Готовый перевод The Doll That Took a Detour (Hyouka, vol.4) / Кукла, следующая в обход (Хёка, том 4): 7.5.

7-5

Саке доставили с опозданием, но из-за изменения маршрута оно прибыло как раз вовремя. Возвратившуюся в храм праздничную колонну встретили горячей едой и подогретым саке. Несмотря на то, что при подготовке к празднику то и дело возникали трудности, церемония прошла благополучно, и все, что осталось – это вечерний праздник. Полуденная трапеза прошла чрезвычайно спокойно и была полна улыбок.

Читанда и остальные куклы не стали обедать, а отправились прямиком в молитвенный зал. Думаю, они проводят там какой-то ритуал очищения.

Куклы по природе своей являются вещами, которые перенимают на себя грехи человека. С накопившимися нечистыми силами нужно что-то делать. Не знаю, с каких времен в храме Мизунаши проводится Фестиваль живых кукол, но в нем люди сами исполняют роли кукол. Традиция эта довольно странная, можно даже сказать опасная, если взять в расчет их магические свойства. Так что ритуал очищения для живых кукол сразу после возвращения - вещь не такая уж и бессмысленная.

Всю эту информация выдал человек, который знает все на свете ненужные факты, Фукубе Сатоши…. Хотя нет. На самом деле этот монолог принадлежал Ибаре. Я переоделся в свою обычную одежду, натянул пальто и теперь, стоя в углу храма вместе с Ибарой и Сатоши, ел митараши данго[1]. Никак не думал, что Ибара так хорошо разбирается в духовных вопросах.

Слова Сатоши прилетели ко мне с другой стороны и совершенно не касались этой темы.

- Это удивительно, Хотаро.

- Ты о том, что смог прийти сюда?

- А, ну да, это тоже невероятно. Никак не думал, что Фестиваль перенесут.

Кажется, он вскочил на велосипед сразу же после окончания дополнительных занятий, мчался сюда на полной скорости и смог догнать праздничную колонну, когда она была на середине моста Тоджи. Он сунул руку в свою сумку на шнурке и достал оттуда одноразовую камеру.

- Камера плохенькая, но это намного лучше, чем совсем остаться без фотографий. Такой шанс выпадает раз из десяти тысяч, так что все же стоило воспользоваться этой штукой. Я был в панике от мыслей, что упущу такую возможность. Если бы я не сделал ни одного снимка, то страшно бы разозлился.

- Так ты его сделал?

- Идеальный снимок с цветущей вишней.

Я промолчал. Сатоши ухмыльнулся и добавил:

- Зная тебя, думаю, ты ни за что на свете не скажешь что-то типа «Сделай мне копию на память», так же? Не волнуйся, я дам тебе одну, даже если ты этого не скажешь.

- Твой наряд тебе совсем не шел.

Ибаре просто необходимо было сказать то, о чем говорить не следует.

В итоге мне так и не удалось увидеться с Читандой, пока мы были в храме Мизунаши. Не знаю, закончился ли ритуал очищения, но большинство туристов испарилось сразу же после окончания шествия. И Сатоши с Ибарой тоже больше не хотели здесь оставаться. «Передай от нас привет Читанде», - выходя из храма, крикнул Сатоши.

Что касается меня, то я, не зная, как долго должен вести себя как человек, причастный к празднику, пообедал и стал активно помогать с уборкой. Те, у кого были какие-то дела, ушли из храма пораньше, но в столовой до самого конца оставались человек десять, так что мы доели оставшуюся рыбу и овощи, ведя оживленную беседу.

Читанду я встретил только тогда, когда солнце начало клониться к закату. Проезжая мимо ее дома, я заметил ее на энгава[2], и она пригласила меня войти.

Терпеливое ожидание в комнате для гостей вынудило меня сходить в уборную. Мы столкнулись, когда я шел обратно.

- Ах, Ореки-сан. Я как раз шла поприветствовать тебя.

На лице улыбающейся Читанды уже не было макияжа. Передо мной стояла обычная Читанда. Я никогда раньше не присматривался к ней, но теперь понимал: это Читанда, с которой я знаком. Она была одета в рубашку с воротником и юбку пастельных тонов, которая очень хорошо смотрелась в качестве домашней одежды.

Я разглядывал Читанду и вдруг заметил, что ее щеки надулись.

- Что такое?

Читанда глубоко вздохнула, а затем взволнованно закричала:

- Ореки-сан!

- ……

- Сегодня был ужасный день… Мне пришлось так долго сдерживаться… Но думаю, что я справилась неплохо.

- А, в роли куклы?

Но дело было не в этом. Читанда покачала головой и сделала шаг вперед. Полированный пол энгава заскрипел.

- Нет не из-за этого, мне приходилось контролировать себя, потому что…

Читанда сложила руки на груди и от всего сердца произнесла:

- Кто-то звонил в Строительной агентство Накагавы. Мне так долго терзало любопытство…

… Так вот оно что.

- Ореки-сан, в тот момент, когда я позвала тебя в ту комнату, ты уже, наверное, что-то понял, но тогда я просто не могла спросить. Мне так показалось. Когда мы разговаривали через занавес, я почувствовала, что у тебя что-то вертится на языке.

- Нет, дело было не в этом.

- Тогда что ты собирался сказать?

Никак не думал, что меня об этом спросят.

- Я много думала об этом. Кому будет выгодно то, что праздничная колонна не сможет пройти по мосту Чокю? Но я была так занята, что времени на размышления не оставалось, и обратиться было не к кому…

Выражение ее лица почти не изменилось, но я почувствовал ее сожаление. На энгава не было никаких занавесов, поэтому глаза Читанды, главное отражение ее любопытства, вплотную приблизились ко мне.

- Ореки-сан, ты все это время был в зале для приемов. Ты что-нибудь заметил?

«Ничегошеньки», - хотел бы я сказать.

Но на самом деле я кое-что заметил. В иной ситуации я бы и задумываться не стал о том, что произошло с мостом Чокю, но сегодня мне показалось, что это особое происшествие точно заинтересует Читанду. Поэтому я внимательно прислушивался к тому, что все говорили.

Но когда мы разговаривали в той комнате, она так и не сказала: «Это не выходит у меня из головы», и я подумал, что тема закрыта. Даже не предполагал, что вечером окажусь дома у Читанды.

Я сделал полшага назад и ответил:

- Да… Но там было так много людей. Честно говоря, я не знаю, как их всех зовут.

- Думаю, я знаю их всех.

- Ты подозреваешь кого-нибудь из них? – спросил я.

Глаза Читанды, которые до сих пор горели любопытством, широко раскрылись от удивления.

- Э? Ты спрашиваешь об этом меня? - сказала она, указывая на себя.

Если задуматься, то в последнее время я довольно часто наблюдаю это действие. Она склонила голову набок и на некоторое время задумалась.

- … Да. У меня нет никаких доказательств, но есть на примете один человек, который, как мне кажется, мог это сделать.

- Я тоже могу припомнить только одного человека, который знал обо всем с самого начала.

Читанда хихикнула.

- Как насчет такого: мы запишем имя на чем-нибудь и одновременно покажем друг другу?

Записать на чем-нибудь? Здесь же нет ни ручки, ни бумаги.

Но Читанда не стала бы предлагать невозможное. Она сунула руку в карман юбки и достала ручку.

- У меня есть ручка.

- Зачем она тебе?

- Я только что записывала свои имя и адрес на почте. Она пишет.

- На чем будем писать?

На мгновение Читанда озабоченно нахмурилась, но быстро нашла решение.

- Мы могли бы написать их на наших руках.

- Ну, не имею ничего против, но разве тебе потом не нужно присутствовать на банкете?

Читанда сняла колпачок и без колебаний провела ручкой по своей белой ладони. Закончив, она протянула ручку мне.

- Держи, Ореки-сан.

Выбора у меня не было, и я начал писать. Моей левой руке было щекотно, так что мне приходилось отчаянно подавлять странный смешок, который пытался вырваться наружу. Из-за этого на моем лице, скорей всего, появилась странная гримаса.

Мы сжали кулаки. Энгава не была закрыта, и снаружи нас было хорошо видно. Но, думаю, все должно быть хорошо. Дом семьи Читанда большой и обнесен высоким забором.

- На счет два… Раз, два…

На левой руке Читанды было написано: «Сын Конари-сана».

На моей – «Рыжие волосы».

Читанда внимательно сравнила две ладони, а затем слегка кивнула, выражая свое удовлетворение.

- У сына Конари-сана рыжие волосы, - произнесла она.

- Сначала мне показался странным человек по фамилии Соно. Я слышал, что его семья в трауре, но он все рано пришел помочь на фестивале.

- Ах, Соно-сан… его бабушке почти сто лет.

- Но потом я подумал, что возможно все не так. В этом районе может проживать больше одной семьи с фамилией Соно.

Читанда кивнула.

- Есть две семьи Соно, они все родственники. Здесь довольно много семей с одинаковыми фамилиями.

- «Так я и думал. Поэтому исключил Соно из подозреваемых. Следующим был Накатаке, который занимался саке. Он договорился, чтобы саке привезли к часу, чем разозлил старика с седыми волосами. Но из-за того, что праздничная колонна не смогла пройти по мосту Чокю и была вынуждена сделать крюк, саке прибыло вовремя.

Но заходить так далеко только для того, чтобы доставка прибыла в срок, как-то глупо. Тем более что в строительное агентство звонили два дня назад. Так что я думаю, это была обычная ошибка планирования».

- Накатаке-сан… Он неплохой человек.

В этот раз Читанда была не очень красноречива. Я продолжил:

- «В списке подозреваемых были еще Строительное агентство Накагавы, член городского совета Мураи и Танимото, который с ним разговаривал. Я подумал, что кто-то из них мог соврать. Возможно, строительная фирма хотела завершить работы как можно скорее, поэтому, не желая терять ни дня, все-таки начала строительство. Или, не знаю, возможно ли такое, но Мураи мог сказать Танимото, что реконструкцию можно отложить, но при этом велел Строительному агентству Накагавы придумать какую-нибудь отговорку и все равно начать работы. У него могли быть на это свои причины.

Однако сегодня утром строительство еще не велось. Я смог без проблем проехать через мост. Это означает, что они только начали работы. У них, скорей всего, были в запасе дополнительные дни на случай непогоды, так что они могли не торопиться. Да и логика действий городского совета тоже непонятна».

Читанда слегка выдохнула. Я подумал, что что-то не так, но тут она сказала:

- Все это как-то сомнительно.

Да. Я вообще не знаю никого из членов городского совета.

- В поиске решения проблемы все высказывали бесполезные идеи, и только один человек предложил пройти через мост Тоджи.

- Это был сын Конари-сана?

- Тогда я не знал его имени.

Разговаривать стоя было как-то странно, поэтому мы сели на край энгава. Вечернее солнце слепило глаза. Было бы прекрасно, окажись здесь какая-нибудь кошка цвета калико[3] и немного японского чая.

- Этот парень сказал, что он «специально вернулся домой», чтобы посмотреть шествие, которое не часто увидишь. Разве это не странно? Ты исполняешь роль куклы каждый год, начиная со средней школы, так ведь? Значит, фестиваль проводится каждый год. Конечно, найдутся те, кто скажет, что это не так уж и часто, но все равно странно об этом выражаться как о зрелище, которое не часто увидишь.

- …Это действительно кажется странным, - торжественно кивнула Читанда.

Я посмотрел на ее лицо, сбоку казалось, что оно залито красным светом. Так преломлялось на ее коже сияние вечернего закатного солнца. Я снова посмотрел на небо и продолжил:

- Но в этом году случилось необычное шествие.

- А?

Читанда озадаченно уставилась на меня.

Я вспомнил слова Сатоши. «Это удивительно», - сказал он.

- «Здесь есть вишня, цветущая не в сезон. Кроме того, запланированный ремонт моста Чокю не дал бы праздничной колонне пройти по обычному маршруту. Не знаю, откуда вернулся Конари, но если его дом находится где-то здесь, то он мог об этом узнать от родственников.

А если бы праздничная колонна прошла по мосту Тоджи, то получилась бы чудесная картина «Кукольное шествие под цветущей вишней». Это было бы шествие, которое не часто увидишь. Ради такого зрелища стоит специально вернуться домой.

- Тольк… - Читанда прикрыла рот рукой. – Только для этого!

В моей голове всплыл образ Исикавы Гоэмона[4]. Какой потрясающий вид! «Весенний вид стоит тысячи золотых, или так говорят, но этого слишком мало, слишком мало[5]».

От сочетания цветущей вишни, кукол и Читанды у меня перехватило дыхание. Тогда я жалел, что вижу все это лишь со спины. Определенно, эта сцена стоила внимания. Можно даже сказать, что она стоила обмана.

Правда, вслух я говорить подобного не стал.

Вместо этого я повернулся к Читанде и спросил:

- Почему ты думаешь, что это был он?

Читанда опустила глаза.

- Эм… Ну, я уже говорила, что у меня изначально не было никаких доказательств.

- Ага. Все в порядке, я не буду смеяться.

Несмотря на мои слова Читанда довольно долго колебалась, но потом наконец произнесла:

- В просто подумала, что сын Конари-сана - единственный, кто мог спокойно наблюдать за тем, как Мураи-сан теряет лицо.

Понятно.

Раз так, то тогда под подозрение должен попасть и Фукубе Сатоши.

Рассказывая черновые итоги своих умозаключений, я ни в коем случае не собирался обвинять Конари. Чтобы более точно установить истину, было бы лучше остаться и продолжить расследование.

Но был ли в этом какой-нибудь смысл? Да, во время подготовки возникли затруднения, но тем не менее сам фестиваль прошел без сучка без задоринки. Мне было достаточно просто показать друг другу имена на ладонях, и, к счастью, Читанде тоже, прямо сейчас она выглядела довольной.

Солнце постепенно скрывалось за горизонтом, и воздух становился все холоднее. Но прежде, чем я успел сказать: «Здесь холодно, давай зайдем внутрь», Читанда заговорила:

- Ореки-сан, тогда в комнате я сказала, что свяжусь с настоятелем с другой стороны.

Я кивнул. Читанда свяжется с главным настоятелем, а отец Читанды решит вопрос с представителями. Именно это я передал тогда мужчинам. Стоило этим словам прозвучать, и хаос, возникший из-за перекрытия моста Чокю, исчез как по волшебству.

- Это может показаться скучным, но, пожалуйста, послушай.

Такое вступление очень в духе Сатоши, но я никогда не слышал, чтобы Читанда начинала речь подобным образом. Теперь уж мне никак не пожаловаться на холод.

Читанда смотрела далеко за пределы ограды, окружающей территорию ее дома. Ее взгляд был устремлен на протянувшийся вокруг деревни горный хребет, который прямо сейчас был окутан вечерним светом.

- «Благодаря достижениям в области земледелия это трудно заметить, но в прошлом эта заболоченная местность была поделена на две части. Территория вокруг моста Чокю была болотом, к северу от него раскинулась наша деревня, а на юге появилась еще одна, другая. Но затем они объединились, и теперь весь этой район города Камияма известен как Джинде.

В нашей деревне есть храм Мизунаши, а в южной – храм Сако. Сейчас уже нет никаких споров из-за земли или воды, но проход на другую сторону, если он связан в религиозными вопросами, все еще подобен вторжению на чужую территорию. Подобное может поставить в неловкое положение обе стороны.

Но на этот раз были особые обстоятельства, поэтому, думаю, прихожане храма Сако, вошли бы в наше положение. Ханаи-сан и остальные мужчины в храме понимали это, но тем не менее подобное вторжение без предварительного предупреждения может вызвать конфликт. Мужчины хотели проинформировать людей храма Сако, но среди них не было никого, кто мог бы выступить в роли посредника.

Я же сказала тогда, что проблема не такая уж и большая, верно? После того, как я сказала, что свяжусь с настоятелем храма Сако, все расслабились, потому что знали, что мы, скорей всего, сможем перейти на южную сторону».

- … Понятно.

Честно говоря, мне было очень интересно.

- Сатоши называет вас влиятельными кланами.

Читанда ответила более высоким, чем обычно, голосом:

- Правда?

- …

- Разве это не просто маленький мирок? Все, что я сделала, это разрешила проблему, которая могла привести к конфликту между двумя деревнями в северном районе города Камияма, или, если использовать его разговорное название, Джинде. Ореки-сан, я бы не сказала, что это совсем уж незначительный поступок, но и воспринимать его как что-то важное я тоже не могу.

Солнце достигло вершины горы, и окрестный пейзаж, до этого залитый вечерним солнцем, начал темнеть.

- «Сын Конари-сана мечтает стать фотографом. Поэтому он учится в колледже в Осаке. Вот почему я согласна с твоей теорией о том, что он действительно хотел увидеть редкую сцену. Если так, то он, наверное, не просто наблюдал, но и сделал несколько снимков. Кстати говоря, думаю, что после школы я поступлю в университет.

Но, в отличие от сына Конари-сана, я вернусь сюда. Независимо от того, какой путь я выберу, мой конечный пункт назначения всегда будет здесь. В этом месте».

И затем Читанда улыбнулась.

- Ореки-сан. Какой гуманитарно-научный выбор ты сделал?

Услышав про «гуманитарно-научный выбор», я некоторое время не мог понять, что это такое. Но потом до меня дошло, что Читанда имела в виду выбор между гуманитарными и естественными науками, которые делают ученики первого класс при переходе во второй.

- А, я выбрал гуманитарные науки.

- Почему?

- Из четырех естественно-научных предметов мне больше всего нравится химия, а из четырех гуманитарных – история Японии. История Японии мне нравится больше, чем химия, поэтому я выбрал гуманитарное направление.

Прикрыв рот рукой, Читанда рассмеялась.

- Очень логично.

- Что насчет тебя?

- Я выбрала естественные науки.

Читанда в рейтинге нашего года обучения находится в первой пятерке. Она сама этого не говорила, и никакие рейтинги не вывешивались публично, так что это всего лишь моя субъективная оценка. Тем не менее, кто-то вроде нее может свободно выбирать направление будущей карьеры.

Но Читанда думала не об этом.

- «Возвращение сюда не вызывает во мне ни сопротивления, ни грусти. Я хотела бы выполнить свою роль дочери семьи Читанда, которая занимает руководящую позицию в северной части Джинде. Во время учебы я постоянно задавалась вопросом, как мне это сделать.

Первый подход - увеличить урожайность, чтобы у всех было достаточное количество еды.

Второй - применять экономические стратегии, чтобы сельскохозяйственную продукцию можно было продавать по более выгодным ценам и не допустить образования у фермеров долгов.

В итоге я решила сосредоточиться на первом варианте. Вот почему я выбрала естественные науки».

Я молчал, Читанда задала мне еще один вопрос:

- Знаешь самую главную причину, которая заставила меня решиться на это?

- Не думаю… - сказал я, но в этот момент кое-что пришло мне в голову. - Просто последнее, кажется, тебе не очень подходит.

Читанда слегка кивнула.

- Именно так… Если говорить прямо, то это случилось на Культурном фестивале, когда мы пытались продать наши антологии. Я понимала, что доставила тебе множество проблем. Это заставило меня понять, что я, наверное, не гожусь для менеджмента.

Да, я тоже так думаю.

Сидя на энгава, Читанда вскинула руки вверх, в небо. Оно почти потемнело, и на нем уже можно было разглядеть пару звезд.

- Пожалуйста, посмотри, Ореки-сан. Это мое место. Все, что здесь есть – это вода и земля. И еще люди, которые стареют и устают. Горы регулярно покрываются лесом, но какая в этом польза? Не думаю, что это место самое красивое. Да и экономического потенциала в нем не так много. Но…

Она опустила руки и посмотрела вниз.

- Я хочу, чтобы ты тоже это увидел, Ореки-сан.

В тот момент я нашел ответ на вопрос, который так долго мучил меня.

Я хотел сказать: «Кстати, как насчет бизнес-стратегии, от которой ты отказалась. Что, если этим вместо тебя займусь я?»

Но что я сделал? Я думал, что должен сказать, но на самом деле совершенно не чувствовал сил, чтобы произнести эти слова.

Это был первый раз, когда я ощущал себя подобным образом. И этот первый опыт стал важным ключом в решении вопроса, на который я раньше не мог найти ответ.

Теперь я понимал.

Почему Фукубе Сатоши разбил шоколад Ибары.

Скорей всего, у его поступка была та же самая причина, что и у меня – того, кто не сказал тех слов, что хотел сказать, а вместо этого произнес другую фразу. Прямо здесь, в резиденции семьи Читанда, прямо сейчас, когда уже почти стемнело.

Я с притворной беспечностью заговорил:

- Становится очень холодно.

Глаза Читанды слегка расширились от удивления. Затем она мягко улыбнулась и медленно покачала головой.

- Нет, уже веснаǃ

[1] Митараши Данго – традиционный японский десерт: шарики из рисовой муки на палочке, политые соусом митараши, состоящим из соевого соуса, сахара и крахмала.

[2] Энгава – переход, веранда, похожая на коридор и окружающая японский дом по периметру. На ночь или в непогоду переход отгораживается от внешнего мира деревянными панелями с окошками.

[3] Калико – (от англ. calico – набивной ситец) – название цвета шерсти кошки, окрас, включающий в себя черный, рыжий и белый цвета, с преобладанием последнего.

[4] Ишикава Гоэмон – японский герой-разбойник второй половины 16 века. Как Робин Гуд, крал у богатых, чтобы раздать награбленное бедным.

[5] Цитата из пятого акта пьесы кабуки «Золотые ворота и герб Павловнии» за авторством Намики Гохэй, героем которой является Ишикава Гоэмон. Целиком цитата звучит так: «Весенний вид стоит тысячи золотых, или так говорят, но этого слишком мало, слишком мало. Глаза Гоэмона оценивают его в десять тысяч!».

http://tl.rulate.ru/book/41761/1870941