Готовый перевод Осколки, собранные воедино / Осколки, собранные воедино: 0.

«Пек­ло, — по­думал муж­чи­на, а пот сте­кал по его глад­ко выб­ри­тому ли­цу. — Май ме­сяц, а та­кое ано­маль­ное жа­рище, — сок­ру­ша­ющая мысль ви­тала в соз­на­нии. — На­до же бы­ло выб­рать та­кую ла­воч­ку, пря­мо под сол­нцем. Ну по­чему все ос­таль­ные за­няты?» — взор, пол­ный на­деж­ды, смот­рел на мо­лодую па­ру.

      «Вор­ку­ют, го­луб­ки. Уб­людки. Да под де­ревом, в те­нёч­ке», — зло­ба в под­созна­нии шла от са­мого сер­дца. Но эти стра­дания оку­пят­ся спол­на. Муж­чи­на под­хо­дил к сво­ему ноч­но­му про­мыс­лу об­сто­ятель­но: по­кой, ни­каких эмо­ций. Сей­час, как раз, идёт ста­дия пер­вая — раз­ведка.

      Паль­цы его про­бежа­лись по вер­хним пу­гови­цам ру­баш­ки, рас­пахнув две из них.

      «Нет, ес­ли так про­дол­жится и даль­ше, я ум­ру быс­трее», — вздох­нул му­ченик. Встав, он по­дошёл к ларь­ку, ок­ру­жен­но­му де­ревь­ями. Спа­ситель­ная тень упа­ла на лик.

      Так луч­ше, чувс­тву­ет­ся не­кая прох­ла­да. Цель ви­делась от­сю­да не так хо­рошо, но наб­лю­дать ста­ло нам­но­го ком­фор­тнее. Раз­думья его про­дол­жа­лись. Вок­руг хо­дили лю­ди, про­ез­жа­ли ма­шины, кто-то ехал на ве­лоси­педе пря­мо по про­ез­жей час­ти.

      Вот на­конец он за­метил её. Впе­реди ша­гала цель: де­вуш­ка с чёр­ны­ми длин­ны­ми во­лоса­ми. Тём­ные ту­фель­ки, юб­ка, бе­лая блуз­ка. Прек­расное не­вин­ное ли­чико. В этот зной­ный день улыб­ка иг­ра­ла на её гу­бах, а в гла­зах све­тилась ра­дость, слов­но ни­како­го пек­ла и не бы­ло. Чис­тая, не­пороч­ная…

      По­нурое ли­цо муж­чи­ны сме­нилось хищ­ным ос­ка­лом. Его ми­шень — мо­лодая осо­ба, де­вуш­ка, поч­ти за­кон­чившая уни­вер­си­тет. Прош­ло уже две дол­гих, уди­витель­но то­митель­ных не­дели. Он пом­нит то мгно­вение, ког­да встре­тил её впер­вые. Сер­дце, ка­залось, ос­та­нови­лось, ды­хание сби­лось, зем­ля заг­лохла, ин­стинкты го­вори­ли — вот оно, вот!

      Ожи­дание — од­но из са­мых слож­ных дей­ствий, ко­торое толь­ко мо­жет пот­ре­бовать от нас бы­тие. Ему ду­малось, что мир сдав­ли­ва­ет его. Го­лова всё ча­ще и ча­ще кру­жилась, пи­ща пе­рес­та­ла при­носить удо­воль­ствие. Да­же ли­монад по­терял преж­ний вкус, стал прес­ным, от­да­вал го­речью.

      На­конец нас­тал этот день. Ко­нец пер­вой ста­дии. Всё ес­тес­тво го­ворит: ты — волк, вот она, твоя Бэм­би, хва­тай её. Сож­ри, рас­терзай плоть зу­бами, выр­ви сер­дце. По­чувс­твуй вкус чу­жой жиз­ни.

      Муж­чи­на схва­тил­ся за край окош­ка. Сдер­жи­вать се­бя бы­ло не­веро­ят­но слож­но. Ка­залось, он за­нима­ет­ся са­мо­уду­шени­ем. Зав­тра ре­ша­ющий день. Ран­нее ут­ро ста­нет пос­ледним для неё. Эта мысль сог­ре­вала тем­ную ду­шу внут­ри, в гру­ди за­пылал огонь пред­вку­шения.

      Тем вре­менем де­вуш­ка уже ус­пе­ла уй­ти до­мой. Муж­чи­на смог сдер­жать се­бя, це­на ошиб­ки — его ре­пута­ция, ра­бота и, что са­мое глав­ное, сво­бода. Уве­рен­ность в том, что всё по­лучит­ся, ве­ра, ре­шимость — всё это пе­реп­ле­лось в один миг. Ра­ди это­го дня он уг­ро­бил две не­дели. А те­перь…

      — По­купать бу­дем, нет? — мер­зкий го­лос жир­ной тёт­ки прог­ре­мел для муж­чи­ны как гром сре­ди яс­но­го не­ба. От не­ожи­дан­ности он вздрог­нул, по­терял­ся в клу­бе сво­их дум, а сей­час от не­го что-то тре­бу­ют.

      — Из­ви­ните, по­жалуй­ста, за­думал­ся. Мне бу­хан­ку хле­ба, — доб­ро­жела­тель­ный го­лос, улыб­ка — об­ма­нуть та­ких — раз плю­нуть.

      Жен­щи­на, уви­дев свет­лую улыб­ку, на миг рас­те­рялась, а че­рез се­кун­ду про­вали­лась в глу­бины про­дук­то­вого скла­да — имен­но так это пред­ста­вил муж­чи­на. На са­мом де­ле она прос­то дос­та­ла бу­хан­ку с ниж­ней пол­ки.

      Те­перь в ру­ке его ле­жал бе­лый хлеб, а впе­реди жда­ла ули­ца и путь до­мой. Раз­ме­рен­но и нес­пешно идя, муж­чи­на пы­тал­ся вер­нуть­ся об­ратно в свои меч­ты, но у ре­аль­нос­ти бы­ло своё мне­ние на этот счёт.

      Жа­ра всё так же да­вила ему на ра­зум, он нем­но­го за­бес­по­ко­ил­ся, как бы не по­лучить сол­нечный удар. Кош­марное пек­ло ни­как не да­вало окон­ча­тель­но уй­ти в се­бя.

      Сле­ва сто­яла га­зель, на­пол­ненная раз­ны­ми про­дук­та­ми. Ко­ренас­тый про­давец за­зывал по­купа­телей, он и не про­пус­тил муж­чи­ну, про­ходя­щего как раз ми­мо не­го.

      — Вах, до­рогой, бе­ри ар­буз, ды­ня, па­мидор, что хо­чешь! Са­мый сок, ма­мой кля­нусь! — ско­рого­вор­кой про­гово­рил про­давец. — Апель­син, соч­ны, све­жи, от ду­ши! — про­дол­жал он.

      Муж­чи­на ос­та­новил­ся. По­ка он ду­мал, сто­ит ли что-ни­будь по­купать, мяг­кий юж­ный ак­цент, слов­но дь­явол, ис­ку­шал его. Ес­ли ве­рить все­му, что он ска­зал, то, ка­залось, его то­вар — кон­тра­бан­да из са­мого рая.

      Ги­ви — нас­то­ящий мас­тер про­даж­ных дел. С лёг­костью ре­аги­ру­ет на ма­лей­шее про­яв­ле­ние ин­те­реса или, на­обо­рот, от­сутс­твие оно­го. Взгляд по­купа­теля за­дер­жался на апель­си­нах. Это зна­чит лишь од­но — по­ра впа­рить «оран­же­вые ша­ры».

      «Ку­пил в ма­гази­не за од­ну це­ну, про­дал здесь как до­маш­ние ло­хам — что мо­жет быть про­ще? — Так ду­мал Ги­ви. — Ес­ли бы ещё оп­том по­купа­ли, а не по две-три шту­ки. Эх… меч­ты», — вздох­нул он ук­радкой.

      По­доз­ри­тель­но, но в это вре­мя ник­то не за­метил стран­но оде­тое су­щес­тво, про­ходя­щее сквозь лю­бой ма­тери­аль­ной объ­ект, слов­но лез­вие, но не на­нося­щее ни еди­ной ра­ны. Его ос­тро­конеч­ная шля­па, чёр­ная ман­тия, фи­оле­товая рос­пись на ру­кавах — всё это с лёг­костью на­пом­ни­ло об об­ра­зе ма­га, ес­ли бы его уви­дел ка­кой-ни­будь лю­битель фен­те­зи.

      «Вро­де этот под­хо­дит… — не­уве­рен­но по­думал он, смот­ря на фи­гуру в оч­ках и ру­баш­ке, толь­ко что ку­пив­шую апель­си­ны. — А мо­жет и нет… Да и лад­но, не пон­ра­вит­ся — нет так нет, я не под­пи­сывал­ся ис­кать ра­бов!» — флег­ма­тич­но про­дол­жал рас­суждать маг.

      Про­терев оч­ки о ру­баш­ку, муж­чи­на за­шёл к се­бе во двор. Се­год­ня он окон­чил дол­гую че­реду про­верок. Нас­та­ло об­легче­ние и пред­вку­шение зав­траш­не­го дня. Гря­дущее, вто­рая ста­дия, лю­бимая ста­дия. Бу­тыл­ки ва­ля­ют­ся вдоль сте­ны, грязь, лу­жа. Хру­щёв­ки ок­ру­жили двор. «Ах да, ещё нуж­но…» — не ус­пел до­думать мысль: рез­кий звук бь­юще­гося стек­ла опять выр­вал из ми­ра грёз. Толь­ко он по­вер­нул го­лову, как уви­дел бе­гуще­го на не­го пар­ня.

* * *

      За нес­коль­ко ми­нут до это­го

      Два мо­лодых че­лове­ка, один кра­ше дру­гого, си­дели на кор­точках. Их ок­ру­жали до­ма, и это не уди­витель­но, ведь они си­дели во дво­ре. Прек­расное па­лящее сол­нце не при­дава­ло им нас­тро­ения, ка­залось, сам Даждь­бог вы­шел из сво­ей оби­тели, что­бы унич­то­жить лю­дей сво­им жа­ром. Пар­ни спа­сались от не­го око­ло па­рад­ной, в те­ни де­ревь­ев, а по­мога­ло им в этом лю­бимое пи­во.

      Од­но­го из них зва­ли Пис­кля­вый. Ка­кое его нас­то­ящие имя, ма­ло кто знал, да и ма­ло ко­го вол­но­вало. По­лучил он это проз­ви­ще за свой прек­расный го­лос, спо­соб­ный, ес­ли он зак­ри­чит, ка­залось, по­тягать­ся с са­мим Ви­тасом. В глу­бине ду­ши Пис­кля­вый гор­дился сво­им го­лосом, а ещё глуб­же жи­ла меч­та: стать ак­те­ром те­ат­ра, выс­ту­пать, петь, со­бирать ова­ции. Но в этой, как он счи­тал, сла­бос­ти бы­ло страш­но приз­нать­ся да­же са­мому се­бе.

      —…и вот под­хо­жу к не­му, го­ворю, слышь, ты! — рас­ска­зывал ис­то­рию Пис­кля, те­ат­раль­но раз­ма­хивая ру­ками в сво­ём ре­пер­ту­аре. Его рез­кий, скри­пящий го­лос ма­ло ко­му нра­вил­ся. Раз­ве что луч­ше­му дру­гу — Во­ве, ко­торый сей­час смот­рел на не­лепо раз­ма­хива­юще­го ку­лака­ми то­вари­ща.

      — По­лучи! На, на, на! — ко­лоти­ли воз­дух ко­сые взма­хи.

      Но дер­жать рав­но­весие на кор­точках, при этом удер­жи­вать ла­донью бу­тыл­ку пи­ва, а дру­гой жес­ти­кули­ровать — ма­ло ко­му под си­лу, и уж тем бо­лее не под си­лу Пис­кле. Он упал и про­лил чу­дес­ный на­питок, сто­ив­ший не­малых для не­го де­нег.

      — Ну ты лох! — «под­держал» со­бутыль­ни­ка при­ятель, улы­ба­ясь до ушей, а его хри­пящий и из­де­ватель­ский смех не мог выз­вать ни­чего, кро­ме раз­дра­жения.

      Смесь со­лода, хме­ля и во­ды, а так­же ос­таль­ных не ме­нее важ­ных при­месей про­лилась на па­рад­но-вы­ход­ную фут­болку Пис­кля­вого, а что са­мое грус­тное — это бы­ла фут­болка, по­дарен­ная его быв­шей де­вуш­кой Нас­тю­хой. Ник­то не зна­ет, по­чему они рас­ста­лись, ви­тали лишь нес­вязные друг с дру­гом слу­хи. Глав­ным в этой ис­то­рии яв­лялся тот факт, что Пис­кля­вый край­не бо­лез­ненно ре­аги­ровал на ма­лей­ший на­мёк в сто­рону быв­шей, осо­бен­но, по от­но­шению к по­дар­кам. Его ли­цо мгно­вен­но при­об­ре­тало баг­ря­ный цвет, ярость по­дав­ля­ла за­чат­ки ра­зума, а он и без то­го дав­но про­пил­ся бес­по­рядоч­ной жизнью. Этот мо­мент не был ис­клю­чени­ем, гнев пол­ностью за­тума­нил рас­су­док Пис­кли.

      — Тва-а-арь… — про­цедил сквозь зу­бы, вста­вая, Пис­кля; те­ло его нап­ряглось, от­четли­во по­казы­вая ве­ны на ли­це, слов­но у «су­шено­го» бо­дибил­де­ра.

      Во­ван пор­жал на сла­ву, смот­ря на об­ли­того пи­вом Пис­клю, но те­перь, ви­дя его ды­мящий­ся от злос­ти вид, он встал и сде­лал па­ру ша­гов на­зад. Мно­гие го­ды друж­бы на­учи­ли его: ес­ли око­ло те­бя злое жи­вот­ное — отой­ди, оно уку­сит ко­го-ни­будь дру­гого. А ес­ли ты дал ему по мор­де пе­ред этим… То по­кажи на то­го, ко­го не­об­хо­димо уку­сить. Во вся­ком слу­чае, кон­крет­но с Пис­клёй это прак­ти­чес­ки всег­да ра­бота­ло.

      — Ё, смо­ри, ка­кой фра­ер идёт, — па­лец ука­зал на про­ходя­щего ми­мо муж­чи­ну в оч­ках.

      Клет­ча­тая ру­баш­ка, хму­рое вы­раже­ние ли­ца. Лы­сина, в ко­торой, ка­залось, от­ра­жа­ет­ся свет от бе­лой звез­ды. Не­сёт авось­ку.

      «Ста­рик идёт из ма­гази­на», — про­лете­ла мысль у Во­вана. «Ща по-быс­тро­му по­база­рим с ним, и Пис­кля ос­ты­нет».

      Пис­кля по­вер­нул го­лову. В его ла­дони всё ещё сжи­малась стек­лянная бу­тыл­ка «Жи­гулёв­ско­го», а ос­татки вы­лива­лись на ас­фальт, не­кото­рые кап­ли, к то­му же, по­пада­ли на крос­совки.

      Ру­ка с бу­тыл­кой мед­ленно под­ни­малась на­верх. Вдруг, рез­ким дви­жени­ем Пис­кля от­пра­вил её на ас­фальт. Ос­колки осы­пали ули­цу, дрязг прив­лёк вни­мание ку­рящих на бал­ко­нах и са­мого ви­нов­ни­ка тор­жес­тва.

      — А­ааа! — за­орал взбе­шен­ный уни­кум и по­бежал, слов­но бык на крас­ную тряп­ку, сби­вая с ног бед­но­го дядь­ку, ко­торый да­же не ус­пел по­нять, что слу­чилось. Апель­си­ны и бу­хан­ка хле­ба рас­сы­пались по зем­ле. Тот да­же не ус­пел и сло­ва про­мол­вить, как уда­рил­ся о зем­лю.

      —Убью! Убью! А-а-а! — орал прес­тупник, от­че­кани­вая каж­дое сло­во и ме­тодич­но вби­вая в грязь ни в чем не по­вин­но­го муж­чи­ну.

      О том, что дя­дя на са­мом де­ле не та­кой уж и не­вин­ный, ник­то не знал, но кро­вавые ош­мётки про­дол­жа­ли от­ле­тать с кос­тя­шек Пис­кли во все сто­роны. От та­кой пры­ти впал в сту­пор да­же, ка­залось бы, ви­дав­ший буй­ство Во­ван.

      «Нуж­но его ос­та­новить… Убь­ёт же…»

      — Э… Стой, ему хва­тит… — не­уве­рен­но на­чал па­рень, но Пис­кля про­дол­жал из­би­вать поч­ти мёр­тво­го че­лове­ка.

      «Нет, нуж­но быс­тро что-то де­лать, ре­аль­но же убь­ёт!»

      Стре­митель­ный ры­вок Во­вана в эпи­центр бе­зоб­ра­зия при­вёл к не­ожи­дан­но­му ре­зуль­та­ту.

      — Ты чё! — ко­реш по­пытал­ся как-то от­та­щить сво­его в ко­нец свих­нувше­гося дру­га, но не­ожи­дан­но по­лучил здо­рово по яй­цам.

      В гла­зах зап­ля­сали чёр­ти­ки, а соз­на­ние зас­те­лила не­веро­ят­ная по сво­ей при­роде боль. Сто­ять не бы­ло сил, и он рух­нул, скру­тил­ся, слов­но эм­бри­он в ут­ро­бе ма­тери. Та­кой за­сады ни­ког­да ещё не слу­чалось с друзь­ями.

      Тем вре­менем ли­цо слу­чай­но­го про­хоже­го прев­ра­тилось в кро­вавую ка­шу, как и ку­лак са­мого по­вара. Тот прек­ра­тил своё де­ло и в шо­ке ос­мотрел блю­до, сот­во­рен­ное собс­твен­ны­ми эмо­ци­ями.

      Эти пар­ни бы­ли от­мо­роз­ка­ми, гоп­ни­ками, так ска­зать. От­ни­мали день­ги в пе­ре­ул­ках, дра­лись по но­чам с пан­ка­ми в под­во­рот­нях… Но про­изо­шед­шее — убий­ство. Бес­пре­дел, учи­нён­ный ими, не смо­жет най­ти оп­равда­ния. В бу­дущем Во­ван ска­жет, что Пис­кля­вый «по­ехал в край и обор­зел, мо­чить стал, ус­тро­ил бес­пре­дел!», а опер, сдви­нув бро­ви, даст од­но­му пят­надцать, а дру­гому де­сять лет стро­гого ре­жима.

      Вни­матель­но наб­лю­дал за от­крыв­шимся спек­таклем и маг в ши­рокой ос­тро­конеч­ной шля­пе. Си­дел он на седь­мом эта­же бал­ко­на и прек­расно ви­дел всё, что слу­чилось. Тон­кие паль­цы в пер­чатках и с коль­ца­ми дер­жа­ли си­гаре­ту «При­ма». Око­ло не­го, сов­сем ря­дом, рас­тя­нулось те­ло то­го, кто до это­го ку­рил эти си­гаре­ты.

      — Как они это во­об­ще ку­рят? — удив­лённо про­из­нёс не­из­вес­тный, смот­ря на си­гаре­ту. — Фу, — с от­вра­щени­ем с до­бавил он и ки­нул си­гаре­ту, она по­лете­ла с вы­соты на ко­зырёк па­рад­ной.

      Вни­матель­ный и цеп­кий взгляд уви­дел всё, что нуж­но. Мыс­ленно кив­нув се­бе, он ре­шил, что де­ло сде­лано и по­ра об­ратно.

      Фи­гура не­из­вес­тно­го на­чала ис­ка­жать­ся, те­ло мед­ленно, но вер­но ис­че­зало из это­го ми­ра. Не прош­ло и ми­нуты, как нас­то­ящий хо­зя­ин квар­ти­ры под­нялся с ков­ра, удив­ленно взгля­нул на ва­ля­ющу­юся пач­ку си­гарет, схва­тил­ся за но­ющую го­лову и по­думал: «Блин, опять миг­рень про­шиб­ла. В об­мо­рок упал, сла­ва Бо­гу не сва­лил­ся с бал­ко­на…»

http://tl.rulate.ru/book/14011/273555