Готовый перевод Counterattack of the Cannon Fodder Chambermaid 炮灰通房要逆袭 / Горничная-игрушка для битья требует мести: Глава 63

<В павильоне Вечной молодости>

Просторный двор и проходы главной резиденции были украшены разноцветными огнями, благодаря чему атмосфера казалась яркой и великолепной.

Из-за снежной и холодной погоды на улице можно было видеть пар, исходящий изо рта, но главная гостиная павильона Вечной молодости была теплой и уютной. В чаше, украшенной золотым луаном (*мифическая птица, похожа на феникса), горели благовония со вкусом сливовых цветов и высококачественным углем с вкраплениями серебра. Подходящих встречал запах цветов сливы.

Внутри гостиной был накрыт большой квадратный стол со всевозможными деликатесами, которые только можно было придумать. Он был очень огромным и изобилующим, с золотыми чашами и нефритовыми тарелками. Консорт постаралась показать все великолепие своего павильона. Все прибыли и, выразив дань уважения консорту, заняли свои места.

Консорт была одета в жакет, расшитый красными пионами. Ее волосы были заколоты шпилькой из чистого золота с рубинами, инкрустированной фениксом. Занимая почетное место, ее улыбка была чрезвычайно ослепительной.

«В поместье всегда было тихо, и единственный банкет у нас был на Новый год. Имея так мало возможностей проводить совместные банкеты, я немного не справлялась со своими обязанностями консорта. На этот раз, поскольку к нам присоединилась новая сестренка, я пригласила всех поесть, выпить и поболтать. Не будьте слишком сдержанным».

«Судя по тому, что Вы говорите, старшая сестренка, у нас, женщин, находящихся в заднем дворе, в будущем будет много возможностей сидеть вместе». Главная наложница Цяо слегка приподняла брови и очаровательно улыбнулась.

«Именно. Я хотела пригласить Его Высочество, но он, к сожалению, занят официальными делами. Поэтому сегодня только мы».

Все прекрасно знают, что Вы не сможете пригласить сюда Его Высочество. Нет необходимости скрывать это.

Хотя все здесь знали это, эти слова определенно нельзя было произносить. Поэтому все просто улыбались. Что же было за их улыбками, знали только они сами.

С тех пор как Йю Цзяо узнала, что Принц Цзин навещал ее дважды, ее мысли и слова постоянно были о Сяо Хуа в последние несколько дней. Она ничего больше не делала, но говорила резко, чтобы излить свой гнев. На этот раз она тоже не упустила возможности.

«Его Высочество в свободное время посещает западный павильон. Маленькая сестренка Хуа действительно способна цепляться за ноги Его Высочества и тащить его туда». Обычно Сяо Хуа никогда не отвечала на колкости Йю Цзяо. Однако на этот раз все было иначе.

«Старшая сестренка Йю Цзяо говорит так, будто другие могут вмешиваться в дела Его Высочества. Разве он не идет туда, куда хочет?»

Сегодня Сяо Хуа была одета в жакет на атласной подкладке с сотканными снежными облаками и платье с бабочками из золотой нити, летящими через облака и цветы. Ее одежда была красивой и бросающейся в глаза, и макияж был сделан хорошо. Сначала она просто была хороша собой, а теперь вдруг показалась выдающейся.

По сравнению с ее обычной простой и незамысловатой внешностью, казалось, что она совсем другой человек.

Глаза Йю Цзяо были прикованы к ней в тот момент, когда она прибыла, и несколько раз тайно проклинала ее. Неудивительно, что она не могла оставаться спокойной и начала издеваться, как только села.

Как будто одного резкого возражения было недостаточно, Сяо Хуа добавила еще одно: «Что касается того, куда может пойти Его Высочество, это зависит от человека». Она оглядела Йю Цзяо с ног до головы, слегка сморщила губы и покачала головой: «Старшая сестренка, хм, кажется, ты немного не оправдала ожидания».

Это выражение, это отношение и эти слова были очень агрессивными. Одной фразой она дала Йю Цзяо воображаемую пощечину и заявила ‘ты слишком уродлива, неудивительно, что Его Высочество не смотрит на тебя’.

Сяо Хуа всегда производила на окружающих впечатление послушной и уважительной девушки. Она мало говорила и была робкой. Кроме того, это не был первый раз, когда Йю Цзяо издевалась над ней, и она никогда раньше не отвечала. Она казалась бесстрастной статуей.

Конечно, все они знали, что она не совсем безнадежная. По крайней мере, в первый день она ответила, дав понять другим, что ее нелегко спровоцировать. Но после этого она не произносила ни слова, даже сталкиваясь с их насмешками напрямую, заставляя их еще больше чувствовать, что она очень сдержанная и скрытная.

Сегодня ее действия действительно ошеломили их всех.

Неужели это все еще та сдержанная Сяо Хуа? Почему она казалась такой властной? Они видели ее милую и красивую улыбку, но под ее нежными и очаровательными глазами ее рот произносил слова, которые пронзали сердце, как кинжал.

Была потрясена не только супруга, но и главная наложница Цяо.

Можно даже не упоминать реакцию Йю Цзяо, лицо которой сразу же покраснело, а в конце стало немного мрачным.

«Ты, ты…», - Йю Цзяо была так зла, что не могла связно говорить.

Йю Рон, как хорошая подруга Йю Цзяо, естественно, не могла просто смотреть, как над ней издеваются.

«Слова сестренки Хуа были действительно слишком мерзкими. Мы все здесь сестры, неужели нужно быть такой властной?»

«Оууу».

Это протяжное мелодичное «оууу» было тоном, которым Сяо Хуа никогда бы не произнесла в обычном состоянии, но не сейчас. Все думали, что он хорошо сочетается с ее внезапно сияющим выражением лица, как будто этот человек и должен был вести себя так с самого начала.

Сяо Хуа на самом деле имела очень жизнерадостное лицо. Оно было маленьким и изящным, самой выдающейся особенностью на нем были ее глаза напоминающие лепестки цветущего персика. В ее нежном взгляде, овладевающем душой, можно было различить слегка соблазнительную внешность. Просто она обычно держала лицо наполовину опущенным и оставалась сдержанной. Она никогда не ссорилась из-за чего-либо и никогда не суетилась, из-за чего другие не могли видеть ее преимущества.

Но по какой-то причине сегодня она была яркой, почти ослепительной.

Сяо Хуа не нужно было зеркало, чтобы знать, как она сейчас выглядит. Ее нынешний облик она часто использовала в прошлой жизни. Тогда она была любимой наложницей и занимала главное место в сердце четвертого молодого господина. Разве не было естественным то, что она проявляла такую властную позицию и заставляла злится других до смерти, будучи неприкасаемой? Используя такое отношение, используя такое лицо и такие слова, она уничтожила нескольких человек, которые боролись с ней за расположение господина.

Неожиданно, хотя она хотела оставаться сдержанной, терпимой и уступчивой, она все же была вынуждена использовать это и в этой жизни.

Это было похоже на утоление жажды ядом, но у нее не было другого выбора!

«Слова старшей сестренки Йю Рон действительно безосновательны. Мои слова были адресованы не тебе, верно? Когда она все это время нацеливалась на эту наложницу, почему ты ничего не сказала? В конце концов, ее слова тоже были адресованы не тебе. Вы действительно восприняли меня как статую, с которой можно делать все что вам угодно?» Она помолчала и пренебрежительно сказала: «Что за чушь!»

Первую часть можно было не заметить, но последняя фраза была поистине резкой. Этот тон полностью отображал значение слова «презрение» во всех деталях.

Мало того, что все были потрясены, даже дворцовые служанки, включая Дин Сян и Дин Лань, были ошеломлены.

Эта наложница Хуа сошла с ума?

Но никто не мог сказать, что она ошибалась. В конце концов, Йю Цзяо, Йю Рон и Сяо Хуа были наложницами и имели одинаковый статус.

Хотя Йю Цзяо и Йю Рон были дарованы императором, Принц Цзин никогда не посещал их. Об этом знали все присутствующие. Сяо Хуа тоже была наложницей, и ее статус был действительно самым низким среди всех здесь. Однако она пришла из Зала Великолепия, и даже после переезда в западный павильон Его Высочество посетил ее дважды.

Каждый здесь мог измерить, что именно весило больше.

Но так открыто «ударить» кого-то по лицу ...

Сяо Хуа не обращала внимания на выражения лиц Йю Цзяо и Йю Рон, выглядя слишком высокомерной, чтобы взглянуть на них. Она улыбнулась консорту и сказала: «Супруга, пожалуйста, не обращайте внимания на уродливые слова этой служанки-наложницы. Эта служанка-наложница тоже была разгневана и больше не может терпеть. Сначала, поскольку они были старшими сестренками и были намного старше меня по возрасту, я терпела и уступала. Кто бы мог подумать, что ей понравится меня оскорблять? Возможно, она говорила радостно, но уши этой служанки-наложницы болезненно морщились от ее слов».

Лицо Йю Цзяо на этот раз больше не было мрачным, а стало полностью багровым. Выражение ее лица было не только уродливым, но еще и чрезвычайно искаженным.

Чувствуя, как огонь обрушился на ее голову, она прямо встала и бросилась на Сяо Хуа. Ошеломленная словами Сяо Хуа, Йю Рон не смогла вовремя отреагировать, чтобы удержать ее.

«Айя, не смогла выиграть словесную битву, поэтому она хочет использовать свои руки...» Сяо Хуа похлопала себя по груди и испуганно вскрикнула.

Несмотря на ее слова, Сяо Хуа не стояла столпом. Сама она встала и уклонилась. Когда она начала уклоняться, она случайно задела все блюда на столе и они упали на пол.

Атака Йю Цзяо была слишком энергичной, и, поскольку Сяо Хуа уклонилась, она сначала ударилась о стул Сяо Хуа, а затем перевернула его прямо на банкетный стол.

В одно мгновение все превратилось в полный хаос. Стол с деликатесами также был более или менее разрушен.

Консорт посмотрела на беспорядочную сцену и в гневе нахмурилась.

«Как вы думаете, что вы делаете? Я все еще сижу перед вами!»

Йю Цзяо ошеломленно распласталась на столе. Только когда Йю Рон подошла, чтобы поднять ее, она вскочила. Хотя она встала, ее внешний вид был беспорядочным. Не только руки были вымазаны в масле, соусе и супе, но и ее одежда была полностью испорчена.

Сяо Хуа тут же опустилась на колени: «Пожалуйста, простите меня, супруга. Она начала первой».

«Она начала первой…», - грудь консорта поднималась и опускалась от гнева, ее лицо было полно негодования, - «Думаешь слуги мертвы что ли? Естественно, ее бы кто-нибудь остановил. Этот прекрасный стол с блюдами…».

«Эта служанка-наложница виновата во всем. Этой служанке-наложнице не следовало уклоняться, когда она бросилась на меня».

Слова Сяо Хуа были немного обвиняющими, но они были и не неправильными. Никто не мог ожидать, что кто-то останется на месте, пока кто-то будет на него бежать, верно?

Сказать, что слуги живы и кто-то, естественно, остановит ее, было хорошо, но что, если они не смогут ее остановить? Что, если Йю Цзяо поцарапала бы ее лицо? В конце концов, когда женщины дрались, они обычно целились в лицо. Кто посмел бы пойти на такой риск?

Следовательно, в этом действительно нельзя винить наложницу Хуа. В лучшем случае она не должна была провоцировать наложницу Йю Цзяо своими словами.

Но также первой начала провоцировать ее наложница Йю Цзяо. Наложница Хуа тоже сказала, что ее терпение и уступчивость только заставили Йю Цзяо начать говорить колкости с большим удовольствием.

Разве ни все бывают вспыльчивыми? Кто бы посмел сказать, что ей не следовало возражать?

Следовательно, это камень в огород Йю Цзяо. Конечно, консорт тоже получила свой «камень».

Консорт не могла винить наложницу Хуа открыто и могла только взглянуть на Йю Цзяо, это склочное бельмо на глазу.

С другой стороны, Сяо Хуа продолжала извиняющимся тоном: «Во всем виновата эта служанка-наложница, которая испортила целый стол с блюдами. Благородная супруга проявляет великодушие и не ругает эту служанку-наложницу, но эта служанка-наложница не может просто прикидываться дурочкой. Чтобы искупить вину, эта служанка-наложница решила на месяц заключить себя в своем павильоне».

Консорт была поражена и посмотрела в сторону Сяо Хуа. Она уже все решила до того, как супруга открыла рот?

Сяо Хуа продемонстрировала вид, в котором говорилось, что она заслужила тысячу раз умереть за свое преступление: «Мне все еще нужно просить у супруги прощения. Эта служанка-наложница определенно закроется в своем павильоне и на месяц задумается над своими действиями».

На глазах у стольких людей она признала свою вину и наказала себя. Что могла сказать об этом консорт?

«В этом тоже нельзя винить тебя…»

«Консорт, не нужно утешать эту наложницу-служанку. Ошибки нужно наказывать. Эта служанка-наложница желает поразмышлять о своих действиях в заточении. Только во время заключения эта служанка-наложница не сможет приходить отдавать Вам почтение».

Сказав так много, ее цель оказалась такой.

Лицо консорта окаменело: «В этом нет необходимости. Все было вызвано словами наложницы Йю Цзяо, ты не виновата. Эта супруга понимает причину». Только небеса знали, как тяжело супруге произнести фразу «ты не виновата».

«Но и эта служанка-наложница тоже виновата. Этой служанке-наложнице следовало, как следует, сдерживать себя. У старшей сестренки Йю Цзяо был плохой характер с самого начала, и эта служанка-наложница не выдержала и, в конце концов, поссорилась с ней. Поэтому эта служанка-наложница решила наказать себя одним месяцем заключения».

Причина, по которой она не установила более длительный период времени, заключалась в том, что Сяо Хуа знала, что консорт не согласится.

«На самом деле в этом нет необходимости ...»

«Неужели супруга считает, что один месяц - это слишком мало и недостаточно, чтобы исправить ошибки этой служанки-наложницы? Тогда эта служанка-наложница накажет себя двумя месяцами заключения».

Глаза консорта резко посмотрели на Сяо Хуа. Ее наполовину опущенное лицо было наполнено стыдом, а глаза выглядели очень искренними.

Взгляды этих двоих встретились на полсекунды, прежде чем консорт сдержала гнев и отступила на шаг.

«Хорошо, не нужно больше говорить. Пусть будет полмесяца».

Сяо Хуа остановилась, опустилась на колени и поклонилась супруге: «Спасибо за Вашу снисходительность».

Йю Цзяо и Йю Рон были ошеломлены и немного сбиты с толку тем, во что играла эта наложница Хуа. Гнев Йю Цзяо еще не улегся, но, беспокоясь о гневе консорта, она могла только стоять спокойно.

Глаза главной наложницы Цяо вспыхнули, но она ничего не сказала.

Сяо Хуа, как соучастник преступления, была «наказана» лишением свободы на полмесяца. Как «главный виновник» Йю Цзяо, естественно, не могла этого избежать. Супруга наказала ее месяцем заключения, а также ей нужно было написать десять копий Священных Писаний монахини.

Поскольку банкет сорвался, есть, естественно, не пришлось. Консорт с жестким выражением лица заставила всех разойтись.

Сяо Хуа вывела Дин Сян и Дин Лань из павильона Вечной молодости. Только выйдя за ворота, она обнажила усталое выражение лица.

Она потерла брови и тяжело оперлась на Дин Сян.

Йю Цзяо последовала за ней и выглядела так, будто хотела свести счеты с Сяо Хуа, но Йю Рон насильно удерживала ее.

Сяо Хуа не смотрела на них. Она натянула капюшон и пошла в свой павильон.

Они прошли весь путь до западного павильона. Войдя в комнату, их тут же встретила волна тепла.

Дин Сян и Дин Лань тоже не осмелились заговорить. Дин Лань была потрясена внезапным резким изменением наложницы Хуа. С другой стороны, Дин Сян все видела и также понимала намерения госпожи.

Она глубоко вздохнула, когда она помогала Сяо Хуа снимать верхнюю одежду.

Сяо Хуа не обедала, и блюда в павильоне Вечной молодости тоже были разбиты. Даже если бы они не были разбиты, Сяо Хуа не планировала их есть. Дин Сян помогла Сяо Хуа сесть возле печи, а Дин Лань пошла за пирожными и чаем.

Съев немного выпечки, Сяо Хуа вымылась и пошла спать.

Она «купила» себе полмесяца покоя после того, как потратила столько сил и энергии. Йю Цзяо и Йю Рон, вероятно, также до смерти ненавидели ее.

Ну и пусть. Ее действия также были вызваны ее беспомощностью. Что же до мыслей консорта, то она не могла им противостоять. Тем не менее, она все равно ненавидела ее. Она могла делать только один шаг за раз.

Пить яд, чтобы утолить жажду. В самом деле, пить яд!

http://tl.rulate.ru/book/42762/1082275