Готовый перевод Ishura / Ишура: Глава 7. Линарис Обсидиан

Это было еще до нападения на город Тоги, за четыре с небольшим месяца до этого.

Город-гора Итааки, родина Сирока Секстанта, был холодным и унылым, круглый год стояла пасмурная погода.

Но это был не бедный город. Этот регион с его чистыми водами и урожаями высококачественной радио-руды был местом отдыха высшего класса, пока все они не были заброшены из-за вторжения Истинного Короля Демонов, и раньше он был довольно активным и процветающим.

Теперь же над всеми пейзажами словно нависла тонкая черная завеса. Люди на улицах постоянно ощущали тяжесть этого невидимого черного занавеса, а красочные товары, выставленные на рынке, тоже выглядели блекло сквозь его пелену.

Возможно, это был эффект ужаса Истинного Короля Демонов, все еще сохраняющийся в мире.

А может быть... это была тень разума самого Сирока, поклявшегося когда-то в юном сердце отвоевать свой город у Короля Демонов, но его сил оказалось недостаточно для исполнения желания.

Пройдя по городским улицам, он посмотрел на место назначения.

Это был большой особняк.

Резиденция возвышалась из своего укромного уголка среди густого темного леса. Ему показалось, что он не вписывается в окружающий его пейзаж.

Хотя, возможно, это был второй дом аристократа, не было никакой веской причины строить дом в таком труднодоступном месте, куда попадает так мало солнечного света. Хотя по внешним стенам и воротам полз плющ, учитывая его местоположение, было бы невозможно похвастаться тонкой работой мастера.

Я бы удивился, если бы здесь вообще кто-то жил...

Сирок был нанят взрослыми, чтобы провести точную перепись жителей, вернувшихся на гору.

Это была не слишком напряженная работа. Его юношеская выносливость и мышцы ног, которые он нарастил за восемнадцать лет воинской карьеры, очень пригодились ему, когда он бродил вверх и вниз по нагорью Итааки.

Хотя такой образ жизни был ему не по душе, теперь это была его реальность. Все, что оставили ему родители, - это огромный дом, который когда-то подарил деду один знатный человек.

Ему нужно побыстрее закончить с горным районом. Ему еще нужно покрыть и подножие горы.

Поэтому Сирок лишь на мгновение заглянул внутрь через щель в воротах, собираясь пометить это место как необитаемое и отправиться в путь.

— О…

Иными словами, он не подумал о том, что будет делать, если по ту сторону окажется человек.

По ту сторону ворот раскинулся ухоженный сад, краска которого начала облупливаться, и в нем в полном цвету стояло несколько прекрасных подстриженных черных роз.

Среди них стояла молодая девушка.

Перед одним из розовых кустов она грациозно присела, обрезая листья.

Густой, темный лес. Розы, черные как ночь.

И все же, глядя на профиль девушки... ее потрясающе бледная кожа просвечивала сквозь темную завесу.

Человек. Она всегда жила здесь? Или забрела сюда и поселилась?

На вид ей было лет шестнадцать-семнадцать, почти столько же, сколько и Сироку.

Тем не менее ее красота заставила его усомниться в том, что она - плод его воображения.

Гладкий затылок выглядывал из-под спущенных черных волос. Длинные ресницы, подернутые меланхолией. Зрачки золотистого цвета.

Эти зрачки случайно повернулись в сторону Сирока.

Прошло короткое, останавливающее сердце мгновение.

Девушка улыбнулась.

— Совет лордов поручил мне проверить всех наших жителей...

И тут же из его уст вырвалось оправдание.

Не для того он смотрел на девушку несколько минут назад. Сироку стало стыдно за себя.

— Вот как?

Улыбаясь очень нежной улыбкой, она подошла к Сироку, который так и остался стоять на месте перед воротами. Сердце Сирока было до глубины души очаровано цветочным ароматом девушки; она была бледным цветком, воплощенным в плоть.

— Как поживаете? Меня зовут Линарис. Могу я узнать ваше имя?

— С-Сирок... Секстант. Вы тот, кто живет здесь... верно?

Линарис не ответила. Похоже, ее внимание привлекло что-то другое.

Она слегка нахмурила свои ухоженные брови и приложила палец к бледным губам.

— Прошу прощения... но, кажется, вы ранены.

— А?

Проследив за ее взглядом, Сирок наконец заметил струйку крови, стекающую по среднему пальцу левой руки.

Острый порез. Он либо поцарапал его о край железных ворот, либо укололся о шип одной из роз, обвивавших их. Он был так увлечен видом девушки, что даже не заметил боли в пальце.

— О, нет, мои извинения! Но этот порез не стоит того, чтобы о нем беспокоиться...

— Пожалуйста, пройдите в особняк, чтобы я могла его обработать.

— Я в порядке, правда.

— Если окажется, что одна из выращенных мною роз поранила вас, мастер Сирок, то я не смогу предстать перед вашими родителями или работодателем... Прошу вас пересмотреть мое предложение.

Столкнувшись с неподвижным взглядом ее золотых зрачков, Сирок не смог ей ответить.

Похоже, она восприняла его молчание как подтверждение и улыбнулась.

С легким металлическим скрипом открылись ворота, разделявшие их двоих.

Я здесь только для того, чтобы проверить жителей. Мне совершенно незачем входить внутрь...

Сирок заколебался, переводя взгляд с девушки на дорогу, по которой он добирался сюда.

Этот дом был его единственной крупной экскурсией на сегодня. Все остальные дома он мог осмотреть на обратном пути.

И не только это, но... если он собирался выяснить, живет здесь кто-нибудь или нет, то можно было бы привести аргументы в пользу того, чтобы самому посмотреть, кто еще живет в этом старом особняке.

— Хорошо. Я не могу остаться надолго, но если вы не против...

— Действительно, я буду очень признателена. Я приготовлю для вас лучший янтарный чай.

Следуя за Линарис, Сирок наконец-то смог окинуть взглядом состояние сада.

И дело не только в проржавевших воротах. В старых каменных стенах особняка виднелись трещины, и, несмотря на то, что особняк напоминал руины, сад был тщательно ухожен, без единого кусочка гравия на своем месте.

Окружающие его достопримечательности примыкали к той части Итааки, которую он называл своим домом, и все же, подобно девушке и ее эфемерной красоте, они были настолько далеки от его повседневной жизни, что казались потусторонними. Возможно, когда девушка провела его через дверь особняка, та вела в страну Запределья.

Когда эта девушка стала жить в этом одиноком особняке? И кто она такая?

Словно желая еще больше разбередить внутреннее беспокойство Сирока, Линарис слегка оглянулась.

Ее золотые глаза встретились с его боковым взглядом.

— Пожалуйста, смотрите под ноги.

— Да, конечно.

На самом деле она не читала его мыслей.

Каменные ступени, утопающие в грязи, вели к входу. Сирок перешагнул через ступеньку, молясь, чтобы она не почувствовала пот на его спине - результат того, что она просто смотрела на него.

В отличие от внешнего вида, внутри особняка все было очень аккуратно и опрятно.

Мебель была скудной, унылой и безвкусной, не то что в доме Сирока.

Кроме того, здесь было тускло и мрачно.

Сейчас должна быть середина дня.

Убедившись в фактах, которые обычно не нуждаются в подтверждении, он повесил шляпу.

Жили ли здесь еще члены семьи? Он собирался спросить Линарис.

— Пожалуйста, подождите минутку.

Она сбросила с плеч черную накидку.

Белая блузка обнажилась, и теперь он мог видеть весь объем ее груди, напрягшейся под тонкой тканью. Сирок был ошеломлен.

Она была одного с ним возраста, если не чуть моложе, и все же... Ее руки и ноги были такими стройными, а ее присутствие ощущалось почти бесплотным, но больше всего...

— Что-то случилось?

— О-о, нет, ничего страшного.

Линарис наложила мазь на рану Сирока и начала заматывать ее свежим бинтом.

Чуть ниже линии его глаз находились ее прекрасные золотые зрачки. Когда он увидел ее в полном виде, склонившуюся к его ногам, то не смог удержаться от того, чтобы не направить свои мысли по определенному пути.

Хотя Сирок, который выбрал путь воина задолго до того, как узнал имена девушек своего возраста, был раздосадован тем, что теряет голову из-за этой девушки, его потрясение было вполне ожидаемым.

— Прошу прощения, пока я приготовлю гостинцы. Мне очень неловко, но... в этом особняке нет слуг.

— То есть вы живете здесь одна?

— Здесь мой отец. Прошу вас, мастер Сирок, подождать в гостиной.

Повинуясь ее просьбе, Сирок сидел без дела, охваченный чувством вины, а его сердце билось в голове, как колокол тревоги.

Делать ему действительно было нечего. Линарис сказала, что ее отец находится в этом доме.

*****

Наблюдая за ее поведением до этого момента, он смог составить представление о происхождении и воспитании Линарис. Они были либо изначальными владельцами этого дома отдыха, либо близкими родственниками дворян, унаследовавшими его. В таком случае, если бы его прекрасная дочь-подросток пригласила в дом человека низкого происхождения вроде Сирока, что бы отец сделал с ним?

Хотя он понимал, что излишне стесняется себя, он не мог остановить навязчивые мысли. К тому же, если он позволит своему разуму блуждать, поток мысленных образов красоты Линарис и ее бледно-белой кожи поглотит его целиком.

Возьми себя в руки.

Он положил палец на когтистый меч, висевший у него на бедре, и принялся с боевой сосредоточенностью успокаивать биение своего сердца.

Возьми себя в руки, Сирок. Ты только что встретил эту девушку. Все это лишь часть работы.

Он не был уверен, что сможет сохранять такую сосредоточенность до возвращения Линарис. В любом случае, приготовление чая заняло гораздо больше времени, чем он мог себе представить.

— Прошу прощения, что заставила вас ждать. В таком темном доме, как этот... вам, должно быть, было ужасно скучно.

— О, нет, ничего подобного. Это был неожиданный визит с моей стороны, так что это вполне естественно.

— Как мило с вашей стороны. Вот, пожалуйста. Листья из Кайдехе.

Сирок поднес янтарный чай к губам, но не почувствовал разницы во вкусе... Ему показалось, что привычный чай вкуснее. Он не посмел бы сказать об этом Линарис, которая молча смотрела на него, поэтому улыбнулся и ответил:

— Очень вкусно.

— О, я очень рада... Давно у нас не было гостей. Вы не будете возражать, если я расспрошу вас о себе, мастер Сирок?

— Конечно. Не думаю, что есть что-то интересное, хотя...

— Хи-хи. Вы оказываете себе плохую услугу. Тогда когда вы вернулись в Итааки?

— Примерно в то же время, что и большинство жителей. Сразу после того, как пал Истинный Король Демонов. Конечно... кроме дома, доставшегося мне от предков, ничего не осталось. Теперь, когда мой путь к отличию на поле боя закрыт, я работаю в совете лордов.

— Значит, вы пошли по пути меча?

Линарис опустила меланхоличный взгляд на когтистый меч Сирока.

Каким бы глубоким ни был лес, в Итааки не было зверей, которые охотно нападали бы на людей. Оружие было не жизненной необходимостью, а скорее привязанностью к эпохе, которая медленно угасала.

Век историй, отчаянно нуждающихся в герое, который давал возможность следовать по пути меча всем, кто этого желал.

— Это не редкость среди людей. Когда Король Демонов ушел, вместе с ним ушла и необходимость для молодого поколения трагически выбрасывать свои жизни... У меня не было возможности отличиться в бою, так что теперь я выполняю скучную и рутинную работу слуги. Хотя я довольно долго тренировался...

— О, какая жалость...

— Ха-ха. Сказав это, ты навлечешь на себя презрение тех, кто пострадал от террора Истинного Короля Демонов. Ведь даже мои родители были убиты армией Короля Демонов. Больше, чем о боевых подвигах, я хотел бы вернуть их. Это было поистине извращенное время.

— Да... это действительно так, без сомнения. Тем не менее, ваша история, мастер Сирок, мне кажется очень похожей на мою собственную.

В слабой и утонченной улыбке Линарис, как и в ее словах, сквозила легкая грусть.

Нет, не может быть, подумал он про себя, еще раз оглядев ее телосложение.

Стройные руки и ноги. Прозрачная белая, как стекло, кожа, словно она ни разу не стояла под лучами солнца.

Тонкие кончики пальцев, как у высокородной молодой женщины. Ее руки никогда не держали даже топора, не говоря уже о копье или мече.

Она никак не могла быть воином.

— Что вы имеете в виду?

— Я тоже многое потеряла из-за Истинного Короля Демонов... Очень многое. Теперь у меня остался только этот особняк и мой дорогой отец.

— Ах, да, конечно... Ты прав. Похоже на себя.

О чем именно он думал?

Очевидно, именно это и подразумевалось под ее словами. Те, кого несправедливо похитил Истинный Король Демонов.

На заре новой эры они стремились к миру, чтобы такие, как он, лишенные собственной силы, больше ничего не теряли.

— Могу я узнать, как зовут вашего отца?

— Обсидиан. Рехарт Обсидиан.

— Обсидиан?!

Сирок едва не вскочил на ноги. Это было имя, которое он и представить себе не мог, что услышит.

Обсидиан. С таким вторым именем мог быть только один человек.

— Обсидиановые глаза?

Ужасающая гильдия шпионов, которая могла похвастаться тем, что является самой большой и сильной в стране.

Никто не знал всей истории их существования. Также никто не знал, кто именно входит в ее состав.

— Хм? Что-то не так?

— Нет... Это действительно его имя?

— Хи-хи-хи-хи... Разве есть какая-то причина, чтобы я лгала о имени своего почтенного отца? Вам не показалось странным то, что я сказала?

— Нет, все в порядке...

Действительно ли было хорошей идеей расспрашивать Линарис об этом здесь?

Она была настолько невозмутима, что, казалось, и имя Обсидиан ей совершенно незнакомо. Если то, что она сказала, было правдой, то Сирок нечаянно приблизился к истинной личности одного из теневых организаторов эпохи и теперь находился под той самой крышей.

Сирок, тщетно пытаясь казаться спокойным, тяжело сглотнул.

— Если вы дочь Обсидиана... Л-Линарис... мисс Линарис, могу ли я тогда, гм, спросить, как вас зовут?

— А? Меня зовут Линарис.

Линарис по-прежнему улыбалась своей невинной улыбкой, склонив голову набок.

Судя по ее изысканному этикету, у нее хватало здравого смысла ответить на вопрос о своем имени, так что, возможно, она в чем-то ошиблась.

Сирок снова спросил.

— Я имел в виду ваше второе имя, мисс Линарис.

— У меня его нет.

— У вас нет?..

— Да. Я - Линарис. У меня пока нет второго имени. Я всего лишь Линарис. И прошу вас обращаться ко мне именно так.

Неужели такое вообще возможно?

Как бы молода она ни была, ей все еще было шестнадцать или семнадцать, как минимум. Конечно, было немало примеров, когда люди меняли свое второе имя благодаря последующим достижениям или репутации, но она была в том возрасте, когда второе имя должно было быть даровано ей за много лет до этого.

В полуразрушенном особняке, вдали от чужих глаз, жила прекрасная девушка, эфемерная, как призрак.

Она сказала, что ее родной отец - Обсидиан.

И, наконец, у нее не было собственного второго имени.

Это почти как... история ужасов.

Скудный свет, проникавший сквозь щели в окнах, тускло обрисовывал ее силуэт.

Была ли эта девушка тем же существом, что и Тороа Ужасный?

Линарис снова заговорила, как будто ничего страшного не произошло.

— Ранее вы упоминали, что проверяете жителей этого района, верно? Почему именно сейчас совет лордов решил провести такой опрос?

— Чтобы сбалансировать налоговые поступления и расходы. Также поговаривали, что некий аристократ, умеющий писать, вел бухгалтерскую книгу.

— Это действительно так? В таком случае, мастер Сирок. Могу ли я попросить вас оказать мне услугу?

— Да, если только я смогу с ней справиться... И что же?

— Если в Совете действительно есть тот, кто умеет читать... я бы хотел, чтобы вы принесли это письмо. Оно касается того, что нужно моему отцу.

Свернутый пергамент, запечатанный сургучом. Возможно, написание этого письма и отняло у нее столько времени, когда она пошла готовить чай.

Но больше всего Сирока удивило, что Линарис, не сильно отличавшаяся по возрасту от него самого, умеет читать и писать. Должно быть, дело было в простом орденском шрифте. Либо это был аристократический алфавит, передававшийся по наследству в семьях высшего сословия.

— Я, конечно, не возражаю... Но если вы используете другой алфавит, нет никакой гарантии, что аристократы смогут его прочесть.

— Вы делаете мне честь своей заботой. Тем не менее, я прошу вас отнести письмо им, мастер Сирок.

Линарис нежно сжала оба своих бледных кулака в руке Сирока.

Он не мог не обратить внимания на ее грудь, когда она наклонилась вперед.

Темный особняк. Обсидиан. Прекрасная Линарис.

Одно за другим, все происходящее перед ним было невозможно осознать.

Именно в этот момент...

— ...

Линарис внезапно обернулась.

Где-то что-то таинственно звякнуло.

В доме появилось еще одно присутствие. Неужели это Рехарт Обсидиан?

Опасность.

Остатки инстинктов воина, пробужденные звуком, едва успели зазвенеть в нем тревожными колокольчиками.

Он не мог больше оставаться в этом поместье.

— Я понимаю. Я немедленно вернусь обратно. Большое спасибо за янтарный чай. Это был прекрасный момент передышки.

Ему оставалось только надеть фальшивую улыбку, которую он использовал при общении с другими жителями, и уйти.

Придет ли он сюда еще когда-нибудь? Даже если он и вернется, то только после того, как успокоится и, возможно, обдумает все, что произошло.

— Увидимся ли мы еще? — спросила Линарис с дрожью в голосе.

— Хммм, да. Уверен, что увидимся.

— Мастер Сирок. Мне очень неловко признаваться в этом, но... Это было так давно...

Ее золотые глаза закрылись. Прядь ее волос коснулась его щеки.

Днем она еще должна быть на улице. Но ее улыбка была почти как ночная галлюцинация.

— И мне было так одиноко одной....

*****

К тому времени как он вернулся в город, на небе уже мерцали звезды.

Занятый мыслями о печальном расставании с мимолетной встречей, Сирок отправился к аристократу в зал совета, чтобы передать письмо, как его и просили. Он имел гораздо более высокий статус, чем те, кто его нанял. Сирок слышал, что причиной создания книги резидента было то, что у этого аристократа было что-то, в чем они были особенно заинтересованы.

Аристократа звали Эну Далекое Зеркало, тринадцатый министр Ауреатии.

— Хмф. И вам велели передать мне это письмо?

Все его волосы были зачесаны на затылок, а его истинный возраст оставался внешне неясным, и у окружающих складывалось о нем подозрительное впечатление.

Впрочем, редко какой аристократ не презирал таких детей, как Сирок, не имеющий ни родных, ни близких.

— Да. Я определенно слышал имя Обсидиан. Вы считаете, что Линарис солгала?

— Мне нужно увидеть содержание этого письма, прежде чем я смогу вынести какое-либо суждение.

Сирок не выразил ни недоумения, ни недоверия к его полному отчету и просто вскрыл печать на письме Линарис.

— Взгляните.

— Что происходит?

— Это чистый лист пергамента, Сирок.

Ничто в тоне Эну не указывало на то, что он упрекает юношу, но в голове Сирока затряслось изумление.

Он подумал, что, должно быть, произошла какая-то ошибка.

— Этого не может быть! Я не лгу! Я был в этом особняке! Даже письмо она оставила у меня... и Л-Линарис! Она была там, клянусь, лорд Эну!

— Успокойся. Правда. Не прошлое и не будущее. Начнем с текущих фактов. Так, как я учил своих людей.

— Но...

— Посмотрите на факты. Пока я не вскрыл это, здесь стояла печать, да?

Эну продолжал с серьезным видом, возиться с фрагментом сломанной сургучной печати.

— Вы сказали, что это письмо не было ложью, да? Вы правы. Раз уж ты не наткнулся на письмо, запечатанное обсидиановым гербом, значит, кто-то должен был передать вам это письмо.

— И все же, почему? Зачем просить меня передать чистый лист бумаги?

— Вот здесь и кроется главный вопрос. Это все, о чем нам нужно подумать.

Она сказала, чтобы письмо было передано. Он не понимал, какую цель она преследует. Сколько из того, что произошло в тот день, было реальностью, а сколько - сном?

Размышляя над чем-то, Эну быстро постучал пальцем по виску.

— Тогда... Что ж. Если вы не занимаетесь наемничеством, то вполне вероятно, что вам это тоже не знакомо. Я расскажу тебе еще об одном факте.

Выражение лица Эну было бесстрастным, как у восковой куклы.

Однако даже тому, кто причислял свое имя к двадцати девяти министрам Ауреатии, было трудно сопоставить факты из описываемых Сироком событий.

— "Обсидиановые глаза" уже уничтожены.

На следующий день. Как и обещал, Сирок снова встретился с Линарис.

Встреча оказалась куда более ужасной, чем можно было себе представить.

*****

— Пришлые принесли в этот мир множество знаний. Как вы думаете, какое из этих знаний оказалось самым полезным?

Была глубокая ночь.

Прежде чем перейти к теме разговора, тринадцатый министр Ауреатии представил свои аргументы.

Сирок не знал, что именно представляла собой школа, но тонкая трость, которую держал Эну, казалась в его руках почти учительской указкой.

— На самом деле я не так уж много учился. Пришлые принесли оружие... и, что там еще было? Ах да, еще они привезли метрическую систему.

— Неожиданно острая наблюдательность. Вы, кажется, знакомы с историей Виктора Мизера, верно? Это ознаменовало появление метрического стандарта. Но там это не более чем система измерения. Объединение всех систем измерения в одну было поистине огромным достижением. Однако появление этой системы не слишком способствовало спасению мира.

Пришлые обладали достаточной силой и живучестью, чтобы одолеть людей этого мира, и не раз использовали знания из своего мира, чтобы насильственно переписать общество с помощью одного генерала.

Богатый бизнесмен, принесший в этот мир унифицированную систему мер, Виктор Мизер, был одним из самых экстремальных примеров. Тем не менее Эну имел в виду и другой, столь же масштабный сдвиг.

— Тогда каков же ответ?

— Эпидемиология. Точное фундаментальное понимание эпидемий - главная причина того, что в последние поколения наблюдается поразительное увеличение средней продолжительности жизни нас, минья. Вы, конечно, знаете, что болезни переносятся маленькими организмами, невидимыми невооруженным глазом. Это настолько укоренилось в нашем мире, что некоторые узнают об этом в академических аудиториях, а другим рассказывают родители. Однако до нас это понимание дошло лишь сто лет назад.

— Вы бы не сказали, что сто лет - это не совсем "недавно"?

— Конечно, это так. До этого времени о гигиене существовало лишь смутное представление. С момента основания королевской семьи и далее никто не имел представления об истинной природе болезней.

Неизменно серьезное выражение лица Тринадцатого министра шутливо приподняло одну бровь.

Сирок помнил эту историю от одного из своих сокурсников, прибывшего из Ауреатии. Он был хамоватым человеком и не обладал талантом владения мечом, но одна история, которую он время от времени рассказывал, была занимательной. Речь шла об обслуживании канализационной системы.

В прошлом водоемы и канализация, не выходившие за пределы городских районов, тщательно поддерживались из страха перед болезнями. И наоборот, дальше на границе все еще встречались деревни с туалетами типа выгребной ямы, но Сирок никогда не видел их своими глазами.

— И все же, является ли это необходимой частью обсуждаемой темы?

— Да, потому что эта тема связана с формой и природой вампиров.

— ...

— Я скажу вам правду. Лидер "Обсидиановых глаз", Рехарт Обсидиан, по слухам, вампир.

Вампиры. Когда он услышал это слово, первое, что пришло Сироку на ум, была Линарис.

Белая, словно ненавидящая солнечный свет, немыслимая красота и мечтательное очарование...

— Вампиры - одна из тех рас, чьи истинные формы оставались неизвестными до современной эпохи. Даже сами вампиры не понимали природу своего существования... По правде говоря, вампиризм - это девиантная и смертельно опасная форма болезни.

— Болезнь?! Подождите, но она выглядела как минья... Я видел ее своими глазами и прикасался к ней.

— Это правда. Основное тело вампира - это патоген в их крови. Они думают как люди, но это потому, что их носитель - животное, способное мыслить, а они просто используют его структурные особенности. Кроме того... вампиры могут заражать других людей через слизистые оболочки или раны. Затем, подобно тому, как муравьи работают под командованием своей королевы, зараженные превращаются в рабов, на которых полностью влияют феромоны их "родителя". Манипулируя ими, они становятся солдатами, заставляя их выходить за пределы своих физических возможностей, заставляя их совершать самоубийства - все, что они сочтут нужным. Их называют "рабами". Это первая стадия.

Драконы. Людоеды. Слизни. Многие из ненормальных видов по всей земле пришли к ним в качестве пришлых и утвердились как отдельный вид. Неодушевленные зачарованные мечи и магические инструменты были еще одной разновидностью этих девиантных и аномальных видов. О том, что именно входит в эту категорию, не мог предположить ни один человек, живущий в их мире.

Предположим, невидимый невооруженным глазом вирус отклонился бы от своей обычной эволюции настолько, чтобы перепрыгнуть между мирами, и какую форму он принял бы в этой ситуации?

— Вторая фаза. Независимо от того, вампир это или раб, ребенок зараженного естественным образом заражается патогеном, и его тело переделывается в утробе матери. Затем они сами становятся способными генерировать вампирский патоген. Это делает их новыми "родителями". Следующее поколение вампиров. Передавая кровь и заражаясь от матери к ребенку, они увеличивают число инфицированных.

— Нерожденный ребенок... переделывается? Неужели происходит что-то настолько ужасающее?

— Видишь ли, Сирок, наш генетический состав... Он определяется цепочкой факторов, еще более ничтожных, чем наши клетки, которые передаются от наших предков... Чтобы объяснить еще больше, вампиры - специалисты, намного превосходящие наши возможности, когда дело доходит до рекомбинации этих связующих факторов. Специализированные и проницательные. Они могут легко сконструировать этих родителей для более легкого осуществления своих кровных инфекций, как путем придания им форм, манящих других, так и с помощью физических способностей, вызывающих кровопролитие.

Они не могли пересекать движущуюся воду. Они умирали, попадая под солнечный свет. Они ненавидели микробные травы. С ними можно было бороться с помощью оружия из серебра. Различные элементы, описанные в легендах о Запределье как слабые места, в основном не относились к реальным вампирам.

Однако эти легенды блестяще отражали истину, скрывающуюся за одним определенным аспектом их физиологии.

— Итак, мое вводное объяснение получилось немного длинным. Но мне нужно было объяснить вам все это заранее, чтобы вы поняли истину.

— Ну... мне очень жаль, но я не понял почти ничего из того, о чем вы говорили. Зачем вы рассказываете все это такому ребенку, как я? Ты хочешь сказать, что Линарис мертва?

— Да.

— Я... что?

Служащий бездушно улыбнулся и положил на стол кусок ткани.

Это была та самая ткань, которой Линарис заматывал рану... которую Эну потом поменял, выслушав рассказ Сирока.

— Я попросил солдата проверить твою кровь. Ты уже заражен. Благодаря этому мы точно знаем, что в поместье, которое ты посещал, был вампир.

— Этого не может быть! Я не умер! Я здесь, говорю с вами прямо сейчас! У меня есть своя воля!

*****

— Это правда. Нежить просто подчиняется командам своего родителя. Они не являются бездумными, копошащимися трупами, какими их принято считать. Пока ваш родительский отряд сохраняется, вы сможете вернуться к своей жизни минья... Хотя некоторое время вам придется провести в больничной палате. Разумеется, для этого потребуется множество различных процедур.

Сирок схватился за голову от головокружения. Он не был минья. Он был рабочим дроном под контролем бесформенной болезни. Неужели ему был сужден столь печальный конец?

Средний палец левой руки... Неужели в мазь, которой она его намазала, попала ее кровь? Он также пил янтарный чай, который она приготовила для него. Значит ли это, что...

— Линарис обманывала меня... с самого начала?!

— Учитывая все факты, я вынужден прийти к такому выводу. И Рехарт Обсидиан, и Линарис - не более чем угроза для расы минья. Ты ведь будешь сотрудничать с нами, Сирок?

Сирок кивнул, пораженный горем. Даже сейчас, когда его горячее обожание Линарис не ослабевало, это был единственный выбор, который у него оставался.

А может быть, так же обстояло дело и с его чувствами.

Возможно, его чувства к ней были полностью надуманными, вызванными болезнью, как и описывал Эну.

*****

Наступило утро следующего дня. Внутри огромного особняка Сирока собранный отряд полевых солдат с нетерпением ждал начала рейда. Пространство внутри его дома впервые заполнялось гарнизоном для солдат Тринадцатого министра.

— Прошло всего четыре с половиной дня с момента вашего призыва к оружию, а их уже так много...

— О, разве я забыл упомянуть? Я прибыл сюда, в Итааки, чтобы уничтожить Обсидиана, который, как мы подозревали, скрывается здесь. Мы не хотели поднимать врага по тревоге, пока еще не знаем, где он прячется, в конце концов. Я приказал им быть наготове в соседнем городе.

— Погоди, ты хочешь сказать, что моя работа по исследованию резидентов была частью этого?! Тогда, тогда я...

Благодаря этому, он теперь был рабом.

Хотя ему хотелось выплеснуть упрек, он сразу понял, что причина кроется в обмане Линарис, и грудь Сирока сжалась, не находя выхода гневу.

Если бы он только проверял, есть ли в доме жильцы, он мог бы вернуться, увидев Линарис в саду.

Он знал о вампирах. У него было много шансов узнать правду. Он ослабил бдительность.

Первопричина, побудившая его подвергнуть себя опасности, была безошибочной.

— Сирок. Мы будем рассчитывать на то, что ты приведешь нас к поместью, но мы свяжем тебе обе руки. Кроме того, чтобы проверить, находишься ли ты под воздействием ее феромонов или нет, мы будем регулярно проверять ваши зрачки. Эти меры призваны защитить нас от нападений, но мы также хотим уберечь тебя от самоубийства или чего-то подобного. Ты не против?

— Да. Может ли контроль вампира заставить меня говорить ложь?

— Это разумное беспокойство. Похоже, что у вампиров есть техники и для ментального контроля. На вашем нынешнем этапе родитель не сможет контролировать твои реакции, не передавая их вам напрямую своими словами. Если нам удастся предотвратить твое безумие, думаю, не возникнет проблем с тем, чтобы ты проводил нас в поместье.

Тем временем Эну, используя свои обширные знания, гораздо большие, чем мог понять Сирок, разрабатывал точную тактическую основу для рейда. С тех самых пор, как он затеял фарс с подготовкой пустяковой книги резидентов.

Таковы были двадцать девять чиновников Ауреатии. Сирок верил, что путь меча - единственный способ проложить себе дорогу в жизни, но были и те, кто ни разу не брал в руки клинок.

К особняку Линариса они отправились на рассвете. Полевые солдаты скрывали звуки своих шагов, и поэтому единственными, кто видел проходящую армию, были пастухи, доившие коров на дороге.

Пройдя небольшое расстояние и вновь оказавшись перед мрачным особняком, Сирок задал вопрос.

Вокруг него солдаты Эну, казалось, продвигались вперед, но он все еще не понимал, что они делают.

— Вампиры ненавидят солнце?

— Вообще говоря, да. Но не до такой степени, чтобы они не могли под ним двигаться. Тем не менее, если есть что-то, что может хоть немного склонить чашу весов в нашу пользу, я воспользуюсь этим. Вот и все.

Обойдя особняк, Сирок мог лишь наблюдать за тем, как солдаты, подобно текущей воде, выполняют свою работу, в то время как его руки оставались крепко связанными. Эну Далекое Зеркало собирался расправиться с Линарис без малейшей доли милосердия.

Я бы хотел поговорить с ней еще раз...

На эту мысль, несомненно, повлияла ее власть над ним.

Если Линарис была той, кто превратил его в труп, то до тех пор, пока оставался страх оказаться под ее контролем, Сирок не мог вернуться к своей минианской жизни. Эти мысли были не более чем иррациональными галлюцинациями.

Увижу ли я вас снова?

Окружив особняк, мужчины увидели, как из каждого окна внезапно вырвалось пламя.

Особняк был полностью подожжен.

— Линарис...

— Я понимаю, что ты чувствуешь. Я слышал, что вампиры обладают почти неземной красотой.

Тринадцатый министр держал во рту трубку и с торжественным выражением лица наблюдал за пламенем.

— Вот почему я хочу уничтожить ее до того, как она откроет нам себя. Твоя информация действительно очень помогла. В награду за сотрудничество я напишу рекомендательное письмо для твоего пребывания в больнице.

Все сгорело. Все следы имущества были обуглены до черноты. Темный и мрачный особняк, розовый сад и все остальное.

Он больше никогда не сможет перекинуться с Линарис парой слов.

Размер отряда полевых солдат был недостаточен для того, чтобы окружить ужасающе сильного вампира и уничтожить его численностью. Поэтому все они могли принять участие в мгновенной огневой атаке и завершить дело до того, как их цели успеют среагировать.

И все же, то письмо...

Даже если в нем не было ничего, кроме чистого листа бумаги, если это был способ Линарис и ее отца начать диалог...

А Эну увидел в этом прекрасную возможность и явился с этой ужасной внезапной атакой...

Огонь продолжал пылать, словно солнце, затмевающее своим светом луну.

Однако пламя не смогло прожечь черную завесу в его сердце.

— Сирок Секстант. Здесь два обгоревших тела. Правда, лиц друг от друга не отличить. Хочешь попробовать подтвердить, что это они?

— Нет…

Даже когда он выслушал доклад солдата, его разум все еще был окутан черным занавесом.

Он не хотел видеть, как прекрасное тело Линарис жестоко сжигают в пепел.

*****

— Так вот, Сирок, вот что касается любви… — сказал Эну, выходя из себя по дороге домой, когда уборка после операции была завершена, а солнце уже начало садиться. — Первый раз - самый прекрасный из всех. Однако первая любовь - это та, у которой меньше всего шансов на успех.

— Я не нуждаюсь в твоем утешении.

— Никому не удается забыть свою первую любовь. Это факт. Все, что мы можем сделать, - это заводить новые знакомства и отодвигать первую любовь все дальше и дальше. Таким образом, в этом мире никогда не иссякнет количество историй о любви и ненависти. Ха-ха-ха-ха!

Тринадцатый министр смеялся одними губами, выражение его лица оставалось неизменным.

Возможно, он был прав. Девушка была вампиром. Если бы он встретился с Линарис во второй или третий раз, их знакомство не закончилось бы воспоминаниями о ее красоте. Ему показали бы то, чего он не хотел видеть, и заставили бы бояться того, чего он не хотел бояться.

Сирок был уверен, что их встреча была бы ужасной.

Сейчас в сердце Сирока была только прекрасная форма, которую он видел в саду.

Несмотря на то что он жаждал увидеть ее снова, он отделил себя от нее.

Все тайны, все секреты затерялись в море времени.

Трудно сказать, что слова Эну были утешительными, их было немного, но к тому времени, когда он наконец вернулся в свой дом, Сирок сумел убедить себя в этом.

— Если подготовка к отъезду будет закончена в кратчайшие сроки, мы намерены отправиться в Ауреатию вечером. Придется ехать по дороге, мои извинения, но мы доставим и тебя в больницу.

— Спасибо…

Он послушно склонил голову. Похоже, он на некоторое время покинет дом, доставшийся ему в наследство от родителей.

А может, все так и останется навсегда.

В доме почти никогда не было гостей. И хотя солдаты недолго пробыли в нем, он решил, что это последний раз, когда в доме будет столько гостей.

Если бы я мог приготовить для них еду или оказать им какое-нибудь гостеприимство, это было бы неплохо.

С учетом навыков Сирока, даже это было ему не под силу. Поэтому он, как хозяин дома, ничего не мог сделать, кроме как стоять на входе и принимать колонну солдат в своем доме.

Когда появился последний солдат в строю, он закрыл дверь.

Затем раздался пронзительный звон.

— Нгх!

— Хрнк!

Два солдата соединились и рухнули в кучу.

Их тела столкнулись, и раздался звук, похожий на звук струнного инструмента. Странный звук смешался с жутким звуком ломающихся костей, создав жуткую какофонию.

Входной проем окрасился в красный цвет от крови и внутренностей.

— Что за?!

Сирок попытался вытащить свой меч-когти. Видя перед собой жуткую сцену, он был уверен, что именно это он и пытался сделать.

Однако непонятным образом его тело не сдвинулось с места.

Он наблюдал за развитием событий.

Один из солдат обернулся к нему и выхватил из ножен свой короткий меч. Они не целились в Сирока. Отделившись от своих телохранителей, Эну Далекое Зеркало получил удар по правому колену, и удар отбросил его назад на землю.

— А?

— Мастер Эну!

— Атака противника! Сдерживайте Мезде и Сирока! Они рабы!

Крикнул Эну, не отступая от боли. Коротышка Мезде, вооруженный мечом, выглядел ужасно растерянным. Вопреки своему видимому волнению, он снова попытался взмахнуть мечом, но был тут же обездвижен. Солдат Мезде, судорожно заведя руку за спину, крикнул.

— Постойте! Я ничего не сделал, чтобы заразиться! Вообще ничего!

Насколько Сирок мог судить, так и должно было быть.

Мускулистый солдат схватил Сирока за руку и с силой зажал ее. Солдат по имени Мезде тоже был закован в кандалы.

— Я не верю. Как мы узнали? Что случилось?

Странным образом исказив выражение лица, скорее всего, в знак гнева, Эну прижал подбородком скатерть, лежавшую неподалеку, и обмотал ею рану.

— Родитель рядом... Среди нас с самого начала прятался зараженный... Нет, этого не может быть...

Следом взбесился другой солдат. Солдат, сдерживавший Мезде, внезапно выхватил меч и набросился на стоявшего за ним человека. Солдат, подвергшийся нападению, попытался защититься. Однако сила солдата-берсерка, намного превышающая его обычные пределы, разорвала доспехи, защищавшие его торс. Физическая сила, превышающая обычные пределы. Он тоже был раб.

— А-а-а...! Н-нет... иииииии!

— Проклятье! Там еще один раб!

— Все, проверьте свои зрачки!

— Это все еще та атака, что была на двоих у двери! Не ослабляйте бдительность!

Тяжелораненый солдат корчился в агонии еще мгновение, прежде чем скончаться на месте.

Паника. Хаос.

Сирок не мог понять, что происходит. Что происходит?

Вампиры... Если Обсидиан мертв, разве угроза не должна была исчезнуть?

— Линарис!

Крикнул он, все еще сдерживаясь. Даже если это противоречило тому пониманию, к которому он пришел в своем сердце, ему было все равно.

Он очень надеялся, что увидит ее где-нибудь и его слова дойдут до нее.

— Если ты считаешь себя другом Сирока Секстанта, то покажись! Ты делаешь это по своей воле?! Это работа Обсидиана?! Линарис!

Его голос, похожий на шепот, разносился по просторным и жутким помещениям.

Солдаты, казалось, были напуганы малейшим движением каждого из них и стояли с оружием наготове в полной боевой готовности.

Все зараженные мужчины лежали на полу. Их было слишком много.

Вампиризм распространяется через кровь. Кроме того, необходимо было больше времени между первым заражением и борьбой с патогенами. Даже если таинственные нападения дали возможность заразиться через полученные раны, не должно было быть никакого способа превратить в рабы сразу столько людей.

— Мастер Сирок.

Раздался тихий голос. Послышался стук вращающихся колес.

Черные волосы, резко контрастирующие с белой кожей.

Золотые глаза с оттенком меланхолии.

Она, Линарис, появилась из глубины коридора.

Ее шаги не издавали ни звука, словно она была ангелом свыше.

Была ли она призраком? Или, может быть, иллюзией с того самого момента, как Сирок положил на нее глаз.

Она должна была бы внушать ему ужас, но она была прекрасна.

Она толкала инвалидное кресло, в котором сидел человек, закутанный в роскошный халат.

— Линарис...

— Мы смогли встретиться снова, как ты и обещала... Но как ужасно с твоей стороны.

Прекрасная девушка-вампир одиноко улыбнулась.

— Ты ведь хотел убить меня, не так ли?

Ее голос был спокойным, как тогда, когда он впервые встретил ее.

Она так великолепна.

Подумал Сирок в наступившей тишине.

Даже посреди этого адского моря крови.

Внешность Линарис была такой небесной и спокойной, что у любого из солдат перехватило бы дыхание, но, тем не менее, ни один из них не смог сделать ни одного движения, чтобы натянуть лук. Это было необъяснимо.

Эну прорычал приказ.

— Это родительница вампиров. Не позволяйте ей говорить. Стреляйте.

— Они не будут стрелять в меня, мастер Эну Далекое Зеркало.

— Стреляйте в нее!

Раздался звук спуска арбалетов. Это был звук двух солдат, стреляющих друг другу в лицо.

За несколько минут до этого у обоих проверили зрачки и подтвердили, что они не заражены.

Несмотря на ужасающую сцену, свидетели не двигались, не могли ни убежать, ни защититься, а Линарис спокойно смотрела на них.

— Это не то...

Голос Эну дрожал.

Лицо Тринадцатого министра, некогда спокойное, даже несмотря на ранение в ногу, теперь исказилось от страха.

Его ясный ум вывел ответ на ситуацию, разыгравшуюся перед его глазами.

— Это не то... Это не враги, с которыми мы можем сражаться... Отступаем! Как такая мутация... вообще возможна?! Все, уходите из этого дома, немедленно!

Бледная кожа, полупрозрачная и стеклянная, как будто на нее ни разу не попадали солнечные лучи.

Тонкие кончики пальцев, как у высокородной девушки. Ее руки никогда не держали даже топора, не говоря уже о копье или мече.

Она не была воином...

Однако…

— Воздух! Он распространяется по воздуху!

Вспыхнула паника.

Солдаты Тринадцатого министра стреляли и рубили друг друга, умоляя о жизни, убивая друг друга. А тех, кто пытался бежать, вообще перерезала невидимая нить.

Линарис растерянно склонила голову, не замечая, что ни одна капля крови не попала на нее.

Сирок застонал посреди этой адской сцены.

— Обсидиан... Линарис... В конце концов, ты была истинным Обсидианом...

— Небеса, нет. Я не могла осмелиться пренебречь прославленным именем моего отца, присвоив его деяния себе.

Она нежно взяла за руку человека, сидящего в инвалидном кресле.

Локоть, обтянутый кожей, похожей на воск, слабо дрогнул.

— "Обсидиан" - организация моего отца. Вечно могущественная, вечно процветающая... чтобы вести всех нас по правильному пути в будущее. Почему же я не могу быть Обсидианом...

Как и говорил Эну, Обсидиановые Глаза уже были стерты с лица земли.

Причина этого теперь была очевидна.

— Линарис! Остановись... Пожалуйста, ты должна знать правду! Этот человек... Он уже...

— Обсидиановые глаза моего отца еще не закончились. Мой дорогой отец большой, добрый и сильный. Все вернется на круги своя. Линарис всегда рядом с тобой.

Прижав губы к пересохшей оболочке руки, Линарис медленно обернулась.

Никто до нее не мог пошевелить телом даже на малейший дюйм...... Нет, это было не совсем так.

— Давайте начнем. Итак, взоры, собравшиеся под нашим Обсидианом. Непревзойденные и непоколебимые чемпионы. Мы даруем вам эру, достойную всех вас. Итак, назовите свои имена.

В темноте корчились люди.

Сколько в мире людей, способных прятаться и ускользать от полевых войск Ауреатии, владеющих техникой убийства и расчленения солдат с помощью струнных ловушек?

Они были там, в Обсидиановых Глазах. Из темноты появились бесчисленные глаза.

Из-за спин солдат Ауреатии. Сверху. Из самых дальних уголков невидимых ужасов ночи.

— Авангард пятого формирования. Зельджирга Паутина Бездны.

Зумеу тянул нити всеми десятью пальцами.

— Седьмой строй арьергарда. Визе Вариация.

Миния странной формы, согнув спину, шел на четвереньках.

— Авангард четвертой формации. Якрай Башня.

В руках у минья был прямой меч.

— Авангард первой формации. Лена Непонятная.

Это была эльфийка, оба глаза которой были закрыты повязкой.

— Арьергард четвертой формации. Фрей Пробуждающийся.

Это был лепрекон с тростью.

Каждый из них был настолько силен, что сам был на грани того, чтобы стать чемпионом. Они находились на пределе своих сверхъестественных способностей и тренировок.

Тем не менее то, что стояло там, было на самом деле целым сонмом рабов, управляемых единой волей и наделенных силой, выходящей за пределы их минианских тел, - и все это от рук вампира-патогена.

Эну застонал.

— Проклятая нежить!

— Обсидиановые глаза живы. Прямо здесь, как вы видите. Скоро ты и сам сможешь это понять, мастер Эну Далекое Зеркало.

Линарис улыбнулась улыбкой невинного ребенка и опустилась перед распростертым на полу Эну.

Ее тревожная ладонь нежно погладила его по щеке.

— Ты дашь нам свою рекомендацию по поводу королевских игр, да? Возвращение в эпоху чемпионов, как Героя. Для моего отца... давайте снова создадим эпоху воинственных распрей.

— Кто согласится на требования... такого чудовища, как ты?

— Ты согласишься. Так было с самого начала.

Она с самого начала знала имя Эну Далекого Зеркала.

С самого начала это было ее единственной целью. Все было ради того, чтобы подчинить его себе.

Если бы не это пустое письмо, разве Сирок стал бы безоговорочно рассказывать о ней лорду-аристократу? Из простого пустого листа бумаги Эну понял, что Обсидиан существует. Правда о заражении Сирока показала ему доказательство существования вампира. Она знала, что здесь есть особняк, в котором достаточно места, чтобы Тринадцатый министр мог разместить свои войска. В соседнем городке тоже затаился целый отряд - она выманила их всех, снабдив информацией.

Открыто представляя легко прослеживаемый путь заражения, она держала в секрете истинный способ заражения.

Если бы Сирок не был приглашен в это поместье, нынешняя трагедия никогда бы не разразилась.

Однако рана в самом начале... Его крошечная, незначительная царапина.

— Линарис, это неправда, да?! Рана на пальце - это всего лишь шип, да? Это действительно... просто совпадение, верно?!

Линарис не была воином.

Тем не менее, и в мыслях, и в образе жизни она была совершенно недосягаема для него, отличаясь от Сирока во всех возможных измерениях.

Ради своей укоренившейся одержимости умирающей эпохой она намеревалась вновь вернуть этот мир в то время.

— Ты сказал, что был совсем один... и одинок, не так ли?! Разве не так?! Я знаю, что ты был совсем один! И может быть, может быть, я просто...

Бледная дворянская дочь изящно улыбнулась.

Все было решено. Сирок знал, что его чувства были искренними.

Даже если он находился под ее контролем, в этих эмоциях была заложена его собственная воля.

— Мастер Сирок. Спасибо... Я была так рада возможности поговорить с кем-то... как обычная девушка.

Ее золотистые глаза были наполнены меланхолией.

Ее бледная кожа была настолько нежной, что, казалось, вот-вот исчезнет, как и ее изящные руки и ноги. Каждая частичка ее прекрасной фигуры казалась несочетаемой с трагедией, которую она разыгрывала.

Нельзя было допустить, чтобы произошло нечто столь жестокое.

— Прощайте.

Она владела дотошной и хитрой силой, перетягивая паучьи нити невидимыми кончиками пальцев.

Она получила мутировавший способ заражения, совершенно непредсказуемый и непостижимый для обычной логики.

Она командовала крупнейшей в мире тайной организацией, военной силой, состоящей из непревзойденной элиты, собранной издалека.

Злая и ужасная колония шпионажа, управляемая единственной волей, скрытой в тенях.

Разведчик. Вампир.

Линарис Обсидиан.

http://tl.rulate.ru/book/102699/3745709