Готовый перевод Sasaki and Peeps / Сасаки и Пипс: Глава 1. <Повседневная жизнь ученицы средней школы>

(От лица соседки)

В последнее время я провожу свои дни, не встречая взрослого дядьку, живущего по соседству.

Неясно, почему; возможно, он изменил свой обычный график — или способ работы. Но он определённо стал реже появляться в своей квартире. Может быть, его уволили, и теперь он работает на ночных сменах на стройке.

Я не знаю. Совсем не знаю.

Но как бы то ни было, моя жизнь течёт своим чередом. Каждый будний день мне нужно ходить в школу в одно и то же время — чтобы покушать школьный обед.

— Теперь, наименьшее общее кратное этого уравнения — шесть, поэтому мы можем умножить обе стороны на шесть, чтобы избавиться от знаменателей. Затем мы можем упростить левую часть уравнения, перенося ‘x’…

Но, возможно, если я буду стоять у своей двери с утра до вечера, мне выпадет шанс увидеть его хотя бы раз. Как только начинаешь об этом думать, становится невозможно сосредоточиться на школьных занятиях. Хочешь того или нет, но внимание уводится к окну класса, а оттуда — к моему дому, и, в конечном счёте, к квартире по соседству.

Всё равно, что я узнаю в школе. Для меня важен только обед.

— …Сэр…

«Может быть, во время обеденного перерыва я притворюсь заболевшей после еды и отпрошусь с уроков домой», — думала я, пропуская слова учителя мимо ушей.

На преподавательском месте стоит мужчина-учитель, ему, должно быть, около сорока. Он не слишком красив, но и не уродлив. Наверное, единственное, что выделяется в нём — это то, что он каждый день носит костюм и галстук. Он держит учебник в одной руке, а другой пишет ряды уравнений на доске.

— Теперь решим несколько текстовых задач. Самое важное в текстовых задачах — понять, что является постоянным. Вот содержание задачи: как долго брату потребуется, чтобы догнать сестру. Постоянная здесь — расстояние, которое прошли брат и сестра, так что…

Он того же пола и возраста, что и мужчина по соседству. Костюм и галстук у него напоминают мне о нём.

Но я не испытываю к учителю никаких чувств, что лишь убеждает меня в том, что мужик по соседству особенный.

Так проходят уроки, и в конце концов звонок объявляет окончание четвёртого урока.

Мальчики, которые всё время ёрзали на месте, начинают орать в восторге, и класс оживает. Ученики, которым сегодня досталась очередь разносить еду, надевают белые передники и отправляются в служебную комнату. Остальные спешно переставляют парты, образуя островки для своих небольших компаний.

Обеденный перерыв сегодня такой же, как и всегда. Я следую за остальными учениками, пододвигая свою парту к соседям.

Сегодняшний школьный обед включает сливочное рагу и паровой овощной салат, а на десерт — охлаждённые дольки мандарина.

Каждый день во время обеда мальчики едва не сшибают друг друга, мчась за добавкой, и еда всегда заканчивается. Однако почему-то, когда в меню есть кусочки хлеба или булочки, всегда остаются объедки. Не знаю, как в других школах, но у нас это явление наблюдается в каждом классе. Многие девочки возвращают подносы, съев только один из двух кусочков хлеба, и оставляя корки.

И сегодня в нашем обеде есть кусочки хлеба. Вид их на подносах немного поднимает мне настроение; в конце концов, все объедки будут моими.

Примерно через двадцать минут другие ученики заканчивают обедать, прощаются и рассеиваются по коридорам. Те, кому досталась обязанность сервировать столы, убирают подносы и столовые приборы, а затем увозят в служебное помещение пустые тележки.

После обеда большинство моих одноклассников играют во дворе или в спортзале, в то время как некоторые остаются на своих местах и болтают с друзьями. Иногда один-два читают книгу в одиночестве.

— ……

Прокравшись среди шумной толпы учеников, я направляюсь в служебную комнату, где находятся возвращённые тележки с едой.

В моей школе есть своя столовая, и в сервисной комнате есть небольшой лифт для перевозки тележек из столовой на другие этажи.

В результате появляется короткий промежуток времени между тем, когда ученики поставят тележки на место, и тем, когда их заберут повара.

Для меня этот небольшой промежуток жизненно важен для добычи еды.

— ……

Убедившись, что никто не смотрит, я незаметно вхожу в служебную комнату. Увидев все тележки из каждого класса, я выбираю одну и быстро подхожу к ней. Моя цель, конечно, любой поднос с хлебом. Я разворачиваю пластиковую упаковку и нахожу то, что искала.

— Отлично.

Куски хлеба выглядели так же, как в последний раз, когда я их видела, аккуратно сложенными друг на друга, нетронутыми. Иногда мне попадался хлеб в перемешку с другой едой, и тогда мне хотелось убить студентов, разносящих еду. Но сегодня, насколько я могу судить, они не испорчены, и осталось довольно много кусков — чистых, аккуратно выстроенных в ряд.

С этим я смогу продержаться день или два без урчания в животе. Я усмехаюсь сама себе. Это то, что я делаю с тех пор, как перешла в среднюю школу, каждый раз, когда в меню хлеб. Я тянусь к пластиковому пакетику в кармане юбки и приседаю, заглядывая в тележки.

В этот момент дверь в служебное помещение гремит, открываясь.

Я вздрагиваю, вытаскиваю руку из кармана и выпрямляюсь. Мои глаза мгновенно переметнулись на источник шума. Мозг начинает работать на бешеной скорости, пытаясь придумать, как поступить дальше.

Я не могу позволить им поймать меня на краже школьной еды. Я могла бы смириться с неловкими взглядами одноклассников, но если они решат запереть служебное помещение, это будет ужасно. Я намерена продолжать объедать школу таким образом, пока не окончу её.

— Куросу? Что ты здесь делаешь?

— ……

Сато, мальчик из моего класса, появляется в дверях.

Он сильно выделяется в классе и всегда находится в центре внимания. Каждый день одноклассники толпятся вокруг него, болтая и веселясь. Его хорошая внешность делает его популярным и среди девочек, не только среди мальчиков. По понятным причинам я никогда не общалась с ним. Что он здесь делает?

Неужели он тоже за моим хлебом?

— Ты что-то искала? — спрашивает он.

— …Да, что-то вроде того.

— О, тогда я помогу тебе! Что мы ищем?

— ……

Отлично, думаю я. Не следовало говорить это. Я ищу оставшийся хлеб.

Мое положение в иерархии нашего класса довольно низкое, что подчеркивается тем, как я стараюсь обеспечить себе еду. У меня нет друзей, с которыми я ладила бы. У меня никогда не было времени или денег, чтобы гулять с кем-то и делать что-то вместе.

Даже простое общение с одноклассниками, увлекающимися модой или развлечениями, — настоящая борьба. Телешоу и онлайн-видео для меня совершенно недоступны. Единственный контакт с медиа у меня — когда я читаю книги в библиотеке.

Никто не хочет общаться с такой скучной, как я. К тому же, в начальной школе надо мной издевались за всё, что я делала. И после школы я всегда провожу время, ожидая у квартиры соседа.

— Я забыла заколку на своей тарелке, и…

— Понял!

Для выдумки, придуманной на ходу, это неплохо. Я просто сказала первое, что пришло в голову.

Мальчик подходит и начинает рыться в тележке прямо передо мной. Он поднимает грязные столовые приборы и плотно уложенные подносы, чтобы поискать между ними. Похоже, он действительно мне верит.

— ……

Мне нужно отвлечь его и взять хлеб. Если мы будем терять слишком много времени, тележки увезут. Хлеба на обед у нас не будет еще несколько дней.

Я не знаю, когда увижу хлеб в следующий раз, поэтому хочу взять хотя бы три куска — нет, как минимум пять. Я также заметила несколько оставленных другим классом пакетов с молоком, которые очень хотела бы взять.

— Я заметил, что ты всегда одна, Куросу.

— …Это плохо?

— О нет — я не это имел в виду!

У нас еще есть несколько минут, пока не придут толстые и немолодые поварихи, отвечающие за наше питание. Я должна отправить его обратно в класс до их прихода.

— Я просто хотел бы подружиться с тобой, если ты не против, — говорит он.

— У тебя и так много друзей, не стоит заморачиваться со мной.

— Чем ты обычно занимаешься дома? У тебя есть хобби?

— ……

Сато слишком много говорит.

Он популярен среди девочек всех классов, не только наших. Если кто-то увидит, как он, такой популярный, общается со мной, самой непопулярной, наедине, все возненавидят меня. Я уже слышала, как несколько учениц недобро говорили о девочках из других классов из-за него.

Это ещё одна причина, почему так опасно болтать с ним сейчас. Я действительно предпочла бы этого не делать.

Но, увы, в это время дверь в служебное помещение снова открывается.

Входит женщина средних лет в белом фартуке и медицинской маске. Я видела её раньше — она собирает тележки.

Обычно, как только я получала то, что хотела, я наблюдала издалека, как она входит в комнату. Я определённо никогда не разговаривала с ней. Несомненно, в её глазах я — всего лишь одна из многих студенток здесь. Вероятно, она никогда не задумывалась обо мне.

— О? Что вы здесь делаете вдвоём?

— Извините, — говорит Сато. — Её заколка, возможно, потерялась где-то здесь.

— О нет. Это так?

— Можете дать нам поискать её?

— Ну, я предполагаю, что могу убрать остальные тележки пока...

— Спасибо!

Сато говорит за меня. Я рада дополнительной убедительности, которую это придаёт моей лжи.

Тем не менее, пока он прямо передо мной, я не могу дотянуться до хлеба. Нет другого выбора.

— Сато, можешь проверить мою парту в классе? — спрашиваю я.

— Эм?

— Думаю, я могла оставить её там.

— Я не уверен, что могу заглядывать в парту девочки без...

Там действительно ничего нет. Только учебники, предоставленные школой, и тетрадь, а также ручки и карандаши, которые он мне подарил. У меня дома тоже мало личных вещей. Как он отреагирует, если я скажу, что никогда не держала в руках кошелёк? Естественно, в парте нет ничего девчачьего, на что ему нельзя было бы смотреть.

Если что, проблема в том, что другие увидят, как Сато копается в моей парте. Если какая-нибудь девочка, влюблённая в него, это заметит, они, вероятно, придут ко мне за ответами.

Тем не менее, я обычно могу просто склонить голову и извиниться, чтобы уладить дело. Поскольку такие девочки обычно действуют под влиянием эмоций, быстрое извинение их успокоит. Пока я не скажу ничего дерзкого, это не перерастет в издевательства. В крайнем случае я всегда могу начать плакать, ползать по полу и целовать им ноги, моля о прощении.

Самое главное сейчас — хлеб. В ближайшие дни погода станет холоднее; мне нужно набрать немного жира.

— ...Всё в порядке. Ты можешь это сделать?

— Эм, конечно.

Сато с покорным выражением кивает и покидает служебное помещение.

Убедившись, что он ушёл, я поворачиваюсь к тележке. Женщина-сборщик стоит у маленького лифта комнаты, нажимая на кнопки. Так как она может перевозить только по одной тележке за раз, у меня есть несколько минут, прежде чем она доберётся до последней. Этот интервал — мой последний шанс.

Я приседаю за тележкой, чтобы скрыть свои руки от её взгляда. Достав пластиковый пакетик из кармана юбки, я быстро набиваю в него пять кусков хлеба, как и планировала. Этот пакет от соседа — он когда-то подарил мне в нём сладкий хлебушек. Он непрозрачный, что идеально подходит для скрытия содержимого от других. Наконец, я руками сминаю хлеб в мякиш, чтобы уменьшить его объём.

Я ценю, как хлеб можно сплющить до половины или меньше его первоначального размера, если его хорошенько смять. После этого он не так вкусен, но он так же питателен, поэтому я не слишком беспокоюсь об этом. Фактически, кажется, он лучше насыщает, так как текстура становится плотнее.

— ……

Всё до сих пор было лёгкой частью. Обычно мне даже не нужны минуты — хватает секунд.

Теперь проблема в том, чтобы вернуть наполненный пакет в класс и положить его в мою школьную сумку. Раньше никогда не было вокруг людей, которые замечали бы пакет или спрашивали о нём. Карманы моей юбки частенько наполнялись настолько, что топорщились, но никто никогда не задавал вопросов. Желание по максимуму избежать вопросов — ещё одна причина, почему я держусь в стороне от всех в школе.

Но сегодня здесь Сато, и он настойчив. Он определённо задаст вопросы.

Ведь несколько мгновений назад у меня не было пластикового пакета; это будет бросаться в глаза. Я пробую положить его в карман в качестве эксперимента, но даже сплющив хлеб, пять кусков создают очень заметную выпуклость. Кто угодно сможет понять, что я взяла что-то из служебного помещения.

И если моя кража хлеба будет раскрыта, они заблокируют доступ к комнате впредь. Это будет катастрофой для меня.

— ……

Мой разум бешено работал. Мне всё ещё нужно беспокоиться о женщине, собирающей тележки. Она уверенно отправляет их вниз в столовую, и теперь она приближается к той, за которой я прячусь. Она действует необычайно профессионально. Она даже не смотрит на кнопки лифта, когда нажимает на них. Должно быть, она работает здесь уже долгое время.

Взять пакеты с молоком из тележки другого класса — безнадёжное занятие. У меня нет выбора; мне приходится отказаться от этого. Но я хочу, по крайней мере, обеспечить себе хлеб.

Пока я перебираю возможные решения в голове, мой взгляд случайно скользит к окну, выходящему наружу. За стеклом находится балкон. Все классы на этом этаже соединены балконом, и учащиеся используют его для передвижения. Служебная комната не исключение.

И тут меня осеняет. Я могла бы спрятать пластиковый пакет на улице на некоторое время, а затем забрать его с балкона.

Ага! Божественное озарение!

— ...Это сработает.

Я подхожу к окну. Лучше ковать железо, пока горячо.

Когда она слышит щелчок скользящего замка на окне, женщина, убирающая тележки, смотрит на меня, но ничего не говорит. Если бы это был мужчина-сотрудник, он бы за мной увязался. Я прячу пластиковый пакет за собой, так что тётка ни о чём не подозревает.

Я высовываю голову в окно и быстро осматриваюсь на предмет свидетелей.

Хорошо. Там никого нет. Наверное, потому что в последнее время стало холоднее. Это отличные условия для сохранения пищевых продуктов в свежем состоянии. Я опускаю свою добычу из окна. С шуршанием наполненный хлебом пакет падает в угол балкона.

Я смотрю вниз: мешочек выглядит как какой-то мусор, занесённый ветром. Никто не захочет лишний раз смотреть на этот пакет; если я забуду про него, он, вероятно, пролежит там месяцами. Замечательно. Я сомневаюсь, что мне стоит волноваться, даже если кто-то его увидит.

— Что-то не так? Смотришь в окно на что-то?

— Ах да...

— Нашла то, что искала? Я бы хотела отправить тележку вниз.

— Да, нашла. Спасибо.

— О? Ну, я рада.

Собрав в себе силы для лучшей поддельной улыбки, я покидаю служебное помещение.

***

(От лица соседки)

В тот день, благополучно заполучив несколько кусочков хлеба, я отправляюсь домой, чувствуя удовлетворение.

Мне удалось уйти с занятий днём, притворившись больной, так что я иду прямо к своей квартире, не делая крюков. Пешком это довольно далеко — когда я только начала ходить в среднюю школу, добираться до неё было трудновато. Но после нескольких месяцев таких походов я привыкла к трудностям.

Молча, я иду по дорогам, по которым ездят мало машин — таким, которые знают только местные.

Я чувствую взгляды людей, когда прохожу мимо них. Я — ученица в форме, гуляющая на улице, когда солнце ещё высоко. И поскольку этот район жилой, большинство из прохожих — пенсионеры или домохозяйки в возрасте.

— ……

Такое наслаждение, что я на улице, когда обычно должна быть в школе. Чувство свободы. Моё настроение поднимается ещё выше, когда думаю о том, как буду сидеть дома и ждать возвращения соседа, и я естественно ускоряю шаг.

Когда я прохожу дорогу домой до середины, происходит нечто. Из ниоткуда передо мной на дороге появляется кто-то в нескольких метрах впереди.

Он не вышел из-за здания, не упал с неба или чего-то в этом роде. Человек просто вдруг оказывается здесь. Даже не было намёка на движение — он появился как при телепортации.

И, по какой-то причине, он лежит лицом вверх на дороге.

Естественно, сначала я думаю, что мне мерещится. Но это предположение не подтверждается мгновение спустя, когда я лучше разглядываю фигуру.

Её живот распорот насквозь, и рёбра торчат наружу, как будто их разорвали.

Я не вижу органов в зияющей дыре на животе. То есть, я вижу что-то внутри, но это сильно искорёжено. Будто внутренности изуродовал и сожрал дикий зверь. Я также вижу повреждения на одежде, как будто её рвали когтями.

Человек, кажется, уже мертв; ни на дюйм не двигается.

Сверху шеи — ещё одно ужасное зрелище. Вся голова изуродована, как будто кто-то резал её бензопилой. Мягкое содержимое черепа в перемешку с костями. Тем не менее, я могу сказать по едва оставшимся волосам и юбке на нижней части тела, что останки принадлежат женщине.

Увидев всё это, я резко останавливаюсь. Я сразу хочу закричать, но всё, что у меня получается, — это вскрик. Я отчаянно сдерживаю массы, поднимающиеся от желудка к горлу. Не могу позволить своему обеду так пропасть.

Через мгновение пожилая женщина рядом со мной на дороге издаёт крик. Она шла в моём направлении с другой стороны от убитой женщины. Судя по белому пластиковому пакету в её руке и торчащему из него зелёному луку, она возвращалась домой из супермаркета.

Вскоре после этого прибывает полиция. Я не знаю, кто её вызвал. Тем временем я пытаюсь уйти как можно быстрее. Если какой-то свирепый зверь сбежал из зоопарка, оставаться здесь — слишком опасно. Именно нападению дикого зверя, по-видимому, и подверглась эта несчастная. Но тогда женщина, которая кричала, начинает говорить со мной, и я теряю свой шанс.

Это обычный оживлённый угол улицы.

Патрульные машины подъезжают по несколько штук за раз, и зеваки начинают собираться поблизости. Полицейские накрывают тело виниловой плёнкой и натягивают жёлтую ленту с надписью «Не входить».

Полицейский допрашивает меня на месте. Он хочет знать не только о том, откуда внезапно появилось разорванное тело женщины, но и, нахмурившись, спрашивает, почему ученица, такая как я, гуляет во время школьных часов. Однако, когда я рассказываю историю о том, что мне стало плохо и я была вынуждена пойти домой, его отношение ко мне смягчается.

Из-за этого они отпускают меня немного раньше, чем женщину, которая кричала. Она заявляет, что первой обнаружила тело, и с воодушевлением рассказывает всё от начала до конца.

Освободившись от допроса, я сразу же возвращаюсь на дорогу, ведущую к дому.

Прямо перед моими глазами было нераскрытое дело, расследование только начиналось. Возможно, преступник где-то поблизости. Лучший план действий для меня — быстро уйти отсюда. Полицейские также сказали мне идти прямо домой.

Но как только я собираюсь уходить, я замечаю кое-что. Среди всех полицейских в форме вокруг места происшествия передвигаются люди в гражданской одежде.

— Ещё одна из этих внезапных смертей...

— Тот же самый псионик, как и в прошлый раз, думаешь?

— Да. В этом мало сомнений.

Они детективы? Я не могу точно сказать. Но я помню, что читала в книге из школьной библиотеки, что полицейские с определёнными обязанностями не носят форму на работе. Двое из них теперь говорят тихими голосами, стоя над телом жертвы.

Оба выглядят на двадцать с лишним лет. По сравнению с остальными людьми, активно двигающимися вокруг них, они кажутся очень молодыми. Но каждый полицейский, без исключения, относится к ним с уважением, долго держит руку в салюте и не забывает низко кланяться. Они должны быть действительно важными людьми.

— Вероятно, нам понадобится вызвать на этот раз мисс Хошидзаки.

— Она такая молодая, но она как-то меня пугает.

— Не начала ли она недавно работать вместе с тем Сасаки?

— Да, он по сути просто её источник воды. Мне его жаль.

— Подожди, источник воды?

— Похоже, он может создавать довольно большие сосульки.

— Ну, тогда мне его тоже жалко...

Я понятия не имею, о чём они говорят. Но мои уши встрепенулись при одном словечке, которое они обронили.

Не Сасаки ли фамилия моего соседа?

Хм. Наверное, я слишком много себе воображаю. Видимо, Сасаки — самая распространённая трёхсимвольная фамилия в Японии. По крайней мере, я помню, что мой учитель обществознания говорил что-то в этом роде на уроке однажды. И человек, о котором они говорят, должен быть их коллегой-полицейским. Не может быть, чтобы это был он.

— ……

Я не хочу, чтобы меня отругали за подслушивание, поэтому делаю то, что мне сказали, и спешу убраться отсюда к себе домой. Это не моё дело.

В то время я не могла знать, что в очень ближайшем будущем я тоже окажусь втянутой в эту цепь событий.

http://tl.rulate.ru/book/101359/3532406