до тех пор, пока не согнулась, и несколько раз выругала, что так им и надо. Только когда ее личные служанки остановили ее, она закрыла рот.

Цяо Ши вытерла слезы с глаз и насмешливо сказала: «Подумать только, у семьи Руан будет такой день. Похоже, в будущем ты будешь относиться ко мне как к своему предку».

Похоже, настала ее очередь быть благословенной!

***

Император Цзин выглядел сегодня чрезвычайно счастливым.

Он проделал с Сяо Хуа несколько раундов в постели, прежде чем остановиться.

Сяо Хуа так устала, что не могла даже пальцем пошевелить, но Император Цзин совсем не выглядел уставшим. Он все еще был очень энергичным.

Как будто вспомнив что-то, он сказал: «Говорят, лицо князя Цзина стало зеленым. Евнух Фу сказал, что Королевская наложница разбила целый чайный сервиз».

Было ли это смехом над чужим несчастьем? Было?

Ну хорошо, это действительно был настоящий смех над чужим несчастьем. С тех пор, как он безжалостно обрушился на поместье князя Цзина, Император Цзин понял значение злорадства. Хотя он не понимал, что это значит в его сердце, он все же выразил это в своем поведении. Другие могли не знать, но Сяо Хуа, которая делила с ним постель, естественно, очень хорошо понимала.

Как любимая наложница, ей, естественно, приходилось смеяться вместе с ним над их несчастьем. Это не было злом. Это была своего рода общая привилегия.

«Так им и надо!», - согласилась Сяо Хуа.

Благодаря этому событию Сяо Хуа теперь лучше разбиралась в делах суда. На этот раз она, естественно, поняла цель Императора Цзина. Ее мужчина хотел получить контроль над столичной гвардией, поэтому она, естественно, согласилась.

Конечно, Сяо Хуа была чрезвычайно удивлена и впечатлена Императором Цзином.

Она всегда знала, что этот человек умен. Неразумные люди не дойдут до этой ступени. Но это событие заставило ее понять, насколько он умен и насколько сверхъестественно мудр. Предполагалось, что это будет чрезвычайно сложная задача, вызывающая головную боль, но он обыграл их в их собственной игре и устроил такой исход.

У Сяо Хуа даже была иллюзия, что все пошло по его плану с того момента, как появилась Тянь Ши. Но Сяо Хуа знала, что это не так. Император Цзин начал двигаться только с того момента, как она впервые упомянула о поместье Цзиньян.

Такая точность, поражение цели одним выстрелом. Особенно в понимании человеческой натуры, в которой он был настолько точен, до потери речи. Как будто все они были марионетками, следуя его планам, и наконец попали в ловушку.

После этого люди будут думать только о том, что сами нашли себе неприятности, и вообще не заподозрят его.

«Ваше Величество, как Вы развили свой королевский ум? Почему Вы такой умный?!» Каждый раз, когда она думала об этом, Сяо Хуа плакалась.

В то же время Император Цзин выглядел смущенным и не знал, как ответить.

«Мы тоже не знаем». После серьезных размышлений в течение нескольких минут Император Цзин мог ответить только так.

Этот ответ был тем, чего ожидала Сяо Хуа, потому что он каждый раз говорил одно и то же. Сравнение себя с другими приводит только к гневу.

К счастью, этот человек был ее мужчиной, а не врагом. К счастью, именно она спала с ним в постели, и он не стал использовать против нее свой ум. Иначе она даже не узнала бы, как умерла.

«Но в это втянули тебя». Каждый раз, когда Император Цзин касался этой темы, он говорил одно и то же.

В отличие от чувства Сяо Хуа разделения привилегии, Император Цзин более или менее испытывал некоторые тяжелые чувства. Хотя он заранее обсудил это с Сяо Хуа и получил ее одобрение, Император Цзин все же чувствовал себя виноватым, исполняя свой план.

Он добился успеха, и это был полный успех. Но о ней также много сплетничали, и это заставило Императора Цзина невольно нахмурить брови. Его счастливое настроение внезапно испарилось, и он стал угрюмым.

Таким образом, настала очередь Сяо Хуа утешить его. Такая ситуация повторялась несколько раз, и Сяо Хуа, естественно, была опытной в этом.

«Господин Цзин, я совсем не против. Вы должны понимать, что это рано или поздно произошло бы. Я виновата в таком прошлом. Все наладилось, и мы позаботились обо всем сразу. Более того, все прояснилось, и никто больше не поднимет этот вопрос. Это сэкономило нам много усилий».

«Мог бы разобраться с этим тайно».

Сяо Хуа понимала значение слов Императора Цзина.

«Но эта служанка-наложница не смогла бы пережить это в своем сердце. Как бы мы ни говорили, Тянь Ши тогда спасла мне жизнь. Я бы не стала говорить, что она заслуживает моей благодарности, но я также не могу просто отплатить ей местью. Я дала ей шанс и свободу выбора. Именно она выбрала свой собственный путь».

Подобное мышление многим покажется полным бредом. Однако в сознании Сяо Хуа, называли ли ее мягкосердечной или нерешительной, она все еще помнила милосердие Тянь Ши, когда она наверняка считала себя уже мертвой.

Возможно, причина милосердия Тянь Ши заключалась в том, что у нее были собственные соображения. Но Сяо Хуа все еще помнила, что ее счастье и удача сегодня были связаны с ее милостью. Иначе как у нее мог быть такой хороший мужчина, такая хорошая жизнь и трое таких милых детей?

После перерождения Сяо Хуа всегда чувствовала, что судьба предопределена. Обычно, если ее не заставляли, она всегда позволяла себе некоторую свободу действий. В конце концов, она больше не была одна. У нее были он, ее дети и ее счастье. Просто относись к этому, как к хорошей карме.

Император Цзин погладил ее по волосам и нежно поцеловал в лоб: «Моя Сяо Хуа’эр - добрая».

Сяо Хуа засмеялась и потерла нос: «Господин Цзин слишком хорош в комплиментах. Я не такая уж и добрая, просто ищу душевного спокойствия».

Душевного спокойствия…

Сколько людей в этом мире могли это понять?

Тянь Ши не понимала, что Сяо Хуа отпускала ее снова и снова и даже оставила ей путь к выживанию в конце концов. К сожалению, она не поняла этого рассуждения. Такие люди, как они, думали только о возмездии и никогда не сдадутся, ухватившись за возможность. Они не поняли поговорку: прощайте, когда возможно!

Они вдвоем пролежали еще немного, прежде чем позвать дворцовых служанок приготовить ванну.

После купания они легли спать. Принц Цзин внезапно сказал: «Мы не можем пока лишить Императрицу ее положения. Дай мне еще немного времени».

Сяо Хуа испустила «мм» и потерлась лицом о его грудь, прежде чем заснуть.

Император Цзин поцеловал ее в лоб и тоже заснул.

http://tl.rulate.ru/book/42762/1256148